§ 4. Римская республика.

Установление республики
(См.[5], стр.683—585, 689—691)

В XI—XII веках титул герцога («дукса») вышел в Риме из употребле­ния, но знать по-прежнему называла себя «консулами». С этим титулом было связано, главным образом, представление о лице, облеченном судебной властью и принадлежащем к составу городского управления. В Риме существовал также титул «капитана», обычный в северной Италии. Здесь его получали те лица из знати, которым понтифекс жаловал земли в ленное владение. Это были, в основном, провинциаль­ные магнаты, влияние которых на городское управление к этому времени сильно упало. Их место заняли новые рода (Франджипани, Пьерлеони и т. д.), выдвинувшиеся в период междоусобиц.

Наряду с капитанами существовали и мелкие феодалы («милитес» — военачальники), являвшиеся вассалами более крупных. В Риме, и особенно в Кампанье, где большая часть поместий находилась во владении церкви, эти «военачальники» составляли класс знатных рыцарей, державший в своих руках непосред­ственные бразды правления. Они мало занимались собственно муниципаль­ными делами и презрительно относились к «демосу», т.е. к римским купцам и ремесленникам.

В это время на севере Италии уже образовались свободные города-республики, власть в которых принадлежала городскому населению и которые управлялись ежегодно избираемыми консулами. Римляне завидовали этим городам и также стремились к самоуправлению. Но хотя они издавна боролись за независимость, — еще при Альберике и Кресцентии, достичь автономии от светской власти пап им было труднее, поскольку власть пап покоилась не на привилегиях имму­нитета, а по меньшей мере на древних франкских установлениях, и папы всегда могли выдвинуть на свою защиту могущественные средства: священный папский сан, войска императоров или норманнов, финансовые средства, собранные с паломников. К тому же и сами римляне были разбиты на два враждебных лагеря: одни стремились сохранить старую аристократическую форму правления консулов, другие хотели установить «демократи­ческую» республику по образцу северо­итальянских городов.

Чаяния последних осуществились в 1143 году, когда им удалось установить в Риме демократическую республику, фактически независимую от власти пап. Во главе новой республики был поставлен общинный совет, принявший название «сената». Ранее в Риме постоянно функционирующего сената, по-видимому, никогда не было. Папе удалось сохранить формальные суверенные права над рес­публикой, поскольку сенат получал от него полномочия, а выборы в сенат, происходившие каждый год осенью производились в при­сутствии папского уполномоченного, но фактически республика была вполне независима. Более того, вскоре после установления республики папа был вынужден покинуть Рим. Несколько лет он скитался по городам Италии, а затем уехал во Францию.

Первоначальное число членов сената неизвестно, но в 1144 г. Рим был разделен на 14 округов, от каждого из которых избиралось 4 сенатора. Тем самым общее число сенаторов определялось в 56 человек.

Сенат в полном его составе назывался «Большим советом» или «Консисторией». Он выделял из себя исполнительный комитет, члены которого назывались консилиаторами или прокураторами, и менялись по нескольку раз в год. Решения, принятые сенатом, и отчеты консилиаторов утверждались народным собранием, состоявшем из всех полноправных граждан.

Трудно сказать, какие доходные статьи были в распоряжении сената и что составляло его регалии. По всей видимости, монетное дело было уже изъято сенатом из папского ведения и в Риме опять (?!) стали обращаться монеты с надписью «Сенат и римский народ». Существуют, правда, и монеты, на которых имеется еще изображение апостола с надписью «Царь римлян» (?). Считается, что это монеты пап.

Гражданская юстиция также перешла в ведение сената. Но в судебных заседаниях часто принимали участие папские юристы, так что отдельные судебные акты являлись совместными решениями се­наторского и папского суда.

Сенат стремился подчинить своей юрисдикции даже дела, в которых обе стороны принадлежали духовному званию, но папы оспаривали эти притязания, и папская курия продолжала действовать наряду с курией сената. Сохранились дела, когда стороны апеллировали то к папе на сенат, то, наоборот, к сенату на папу. Сенат объявлял войну и заключал мир независимо от пап.

Различные республики Рима

Мы уже видели, что в прошлом Рим неоднократно становился независимой республикой. Первый раз это произошло, по-видимому, в VIII веке после освобождения от власти Византии (см. § 1, гл. 15). Мы назовем этот период Республикой I.

Второй раз Рим приобретает независимость в X веке при Теофилакте и Альберике (см. § 3, гл. 16). Мы назовем этот период Республикой II.

Наконец, республику, установленную в 1143 г., мы будем называть Республикой III.

Мы уже отмечали, что от Республик I и II осталось очень мало документов. Неясно, например, был ли в них сенат, а если и был, то как функционировал и какие имел права. Очень может быть, что часть информации об этих республиках апокрифична и списана с Республики III. С другой стороны, не вызывает сомнения, что воспоминания о Республиках I и II свято хранились в римском народе, передавались из поколения в поколение, идеализировались и перерабатывались применительно к новым обстоятельствам. В соответствии с общей тенденцией того времени и благодаря тому, что информация об этих республиках передавалась устно от отца к сыну и не корректировалась документами, она приобрела фантастические очертания и была отнесена в неопределенную древность. Поэтому борцы за Республику III получили возможность формулировать свои политические цели как стремление к «восстановлению» древнейшего республиканского уклада, что в идеологических условиях того времени, придающих особый авторитет древности, имело немаловажное значение. В процессе такого рода формулирования первоначально хаотические представления о «Древней республике» конкретизи­ровались, унифицировались и закрепились на бумаге в виде сочинений «древних республиканцев». Быть может, уже в это время для придания ей особого авторитета древнеримская республика и была помещена на оси времени ранее империи.

Как бы то ни было, но вожди Республики III уже владели пред­ставлением о «древнеримской республике» и широко им пользовались в своей политической пропаганде. Однако без специального ис­следования невозможно сказать, как они эту республику себе представляли и были ли государственные учреждения Республики III слепком их представлений о Древнем Риме, или же эти учреждения были ими установлены самостоятельно и лишь впоследствии послужили моделью для создания апокрифа.

Во всяком случае, мы теперь видим, что апокрифисты имели в своем распоряжении обширнейший сырой материал, как в отношении государственной терминологии (консулы, сенаторы, принцепсы), так и в отношении форм функции­онирования республиканской власти. Им оставалось лишь его переупорядочить и соответствующим образом осмыслить.

Капитолий
См.[5], стр.685—689.

Политическим центром Республики III был Капитолий. Как сообщает Григоровиус, эта часть города Рима «в течение более чем полтысячи лет была окутана непроницаемым мраком». Беглое упоминание о нем встречается только у Эйнзидельского Анонима. Перечисляя укрепленные места города, хронисты никогда не упоминают о крепости на Тарпейской скале. Лишь с X века Капитолий приобретает историческое значение и сосредоточивает в себе политическую деятельность города. Во времена Отгона III в Капитолии заседали патриции. В XI веке Капитолий становится центром всех городских дел. Во время реформы римляне призывались на Капитолий к выборам префектов, когда нужно было получить согласие народа на нового папу или призвать народ к оружию. Есть сведения, что и сам префект имел жительство в Капитолии. Во всяком случае, судебные разбирательства происходили тогда в Капитолии, почему судебные акты и снабжались пометой Actum civitate Romana apud Capitolium.

Сенат Республики III заседал в Капитолии. Там же вершили свои дела консилиаторы.

Короче говоря, на Капитолии кипела та же жизнь и в тех же формах, что и в «классические» времена.

Однако, с другой стороны, все «классики» единодушно сходятся в том, что все здания Капитолия были разрушены еще в античности. На нем уцелело только несколько развалин будто бы храмов Сатурна и Веспасиана, фундамент Конкордии, своды архива (?), арка, при­писываемая Септимию Северу, и т. п. Грегоровиус пишет:

«Сидя на опрокинутых колоннах храма Юпитера или под сводами государ­ственного архива, среди разбитых статуй и досок с надписями, капитолий­ский монах, хищный консул, невежественный сенатор, могли при виде этих развалин чувствовать изумление и погружаться в размышления об изменчивости судьбы... И вот сенаторы, приходившие на развалины Капитолия в высоких митрах и парчевых мантиях, имели разве только смутное представление о том, что некогда именно здесь объявлялись государственными людьми законы, произносились ораторами речи, торжественно праздновались победы над народами и решались судьбы мира. Среди мраморных глыб паслись стада коз, почему эта часть Капитолия и носила тогда название «Козлиной горы», подобно тому, как Римский форум назывался тогда «выгоном». На площади его были поставлены балаганы для товаров, и римляне уже давно устраивали здесь свои базары... Кроме монахов..., священников и затем обитателей замка Кореи, здесь жило очень немного народа».

Удивительно, как Грегоровиус не замечает полной неправдо­по­добности сообщаемой им информации. Неужели же он всерьез думает, что сенаторы торжествующей республики, знатные люди, с которыми не стыдились породниться императоры, князья могущественнейшей церкви, имперские легаты, судьи сходились вершить свои дела на козьем выгоне, располагаясь на обломках колонн и статуй?

Совершенно ясно, что в то время комплекс Капитолия был еще невредим и, более того, только что выстроен для государственных и городских дел. В дальнейшем он был разрушен (мы ниже увидим когда и кем) и его развалины обросли легендами. Как складывались эти легенды можно проследить, например, по книге XIII века «Чудеса Рима», одном из первых путеводителей по этому городу, информация которой о Капитолии, невольно наводящая мысль на сказки 1001 ночи, ярко показывает уровень представлений XIII века о «Древнем Риме», еще очень далеких от современных.

«Капитолий, — говорит эта книга, — называется так потому, что был главою (по-латыни «капут» — Авт.) всего мира и в нем жили консулы и сенаторы, которые управляли городом и миром. С лицевой стороны его были высокие и крепкие стены, покрытые стеклом, золотом и искусной мозаикой. Внутри этого укрепления был дворец, отделан­ный золотом и разукрашен­ный драгоценными камнями. Он один стоил третьей части всего мира. Тут стояли статуи, число которых соответ­ствовало числу провинций, и у каждой статуи на шее висел колокольчик. Как только в какой-либо римской провинции происходило возмущение, соответ­ствующая этой провинции статуя поворачи­валась в ее сторону и звонила своим колокольчиком. Следившие за статуями прорицатели сообщали об этом сенату. Здесь было много также и храмов. На вершине укрепления находился храм Юпитера и Монеты. Со стороны Форума был храм Весты и Цезаря. Здесь стояло кресло языческого жреца, на которое в 6-ой день марта сенаторы возвели Юлия Цезаря. На другой стороне Капитолия возле форума Геркулеса находился храм Юноны. В Тарпейуме был храм Убежища, где Юлий Цезарь был убит сенаторами...»

Любопытно, что о храме Юпитера (т.е. Бога-Отца) «Чудеса Рима» упоминают лишь вскользь. Археологические раскопки ни этого храма, ни каких-либо его следов не обнаружили. Считается, что вандалы его полностью разрушили, не оставив даже фундамента (интересно, какими орудиями?) и увезя (?) с собой его крышу. Это казалось странным даже самым ортодоксальным историкам, поскольку по их же собственной информации языческие храмы обычно не разрушались, а обращались в христианские базилики. Чтобы объяснить, почему же главный храм Рима подвергся иному обращению, было предположено, что «это центр поклонений Юпитеру вызывал особое и исключи­тельное отвращение христиан». Мы видим, на какие ухищрения приходится идти «классикам», чтобы объяснить необъяснимое.

Республика и папы
См.[5], стр.691—701.

Новорожденная республика была сразу же вынуждена бороться за свое существование с окрестными феодалами. Победы сменялись поражениями и не раз республика находилась на краю гибели. Морозов приводит текст униженного письма, с которым сенат был вынужден обратиться к германскому цезарю, моля его о военной помощи и предлагая взамен империум. Но король на это письмо не ответил, рас­считывая получить императорскую корону не от сената, а из рук папы.

Внутреннее положение республики также было неспокойным. В свержении светской власти пап объединились деятели самых различных направлений, которые после победы начали борьбу друг с другом. На крайнем левом фланге стоял пламенный проповедник Арнольд Брешианский, выражавший интересы беднейших слоев римского общества. В своих публичных речах, собиравших толпы восторженных слушателей, он объявлял папу не преемником апостолов и пастырем душ, а поджигателем и убийцей, церковным палачом и губителем невинности, который только откармливает свое тело и наполняет денежный сундук чужим добром.

Ситуация особенно обострилась в 1154 году, когда на понтифи­кальный престол вступил новый папа, Адриан IV, немедленно вставший в резкую оппозицию к римской общине и потребовавший изгнания и наказания Арнольда. Дело кончилось тем, что Адриан наложил на Рим интердикт.

Это означало, что в Риме прекращались все богослужения, а из таинств выполнялись только крещение и причащение, да и то в особых формах, наводивших на суеверных людей ужас. Тела умерших закапывались в землю без совершения обряда погребения, а вступавшие в брак получали благословение на кладбищах.

Перед этим страшным наказанием суеверные римляне дрогнули и во всем уступили папе. Интердикт был снят, а Арнольд изгнан из Рима.

Чтобы закрепить свою победу, папа вызвал в Рим императора Фридриха Барбароссу. Рим восстал, но в кровавом бою, продолжав­шимся почти целый день, римские повстанцы были разбиты и утоплены в крови. Однако император не смог войти в город и был вынужден, взяв с собой папу и всех кардиналов, отойти к Соракте. По дороге императору удалось захватить Арнольда Брешианского. Он выдал его папе. Арнольд был задушен и сожжен на костре.

До самой своей смерти в 1159 году папе Адриану, несмотря на помощь императора, не удалось вернуться в Рим и поставить на колени римскую республику.

Когда Адриан умер, в римской церкви произошел раскол, от­ражающий политическую борьбу в республике. Демократы избрали своего папу, Виктора IV, а аристократы — своего, Александра III. Виктора IV позже сменили Пасхалий III, Калликст III и Иннокентий II, но всем им пришлось делить папский престол с Александром.

Одновременно снова обострились отношения Рима с Германией. После длительной военной кампании Фридриху наконец-то удалось в 1157 году взять Рим. Александр III бежал, а Пасхалий III короновал жену Фридриха Беатрису. Фридрих же сам возложил на себя императорскую корону. Мир между Римом и Фридрихом был заключен на том, что «Сенат и народ приносят императору присягу на верность и обязуются охранять его суверенные права в пределах города и вне его. Император признает сенат в его установленной форме, но свои полномочия сенат получает от императора».

Однако Александр III не сложил оружия и стал собирать силы против императора. Ему удалось сколотить союз свободных ломбардских городов, недовольных произволом императорских чиновников, и в 1176 г. в битве при Леньяно наголову разбить Фридриха. Рим снова получил свободу, но вместе с Александром.

Хотя сенат и римский народ и были вынуждены признать Александра III, но по вопросу о порядке управления городом уступать они были не намерены. Папская власть не внушала страха; недовольство и готовность к новому восстанию чувствовались не только в самом Риме, но и во всей церковной области.

Стремясь к укреплению папства, Александр созывает в 1179 году в Латеране вселенский собор, на котором проводит декрет, устанавливаю­щий, что для избрания папы необходимо большинство в две трети голо­сующих кардиналов и еще раз подтверждающий, что избрание производит­ся исключительно коллегией кардиналов без какого-либо вмешательства светской власти. Никогда еще авторитет папы не стоял так высоко в Европе и лишь в Риме и церковной области он по-прежнему не имел власти. Сенат лишь номинально получал свои полномочия от папы и, опираясь на силу милиции, был фактически от него полностью независим.

Александр чувствовал себя в Риме среди врагов и, не выдержав, в 1179 году окончательно его покинул.

Со времени Адриана I ни один из пап не оставался так долго на своем престоле, но из 22 лет своего правления, Александр 18 лет провел в борьбе с анти­папами и 20 лет в изгнании.

Преемники Александра также не смогли вернуться в Рим. Первый из них, Люций III, начал дело круто. Он торжественно провозгласил римлянам анафему, объявив, что они, восставая против светской власти пап, следуют учению Арнольда и являются такими же еретиками как вальденцы, катары, гумилиаты и другие сектанты, в множестве появившиеся в это время. Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы Люций внезапно не умер.

Преемник Люция Урбан III все время своего непродолжительного понтификата оставался в Вероне, и только папа Климент III сумел вернуться в Рим. Он нашел с сенатом «модус вивенди» и после этого папы могли относительно спокойно жить в Риме. Папе были оставлены титулы и почести светского властителя, но он обязан был предоставлять инвеституру представителям исполнительной власти республики, свободно избранным общиной, и не мог вмешиваться в их действия.

Однако, несмотря на устранение пап от светской власти, внутреннее политическое положение в республике оставалось напряженным. В сенат все больше проникала знать и ко времени Климента III большинство сената вновь состояло из нобилей, а не из граждан и простых рыцарей. Римляне не захотели этого терпеть и в 1191 г. осуществили переворот, разогнав сенат и поставив во главе города диктатора с титулом «верховного сенатора». За шесть лет сменилось три «верховных сенатора», после чего римляне, устав, по-видимому, от чехарды правителей, восстановили прежний порядок с сенатом из 55 человек и исполнительной джунтой консилиаторов.

Начало римской археологии
См.[5], стр.702—712.

От рассматриваемого времени до нас впервые дошли сочинения, которые можно считать «историко-археологическими». Таков, например, труд каноника Маллия, посвященный базилике св. Петра. Хотя он и начинает с постройки этой базилики якобы при Константине I, но главная его цель состоит в обосновании прав собора Петра на земельные владения, будто бы пожалованные ему Карлом. Аналогичный характер имеет описание Латеранской базилики, сос­тавленное в то же время каноником Иоанном.

Оба автора широко заимствуют информацию из двух анонимных сочинений того времени: «Книги ритуалов» и уже упоминавшихся выше «Чудес Рима». Фактически «Чудеса Рима» и появившаяся несколько позже книга «Описание златого града Рима» являются единственными нашими первоисточниками о памятниках древнего классического Рима. Упоминания в этих сочинениях гробниц Иннокентия II и Анастасия IV и других архитектурных сооружений XII века, доказывают, что окончательный их текст сложился не ранее ХII века, хотя отдельные фрагменты могли быть написаны значительно ранее. Напечатаны «Чудеса» были впервые в 1702 году.

В сущности оба сочинения по содержанию одинаковы, отличаясь лишь порядком изложения. Грегоровиус, относя создание «Чудес» и «Описания» к XII веку, полагает, что «с той поры обе книги постоянно переписывались, расширялись и искажались до нелепости». Например, поглощенный всецело святцами наивный переписчик принял «Фасты» Овидия за мартиролог святого и часто на них в этом качестве ссылается. Впрочем, в эту ошибку тогда впадали многие (например, известный Альбин, архивариус папы Люция III). Так, быть может, наивны мы, а в XII веке «Фасты» действительно были мартирологом «святого Овидия», лишь позже превратившегося в поэта?

Как мы уже видели выше в пункте о Капитолии, «Чудеса» перепол­нены фантастическими (с традиционной точки зрения) измышлениями. Для нас они именно этим ценны, выявляя один из ранних этапов процесса создания волшебной сказки о классическом Риме.

Кроме того, очень многие классические памятники называются в «Чудесах» именами церквей или других средневековых сооружений, которые теперь считаются построенными на их развалинах. Это позволяет выяснить их истинное проис­хождение.

Например, в «Чудесах» мы читаем, что около форума «был храм Паллады, форум Цезаря и храм Януса, который, как утверждает Овидий в своих «Фастах», предвидел все совершающееся в году от его начала и до конца. Ныне этот храм называется башней Ченчи Франджипани». Можно с уверенностью считать, что этот «храм» и был с самого начала башней. Выяснение вопроса, была ли эта башня получена самим Ченчи или, скажем, она перешла к нему по наследству, требует специального исследования. Во всяком случае, кончик нити «Чудеса» нам дали.

С другой стороны, из «Чудес» иногда можно узнать истинные источники принятых сейчас атрибуций. Например, они сообщают, что «замок Адриана» потому называется так, что в одной из проповедей папы Льва Святого сказано, «в память императора Адриана». Это единственное основание отнесения этого замка Адриану! Вместе с тем, много тогдашних атрибуций расходится с современными. Так, например, форум Нервы назывался форумом Траяна, арка Севера просто триумфальной аркой, базилика Константина храмом Ромула, арка Тита и Веспасиана «Септем Люцернарум», совсем без имен этих императоров, и т.д. и т.п.

В «Чудесах» мы находим также легенды о классических статуях, которые были тогда в Риме в полной целости, как совсем недавние. Некоторые из этих легенд имеют «языческий» характер, удивительный (с традиционной точки зрения) в устах христианского автора. Такова, например, легенда о статуе Венеры, на палец которой некий юноша, шутя, надел кольцо, и она, как бы в знак состоявшегося обручения удерживала это кольцо на руке и не давала никому его снять.

Другие легенды представляют собой курьезную смесь классики и христианства. Так, например, по сообщению «Чудес» во дворце у Ромула (!?) находилась статуя с надписью «Не упадет, пока дева не родит», и эта статуя низверглась, как только родился Христос. В другой легенде рассказывается о статуе, которая обратилась с речью к императору Юлиану, начавшему склоняться к христианству, и убедила его вернуться к язычеству. (Вот, так-то!)

Впоследствии эти легенды о статуях были поставлены в связь с «волшебником Вергилием». В своем месте мы уже упоминали, что вплоть до эпохи Возрождения Вергилий считался не столько поэтом, сколько философом (!), математиком (!!) и великим магом (!!!). Утверждалось, например, что предупреждающие Рим об опасности статуи с колокольчиками, о которых говорят, кстати, не только «Чудеса», но и другие сочинения, были сконструированы Вергилием. Он же воздвиг башню, в которой они помещались и которая, сверкая золотом днем, ночью, освещаясь яркой лампой, служила маяком проплывающим (?!) кораблям. В этой же башне находилось зеркало, отражающее в себе все, что происходит в мире, которое также служило для обнаружения враждебных замыслов против Рима. Она была якобы разрушена по приказанию папы Григория IX.

В церкви св. Марии до сих пор сохранилось отверстие в стене, имеющее вид маски. По преданию это была созданная Вергилием «Пасть правды». Обвиняемые в ложной клятве должны были вкладывать в эту пасть свою руку, и она откусывала руку, если обвинение было справедливо. Чудодейственная сила этого изобретения Вергилия была разрушена одной хитрой женщиной, обвиненной в нарушении супружеской верности.

Этих легенд, правда, в «Чудесах» нет. Они упоминают имя Вергилия только в связи с церковью св. Агаты, в которой Вергилий был будто бы заключен, но скрылся, «приняв невидимый образ».

Средневековый Рим в сообщениях современников
См.[5], стр.715—722.

От XII века до нас дошли также первые известные мемуары путешественника, посетившего Рим. Это был уже упоминавшийся выше Вениамин Тудельский. С традиционной точки зрения нельзя не удивляться путанности его сообщений.

«Рим, — пишет Вениамин, — состоит из двух частей. Их разделяет река Тибр таким образом, что, стоя в какой-либо одной части, можно видеть другую. В первой части находится самый большой храм. По-римски он называемся S.Petrus, здесь же стоит (обратите внимание на время глагола! — Авт.) дворец великого Юлия Цезаря со множеством зданий и сооружений, совершенно не похожих на все другие здания, существующие на свете. Город, местами представляющий одни развалины, местами обитаемый, имеет в окружности 24 мили. В нем 80 дворцов 80-ти царей. Начиная с Тарквиния и до Пипина (sic! — Авт.), отца Карла, отнявшего от измаильтян Испанию (?! — Авт.) и покорив­шего ее под свою власть, все эти цари назывались императорами. На окраине Рима стоит дворец Тита, которого отказались встретить 300 сенаторов, так как он не исполнил их веления: овладел Иерусалимом не в двухлетний срок, а лишь после третьего года. Далее можно видеть еще дворец Веспасиана, могущественное и прочное сооружение, на­поминающее храм. Затем дворец царя Гальбина, имеющий соот­ветственно числу дней в году 350 зал и занимающий по окружности три мили. В этом дворце в одну из междоусобных войн было убито свыше 100000 идумеян; их кости висят там доныне. Желая, чтобы последующие поколения навсегда сохранили память о древней войне, государь этот приказал изобразить ее во всех подробностях с помощью скульптуры. Высеченные из мрамора изображения (где они теперь? — Авт.) воспроизводят ряд битв и их участников на конях, с оружием в руках. Далее, там находится подземная пещера, в которой восседают на тронах царь и царица, и имеется около сотни статуй, изображающих всех римских царей включительно до наших дней. В церкви св. Стефана у его изображения в святилище стоят две бронзовые колонны, сооруженные царем Соломоном (итак, Соломон — это римский царь-император! — Авт.), почившим в мире. На каждой колонне есть надпись: «Соломон, сын Давида». Живущие здесь евреи сообщили мне, что каждый год 9 июля из этих колонн как бы сочится вода. Здесь же находится пещера, в которую были положены Титом, сыном Веспасиана, священные сосуды, взятые из храма в Иерусалиме. Существует еще другая пещера в горе близ реки Тибр. В ней покоятся 10 праведников (да будет благословенна их память!), убитых в правление тиранов. Перед Латеранским храмом стоит статуя, изображающая Самсона с каменным глобусом в руке; затем статуя Авессалома, сына Давида, и царя Константина, который построил город Константину и назвал его Константинополем (? — Авт.). Статуи этого царя, изображенного сидящим на лошади, сделана из бронзы, но раньше вся она была позолоченной».

Подобного рода смесь «классических» и «библейских» мотивов не является особенностью только Вениамина. Даже в «Описании златого града Рима» утверждается, что в Латеране хранятся Моисеев кивот завета Господня, семиручный светильник и мощи Моисея и Аарона, а в «Чудесах Рима», что в стене форума Августа имеется бронзовая стела, на которой по-гречески и по-латыни написан золотыми буквами мирный договор, заключенный некогда римлянами с Иудой Маккавеем. (Здесь стоит напомнить, что «Маккавеи» в переводе означают «Каролинги» — потомки Карла Мартелла).

Историки вынуждены считать всю эту информацию «благочести­выми выдумками», не имеющими реального основания. Точка зрения Морозова значительно, конечно, последовательнее.

Возможно, впрочем, что Вениамин и дал кое-где волю своей фантазии, но все же его писания резко отличаются от фантастических (и, возможно, апокрифических) писем Камрада, канцлера императора Генриха, в которых Камрад рассказывает, как он посетил (в Италии!) Олимп и Парнас, и, объятый страхом, миновал Сциллу и Харибду. Камрад радуется, что источник Гиппокрены теперь в пределах Германской империи; он считает театр в Тавромении за ужасный лаби­ринт Минотавра и описывает свое знакомство с «сарацинами», обладав­шими завидной, унасле­дованной от апостола Павла, силой, благодаря которой они могли убивать ядовитых змей простой своей слюной.

Другого сорта информацию о Риме (поневоле отрывочную) можно получить из судебных, государственных и имущественных актов. Здесь, в первую очередь, обращает на себя внимание распространенный в то время странный вид частной собственности на отдельные «античные» сооружения. Так, например, в 1199 году Иннокентий III утвердил за цер­ковью св. Сергия и св. Вакха владение половиной триумфальной арки, известной теперь как арка Севера. Другую половину арки он закрепил за наследниками некоего Цимина. Так называемая «колонна Траяна» принадлежала женскому монастырю св. Кириака, а другая колонна монастырю св. Сильвестра. Надпись на последней колонне гласит:

«Так как колонна Антонина, принадлежащая монастырю св. Сильвестра и стоящая возле нее церковь..., уже с древних пор передавалась в сторонние руки, то мы, желая, чтобы это никогда более не повторялось, проклинаем и предаем анафеме монахов и аббатов, если они осмелятся сдать в аренду колонну и церковь или уступить их в виде бенефиции...».

Зачем, спрашивается, эти арки и колонны сдавались в аренду как доходные предметы? Морозов ответа не знает, но думает, что здесь скрывалось какое-то, приносящее доход, суеверие. Подстегиваемое суеверием и выгодой воображение владельцев этих колонн создавало вокруг них целый спектр легенд, который теперь всерьез принимаются историками.

Не нужно думать, что для ложной атрибуции какого-нибудь соору­жения обязательно требуется его древность. В Риме сохранился дом, на стене которого имеется мемориальная доска, утверждающая, что дом построен Николаем, сыном Кресцентия, для своего второго ребенка Давида. Без каких-либо других оснований считается, что этот Кресцентий и есть тот знаменитый Кресцентий, который жил при Оттоне III. Как саркастически замечает Морозов, еще хорошо, что его сын Николай не принят за Николая Мирликийского!

Из других актов и надписей мы узнаем, что в это время Люций II выстроил церковь св. Креста, а Евгений III «возобновил» церковь св. Марии. Он же построил дворец в Сенье, расширил и украсил Ватикан. Мы видим, таким образом, что и архитектура, и изящные искусства никогда не замирали в Риме, даже в периоды тяжелых политических потрясений.

   НАЧАЛО