§ 2 Великие пирамиды Египта

Общая характеристика пирамид

Около Каира на равнине в Гизе (иначе, Гизех) высятся три величайших монументальных памятника, когда-либо созданных человеком, — великие египетские пирамиды.

Все путешественники единодушно отмечают, что пирамиды представляют собой «одно из самых прекрасных, самых впечатляющих зрелищ» ([115], стр. 25). В конце XVIII века французский ученый де Вольней так описывал свои впечатления от посещения пирамид: «Нельзя передать словами разнообразные переполняющие тебя чувства. Высота вершин, крутизна склонов и огромная площадь, занимаемая пирамидами, монументальность, воспоминания о минувших эпохах, которые они навевают, размышления о трудах, затраченных на их сооружение, сознание того, что эти гигантские утесы созданы руками такого маленького и такого слабого человека, который букашкой ползает у их подножья, — все это наполняет сердце и ум одновременно изумлением, страхом, смирением, восхищением, благоговением... (см. [115], стр. 29).

Лауэр пишет: «Последние слова не покажутся преувеличением, если несколькими цифрами определить баснословный объем работ, потребовавшихся для возведения этих сооружений. Каждая сторона основания пирамид Хеопса и Хефрена соответственно равна примерно 230 и 215 м, т. е. одна из них занимает площадь в 5 га, другая — чуть поменьше. Обе они возвышаются более чем на 140 м...

В пирамиде Хеопса... сохранился 201 ряд кладки, а когда ее построили, в ней было от 215 до 220 рядов вершина была срезана метров на десять после того, как ее облицовку стали разбирать на камни. (Заметим, что последнее утверждение является гипотезой; фактом является лишь то, что пирамида Хеопса лишена облицовки; вполне возможно, что строители ее просто не успели полностью наложить. — Авт.)... на ее сооружение ушло 2,6 млн. камней весом 2,5 т каждый, что составляет более 6,5 млн. т. Значит, для сооружения этого памятника нужно было добыть из каменоломен, доставить к месту постройки, поднять на пирамиду и тщательнейшим образом уложить около 7 млн. т камня...

... Эти цифры дают нам представление о невероятном количестве труда, затраченного на сооружение пирамид, «которые являются, как выразился Вивиан Денон, последним звеном цепи между колоссами искусства и колоссами природы». В то же время нас поражает исключительная тщательность исполнения мельчайших деталей. При сооружении этих монументов строители совершали подлинные чудеса...... Однако эта работа составляет лишь часть огромного труда, который был необходим для сооружения этих монументов. И действительно, нельзя забывать также обо всех дополнительных и подготовительных работах, начиная с извлечения каменных глыб из карьеров Тура до переброски их на другой берег Нила: о доставке их к реке, погрузке на шаланды и выгрузке, о сооружении до рог или пристаней, необходимых для их дальнейшего следования до Ливийского плато, где должны были быть сооружены пирамиды» ([115], стр. 29—33).

Происхождение пирамид

«Вполне естественно, что эти созданные руками людей горы, как только в памяти последующих поколений стерлись подлинные события, связанные с их сооружением, вызывали, как, впрочем, вызывают и поныне у всех, кто их видел, не только удивление и восхищение, но и желание узнать, кто, когда, как и для чего воздвиг подобные памятники. На протяжении веков о пирамидах складывалось множество легенд, преданий и сказок» ([115], стр. 3—4).

Истинное назначение и происхождение пирамид было полностью забыто уже в Средние века. Большинство паломников, которые отважились в Средневековье осмотреть эти памятники «принимают на веру легенду, приписывающую сооружение пирамид Иосифу, сыну Иакова. Согласно этой легенде, Иосиф намеревался хранить в них хлеб в урожайные годы в предвидении голода, который он предсказал, толкуя сон фараона. Они называют их «житницами Иосифа» или «жит­ницами фараона»» ([115], стр. 44).

Лауэр приводит целый список средневековых визитеров, свято веривших, что они видят перед собой житницы. Он приводит также подобные же мнения явно апокрифичных писателей IV—V веков (см. [115], стр. 44—46).

Ряд арабских сочинений конца XII века (являющихся, как мы пока­жем в своем месте, явными апокрифами) приписывает строительство пирамид некоему царю Суриду, который осуществил его с магическими целями, дабы предотвратить всемирный потоп (см. [115], стр. 36—39). В сочинении (наверняка апокрифическом), приписываемом арабскому историку X века Масуди, утверждается, что одна из пирамид «служит гробницей Агатодемона, другая — Гермеса. Двух этих мудрецов разделяет тысячелетие, Агатодемон старший из них...» (см. [115], стр. 44). Масуди, кроме того, сообщает, что халиф ал-Мамун в 820 г. «вскрыл пирамиду Хеопса» и обнаружил клад золотых динариев. Другие авторы (также, по-видимому, апокрифичные) сообщают о других находках ал-Мамуна, в том числе и о трупах (см. [115], стр. 39—42).

Лауэр пишет, что «Здравые суждения об истинном назначении пирамид стали складываться вновь в конце XV в. Когда в 1486 г. уроженец Майнца Брейденбах осмотрел пирамиды, он заявил, что, по его мнению, это не житницы, построенные Иосифом,... а гробницы древних царей» ([115], стр. 46).

В это же время стали известны и «античные свидетельства» Геродота и Диодора, которые не только подтвердили мнение Брейденбаха и иже с ним, но и назвали имена этих «древних царей»: Хеопс, Хефрен и Микерин.

Заметим, что на самих пирамидах (и внутри них) какие-либо иероглифические надписи отсутствуют, так что в отнесении пирамид этим царям мы до сих пор вынуждены полагаться на «античные свидетельства».

Однако, несмотря на столь авторитетные свидетельства, конкуренция «теории житниц» с «теорией гробниц» продолжалась почти до XIX века. При этом теория гробниц имела тоже несколько вариантов. Например, в конце XVI века Иоганн Гельфрикус и Жан Палерн «утверждали, что здесь может идти речь только о гробнице, приготовленной для фараона, который погиб в Красном море, преследуя иудеев» ([115], стр. 49).

Любопытно, что все эти дискуссии шли только в Европе. Сами же арабы, жители Каира, еще в XIX веке придерживались версии «житниц Иосифа», хотя существовало и другое мнение, приписывающее строительство пирамид царю великанов Ган-ибн-Гану, жившему еще до Адама (см. [6], стр. 820).

Начало археологического изучения пирамид в XIX веке ознаменова­лось, как ни странно, целым каскадом разнообразнейших теорий по поводу их происхождения и назначения. Обзору и критике этих теорий Лауэр посвящает в своей книге целую главу «Мнимые секреты пирамид». Лауэр пишет, что в этой главе он, в основном, опирается на «интересный и исчерпывающий» труд В. Кингсленда «Великая пирамида в действитель­ности и в теории», хотя и добавляет, что он не может «признать все выводы этого автора правильными и тем более присоединиться к нему, когда он предлагает, в частности, считать признанный в наши дни всеми египтологами факт, что Великая пирамида была сооружена, дабы служить усыпальницей Хеопсу, простой гипотезой. Он называет ее «теорией гробницы» и приравнивает ко всем прочим теориям...» ([115], стр. 155).

Тем самым, Лауэр невольно проговаривается, что никаких реальных доказательств (кроме «свидетельств древних авторов») принадлежности Великой пирамиды Хеопсу, не существует, так что наиболее сильный аргумент, к которому он может прибегнуть, это «единодушное признание этого факта всеми египтологами» Но, когда же научные проблемы решались голосованием?

Назначение пирамид

Итак, «единодушное мнение египтологов» состоит в том, что пирамиды были построены как усыпальницы фараонов IV династии Хеопса (Хуфу), Хефрена (Хафра) и Микерина (Менкаура). То, что это гробницы, обосновывается аналогией с так называемыми «малыми пирамидами», которые, по-видимому, действительно являются усыпальницами царей, но то, что это гробницы именно Хеопса, Хефрена и Микерина основывается исключительно на сообщениях Геродота и Диодора.

Геродот пишет, что «Хеопс вверг страну в пучину бедствий. Прежде всего он повелел закрыть все святилища и запретил совершать жертвоприношения. Затем заставил всех египтян работать на него. Десять лет пришлось измученному народу строить дорогу, по которой тащили каменные глыбы. Сооружение же самой пирамиды продолжалось 20 лет» ([44] стр. 119).

Геродот описывает (довольно невнятно) технику строительства пирамиды, ужасаясь ее дороговизне и приводя пикантные подробности: «... Хеопс, нуждаясь в деньгах, отправил собственную дочь в публичный дом...» ([44], стр. 120), вкратце сообщает об Хефрене и его пирамиде и заключает, что годы правления Хеопса и Хефрена «считаются временем величайших бедствий для Египта. Египтяне так ненавидят этих царей, что только с неохотой называют их имена. Даже и пирамиды эти называют пирамидами пастуха Филитиса (!? — Авт.), который в те времена (Хеопса? — Авт.) пас свои стада в этих местах» ([44], стр. 120).

К следующему фараону, Микерину, Геродот, напротив, относится очень тепло, сочувственно излагая тяжкие удары судьбы, которые его поразили, и подчеркивая, что «его особенно восхваляют египтяне» за его «праведность» и за то, что он «открыл храмы и освободил измученный тяготами народ, отпустив его трудиться [на своих полях] и приносить жертвы» ([44], стр. 120). Тем не менее, в конце биографии Микерина неожиданно выясняется, что «И этот царь также оставил пирамиду, хотя и значительно меньше отцовской» ([44], стр. 121).

Интересно, что следующим за Микерином царем Геродот называет Асихиса и тем самым, по уверению его комментатора, «делает здесь скачок от конца IV династии (ок. 2480 г. до н. э.) к началу эфиопского владычества в Египте (ок. 715 г. до н. э.)» ([44], стр. 514), т. е. более чем на полторы тысячи лет!

Суховатую информацию Геродота дополняет живописными подробностями другой «античный» автор Диодор: «Хотя два царя (Хеопс и Хефрен — Авт.) и приказали построить пирамиды, которые должны были служить для них гробницами, однако ни один из них не был там погребен. Ибо народ, обреченный на тяжкий изнуряющий труд, возмущенный жестокостью этих царей, поклялся, что тела их будут вытащены из гробниц и разорваны на куски. Оба царя, которых осведомили об этом, перед смертью поручили друзьям (!? — Авт.) похоронить их в другом надежном и тайном месте» (см. [115], стр. 56).

Диодор подобно Геродоту (только красноречивее) выражает свое сострадание египетскому народу, который был вынужден трудиться ради прославления высокомерных и жестоких владык. В этом ему вторит и Плиний, который «добавляет, что в силу справедливого возмездия они (цари — Авт.) преданы забвению и историки даже не могут прийти к согласию в вопросе об именах тех, кто был инициатором столь ненужных сооружений» ([115], стр. 56).

Тут мы видим все: и объяснения, почему забыты имена царей, инициаторов строительства пирамид, и почему пирамиды пусты, и гражданскую скорбь по поводу мучений непосредственных их строителей и даже ростки негодования самих этих строителей.

Современные историки, во всем следуя схеме, намеченной Геродотом и Диодором, отбрасывают невероятные (с их точки зрения) детали (например, направление Хеопсом собственной дочери в публичный дом; кстати сказать, именно эта деталь, по нашему мнению, Геродотом не выдумана; она лишь им неправильно истолкована) и заменяют их другими подробностями, которые (опять-таки по их мнению) непременно должны были иметь место. Мы не будем этим заниматься, а попробуем проанализировать исходную информацию Геродота.

В первую очередь удивление вызывает сообщение Геродота, что «египтяне так ненавидят этих царей, что только с неохотой называют их имена». Морозов пишет:

«Но разве так бывает когда-нибудь в действительности? Ведь тех, кого ненавидят, наоборот, ругают без конца, много больше тех, кого любят. Да это выходит и неправда.

«Немногие остатки египетских воспоминаний, дошедшие до нас от времени Ху-Фу, — говорит Бругш, — выставляют его совсем в другом свете, чем рассказы о нем греков. Есть надпись на скале в Вади-Магара, славящая Ху-Фу как уничтожившего своих врагов»» ([6], стр. 811—815).

Мы видим, что ненависть египтян к Хеопсу Геродот явно выдумал, то ли для подчеркивания злонравия Хеопса, то ли как объяснение, почему его имя забыто и заменено именем пастуха Филитиса.

Далее Геродот пишет, что Хеопс «заставил всех египтян работать на него» и импилицирует, что строительство пирамиды разорило страну. Это тоже очень странно.

Мы давно уже знаем, что роль личности в истории совсем не столь велика, как это представлялось, например, Геродоту. Исторические ге­рои вроде, скажем, Наполеона, только потому достигли успеха, что они наилучшим образом выражали стремления господствующего класса и его правящей верхушки и находили опору в достаточно широких слоях общества. Какую же опору мог найти, скажем, Хеопс, в строительстве пирамиды, которая нужна была только ему самому и только после его смерти? Аристократия страдала от строительства, потому что с ее поместий отрывались рабочие руки для строительства пирамиды, а сво­бодное население, потому что оно было вынуждено принимать прямое участие в этом строительстве. Духовенство (жрецы) также не могло быть довольно постройкой пирамиды, поскольку на время строительс­тва Хеопс «повелел закрыть все святилища». Получается, что единс­твенной опорой Хеопса в его колоссальном предприятии было только религиозное суеверие масс и его авторитет как бога и автократора.

Материалистически мыслящие историки, понимая всю невоз­можность строительства пирамиды без широкой социальной основы, пытались придумывать всевозможные схемы. Например, ут­верждалось, хотя это прямо противоречит информации Геродота, что существовал широкий слой собственников и жрецов, которые наживались (!) на строительстве пирамиды, и они-то и составляли социальную опору Хеопса. Другая, прямо противоположная точка зрения признает, что постройка пирамид «должна была вызвать сильное недовольство в среде номовой знати и народных масс» и что это, якобы, в конце концов (через полторы сотни лет!) «привело к некоторым политическим изменениям» (см. [128], стр. 172—173).

Однако ясно, что стоимость пирамид и колоссальность необходимых трудовых затрат должны были в конец обескровить страну (это понимал еще Геродот и подчеркивал своим анекдотом о дочери Хеопса). Поэтому невозможно говорить о «широких слоях собственников», обогащавшихся при строительстве пирамид (изобретатели этой теории явно были под впечатлением многочисленных буржуазно-капиталистических афер и скандалов, вызванных коррупцией; была ли для подобных афер почва при социально-экономических отношениях эпохи строительства пирамид эти историки умалчивают), а что касается пресловутого «недовольства», то, конечно, ни аристократия, ни массы свободного населения не стали бы терпеть разорения полторы сотни лет (столько по Геродоту царствовали Хеопс, Хефрен и Микерин), а довольно быстро приняли бы свои меры (вполне достаточно было бы, например, некоторое равнодушие и безразличие работников, чтобы намертво застопорить такое колоссальное предприятие).

Сомнения вызывают и сроки строительства пирамид, указанные Геродотом: 20—30 лет на каждую. Мы не производили детального исследования, но даже самые грубые прикидки показывают, что эти сроки должны быть, по-видимому, увеличены в несколько раз. В указанные Геродотом сроки, по-видимому, невозможно перевезти и аккуратно уложить те миллионы тонн камня, из которых состоят пирамиды. Это было бы трудно даже при современной технике.

Если это действительно так, то, следовательно, пирамиды сооружались при жизни не одного поколения, а потому никак не могли строиться в качестве усыпальниц здравствующих царей.

Да и вообще, как справедливо замечает Морозов, земные цари всегда более склонны заботиться о своей земной жизни и власти, чем о загроб­ной. Даже римские папы не строят себе заживо гробниц. «Забота о них всегда возлагалась людьми на своих переживающих родственников, которые и воздвигали посильно-богатые мавзолеи» ([6], стр. 828).

Таким образом, при мало-мальски критическом анализе все сообщения Геродота оказываются полными несуразиц. Явно, что Геродот излагает не факты, а некую концепцию, цель которой объяснить происхождение пирамид.

И вот мы опять остаемся перед проблемой: в чем назначение пирамид и кто их построил?

Мнение Морозова

При ответе на этот вопрос мы должны руководствоваться сле­дующими, выясненными выше пунктами:

1. Стоимость пирамид и необходимые для их постройки трудовые затраты столь велики, что даже такая богатая и многолюдная страна как Египет не могла их себе позволить, не принеся в жертву свое хозяйство.

Вместе с тем, для всего района Средиземноморья это были хотя и крупные, но вполне посильные траты. Поэтому следует думать, что пирамиды строились усилиями всех стран Средиземноморского бассейна, каждая из которых командировала в Египет отряды строителей (надо полагать, добровольцев) и организовывала их снабжение, питание и культурный досуг.

2. Объем необходимого труда был столь велик, что строительство каждой пирамиды продолжалось не менее сотни лет. За это время первоначальный энтузиазм поостыл и постепенно строительство было прекращено. Поэтому предусмотренная первоначальным планом об­лицовка была положена только частично (возможно, правда, что эта «облицовка» служила совсем другим целям). Остатки заготовленного материала были пущены на другие нужды (например, строительство мостов), а когда они были исчерпаны, начали разбирать уже положенные плиты.

3. Строительство пирамид требовало широкой и энтузиастической поддержки народных масс и привилегированных слоев общества.

В трудах современных историков можно встретить утверждения, что пирамиды были построены в основном рабским трудом. В этой связи любопытно, что на многочисленных египетских барельефах, изо­бражающих трудовые процессы, почти полностью отсутствуют рабы. Объективные факты не подтверждают традиционного мнения, что экономика Египта была основана на труде рабов. Чтобы свести концы с концами историкам приходится придумывать разнообразные, иногда довольно остроумные объяснения (см., например,[128], стр. 166—170). В частности, считать, что рабы принимали существенное участие в строительстве пирамид, у нас нет никаких оснований.

Что же вызвало столь широкий и сравнительно долго державшийся энтузиазм населения всего Средиземноморья, энтузиазм, позволивший провести в жизнь такой амбициозный проект, как строительство пирамид? Каким нуждам широких масс (и одновременно при­вилегированных слоев и государства, без организующей роли которых строительство было бы невозможно) отвечал этот проект, что они поддерживали его, несмотря на всевозможные жертвы, на которые им приходилось идти (дополнительные налоги, добровольно-обяз­ательные пожертвования как денежные, так и натуральными продуктами хозяйства, отток в Египет в составе трудовых, скорее всего молодежных, отрядов наиболее трудоспособного населения и т. д. и т. п.)?

Морозов полагает, что причина была в сакральном, священном характере пирамид, которые задумывались и строились как усы­пальницы великих государственных и религиозных вождей, ос­нователей религиозных вероучений.

В параллелизме Абидосской таблицы с родословием Иисуса Хеопсу соответствует Авраам, чье имя, означающее «Отец Рима», идеально подходит для основателя Средиземноморской клерикальной империи и библейского культа Диоклетиана-Моисея. Поэтому Морозов считает, что главная из трех великих пирамид («пирамида Хеопса») воздвигнута над Диоклетианом (он же Моисей, он же Авраам).

Преемник Авраама Исаак («Распространитель письмен») параллельный Дедефре, преемнику Хеопса, аналогичен с этой точки зрения Констанцию Хлору, преемнику Диоклетиана. Пирамиды у него нет. С точки зрения Морозова причина очевидна: Исаак- Хлор был верным последователем Авраама-Диоклетиана, новой религии не основывал и потому пирамиды не удостоен.

«Преемник Исаака — Богоборец Иаков, первый увидевший лестницу на небо, Зодиакальный круг для движения планет, более всего соответствует, мне кажется, Арию, которому, по-видимому, и воздвигнута вторая великая пирамида. А последний библейский патриарх — теократ Иуда Иаковлев как будто соответствует евангельскому апостолу тоже Иуде Иаковлеву. Но это имя значит просто «богославный» (ИЕ—УДЕ), или «православный», а потому может обозначать и евангельского Христа, и его двойника, основателя правос­лавной литургии Василия Великого, которому таким образом под иероглифическим именем Менк-Рэ (греческое Менкавра) возд­вигнута третья великая пирамида, может быть вместо первой прос­той, из которой могли перенести его мумию в более подходящее мес­то, так как гроб тут оказался пуст... Но относительно его было, по-видимому, много разногласий, и ему приведено много прозвищ...» ([6], стр. 810—811).

Существование трех великих пирамид указывает на существование трёх влиятельных сект, почитающих как основателей трех великих религиозных вождей, которые в последующем расщепились в целый ряд государственных и клерикальных деятелей. Эти секты соревновались в постройке наиболее величественного памятника своему основателю, чтобы подчеркнуть его святость и посмертное могущество. Многочисленные паломники, приходившие поклониться гробницам, поддерживали рвение строителей, финансировали их и, надо думать, считали угодным для души лично прибавить к пирамиде хотя бы один камень.

Эта теория Морозова объясняет все особенности пирамид и снимает все трудности традиционного объяснения. К тому же она может быть подкреплена и некоторыми дополнительными соображениями.

Предшественники колоколен

«... нетрудно видеть, что... пирамиды были явными предшествен­никами православных колоколен. Посмотрите на любую из наших церквей. Что вы в них видите? Прежде всего, перед вами поднимается как можно выше к небу колокольня, заметная уже издали. По первичному плану, осуществляющемуся почти всегда и теперь..., она четырехугольная и, подобно египетским пирамидам, всегда ориен­тирована своими четырьмя сторонами «на четыре стороны света», так как землю в древности считали тоже квадратом. Это и есть новейшая «египетская пирамида», лишь ради экономии в материале, сузившая свое основание. Она не имеет более вида надгробной насыпи благодаря только успехам строительного искусства. Пирамидальная же форма была прообразом всякой башни. Когда еще не было цемента, было трудно построить высокое сооружение с отвесными стенами... Поневоле приходилось делать ступенчатую башню в виде пирамиды, которую к тому же — от поколения к поколению, от царя к царю — можно было беспредельно надстраивать новым рядом камней...

Что вы видите к востоку (от современной церкви. — Авт.)? Алтарь, прикрытый от дождя куполом, т. е. храм, а под алтарем обязательно «мощи», т. е. хотя бы кусочек мумии того святого, которому тут должно молиться» ([6], стр. 829—830).

Совершенно аналогично, к востоку от пирамиды всегда располагал­ся храм, который египтологи без достаточных оснований называют «заупокойным», а в самой пирамиде обязательно предусмотрено помещение для мумии.

«А относительно того, что это были специальные кладбищенские храмы, основанные обязательно на мощах святых, красноречиво свидетельствует то, что около пирамиды Хуфу мы видим, как около христианской церкви, огромное количество непирамидальных частных гробниц.

Итак, несомненно, пирамиды были колокольнями специальных принильских кладбищенских храмов особого образца, давших схему для дальнейших христианских церквей» ([6], стр. 830—831).

Бесспорная близость пирамид к колокольням, означающая, что пирамиды были прототипом колоколен, влечет за собой, что религия строителей пирамид должна быть прототипом христианской религии, а следовательно, лица, чьими гробницами должны были стать пирамиды, — основа­телями христианской религии. Таким образом, мы снова возвращаемся к Моисею, Аарону-Арию и Иисусу.

Библейские высоты

Как мы уже отмечали в § 3, гл. 8, в библейских книгах Царей постоянно упоминаются какие-то являющиеся предметом поклонения «высоты» (БМУТ), на которых горят огни и совершаются религиозные обряды. Теперь читателю должно быть очевидно, что этими высотами являются пирамиды, особенно, если вспомнить, что хотя вопрос о происхождении слова «пирамида» считается еще нерешенным (см. [115], стр. 49), одна из наиболее распространенных этимологии производит это слово от греческого «пир» — «огонь», «пламя», из-за огней, которые зажигались на вершине пирамиды.

К времени, когда окончательно кристаллизовались книги Царей, первоначальное происхождение пирамид уже забылось, хотя поклонение им еще осталось. Это объясняет, почему авторы книг Царей рассматривают этот культ как еретический.

Вавилонская башня

Предугадывая возможное возражение, Морозов полагает, что представление о пирамидах как гробницах великих святых, неполно. Действительно, как бы мы ни любили и ни уважали своих мертвецов, тратить многие годы и колоссальные средства на сооружение их усыпальниц никто, конечно, не будет. Для покойников всегда строились посильно богатые мавзолеи и хотя, скажем, замоскворецкие купцы и состязались в богатстве своих фамильных склепов, но что-то неизвестно, чтобы хотя бы один из них разорился на их строительстве.

Строители пирамид явно должны были преследовать какие-то свои, личные цели; иначе невозможно объяснить их многолетние усилия и невероятные траты.

«Здесь остается признать лишь то, что люди того времени думали, будто погребенные тут великие святые поведут их на небо, и каждая из трех сект, конкурируя с другой, строила над их телами удобные лестницы для этого, а больших лестниц тогда нельзя было физически сделать, иначе как в виде пирамид» ([6], стр. 834).

«Соблазн же для такой постройки был велик. Дело в том, что голубая лазурь небес... кажется для наивного, неподготовленного наукой человека, не выше чем на несколько десятков сажен над его головой. Я вспоминаю, как и сам, лет семи или восьми, когда еще держался библейского представления о небе как о хрустальном колпаке над землей... старался много раз определить его высоту. Я заключил, что небо должно находиться не выше чем в 50 саженях над поверхностью земли и что построить туда большую лестницу вполне возможно.

Все эти детские размышления, которые, конечно, в совершенно таком же виде приходили и всем самостоятельно пробуждающимся наивным умам, неизбежно должны были в свое время возникнуть в головах самых выдающихся мыслителей древности, стоявших на библейской точке зрения. А мысль взобраться на небо должна была казаться не только им, но и всему населению страны такой прив­лекательной, что оно непрочь было массами пойти на такую приманку и потратить на нее много лет своего собственного труда... И, конечно, такую лестницу на небо надо было строить под покровительством лишь самых величайших святых — Моисея, Арона, Христа...

... Три величайшие египетские пирамиды являются с этой точки зрения лишь трагическими памятниками древних заблуждений, через которые должна была неизбежно пройти наука о строении вселенной, прежде чем достигнуть современного учения о бездонности небесных пространств.

В трех местах три секты пытались строить башню до неба и непременно над нетленными мощами какого-нибудь особенно великого святого, и каждый раз какой-нибудь мудрец определял в данном месте высоту неба и говорил находившимся под его влиянием народам и их властелинам: «на такой-то высоте достигнем до неба!» и властелины и несколько поколений народов строили тут пирамидо­образные лестницы с величайшим трудом, но, достроив до указанной высоты, видели, что небо удалилось от них и остается по-прежнему недостижимым.

Разочарованным инициаторам такого предприятия ничего не оставалось, как заявить, что это место не угодно богу-богов, а потому и мощи надо вынести отсюда куда-нибудь в другую могилу...

И так было до тех пор, пока огромное количество бесплодно затраченного труда не подорвало, наконец, доверия к старой теории о близости тут неба (из-за отсутствия облаков небо в Египте должно казаться ближе к земле, чем где бы то ни было. — Авт.) и о могуществе тех, чьи мощи тут лежали» ([6], стр. 842 — 844).

«... Работа энергично велась исключительно потому, что ей сочувствовал не один царь, но и все маги, и его придворные, и войска, да и массы населения ничего не могли возразить против полезности для них такого предприятия. И нужно было полное истощение всех экономических сил и средств государства для того, чтобы убедить людей, что небо для них недостижимо таким способом» ([6], стр. 846).

Информация об этом строительстве сохранилась в Библии в виде легенды о постройке вавилонской башни.

«Двинувшись с Востока, они нашли в земле Сенаар (по-еврейски ШНЭР, что Морозов переводит как «Бдение над Спящим» и отмечает, что это имя до сих пор носит южная часть нильской долины; см. [6], стр. 835. — Авт.) равнину и поселились там.

И сказали они: построим себе город и башню, высотою до небес

И сказал Господь, и вот, что начали они делать. Сойдем же и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого.

И рассеял их Господь по всей земле. Посему дано ему имя: Вавилон... (Бытие, XI, 2,4, 6—9).

Надо думать, что прекращение строительства пирамид сопровождалось горячими спорами и распрями, а также массовым разъездом строителей. Все это преломилось в легенде о происхождении языков, тем самым удачно сконтами­нированной с информацией о древнем высотном строительстве.

Что же касается имени Вавилон (БЕЛ), которое, как мы уже знаем, означает «Врата Бога», то оно прекрасно подходит для священного поля, на котором расположены пирамиды. Самое же замечательное, что, как сообщают редакторы книги Лауэра, «Вавилон — греческое (так! — Авт.) название поселения, расположенного напротив пирамид на восточном берегу Нила. В эпоху средних веков так иногда называли Каир, предместьем которого стало это селение» ([115], стр. 45).

Вот где оказывается располагался библейский Вавилон! (Точнее, один из городов, которые Библия называет этим именем). Немудрено, что в развалинах месопотамского города, который теперь принимается за Вавилон, не найдено никаких следов «вавилонской башни» и историки вынуждены доказывать, что поводом к легенде об этой башне послужили храмы-зиккураты, невероятная, якобы, высота которых (в три или в семь этажей!) и вызвали к жизни эту легенду. Спрашивается, как законченные храмы, в которых совершались богослужения, могли породить легенду о незаконченной башне?

В заключение стоит заметить, что представление о пирамидах как лестницах на небо настолько естественно, что оно не осталось чуждым и традиционным историкам: «Некоторые египтологи полагают, что в первой пирамиде — ступенчатой — фараона Джосера в Саккаре воплощена идея гигантской лестницы, долженствующей облегчить умер­шему царю восхождение на небо, к его отцу Ра» ([115], стр. 13—14).

Видно, как простая и ясная идея вынуждена деформироваться в умах египтологов, чтобы включиться в русло традиционных представлений.

Некрополи Египта

В связи со всем сказанным выше встает вопрос, почему именно в Египте решили строить усыпальницы — пирамиды? А потому, отвечает Морозов, что «когда уже возникли сухопутные и морские сношения между береговыми странами средиземноморского этнического бассейна, тогда неизбежно стали распространяться рассказы о чудесах далеких стран. В Сицилии вечно дымится огромная гора — жертвенник небесному богу и у Неаполитанского залива на Везувии находится жилище бога — Громовержца и потрясателя земли? А в Египте есть не меньшее чудо: люди после смерти там не гниют, около Мемфиса есть «Святая земля», в которую запрещен вход нечистым духам, по­жирающим тело умерших. Тела остаются там нетленными.

Такие рассказы, конечно, были вызваны до периода бальза­мирования тем простым обстоятельством, что под влиянием сов­местного действия солнечных лучей и жгучего самума, трупы людей и животных, брошенные на границе пустыни, должны были часто высыхать и потом заносились песком.

Для властелинов земли в арианско-христианский период (а возможно, что и раньше. — Авт.), уже понявших неизбежность не только чужой, но и собственной смерти, наиболее ужасной пер­спективой, конечно, была мысль оказаться обглоданными потом до костей какими-то прожорливыми, вонючими, погаными духами. А потому и мысль быть погребенными в «Святой земле», где их тела в полной целости будут дожидаться всеобщего воскресения мертвых, должна была казаться особенно заманчивой.

В результате этого эллино-египетские властелины (имеются в виду «римские императоры». — Авт.) могли приказывать своим нас­ледникам, под страхом являться к ним после смерти и мучить, отвезти себя для погребения обязательно в Египет, на Гизехское поле. А для наибольшего предохранения от гниения на дороге мог быть придуман и обычай (бальзамирования. — Авт.)...

Таково наиболее естественное объяснение исключительного обилия мумий и грандиозных гробниц в долине Нила. Их вызвал не человечес­кий местный произвол, а сама его стихийная природа» ([6], стр. 819—820).

Мы, впрочем, думаем, что обычай привозить забальзамированные трупы в Египет зародился значительно ранее, а арианско-христианские владыки просто им воспользовались (и, конечно, существенно развили). Куда конь с копытом, туда и рак с клешней. И вот, в Египет везут трупы не только владык, но и всех, кто это мог себе позволить (крупных чиновников, родовитых аристократов, богатых купцов). Поэтому-то в Египте такова плотность захоронений и храмов, как ни в одной другой стране мира.

По-видимому, первоначально (да и долгое время потом) хоронили не в пирамидах, а в прямоугольных склепах, которые теперь египтологи называют арабским словом «мастаба» (см. напр. [110], рис. на стр. 163). Обычай хоронить в пирамидах (конечно, только царей и лиц особо к ним приближенных) появился, надо думать, поздно, уже в подражание трем великим пирамидам. Еще позднее, в попытках уберечься от гра­бителей-гробокопателей возник обычай и тайных погребений.

Подкреплением этой теоретической конструкции служит тот факт, что не сохранилось ни одной гробницы римских и ранневизантийских императоров. Самой ранней «императорской» гробницей является гробница Теодориха в Равенне.

Факт отсутствия усыпальниц императоров давно уже мучил историков, но они так и не смогли придумать ему рационального объяснения. С точки же зрения Морозова никакой проблемы нет: мумии всех императоров находятся (или точнее находились до вывоза их в европейские музеи) в Египте. Ниже, при разборе династической истории Египта мы попытаемся отождествить хотя бы некоторых императоров с известными мумиями.

Город Возлюбленного

Очень интересно вопрос о месте захоронения римских императоров (под псевдонимом богоборческих и богославских царей) решается в Библии.

Оказывается, что он связывается с неким «городом Давида» (ЕЙР-ДУД), что означает «город Возлюбленного» (см. [2], стр. 503). Этот город упоминается в Библии только в книгах Царств и в том, что переписано из них в книгах Паралипоменон. Впервые о нем говорится в следующих словах:

«... Давид взял крепость Сион: это — город Давидов» (II Царств, V, 7).

Последняя фраза очень похожа на вставку позднейшего редактора; это тем более вероятно, что во всех остальных местах Библии «город Давида» упоминается только в очень специфичной ситуации, а именно, как город, в котором кто-то погребен.

Так, по сообщению Библии, в «городе Давидовом» погребены:

В книге Паралипоменон о месте последнего упокоения Давида и Охозии ничего не говорится, гробница Амасии указана «в городе Иудином» (явная описка), об Азарии (под именем Озии) сказано, что «похоронили его с отцами его на поле царских гробниц» (II Паралип. XXVI, 23), что по существу не расходится с информацией книги Царей, но о грешном Ахазе сказано двусмысленно: «и почил Ахаз с отцами своими (значит ли это, что он похоронен был вместе с ними? — Авт.), и похоронили его в городе, в Иерусалиме (после него в Иерусалиме хоронится только Иосия. — Авт.), но не внесли его в гробницы царей Израилевых» (значит эти гробницы расположены в Иерусалиме? — Авт.) (II Паралип. XXVIII, 27). Кроме того, об Иоасе и Иоатаме допол­нительно сообщено, что они похоронены хотя и в «городе Воз­любленного», но «не в царских гробницах».

Место захоронения сына Ахаза Езекии в книге Царей не указано, а в книге Паралипоменон говорится, что «И почил Езекия с отцами своими, и похоронили его над гробницами сыновей Давидовых...» (II Паралип. XXXII, 35).

Мы видим, что более поздний автор книги Паралипоменон уже путается в географии и отождествляет «город Возлюбленного» с «городом Святого Примирения» (Иерусалимом). Впрочем, и в книге Царей сказано об Амасии: «погребен он был в Иерусалиме, с отцами своими в городе Давидовом» (II Царей, XIV, 20). Следует ли это понимать как сообщение, что «город Давидов» находился на террито­рии Иерусалима? Или мы имеем здесь дело с более поздней вставкой?

О том, где захоронены богоборческие цари, Библия, как правило, не сообщает.

Кроме этих мест «город Возлюбленного» упоминается в Библии еще только четыре раза и только в книге Паралипоменон, причем один раз опять в связи с похоронами: «И похоронили его (первосвященника Иодая. — Авт.) в городе Давидовом с царями, потому что он делал Доброе...» (II Паралип, XXIV, 16).

Дважды книга Паралипоменон упоминает этот город в биографии Давида: «И построил он себе домы в городе Давидовом, и приготовил место для ковчега Божия...» (I Паралип., XV, 1) и «Когда ковчег завета Господня входил в город Давидов...» (I Паралип., XV, 29), причем из контекста ясно, что автор снова отождествляет его с Иерусалимом: «И собрал Давид всех израильтяне Иерусалим, чтобы внести ковчег (I Паралип.., XV, 3).

Наконец, в биографии Соломона говорится, что «... собрал Соломон старейшин Израилевых... в Иерусалим для перенесения ковчега завета Господня из города Давидова, то есть с Сиона» (II Паралип., V, 2). Тут автор по смыслу не мог отождествить «город Давидов» с Иерусалимом и, явно потерявшись, дал пояснительную вставку «то есть с Сиона».

Мы видим, что «город Давида» не является жилым городом, а представляет собой город умерших, некрополь, царское кладбище. В нем похоронены все иудейские (богославские) цари, начиная от легендарного Давида (которого здесь мы должны отождествить с Диоклетианом) и кончая Езекией (которого в гл. 8, § 3, мы отождествили с Анастасием). После Езекии богославские цари погребаются совсем в других местах. Это соответствует тому, что в Византии на смену Анастасию пришла новая, иллирийская династия Юстинов—Юс­тинианов, которая, надо думать, и сменила кладбище.

Морозов полагает, что «по совокупности обстоятельств... можно заключить, что «городом Возлюбленного» скорее всего называлось поле пирамид («поле царских гробниц». — Авт.) близ Мемфиса» ([2], стр. 306), хотя он полностью и не отвергает идеи, что это может быть «улица Гробниц» в Помпее. Конечно, отождествлять «город Давида» с теперешним Иерусалимом невозможно, хотя бы потому, что, несмотря на усердные поиски, никаких следов царских гробниц в нем не обнаружено (см. гл. 7, § 2).

Заключение

Мы видим, что классическая версия происхождения и назначения трех великих пирамид сама себя опровергает. Версия Морозова значительно последовательней и к прямым противоречиям не ведет. Конечно, хотелось бы иметь для нее неоспоримые доказательства (скажем, астрономические или математико-статистические), но на нет и суда нет.

Во всяком случае, возможность такой версии показывает, что факт наличия в Египте пирамид (и других захоронений) не опровергает выдвинутого в § 1 положения о мифичности и средневековом происхождении «древней истории» Египта, а, напротив, даже его поддерживает

Однако против этого положения можно выдвинуть и другие возражения. Например, ему противоречит представление о детальной и (что самое важное!) связной, династической истории Египта. Рассмотрим поэтому династии Египта поподробнее.

   НАЧАЛО