ЭПИЛОГ

Реконструкция истории Средиземноморья

В этом эпилоге мы вкратце наметим ход основных исторических событий в Средиземноморье в первое тысячелетие нашей эры, как он вырисовывается в результате всего морозовского исследования. Факты, обсужденные в основном тексте, мы сообщаем без каких-либо комментариев, только кое-где дополняя их соображениями, не нашедшими там места.
Чтобы не связывать себя какими-либо априорными периодизациями, мы будем вести изложение просто по векам.

Первый век

Надо думать, что в I веке письменность уже была известна, но документы этого (или более раннего) времени либо до нас не дошли, либо безнадежно затеряны в массе абсолютно не датируемых текстов. Единственным исключением, быть может, является библейская запись о потопе от 35 г. Поэтому здесь остается руковод­ствоваться общими соображениями и аналогиями.

В эстуариях больших рек, в первую очередь, Нила, в проливах и на островах Архипелага к этому времени образовались достаточно большие поселения, в которых разложение родового строя зашло довольно далеко, выделился слой профессиональных военных, велась обменная торговля с «глубинкой» Африки (по Нилу) и Европы (по Дунаю), началось торговое мореплавание, а с ним и пиратство.

Неясно, было ли уже известно производство железа и стали и были ли жители Средиземноморья знакомы с коннозаводством. Ви­ноградарства они почти наверняка не знали.

Религия существует в формах первобытной магии, анимизма и ша­манства. В Египте царит культ мумий, а на юге Италии обожествляются вулканы.

Второй век

По-прежнему никаких письменных памятников нет. Продолжает развиваться судоходство. Более крупные и богатые приморские города перестают ограничиваться кратковременными набегами на своих соседей и пытаются установить систему постоянной дани. Это приводит к зачаткам военно-феодальных объединений городов, которые постоянно создаются и разрушаются. Наиболее интенсивно этот процесс идет на перекрестках морских и сухопутных торговых путей: в дельте Нила, в Архипелаге, на Босфоре.

Организуются военно-грабительские экспедиции вглубь Азии и Африки. Отдаленные отголоски их дошли до нас в виде походов

Александра. Возможно, что успех этих экспедиций определяется новым стальным вооружением или тем, что они были уже конными.

Быть может, к этому времени относятся отрывочные «додинастические» надписи в Египте и некоторые клинописные тексты Месопотамии.

О религии, как и раньше, ничего определенного сказать нельзя. По-видимому, в связи с развитием средств сообщения отдельные локальные культы вступают в контакт и взаимно обогащают друг друга. Возможно, что египетский и итальянский культы получают приоритет и особое значение, как наиболее впечатляющие.

Третий век

Ряд текстов Библии можно интерпретировать как трактующие о событиях конца этого века. Их сбивчивость и невнятность позволяют наметить лишь самые общие контуры событий. По-видимому, в этом веке были предприняты неоднократные попытки создать единую «империю» приморских городов, признающих сюзереном некий единый центр и платящих ему дань. Расположен этот центр был где-то около Босфора (Гиссарлык?).

В середине века катастрофическое извержение Везувия кладет начало монотеизму в форме богоборчества-израэлитства. У подножия Везувия создается религиозный центр, привлекающий богомольцев со всего Средиземноморья. Смесь местного языка с языком богомольцев и священнослужителей с островов Архипелага дает начало богослужебному латинскому языку.

В 270 году впервые удается создать более или менее устойчивую империю. Ее властители, истинные имена которых нам не известны, либо заключают союз со жрецами южноитальянского монотеизма, либо сами являются первосвященниками этого культа. Составляются первые писаные законы. В 284 г. вводится первый обязательный календарь (скорее всего 365-ти дневный).

Официальным языком этой империи был какой-то семитический язык, близкий к языку Библии. Условно его можно назвать сирийско-египетским. Языками же живого общения были разнообразные местные языки романского, германского, славянского, семитического происхождения.

Четвертый век

Это был, по-видимому, самый важный век в истории человечества, наложивший свой отпечаток на все ее дальнейшее течение. Его начало знаменуется окончательной консолидацией «Ромейской империи», которая, пережив ряд видоизменений, смогла просуществовать почти до наших дней. Столицей этой империи почти сразу же стал Кон­стантинополь, исключительно удачно расположенный на перекрестке морских путей. В какой мере и как далеко она распространяла свою власть на Запад неясно. Возможно, что на Западе довольно рано оформилась своя государственность, то подчинявшаяся (быть может, в порядке личной унии), то отделявшаяся от Ромеи.

Первые императоры Ромейской империи нам известны по их греческим или латинским прозвищам-именам, которые им были даны историками лишь несколько веков спустя: Диоклетиан — Богопризванный, Константин — Стойкий. В то время были невозможны иностранные, не имеющие смысла имена и потому уже сам факт, что эти имена заимствованы из двух разных языков доказывает их выдуманность. Очень возможно, что имя Константина было произведено от названия его столицы, Константинополя, означающего «Крепкий город». Те же императоры (под другими, естественно, именами) известны нам из Библии и иероглифических текстов. К сожалению, уверенного сопоставления различных имен не получается. Хуже всего дело обстоит с тройкой: Саул, Соломон, Давид, поскольку соответствующие главы Библии являются одними из самых поздних, изобличая уже поднаторевшую в изящной словесности руку автора, который написал не хронику, а нечто вроде фантастико-приключенческого романа, весьма произвольно варьируя имевшийся в его распоряжении фактический материал.

Искусственнейшая форма правления — тетрархия с ее системой Священных Особ — Августов и подчиненных им Цезарей (возможно от еврейского КОШАР — Крепкий), быть может, действительно была введена в то время, по-видимому, в порядке некоего политического компромисса. Несмотря на это, теоретически (и практически) основной формой правления было самодержавие на религиозной основе; укрепление государства требовало поэтому укрепления и кодификации государственной религии. По сумме всех указаний эта кодификация была впервые осуществлена Арием-Ароном, но сам кодекс был приписан Диоклетиану-Моисею, который, как император и перво­священник, обеспечил его проведение в жизнь.

Впоследствии, когда в ходе своего развития арианство превратилось в христианство, это новое учение для придания себе большего авторитета сдвинуло свое начало на 300 лет вспять и объявило арианство одним из своих собственных вольнодумств. Когда же в ответ одно из течений арианства отнесло свое начало еще дальше — за 1800 лет вспять, их противники, воспользовавшись иным про­изношением имени Законодателя, объявили, что их Арий — это не Арий, а совсем другой — Арон, закон которого был отменен самим Христом. В дальнейшем это течение арианства, обросшее дополнительными фантастическими прибавками, дало начало исламу и иудаизму.

Достоверных сведений об Арии практически нет. Нет их и о его современнике Константине-Стойком. Два основных первоисточника о нем, Евсевий и Зосим расходятся практически во всем. По-видимому, Константин был сторонником культа Солнца (см.[7], стр.57—58), а точнее, одной из сект арианства, отличающейся элементами обожествления Солнца.

Вообще, надо думать, что кодификационная деятельность Ария увенчалась лишь частичным успехом и не прекратила существования необозримого конгло­мерата разнообразных сект и их отдельных ответвлений, боровшихся друг с другом за власть над душами верующих (в первую очередь императора и его семьи). Возможно, что в 325 году одной из этих сект удалось достичь временной победы над Арием, что дало начало мифу о Никейском соборе.

О фантастичности информации, касающейся Никейского собора, говорит, в частности, сообщаемое Афанасием (труды которого, напомним, были опубликованы только в 1690 г. в Париже) число членов этого собора — 318. Он явно заимствовал его из Книги Бытия, в которой сказано: «Авраам вооружил рабов своих... триста восемнадцать, и преследовал неприятелей до Дана» (Бытие, XIV, 14).

Почти сразу же после смерти Ария (в 336 году) главенство начинает оспаривать секта, возглавляемая «Великим Царем» (императором Юлианом?). Междоусобная борьба достигает своей кульминации на Пасху 368 года, когда «Великий Царь» подвергается столбованию.

Личность «Великого Царя» произвела глубочайшее впечатление на окружающих и отразилась в бесчисленных легендарных и легендари­зованных персонажах. В евангельском Иисусе от него остался, по-видимому, лишь наиболее драматический эпизод «вознесения на древо».

«Великий Царь» ввел в церковный ритуал причащение вином, которое немедленно превратилось в вакханалии—агапы. Ввел ли он храмовую проституцию неясно; возможно, что она существовала и до него. Хотя вскоре эксцессы «вакхического» христианства и были осуждены Иоанном, установленный «Великим Царем» ритуал с его «ве­черинками любви» просуществовал более пятисот лет (до X—XI веков).

Во времена «Великого Царя» закладывается город Рим как пограничное сторожевое укрепление, входящее в систему крепостей, защищающих юг Италии от нападений с севера.

Окончательную победу, выразившуюся в признании ее госу­дарственной, церковь «Великого Царя» одержала с воцарением императора Феодосия, которому за заслуги в ее укреплении было дано звание «Великого». Это был последний император, объединявший в своих руках власть над Западом и Востоком; после него варварский Запад отъединяется от Ромейской империи.

Однако наряду с монотеистической религией, обязанной своим проис­хождением Везувию, основатели Ромейской империи и их преемники поддерживали также египетские культы мертвых. По-видимому, южноитальянский и египетский культы, формально объединенные в одну религию, враждовать никогда не переставали. Во всяком случае, библейские книги «Царей» постоянно с негодованием обличают богословских и богоборческих царей в приверженности культу «высот».

Как бы то ни было, но ромейские императоры хоронятся в это время в Египте, а над мумиями трех самых знаменитых из них начинается строительство Великих пирамид, как заупокойных храмов, так и как лестниц на небо.

Благодаря бесконечным подлогам клерикальных и антиклери­кальных апокрифистов Средних веков и Возрождения, вступавших с собой в споры под именами будто бы древних христианских учителей, очень трудно составить себе четкое представление о ромейской теологии IV века. Во всяком случае, она имела весьма мало общих точек с современной христианской теологией и первым приближением к ней (очень искаженным в цепочке последовательных передач) являются, по-видимому, так называемые «восточные культы» (в частности, культ Митры), «классический» Пантеон, а также верования, известные из иероглифических и клинописных текстов.

Единственным религиозным произведением того времени, дошедшим до нас, можно надеяться без существенных искажений, является Апокалипсис, написанный в 395 году. Он возник среди оппозиционных сект и его идеология еще очень долгое время не признавалась правящей церковью. Греческий язык, на котором он написан, также должен был долгое время уступать первое место официальному сирийско-египетскому языку.

Пятый век

Об идеологической обстановке этого века мы можем составить себе довольно определенное, но, почти наверняка, очень одностороннее впечатление, поскольку сочинения, идущие вразрез с победившей в конце концов фракцией, в канон не вошли и оказались для нас утерянными. Впрочем, более основательное изучение обширного церковного материала, возможно, позволит эту односторонность преодолеть. Но это трудно, поскольку практически все идущие от церкви сведения об этом веке представляют собой апокрифы.

Пока мы вынуждены характеризовать V век, как век напряженного ожидания второго пришествия Христа, отраженного в интенсивной пророческой активности с сильным астрологическим уклоном.

Все «большие» пророчества (в своей астрономически датируемой части) пишутся в период 442—466 годов под влиянием комет и схождения больших планет в Скорпионе. Оба вселенских собора этого века (Эфесский и Халкедонский) также явно были созваны в ожидании второго пришествия Мессии по астрологическим показаниям, хотя официальная церковная версия объясняет их созыв спорами по сухой и надуманной «христологической проблеме».

Ожидание второго пришествия и неявка Христа должны были породить большое число разнообразных схизматических сект, преследуемых официальной церковью и государством. Можно думать, что эти преследования и явились перво­источником легенд о «гонениях христиан», поскольку из одной из этих сект и развилось победившее впоследствии «евангелическое» христианство.

Попытка императора Зенона своим Актом Единения (Энотиконом) примирить враждующие стороны лишь подлила масла в огонь и увеличила число борющихся сторон. Текст этого Акта почти наверняка апокрифичен.

Историки сообщают, что в рассматриваемое время политику в Константинополе делали две «цирковые» партии, прасины и венеты, соперничество между которыми, привело в 445 г. даже к кровавым столкновениям. Это абсолютно уникально, поскольку в Средние века всегда и везде политические разногласия приобретали не цирковое, а религиозное обличие. Все встанет на свои места, если мы вспомним, что даже в эпоху раннего Возрождения театр еще не был отделен от церкви и театральные мистерии, по существу мало, отличались от богослужений. За тысячу же лет до этого церковь, театр и цирк были еще едины. Поэтому «партии цирка» были на самом деле «партиями церкви» и никакой уникальностью не обладали. Мы видим, как под апокрифическим пером церковников единая по своей сути борьба внутри церкви распалась на светскую борьбу в цирке и богословскую христологию.

По-видимому, в V веке окончательно гибнет Помпея и роль итальянского центра христианско-иеговистского культа переходит к Риму, где этот культ объеди­няется с почитанием Петра-апостола, «вызванным падением метеорита. (Опреде­лить, хотя бы гадательно, время падения этого метеорита не представляется возможным).

Среди политических событий этого века самыми важными являются нашествие гуннов и завоевание Италии готами.

Вопрос: является ли случайностью, что так называемое «падение Римской империи» произошло практически одновременно с гибелью Помпеи?

Шестой век

В рамках послеапокалипстического христианства продолжается интенсивная мифо­творческая деятельность. Возникает обширная религиозная литература, часть которой в следующих веках составит в переработанном виде библейский канон. Появляется (или, по крайней мере, широко распространяется) обрезание.

Тем не менее веселые и пьяные христианско-дионисийские ритуалы по-прежнему остаются основой государственной церкви. До нас дошли сочинения лишь апокалипстических противников этих ритуалов (по-видимому, все еще преследуемых церковью и государством), и потому истинный вид государственной церкви этого времени приходится мучительно реконструировать по незначительным обрывкам информации.

В VI веке действует Яков Барадей, основатель (541 г.) монофизитской секты якобитов, из которой вырос ряд современных автокефальных церквей. В Библию он попал в виде «праотца Иакова».

В конце VI века в Риме оформляется понтификат, организуются первые монастыри и возникает культ Девы Марии, якобы спасшей город от ужасов чумы. Во всей Италии, вне Римской области, продолжает царить арианство.

В политическом отношении VI век является «веком Юстиниана». Информация, что при Юстиниане был впервые составлен гражданский (т.е. светский) кодекс законов, по-видимому, соответствует дейст­вительности, но известный нам «кодекс Юстиниана» бесспорно апокрифичен. Истинный его кодекс был, надо думать, очень близок к «кодексу Хаммурапи», если только в точности не совпадал с ним.

Хотя основной первоисточник этого времени, Прокопий, явно апокрифичен, в сообщаемой им информации имеются, по-видимому, зерна истины. Так, например, Прокопий сообщает, что жена Юстиниана императрица Феодора была в молодости циркачкой и знаменитой проституткой, впоследствии «обратившейся к церкви». Это явно следует понимать так, что Феодора занимала в тогдашней церкви ничуть не унизительный и не позорный пост храмовой диакониссы, одаривавшей «во имя господа» богомольцев своей любовью. Только тогда становится понятным как проститутка стала императрицей.

Строительной деятельности Юстиниана приписываются несколько храмов, в том числе величественная Айя—София. Неясно, верна ли эта информация. Однако об архитектуре времен Юстиниана (или, по крайней мере, об одном ее направлении) мы можем судить с полной достоверностью по Дендерскому храму.

Седьмой век

В этом веке в религиозной сфере происходят три важнейших события.

В Риме, где все чаще появляются паломники из северных «язы­ческих» стран, на повестку дня впервые ставится вопрос о миссии, т.е. о распространении «света веры» среди язычников. Прежде при­надлежность к церкви предусматривала принад­лежность к империи, и считалось, что представителям чужих народов делать в церкви нечего. Впоследствии сторонники этой точки зрения дали начало иудаизму.

Поскольку экономика и статус Рима зависели почти исключительно от числа посещающих город паломников, его руководители не могли согласиться с этой точкой зрения и выдвинули противо­положную идею «всемирной церкви». К апостолу Петру был добавлен апостол Павел как выразитель этой новой идеи и распространение христианства по миру началось.

Вторым важным событием был первый выход на широкую государственную арену евангельской идеологии, являвшейся ранее верой греко-язычных низов и оппозици­онных проповедников. Надо думать, что в это время уже существовали ранние, до нас не дошедшие, Евангелия («книги завета» Иосии-Гераклия), а известное нам Евангелие Марка было написано только в конце VII века.

Третьим важнейшим событием (по-видимому, тесно связанным со вторым) явилось отпадение к агарянству юга Ромейской империи. В результате прежде единая империя распалась идеологически, а значит и политически, на два государства: империю и халифат.

В соответствии со «староверческим» характером агарянства в халифате в качестве официального языка сохранился прежний сирийско-египетский диалект, превратившийся позже в «класси­ческий» арабский язык. В империи же пальма первенства стала постепенно переходить к греческому языку, на котором были написаны священные книги новой веры. Первой ласточкой в этом направлении было принятие Гераклием греческого титула базилевса.

В этом же веке, по-видимому, завершается предварительное составление ветхозаветного канона (подвергавшегося тем или иным Исправлениям вплоть до XIV—XV веков).

Мы видим, что значение седьмого века вполне сравнимо со Значением века четвертого.

Восьмой век

Осуществленная Гераклием церковная реформа не могла пройти безболезненно и в самом Константинополе. Весь восьмой век и первая половина девятого века заняты религиозно-политической борьбой, потрясшей самые основы государства. Следуя своей практике умалять значение и смысл религиозных реформ того времени, церковники, а вслед за ними и светские ученые, квалифицируют этот период как период борьбы за и против почитания икон. На самом же деле, это был период становления евангелического христианства в противовес прежнему «вакхическому» вероучению.

Междоусобица в империи вызвала массовую (исчисляемую десятками тысяч) эмиграцию духовенства в Индию, куда еще ранее были заброшены зерна христианского монотеизма. Это дало толчок развитию там индуизма и буддизма.

В это время в Византийской империи получает идеологическое обоснование моногамная семья, а полигамия начинает преследоваться. Запрещаются смешанные (мужские и женские) монастыри. (Пос­тановление седьмого вселенского собора 787 года в Никее).

Римская церковь отделяется от византийской, и Рим впервые получает политическую свободу, которую, впрочем, он сразу же оказывается вынужденным отдать франкским королям.

В конце VIII века власть в Византии переходит в руки императрицы Ирины. Появление на троне женщины явилось тогда поразительным новшеством, нарушающим все каноны. Надо думать, что в идео­логическом отношении это сыграло большую роль. Через пятьдесят лет (уже в следующем веке) женщина попадает на трон и в Риме.

Пребывание Ирины на престоле (и значит, отсутствие императора мужчины) дало Карлу Великому юридическую зацепку для объявления себя императором, поскольку по тогдашним представлениям на земле мог существовать только один император (как на небе один бог).

Девятый век

Фактическую же возможность стать в первый год IX века импе­ратором «римлян» дало Карлу церковное отделение Рима от Византии. Тем самым на Западе возникает (по-видимому, впервые) своя собственная «Римская империя». В целях создания идеологической основы новой империи резко усиливается и, по мере сил, уни­фицируется зародившийся еще ранее поток легенд о бывшем в прошлом «императорском величии» Рима с подчеркиванием якобы ведущей первоначально роли Запада. Легенд об его «республиканском» прошлом еще нет; они не требуются.

К середине IX века наступает определенное религиозное равновесие. В Ромейской империи побеждает евангелическое, моногамное христианство, что обеспечивает ей «период несравненного величия» ([54], стр.71). Рим пока остается верен прежней, полигамной вере, лишь несколько подправленной паулинизмом. Староверие в форме агарянства сохраняется и в халифате. По-видимому, к этому времени агарянство также принимает «принцип всемирности». Его отличие от римской веры лежит, главным образом, в политической плоскости. Следующее крупное разветвление христианства составляют староверы, не принявшие принципа всемирности. Они сосредоточены, в основном, в Италии (северной и, возможно, южной) и в Испании, не образуя отдельной государственности.

Представители всех этих течений, хотя и ощущая свою обо­собленность, все же полагают себя единоверцами, почитающими одного и того же Бога. Их окончательное обособление в четыре отдельные церкви (две из которых даже потеряли звание «хрис­тианских») является делом будущего.

Десятый век

По оценке Диля это был период, когда Византия приобрела «ни с чем не сравнимый блеск» ([30], стр.74). На юге ее граница была отодвинута до Евфрата и Тигра, а на востоке она включала в себя Армению и Иверию. Большую роль в империи стали играть армяне; они давали ей солдат, полководцев, администраторов и даже императоров. Наряду со славянским армянский компонент стал одним из важнейших в становлении этнической общности ромеев. В это время впервые для обозначения подданного империи появляется термин «эллин» — «божий человек». Официальным языком империи окончательно делается греческий язык. Зарож­дается (в школе Константина Порфирородного) светская греческая литература.

Сложившееся в Ромейской империи евангелическое христианство распростра­няется в этом веке на Русь. Оно постепенно проникает и в остающийся пока старо­верческим Рим.

Оттон I основывает «Священную Римскую империю германской нации», а Оттон II неудачно пытается сделать ее столицей Рим. Несмотря на неудачу, это дает новый мощный толчок легендам о «классическом Риме».

Одиннадцатый век

Этот век по своему значению вполне сравним с седьмым и четвертым веками. В Риме происходит «клюнийская реформа», то есть, на самом деле, революционное внедрение евангельского вероучения, сопровождаемое такими решительными новшествами как моногамия мирян и целибат священнослужителей.

Ромейская империя терпит в 1071 г. сокрушительное военное поражение от турок-сельджуков, которые организуют на территории Малой Азии «Румский султанат», т.е., по их представлениям очищенную от «евангельской скверны» прежнюю, кумироборческую «Римскую империю». Возвращение к староверию сопровождалось, естественно, и возвра­щением к прежнему церковному языку, но уже в его «арабском» варианте.

В этом веке происходит окончательное обособление церквей; из прежде единого протохристиан­ского вероучения возникают четыре враждебные друг другу религии. Наиболее «староверческие» учения, не воспринявшие принципов Паули­низма, дают начало иудаизму, а бывшие агарянские секты, воспринявшие почитание Магомета, исламу. Почитатели же Христа разбиваются на римско-католическую и греко-православную церкви (и ряд более мелких автокефальных церквей).

Можно думать, что первоначальными географическими центрами кристалл­лизации иудаизма, как вероучения противопоставленного евангелическому христианству, была Ломбардия и Южная Испания.

Этноним «еврей»—ЭБРИ означает «переселенец» (см.[1], стр.367). Быть может это восходит к переселению богоборцев из окрестностей Везувия в Ломбардию, а быть может относится к появлению евреев в Нидерландах и в Восточной Европе (Польше и Литве). Во всяком случае, он явно имеет очень позднее происхождение, поскольку в Библии практически не употребляется (см.[1], стр.364—368)

Случилось так, что приверженцы иудаизма в сложившейся в Средние века жесткой цеховой системе занялись обменно-торговой и кредитно-финансовой деятельностью (ростовщичество, меняльное дело, трансфертные операции). Это и были пресловутые «ломбардские банкиры». Такого рода специализация евреев способ­ствовала их отчуждению от остальной массы населения и привела к возник­новению антисемитизма. (По этому вопросу см., напр.,[151]).

Так же как и в случае с магометанством, инициатором религиозно-идеологи­ческого обособления и отчуждения иудаизма были, по-видимому, христианские церковные круги, но идеологи иудаизма не только не стали с этим бороться, но, напротив, реагировали на растущее враждебное отношение самоизоляци­онистской доктриной «бого­избранности» еврейства. Результатом было создание гетто.

Что касается Палестины, то до самого последнего времени евреев там не было. Стандартное объяснение, что они там жили, но были поголовно изгнаны римлянами, не только противоречит всему, что выше было нами установлено, но легко опровергается и само по себе Действительно, любовь человека к своей родине такова, что, будучи изгнанным, он всю жизнь стремится вернуться и завещает это своим детям. Как показывают многочисленные примеры нового и более старого (но достоверного) времени, какие бы препятствия и рогатки на пути возвращений не ставились, определенная (пусть малая) часть изгнанного населения рано или поздно всегда возвращается. Поэтому, если бы евреи на самом деле жили когда-то в Палестине, то хотя бы некоторая их часть должна была там остаться. Тем не менее, даже по данным Еврейской энциклопедии на земле Палестины евреев не было около тысячи лет и впервые они появились там только в XII веке и то лишь как отдельные торговцы в городах.

Это обстоятельство давно обращало на себя внимание историков, но заворо­жен­ные мифом о многотысячелетней истории еврейского народа, они могли лишь недоуменно разводить руками или ссылаться на процессы ассимиляции, которые почему-то повлекли к исчезновению евреев только в Палестине.

Заключение

В этом кратком обзоре мы особое внимание уделили эволюции религиозных представлений потому, что, во-первых, в те времена история религии самым непосредственным образом переплеталась с историей общества и государства, и, во-вторых, нигде не было приложено столько фальсифицирующих усилий как в этом вопросе. Идея об эволюционном, постепенном складывании христианской религии, продолжавшемся более 600 лет, была абсолютно неприемлема для клерикалов, и они сделали все, что могли, для ее сокрытия. Им пришлось заполнить тысячелетний разрыв псевдо­историческими, оторванными от жизни спорами «о природе Христа». Удивительно, однако, что и многочисленные светские, антиклери­кальные иссле­дователи не обратили внимания на то, что с общих позиций эволюционной теории абсолютно невозможно традиционное представление о практически мгновенном появлении христианства в первом веке н. э. с практически полностью разработан­ными догма­тической и идеологической системами.

Мы, конечно, лишь наметили, следуя Морозову, основные этапы развития христианской идеологии. Более углубленное исследование, требующее критического переосмысливания всей груды церковно-апологетической литературы выходит за рамки этой книги.

Мы также оставили почти полностью в стороне соображения Морозова, касающиеся развития культуры, вообще, и театрального искусства, в частности. Читатель, интересующийся этими вопросами, должен обратиться к самому Морозову.

   НАЧАЛО                           

---

цитируемая литератора трёхтомника