Тотчас после смерти Василия Болгаробойцы в 1025 году империя вступила в период смут, и все цари этого времени (XI века) были греки по происхождению. Императрица Зоя последовательно возвела на престол трех своих мужей, и в 1056 году, после смерти ее сестры Феодоры, Славяно-Македонская династия прекратила свое существование, обратившись в греческую, благодаря начавшейся эллинизации Восточной Ромеи, потерявшей Египет и Сирию.
В 1056 году престарелая уже императрица Феодора по настоянию придворной партии избрала посредством замужества в императоры почтенного по возрасту патрикия Михаила Стратиотика, после чего вскоре и умерла. Но этот ставленник придворной партии смог удержаться на престоле всего лишь год с небольшим (1056—1057), так как против него поднялись войска в Малой Азии, провозгласившие императором своего военачальника, Исаака Комнина, представителя крупной землевладельческой фамилии. Это была первая за разбираемый период победа военной партии над гражданско-теократическим центральным правительствам. Михаил Стратиотик был вынужден отречься от престола и окончил свою жизнь частным лицом.
Но победа военной партии была кратковременной. Ее ставленник Исаак Комнин правил всего с 1057 по 1059 год и, разочаровавшись во власти, отрекся от престола и постригся в монастерионцы.
Его преемник Константин X Дука (1059—1067), т. е. Вождь или Герцог,1 был талантливый финансист, интересовавшийся преимущественно делами гражданского управления. «Это было, — говорят нам ортодоксальные византисты, — несчастное время господства бюрократов, риторов и ученых». После его смерти, в 1067 году государством в течение нескольких месяцев управляла его жена. Евдокия в качестве регентши с тремя сыновьями. Но военная партия нашла для нее супруга в лице военачальника Романа Диогена, родом из Каппадокии, который и сделался императором (1067—1071). Затем он попал в плен к турецкому султану, и императором в его отсутствие был провозглашен сын Евдокии Михаил Дука, ученик Михаила Пселла. Население прозвало его Парапинак, т. е. учетверитель, потому что вследствие голода цена на хлеб при нем поднялась вчетверо. Евдокия постриглась в монахини, а возвратившийся из плена прежний царь Диоген, вопреки торжественно данной ему гарантии личной безопасности, был ослеплен и вскоре умер.
1 Не могу не сделать по атому поводу несколько лингвистических сопоставлений. Дука по-гречески — Дукас (Δούκας), по-латыни—дукс (dux), по-франдузски—дюк (duc), очевидно, происходит от слова doctus — ученый, откуда и русское дока. Аналогично этому и слово граф происходит от греческого графо (γράφω) — пишу и значит писатель, откуда международные слова: географ, историограо и т. д. А по-французски граф неправильно называется comte, от латинского comitus — спутник царя. Русское слово князь первоначально было кòнезь, т. е. конник, всадник, аналогично французскому chevalier — кавалер, и немецкому Reiter — рыцарь. Русское слово царь — семитическое сар, французское sir, английское сэр — того же корня как латинское цезарь, греческое кесарь, немецкое Kaiser и, возможно, того же корня, как и библейское цур или цор — утес, укрепление. Слово король, откуда имена Карл и Каролина, идет от итальянского слова caro — любимый (общеизвестное: caro mio), аналогично тому, как Herzog происходит от Herz — сердце и первоначально значило: сердечный друг царя. Так филологические следы и без «свидетельств древних очевидцев» дают нам возможность установить происхождение и историю многого.
„Учетверитель“ (1071—1078), любивший заниматься науками и сам писавший стихи, восстановил бюрократический режим своего отца Константина Дуки. Но стратиг одной из малоазийских фем Никифор Травяник (Ботаниат) в свою очередь принудил Учетверителя уйти в монастырь, после чего был коронован и правил с 1078 по 1081 год. Однако, крупная землевладельческая аристократия провинции не признала его прав на престол. В различных частях империи появились претенденты, и Алексей Комнин, племянник уже ранее царствовавшего Исаака Комнина, поставил себе целью добиться трона. «Травяник» отрекся от престола и был пострижен в монашество. А Алексей Комнин в 1081 году был повенчан на царство и, положивши конец смутному времени Византии XI века, открыл собою эпоху Комнинов. Его вступление на престол знаменовало победу военной партии и крупного провинциального землевладения.
Таковы хронологические вехи этого периода (т. е. попросту династические сплетни хроникеров), а политическое содержание того времени в Византии характеризуется прежде всего первым выступлением на малоазиатскую сцену магометан с Кораном в руках, как сокращением и популяризацией разросшейся тогда и уже устаревшей Библии, и с примесью евангельских идей от имени пророка Магомета. Я уже показывал в VI томе, что истинным преобразователем агарянства в магометанство был Магомет Завоеватель (Махмуд Газни, 998—1030), современник вождя Сельджука, находившегося около 1000-го года на службе у одного из туркестанских ханов. Под властью его воинственных потомков и под знаменем новоявленного Корана соединилась вся Западная Азия, от Афганистана до границ Византийской империи в Малой Азии со включением Египетского калифата Фатимидов. При Константине Дуке и после его смерти, во время семимесячного регентства его жены Евдокии, второй по счету, султан сельджукидов Али-Арслан (ок. 1077г.) завоевал Армению со столицею Ани, часть Сирии, всю Киликию и Каппадокию.
Поход против них Романа Диогена (т. е. Богорожденного Римлянина) закончился роковою для него битвою в августе 1071 года при Манцикарте (теперь Мелазгерд), на север от озера Ван. Роман Диоген был захвачен в плен турками-магометанами. Но Коран, тогда если и был уже известен, не считался еще еретическою книгою, и отвержение магометанами храмовых изображений на самом деле было лишь возрождением прежнего византийского кумироборства в более усовершенствованном виде. Вот почему плененный царь Роман был встречен с почетом пленившим его Али-Арсланом, который заключил с ним «вечный» мир и дружественный договор, главные пункты которого мы узнаем из арабских источников:
1) Роман Диоген получает свободу за уплату определенной суммы;
2) Византия должна платить Али-Арслану ежегодно известную сумму денег и возвратить ему всех пленных турок.
Но, как мы видели, возвратившийся «Богорожденный Римлянин» Диоген нашел престол уже занятым Михаилом Дукой и, подвергшись ослеплению, вскоре умер.
Поражение его Али-Арсланом было смертельным ударом для величия ромеев в Малой Азии, самой насущной и важной части Византийского государства.
«Хотя последствия, — говорит Гельцер, — во всем их ужасе не сразу стали ощутительны, но все же часть Малой Азии, Армения и Каппадокия, — области, бывшие родиной стольких императоров и полководцев Великой Ромеи и представлявшие главную силу государства, были навсегда утрачены, и магометанин раскинул на развалинах древне-римского великолепия свои кочевые палатки. Колыбель цивилизации подпала варварству ислама и полнейшему огрубению».
Но интересно, что и после катастрофы 1071 года и вступления на престол Алексея Комнина в 1081 году, различные византийские христианские партии не только не видели в магометанах религиозных врагов, но не задумывались, — как говорит сам А. А. Васильев (I, 343), — приглашать их к себе на помощь, и тем самым все глубже вводить их во внутреннюю жизнь государства. Поддерживая, например, Никифора Травяника в его стремлении захватить престол, его магометанские войска дошли с ним до Никеи и Скутари, против Царь-Града, и, посадив его на престол, как на свой, возвратились в Малую Азию.
Преемник Али-Арслана предоставил малоазиатские области Сулейману-Кутулмышу, и в них образовался под властью сельджукидов снова «Румский султанат», т. е. в переводе: Римская империя, так как султан по-библейски шилтон (שלתון) значит: повелитель, по-латыни — Imperator, по-иероглифически — сутэн (и ни в каком случае не фараон; такого слова даже не существует на египетских языках).
Выходит, что сельджуки только восстановили Великую Ромею кумироборческого периода. У них административным, религиозным и литературным языком снова сделался корейшитско-халдейский (так как и Библия, и Коран только два его наречия, близкие друг к другу). Но эта простая и рациональная идея так противоречила искаженным представлениям о прошлом Ромеи, что простое ее возобновление приняли за нововведение, а не за возвращение к прошлому, и еврейские авторы стали называть Румский султанат (чтоб не вызвать в уме читателя нежелательных сближений) Иконийским султанатом по имени ничтожного городка Конии в сухой местности на 150 километров от южного берега Малой Азии, без речных средств сообщения с остальным миром. Но помещать тут столицу Малой Азии — географическая и стратегическая бессмыслица. А потому и название городка Иконии или Конии скорее всего надо производить от еврейского ИКИН (יכין) — укрепление (по гречески: Константинополис) и искать для столицы Румского султаната место поудобнее.
И вот, новая «Римская империя», границы которой очень скоро стали доходить на севере до черноморского и на юге до средиземноморского побережья, сделалась грозным врагом огречившегося осколка прежней Великой Ромеи. Собственными силами Византия не могла бороться с возродившимся старым Римом иконоборческого периода.
В связи с восстановлением этого доевангельского Рима на коранических началах, Михаил Учетверитель еще в первые годы своего правления отправил послание к Григорию VII, первому римскому понтифексу, принявшему титул папы, прося о помощи Запада и обещая за это папе соединение церквей. Григорий VII, благосклонно отнесшись в просьбе восточного императора, разослал по западной Европе ряд посланий к владетельным князьям и ко «всем христианам» (ad omnes christianos), где, между прочим, говорилось о том, что язычники сильно стеснили христианскую империю и с ужасною жестокостью опустошили уже всю почти до самых стен Царь-Града. Воззвания Григория Гильдебранда, как известно, не дала никакого реального результата. Западная помощь для Византии тогда не собралась, да и сам папа был вовлечен в упорную и длительную борьбу за инвеституру с германским государем Генрихом IV, так что ему было не до Царь-Града.
Таким образом, к моменту вступления на престол Алексея Комнина было совершенно очевидно, что продвижение магометан-сельджуков с востока угрожает огречившейся Византии смертельною опасностью. И если читатель не только будет заниматься буквоедством, а подумает серьезно о положении дела, то он поймет, в чем была причина и рыцарского поведения султана (т. е. по-египетски— сутэна) кораннста-агарянина Али-Арслана с христианином царем Романом Диогеном и того, что магометанам так легко было укрепиться в Малой Азии. Припомним, что в то время, когда Рим и Царь-Град не раз уже предавали друг друга анафеме, новообразовавшиеся магометане (что значит — достославные) в Византии еще ни разу не отлучались от церкви вплоть до 1180 года нашей эры. Точно так же и печенежские князья получали в то время придворные византийские чины, и кроме них при Константине Дуке, — говорят нам, — появились еще какие-то «узы» па Дунае, и часть их тоже поступила на службу византийского императора, получив в надел казенные земли в Македонии. Значит, печенеги и узы считались в Византии того времени единоверцами, только другого церковного «прихода». И это же мы можем сказать о норманнах и их вожде Роберте Гюискаре, приехавшем, очевидно, как я говорил уже, не из Скандинавии, а из французской Нормандии, и отнявшем у Византии южную Италию, а у агарян — Сицилию.
Весной 1071 года Бари, главный пункт опоры византийского владычества в Италии, вынужден был сдаться Гюискару, который благодаря ему приобрел в Апулии важный опорный пункт для окончательного подчинения уже небольших остатков византийского владычества внутри страны. А подчинение Южной Италии развязало ему руки и для отвоевания Сицилии от агарян-саракинов.
Однако, эти события не уничтожили в Южной Италии византийского влияния. Даже и сделавшись герцогом Апулии, Роберт Гюискар считался законным наследником византийских василевсов и сохранил в покоренной им стране византийскую администрацию. В норманнских документах встречается название: фема Калабрия. Во главе городов стоят стратиги или экзархи, норманны гордятся византийскими титулами. Греческий язык в богослужении сохранился во всей Калабрии и в некоторых местах считался официальным. Покорители и покоренные жили рядом друг с другом, каждый сохраняя свой язык, свои обычаи и нравы. Учитывая внутреннюю слабость Византии, норманнский завоеватель стал даже мечтать и об императорской короне восточного василевса.
Если мы хронологически сопоставим случившееся весною 1071 года падение Бари с роковою для грядущих судеб Византии битвою при Манцикарте в августе того же года, то придем к заключению, что 1071 год является одним из самых важных в истории Ромейской империи.
«В этом году Византия потеряла Южную Италию на Западе и подписала смертный приговор христианскому владычеству в Малой Азии на Востоке. Уменьшенная в своих размерах, лишенная источника своих главных жизненных сил, шедших из Малой Азии, Восточная Римская империя, несмотря на некоторый подъем при Комнинах, не могла уже играть прежней мировой роли и, действительно, со второй половины XI века она как в политическом, так и в экономическом отношении, пошла мало-помалу, на помочах у Западной Европы».
Так говорит один из наших ученейших византистов А. А. Васильев, за которым я здесь следовал в фактической части моего изложения, осложняя его лишь своими соображениями общего характера.
Но в этих-то соображениях и заключается вся суть дела:, набор отдельных фактов не есть еще наука. а только материал для науки, ищущей в последовательности событий логического смысла.
А смысл событий здесь таков.
За весь период, со времени геджры в 622 году и вплоть до крестовых походов в конце XII века, мы не видим ни разу серьезной религиозной вражды между агарянами и византийскими христианами. Даже несмотря на частые войны между странами, принадлежащими к агарянской и православной вере, их церкви ни разу не предавали отлучению друг друга.
Даже сам Магомет, которого теперь, считают жившим в VII веке, подвергся отлучению, как мы видели уже в VI томе, только через 500 лет после геджры, в 1180 году.
Но как же объяснить такую первоклассную нелепость со старой точки зрения?
Как объяснить и то, что после неудачи крестовых походов и вплоть до XIX века Оттоманская империя, носящая характер, библейского семейного строя и во всем основном родственная по духу с иконоборством, заняла как раз всю территорию прежней Ромейской империя в тех же самых границах?
Ответ на это прост.
Многоженный строй жизни магометанского Рима был лишь возрождением такого же строя, существовавшего в первичном Риме (Ромее). Жители Оттоманской империи не пришельцы, а прямые потомки жителей империи Константина I и Юстиниана II. Только одежда их переменилась.
Особенно же интересен здесь следующий вопрос.
Ортодоксальные историки, направив свое главное внимание на вопросы, лежащие в области праздного любопытства вроде того, кто из царей на ком женился и как звали его мать, не поинтересовались первостепенно важным вопросом: каков был семейный строй правящих и культурных классов времени Константина I и его преемников вплоть до Ирины? В шестом томе «Христа» я уже достаточно показал, что Коран есть популярное и сокращенное изложение Библии, сделанное кем-то для какого-то «Достославного» (Магомета, по-корейшитски) и что семейно-гаремный строй магометан ничем не отличается от семейного строя Давида и Соломона Библии и что пережитком этого строя являются и старинные терема русских царей и бояр, где содержалась женская часть семьи. Понятно, что при таких условиях не могло быть даже и намека на гражданскую равноправность женщины или на занятие ею каких-либо ответственных государственных должностей.
Но вот, не видя за все время древней истории ни одной женщины-губернатора, женщины-судьи, женщины-патриарха, женщины-литератора, за исключением нескольких мифических поэтесс, или скорее импровизирующих певиц — мы вдруг видим несколько древних цариц! Правда, что царицу Савскую, царицу Зенобию или царицу Дидону можно отнести в область мифов, но нам никак нельзя отрицать реальность описанной здесь царицы Ирины (780—802), которую приходится считать первою царицею в человеческой истории, как в следующем за нею поколением была первою и великая римская понтифицина Джованна в Риме (855—857). Сама их трагическая судьба показывает, как это было тогда крайне непривычно и неприлично. А возникший в тот же период «салический закон», ни в каком случае не впервые установивший, а только письменно подтвердивший первоначальное обычное право, по которому женщины не наследовали земельного имущества и, в частности, царского трона, показывает, что эти женские попытки приравнять себя к мужчинам получили и в религиозной, и в государственной области решительный отпор среди мужской части населения.
Отсюда видно, что уничтожение в христианском населении прежней гаремной многоженной и фактически оправданной Библиею и Кораном семьи произошло только в VIII—IX веках нашей эры, вследствие чего и могли появиться эти два прецедента. Произошло это под флагом поклонения небесной Деве-Мадонне, которая из Созвездия Девы персонифицировалась в земную Деву-Марию. Уже изложенные мною в первом томе доказательства того, что евангелие Марка писано Марком Афинским (около 700 года нашей эры), что евангелие Иоанна принадлежит Иоанну Дамасскому (ок. 750 года), т. е. почти накануне Ирины (780—802), и что остальные два евангелия относятся уже ко времени понтифицины Джованны, — показывают, что только в это время физическая сила перестала считаться синонимом права, и появилась в головах мужчин идея, что физически слабая женщина имеет такие же права на существование и на деятельность, как и превосходящий ее мускульною силою мужчина.
Отсюда мы видим, что гаремный строй в семье высших классов прекратился одновременно с установлением евангельского христианства в VIII—IX веках нашей эры, после окончания иконоборства, и можно думать — в связи с его окончанием. Ведь, только в евангельско-христианских странах и запрещено иметь сразу более одной жены, а в остальных областях земного шара не было такого запрета вплоть до настоящего времени. Евангельское же христианство укрепило моногамическую семью посредством обязательного обряда бракосочетания, объявленного мистическим таинством, без которого и помимо которого всякие половые сношения между обоими полами признаны грехом.
Отсюда же видно, что таинство бракосочетания могло быть установлено только на последнем «вселенском» церковном соборе 787 года при Ирине, закрепивши собою уже возникшее около столетия назад под влиянием евангелий стремление женщин к равноправию.
Только тогда христианский семейный строй и обособился от агарянского и от языческих, а переход старозаветных мессианцев, т. е. ариан (иначе — иудеев и евреев) к единоженству совершился, вероятно, уже под влиянием христианского единобрачия.
Все это заставляет думать, что и другие таинства христианской церкви установлены были на последовательных соборах. Их — тоже семь, как и семь вселенских соборов, но это еще не дает нам права утверждать, что на каждом соборе было установлено по таинству: число семь само по себе считалось мистическим и как бы всеобъемлющим: в средние века было семь планет, семь металлов, семь дней недели и т. д. А таинствами как у католиков, так и у православных считаются: крещение, миропомазание, причащение, исповедь, священство, брак и освящение безнадежно больного церковным маслом.
В чем же был смысл этих «таинств»?
Очевидно, что за ними признавалось какое-то полезное воздействие на подвергаемого им человека. В некоторых случаях это даже не трудно определить сразу, не нуждаясь нисколько в помощи «свидетелей древности», которые в большинстве случаев оказываются лжесвидетелями.
Сразу можно видеть, что, например, таинство крещения не без причин заменило обряд обрезания, смысл которого тоже ясен. Этой операцией над детородным органом думали предохранить его от венерических заболеваний, возникавших при беспорядочной половой жизни, но вскоре оказалось, что она мала помогает и даже наоборот: при старинной нечистоте инструментов могли часто получаться нагноения и даже заражения крови, приводившие к скорой смерти обрезанного, и вот взамен неоправдавшего ожиданий средства и придумано было у более инициативной христианской части населения простое омовение в воде, якобы оказывающей при известном ритуале таинственное действие, почему и названо таинством. Но вскоре оказалось, что и оно не гарантирует от заболеваний при беспорядочности половых сношений. Как же быть? Чем помочь?
Крещению стали придавать другое таинственное действие: дарованье человеку способности не заблудиться по дороге в рай после смерти. А для предотвращения от злых духов, награждающих венерическими заболеваниями, установили таинство брака. Только подвергнувшиеся ему парочки гарантируются от заболеваний. Верные друг другу парочки действительно перестали страдать болезнями половых органов. Так установилась моногамическая семья.
А от таинства крещения остался след лишь в том, что оно с детства на всю жизнь закрепляло собственные имена людей, появившиеся вместо прежних, получаемых от знакомых, переменных прозвищ, хотя это же закрепление делалось, повидимому, и ранее при обряде обрезания ариан. Миропомазание было то же таинство, так как оно мистическим способом делало из человека полубога и первично практиковалось только при возведении в священническую должность, какою считалась и царская. Оно было введено может быть еще на первом Никейском соборе в 325 году, с какого времени и установилось представление о «помазаннике божием», т. е. «августе» — по-латыни, священном — по-русски, «христе» — по-гречески, и «назаре — божием» (назарее) — по-еврейски.2
Но это отличие царей и священников от остальных смертных довольно скоро прекратилось. Вероятно, еще в период апокалиптического христианства3 мессианцы, восставшие на земных царей, начали мазать в августейшие особы всех своих сторонников. Это обстоятельство лишило практического значения и само таинство миропомазания, и для поправления дела была выдумано на каком-то позднейшем соборе новое специальное таинство: священство, которое определяется церковниками так: «преемственное рукоположное поставление священником кандидата на церковнослужение, таинственно дающее ему всегдашнее присутствие святого духа для совершения всех других таинств и на наставление людей в вере и благочестии», причем были установлены три таинственные степени: дьякон, т.е. служитель; иерей — т. е. священник, и епископ, т. е. наблюдатель. Сюда же присоединялось и коронование царей и цариц.
2 По-латыни augustus — освященный, благоговейный, откуда наречие auguste — свято, французское auguste, русское — августейший, по-гречески χριστός (Христос) — миропомазанник, освященный этим обрядом, посвященный в тайны оккультных знаний, от χρισίς (хрисис) — намазывание маслом или румянами, и от χρίσ̃μα (хрисма) — оливковое масло. По-еврейски נזריה (НЗР-ИЕ) — Назорей, посвященный богу, от נזר (НЗР) — священство.
3 Апокалипсис 1, 6: «Христос сделал нас (самих) царями и священниками».
Таким образом, установление таинства брака, — как провозглашение единоженства и уничтожения беспорядочного конкубината; таинства крещения — как установление прочных пожизненных имен, и таинство миропомазания, как освящавшее немногих избранников, а после его вульгаризации, таинство священства, как запрещение совершать богослужение всякому желающему без прохождения предварительных ступеней иерархии и во всяком случае без умения читать и писать, — имели серьезное культурное значение. А остальные три таинства — причащение, как таинственно объединяющее с Христом; покаянье перед священником, как таинственно снимающее в случае прощения скверну греха с согрешившего, и елеосвящение (т. е. помазание умирающего маслом, как таинственно гарантирующее ему вход на небесную твердь) прошли в истории христианства как простые обряды, возбуждавшие, конечно, суеверие, но не влиявшие непосредственно на обычную жизнь людей.
Определить их время тоже интересно, но этот интерес ничтожен в сравнении с тем, на каком соборе было установлено единобрачие, а многоженцы отлучены от церкви, и когда в Византии были запрещены браки с различного рода иноверками. Можно только удивляться, что ни один из историков (насколько мне известно) еще не разработал обстоятельно этот в высшей степени важный предмет как с рационалистической, так и с хронологической точек зрения.
У большинства народов единобрачие, конечно, вводилось одновременно с введением евангельского христианства, а когда же введено оно у самих христиан и мессианцев? Я здесь показываю, что обряд брака был признан таинством скорее всего только во время императрицы Ирины на VII Вселенском соборе в 787 году и что только с того времени установилась моногамия у христиан. Но я и сам говорю, что этот вопрос заслуживает и более специальной обработки особенно с психологической точки зрения.