Н.А.Морозов / «Христос». 5 книга / ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ

ГЛАВА VII.
ДАЛЬНЕЙШЕЕ РАЗВИТИЕ ВОЛШЕБНОЙ СКАЗКИ О ДРЕВНЕМ МОГУЧЕМ РИМЕ.

Где развивались легенды о былом могуществе города Рима? В самом Риме или за границей его области, за которой слава его тем более увеличивалась, чем дальше было до него расстояние? Повидимому вдали. Прежде всего стала апокрифироваться развивавшаяся в Болоньи в средине века юриспруденция, но пока не древнему Риму, а Византии. А императоры и республики ссылались еще ранее на подделываемые ими заколы Юстиниана, чтобы обосновать свои притязания. Недавнее возникновение итальянского муниципального и республиканского строя вскоре стало отрицаться, и происхождение их объяснялось на основании якобы древнего римского права. Со времени конституции Лотаря 824 года и затем конституции Оттонов, права чужеземных национальностей в Риме все более в более умалялись, пока, наконец, при императоре Конраде, единственно действующим законом не оказалось «римское право», которое ради авторитета приходилось составлять апокрифически и даже выдумывать подробности его составления в самые древние времена. А на деле из древних регистров даже по управлению церковными доменами до Пипина не известно ни одного. Лишь когда возник спор из-за наследства Матильды, и город Рим предъявил притязания на регалии св. Петра, а папство увидело, что собственности, которою оно обладало, грозит опасность, были составлены в довольно большом числе документальные и, яко бы, старинные доказательства прав святого престола.

В первый раз это было исполнено только в 1181—1185 годах, при Люции III, клириком Альбином. В 1192 году эта же обширная работа была проделана Ченчием, римлянином из фамилии Савалли, камерарием при Клименте III и Целестине III. Так поздно и по таким причинам возникало в действительности знаменитое «римское право!».

А что касается до составления общей истории римского государства, то об ней даже в XII столетии не было и помину. Начались лишь отдельные летописи. Так судья Фалько на писал в 1140 году «хронику Беневента»; консул Каффаро, исполняя поручение возложенное на него генуэзской республикой, составил «Анналы Генуи»; Бернардо Марангоне написал древнейшую хронику Пизы; двое судей из Лоди, Отто и Ацербо Морена, и миланец Сир Рауль описали деяния Фридриха; Гуго Фалькандо дал ценное описание одного периода из истории Сицилии при нормандцах (1154—1169). Петр Маллий, каноник собора св. Петра в Риме, составил описание этой базилики и посвятил свой труд Александру III. Но работа Маллия сводится к сухому нагромождению отрывочных заметок. Он начинает с постройки этой базилики яко бы при Константине I и уделяет много места Карлу и пожалованной им в дар этому собору церковной области. Документальное обоснование прав собора Петра является для Маллия главной задачей.

Труду Маллия аналогично древнейшее описание Латеранской базилики, составленное Иоанном, каноником этой церкви, по приказанию также Александра III.

А основанием обеим этим монографиям послужили два различных по своему характеру литературных произведения того времена: «Ordines Romani», «или Книга церковных ритуалов», и «Чудеса города Рима» (Mirabilia Romae), причем Маллий делал позаимствования из той и из другой книги.

«В Навмахии, рядом с церковью Santa Maria in Transpontia, —говорит он, например,— стоит памятник Ромула, называемый Meta. Он был покрыт плитами из прекрасного камня, который теперь употреблен на устройство лестницы базилики св. Петра. Вокруг памятника была мостовая из травертина на протяжении 20 футов, и здесь же был устроен водосток и разбит цветник. Неподалеку стояло «Терпентиновое дерево» (Terebinthus) Нерона, — такое же высокое, как замок императора Адриана. Оно было отделано прекрасным камнем. Подобно замку, это здание было круглое и имело два этажа, которые с краев были покрыты каменными плитами, заменявшими желоба. Возле него был распят апостол Петр».

Этот «Терпентин», о котором приводятся сведения в «Mirabilia Romae» и у Маллия (и в «Ordines Romani»), имеет тесную связь с легендарным терпентиновым деревом, около которого был будто бы погребен св. Петр. Средневековая легенда превратила это дерево в огромный памятник, на подобие Meta Romuli. Это — сказочный памятник, который часто встречается на изображениях Рима, — прежде всего, на картине Чимабуэ.

«Там же, — продолжает автор, — находится замок, считавшийся памятником императора Адриана, как видно из проповеди, произнесенной св. папой Львом в день св. Петра. В этой проповеди сказано: «В память императора Адриана». (Таков первоисточник наших сведений о памятнике Адриана! Одна церковная проповедь XII века!) Это здание представляет храм изумительной величины, который построен весь из камня и украшен изображениями различных исторических событий. Снаружи на нем поставлены окружающие его бронзовые перила, огромные павлины и бронзовый телец. Два из числа этих павлинов находятся теперь у Райского фонтана (Paradiso). По углам храма стояли четыре вызолоченных бронзовых коня, в каждом его фасаде была бронзовые двери. В самом центре здания помещалась гробница из порфира, которая теперь перенесена в Латеран и в ней погребен папа Иннокентий II. Крышка этой гробницы находится в раю (paradiso) базилики св. Петра, на гробпице префекта Цпптия, друга Григория VII.

Это фантастическое, даже и по мнению ортодоксальных историков, описание Маллий заимствовал с очень незначительными отступлениями из «Чудес города Рима».

Отсюда мы видим, что только в XII веке возникла римская археология. Ее первоисточники были Mirabilia Romae, а также и более поздняя и сравнительно недавно найденная книга «Описание златого града Рима» («Graphia aureae urbis Romae»), если она не подлог. Значит ваши сведения о памятниках древнего классического Рима основываются на двух книгах, которые получили свое начало даже и по мнению такого специалиста, как Грегоровиус, никак не раньше, чем когда был установлен уже республиканский сенат XII века в Риме.

«С той поры, —говорит он (VIII, 7),— обе книги постоянно переписывались, расширялись и искажались до нелепости».

В сущности и то и другое сочинения представляют одинаковое содержание, различаясь друг от друга только порядком изложения. Нельзя сказать, что церковный Рим игнорируется в них намеренно, но в них обоих видно явное предпочтение сказочному Риму. И это предпочтение казалось в то время настолько естественным, что даже папские архивариусы, как Бенедикт, Альбин и Ченчи, не задумывались включить Мирабилии в свои официальные сборники.

В виду упоминания в них о гробницах Иннокентия II и Анастасия IV, о замках Франджипани и Пьерлеоне и затем о дворце сенаторов на Капитолии, надо полагать, что самые древние из имеющихся у нас манускриптов Мирабилий были написаны не ранее половины XII века, а в «Описаниях златого города Рима» встречаются, конечно, отделы, относящиеся и к более ранним временам, как, например, «Книга об императорских ритуалах времен Оттонов», но и это дополнение сделано, по Грегоровиусу, также впоследствии, и вообще мы не имеем списка Мирабилий, который можно было бы отнести ко времени до XII века.

В этом замечательном произведении неизвестного схоласта, описывающего достопримечательности города Рима в примитивной, наивной форме и на соответственном примитивном латинском языке, мы впервые находим явственные зачатки римской археологии, достигшей в наше время таких поразительных по своим фантастическим выводам размеров.

Для нашей цели, т. е. для обнаружения средневекового происхождения всех римских памятников древности, в высшей степени интересно воспроизвести ту картину, которую представлял Рим XII века, когда его величественные здания еще не стояли, как остовы, расчищенные с научною целью, огороженные и окопанные, а представляли собою или грозные, неприступные замки консулов или общественные и церковные постройки, или частные дворцы и жилища, старейшие из которых были известны в народе уже под легендарными, а другие, поновее под действительными названиями. Да и легендарные часто носили тогда другие названия, чем теперь. Так то, что называют теперь форумом Нервы, называется в «Ordo Romanum» (который приписывается канонику Бенедикту, 1143 г.) форумом Траяна; современная арка Януса называется там Templum fatale, арка Севера называется просто триумфальной аркой, базилика Константина — храмом Ромула (как и выходит по нашей гипотезе, что Ромул списан с Константина), арка Тита и Веспасиана называется Septem Lucernarum, совсем без имени этих императоров... А как случайное дополнение прибавлю, что храм Ромула Беккер (I, 377) считает за Aedes Penatium, Бунзен за храм Венеры и Ромы, а Грегоровиус говорит, что это Basilica Nova Константина.

Насколько легкомысленны были авторы этих «Чудес города Рима», видно повсюду. Так, например, поглощенный всецело святцами, наивный переписчик принял Fasti Овидия за мартиролог святого и часто делает отсюда позаимствования: Sicut reperitur in Marthirologio Ovidii de Fastis,  — говорит он. А Альбин это называет: Marthirologio Ovidii de Faustis  и Ромуальд просто — Marthirologio.

«Бессмыслица, —говорит сам историк города Рима,— доходит нередко до смешного. — Ворота Септимия (Porta Septimiana) пояснены в «Чудесах Рима» так: «там семь похвал делались Октавиану». А в «Описаниях златого города Рима» и у Альбина говорится, что имя это происходит от Семи Наяд (Septem Najades juncte Jano). Так из «Семи Похвал» в из «Семи Наяд» вышли ворота классического римского императора Септимия Севера».

Имя Латеран производится в «Описаниях златого града» от того, что тут будто бы была на кирпиче лягушка: in palatio Neronis, quod ex Iatere et rana dicis Lateranum а в одном списке к атому еще добавлено:  rana quam latenter peperit Nero (лягушка, которую тайно родил Нерон).

Название Квиринал выводится от квиритов: quia ibi stabant quirites, а Нерва назван богинею Нервиею.

Мирабилии состоят из нескольких: отделов, размещенных в разных копиях в различной последовательности. Там есть между прочим: о стоявшем в Риме украшении в виде кедровой шишки, о Капитолии, о храме Марса в Риме, о мраморных конях, об императорских судьях в Риме и о колонне Антонина.

А чтобы дать понятие об общем характере «Чудес города Рима», я приведу из них только несколько выдержек.

«Здесь (близ Форума) находится храм Весты, в котором, по преданию, спал дракон, о чем можно прочесть в житии св. Сильвестра. И там же был храм Паллады, форум Цесаря (кайзера по-немецки) и храм Януса, который, как утверждает Овидий в своих Fasti, предвидел все совершающееся в году от его начала и до конца. Ныне этот храм Называется башней Ченчи Франджипани» (какой он, конечно, и был от самою своего начала).

Рис. 127. Циркус Максимус в Риме (реставрация Релендера).

О зданиях на Палатане, который назывался также Двордовая гора (Palatius Mons), упоминается лишь вкратце: «Внутри «Дворцового холма» находится храм Юлия, напротив его — храм Солнца. На том же самом Дворцовом холме помещается храм Юпитера, называемый «Большой дом» (Casa major)». А вот что о Circus Maximus: «Цирк Приска Тарквиния красивый, с сиденьями, расположенными настолько большими уступами, что зрители совсем не загораживают друг другу зрелища. Наверху его находились аркады, украшенные сплошь стеклом и желтым золотом, и здесь 14 мая женщины садились кругом и смотрели на происходившие игры. На середине его стояли два обелиска (aguilae), один, поменьше, имел 87 футов высоты, другой, более высокий, 122 фута. Наверху триумфальной арки, стоявшей у входа, поставлен был вызолоченный, бронзовый конь, который, казалось, готов был умчаться, унося на своей спине воина. На арке, находившейся на противоположном конце, стоял другой конь, также бронзовый и вызолоченный. На возвышении, с которого можно было видеть игры, находились места, назначенные для цезаря (кайзера) и королевы». «Против храма Траяна, там, где еще доныне сохранились его двери, стоял храм Зевса».¹ «Возле Schola Graeca находился храм Лентула; на другой стороне, где теперь стоит башня Gentius de Origo, был храм Вакха. В Элефанто был храм Сивиллы, храм Цицерона in Tulliano, храм Зевса с золотой беседкой внутри его, и храм Севериана». «На Марсовом поле — храм Марса; здесь 1 июля избирались консулы, которые сохраняли свои полномочия до 1 января. Если избранный консулом оказывался невиновный ни в каких преступлениях, то он здесь утверждался в своем сане. В этом храме римские победители выставляли rosta кораблей, служившие предметом зрелища для всех народов». «Вверху над фасадом Пантеона были поставлены два бронзовых, вызолоченных тельца (как в легенде об Ароне-Арии). Против дворца Александра находились два храма Флоры и Фебы. Позади дворца, где теперь помещается раковина-чаша, стоял храм Беллоны, на котором было написано:

Я ранее был древним Римом: но теперь

Я буду называться новым Римом;

Из праха восстановленный, в к небу возношусь».

¹ Т. е. бога отца. Припомним, что слово Зевс есть лишь эллинизированное латинское слово Деус, почему в остальных падежах и сохранилось начальное d (родительный диос, дательный дио и т. д.).

Отсюда видно, что и храм Беллоны был построев уже в Новом Риме.

Памятники, считаемые теперь за классические, часто обозначаются в «Чудесах Рима» еще именами церквей, считаемых теперь за построенные будто бы на развалинах тех памятников. Как археологическое воспроизведение древнего города, книга «Мирабилий» является таким образом логически и хронологически связанной с эпохой провозглашения римской городской республики в XII веке.

С полным сознанием того, что его работа преследует в сущности археологические задачи, автор Мирабилий говорит:

«По мере наших сил, мы приложили старание дать на память потомству возможно ясное описание этих и многих других храмов и дворцов, существовавших в Золотом городе в языческие времена и принадлежавших императорам, консулам, сенаторам и префектам, и все эти здания, блиставшие своими украшениями из золота, серебра и бронзы, из слоновой кости и драгоценных камней, мы описали так, как читали о них (в несуществующих нигде) древних хрониках, видели собственными глазами и слышали в преданиях».

Так в XII веке и даже в XIII—XIV веках начали распространяться (главным образом самою церковью, чтобы привлечь больше пилигримов) всевозможные сказания о «древнем могучем Риме».

Во всяком случав до Флавия Блонда, завершившего эту волшебную сказку, неведомый автор «Чудес города Рима» сделал первую попытку легендаризированного описания исторических зданий средневекового Рима. Конечно, в книге Мирабилии (так же, как и во всех других археологических исследованиях) древний город встает перед нами лишь в воображении авторов новейшего времени. Ведь первые печатные издания этой книги появились лишь в конце XVII века. Издание Montfaucon'а относится к 1702 году. Позднейшие были в Effemeridi Literarie di Roma.. Потом их издали Grässe, Höfler, Urlich и др. А из рукописей, найденных в разных библиотеках, самыми древними считаются: кодекс каноника Бенедикта (Liber Polypticus), Codex Vaticanus под № 3973 (Хроника Ромуальда), Codex Ottobon. № 3057 (Codex Albinus). Де-Росси думает, что это первый по времени список. Существует еще много и других кодексов, но все они вне пределов Италии и более позднего времени. Изданный Л. Мерклиным (Дерпт, 1852) Anonimus Magliabecchianus XV века представляет компилятивную обработку Reggionaria, Mirabilia и других топографических заметок. В нашей Академической библиотеке книга «Mirabilia Romae»  e codicibus Vaticatiis emendata имеется в издании G. Parthey, 1869 года. Им я и пользовался, как первоисточником при обработке этой части своего исследования.

В Мирабилиях мы находим легенды о классических статуях, которые называются существовавшими еще и тогда в Риме в полной целости, как совсем недавние. Такова, например, легенда о мраморной Венере в Риме, которая прекрасно характеризует настроение тогдашних людей. Какой-то юноша, шутя, надел мраморной Венере на палец кольцо, и она, —говорили,— как бы в знак состоявшегося обручения, удерживала с тех пор это кольцо на своей руке и не давала никому его снять.

Рис. 128. Триумфальная арка, вероятно, в память взятия графом Балдуином Эль-Кудса, называемого христианами Иерусалимом, в 1099 году нашей эры. Она — говорят нам — «восстановлена в первоначальной форме папой Пием VII (1800—1823 гг.) и на ней сделана» надпись: Senatus Populusque Romanus Divo Tito Divi Vespasianis Augusto  (Сенат и народ римский Божественному Титу Божественного Веспасиана Августейшему).

Авторами таких легенд о статуях могли быть одинаково и римляне, и иноземцы, и некоторые из этих сказок, без сомнения, были созданы возбужденной фантазией северных пилигримов. Такова история о бронзовой статуе на Марсовом поле, которая указывала пальцем на землю и на голове имела надпись: «стучись здесь! (hic percute!)». Она была разгадана — говорят нам — только знаменитым папой Гербертом, откопавшим здесь чудный подземный дворец, и обязана своим происхождением, конечно, какому-нибудь пилигриму, бредившему о волшебных сокровищах древнего Рима, будто бы зарытых в земле.

По словам «Мирабилий», Ромул поставил в своем дворце собственное золотое изображение с таким изречением: «Не упадет, пока дева не родит», и эта статуя низверглась, как только родился Христос. Там же упоминается легенда и о другой статуе, которая обратилась с речью к императору Юлиану, склонившемуся к христианству, и убедила его вернуться к язычеству.

Впоследствии легенда о статуях на Капитолии получила связь с циклом сказаний о «волшебнике Вергилии». Произведений этого великого латинского поэта тогда еще не существовало, и «мы, —говорит Грегоровиус,— затруднились бы указать школу какого-нибудь грамматика, который излагал бы своим ученикам Энеиду или Эклоги». Легенда о Виргилии, жившем в средние века, составляет в наши дни излюбленный предмет исследований и толкований. Известно, что уже не раз некоторые места в произведениях Виргилия недаром считались относящимися к христианству. Таковы известные стихи IV эклоги:

И если церковь отнеслась к Виргилию с почтением, видя и поэте нового Исайю, то литературно-образованная публика вплоть до Эпохи Возрождения считала его за философа, математика и великого мага. Так мы находим во французском повествовании о Виргилии легенду о том, что он, будучи волшебником, воздвиг для спасения Рима башню, в которой находились статуи, звучавшие колокольчиком, если где-нибудь Риму грозила опасность. По другому сказанию, эта башня днем сверкала золотом, а ночью освещалась яркой лампой и была видна плывущим кораблям. И в ней же находилось зеркало, отражающее в себе все, что происходит в мире, и оно же обнаруживало всякий враждебные замысел против Рима. Как уверяют археологи, башня Франджипани близ арки Тита (после того как она, по приказанию Григория IV, была разрушена в XIII веке) имела в народе название «башни Виргилия», в во всяком случае он был тогда известен лишь как маг, а не как поэт.

К числу чудесных талисманов Вергилия, сохранившихся к Риме, принадлежала, и так называемая Bocca della verità (пасть правды), находившаяся, как утверждает легенда, в церкви Santa Maria in Cosmedino. В атриуме этой базилики и теперь еще сохранилось большое клоачное отверстие, имеющее вид маски, В средние века в народе существовало поверие, что древние римляне, давая клятву, должны были класть руку в открытую пасть этой маски, устроенной Виргилием, и она откусывала руку тому, кто давал ложную клятву, пока, наконец, чудодейственная сила маски не была разрушена одною хитрою женщиною, виновной в нарушении супружеской верности.

Обо всех этих чудесах Виргилия «Мирабилии» уже умалчивают и упоминают о нем только по следующему поводу:

«На Виминале стоит церковь св. Агаты, куда был заточен римлянами Виргилий, который, однако, приняв невидимый образ, исчез и удалился в Неаполь; поэтому и говорят: vado ad Neapolum». Повидимому, речь здесь идет о легенде, в которой рассказывается, как Виргилий умчался на воздушном корабле в Апулию из тюрьмы, в которую он был заключен императором, когда позволил себе в странной форме отплатить одной римлянке за ее чопорность. Так как об этой легенде упоминается только в Мирабилиях, то надо думать, что римляне XII и XIII веков знали не одну легенду о Виргилии, но и ряд других.

Родиной волшебника Виргилия считался тогда Неаполь, его любимый город, где находилась также и легендарная гробница Виргилия. Англичанин Гервазий Тильберийский, сообщая в своем сочинении Otia Imperialia, посвященном императору Оттону IV, о разных всемирных чудесах, с особенным интересом говорит о чудесах, совершенных Виргилием в Неаполе. Он прославился и тем, что соорудил Salvatio Romae, удивительное государственно-полицейское учреждение. С помощью бронзовой мухи он изгнал из города настоящих мух, заключил всех змеи в Капуанские ворота, избавил с помощью бронзового коня всех, коней от прогибания спины; куском волшебного мяса сохранял мясо на рынке всегда свежим, засадил Гору Дев лечебными травами, из числа которых горная арника («баранья трава») возвращала слепым овцам зрение. Посредством бронзовой статуи, изображавшей, трубача ила стрелка из лука, он улавливал южный ветер и заставлял Везувий оставаться спокойным. Другие деяния Виргилия была: сооружение Castel dell Uovo с фундаментом в виде положенных друг на друга яиц, прорытие подземного хода Позиллиппо и устройство лечебных ванн в Путеоли, хотя пользование этими ваннам и оказалось невозможным, так как завистливые салернские врачи уничтожили все пояснительные надписи. Чудес у Виргилия (имя которого значит — Сын Девы, напоминая этим Христа), так много, что они не уступают чудесам и самого евангельского сына девы Марии. Не одного ли происхождения обе эти легенды?

Канцлер Генриха Конрад говорит с полным убеждением, — которое, конечно, разделялось и его императором,— что сам удостоверился в чудесах Виргилия и своими глазами видел, как от костей поэта, выставленных на воздух, небо мгновенно застилалось мраком в на море поднималась буря. Письмо Конрада к Генриху Гильдесгеймскому, содержащее самые неправдоподобные описания и помещенное, как редкая жемчужина, в славянскую хронику Арнольда, кладет начало бесконечному ряду путевых писем по Италии. Конрад находит в Италии и Парнасс, и Олимп и радуется, что Гиппокрена, источник вдохновения, течет теперь в пределах Германской империи, а далее — описывает, как, объятый страхом, он минул Сциллу и Харибду, пришел в восторг, увидев тут же Скирос, на котором Фетида скрывала своего сына, героя Ахилла, считает театр в Тавромении за ужасный лабиринт Минотавра и знакомится в Сицилии с сарацинами, обладавшими завидною, унаследованною от апостола Павла, силой, благодаря которой они могли убивать ядовитых змей простой своей слюной.

Интересное описание Рима было сделано и испанским евреем Веньямином Тудельским, изложенное отчасти фантастически, в духе того времени, и написанное на еврейском языке. За весь период средних веков это единственный, дошедший до нас рассказ путешественника, посетившего Рим.

«Рим, —пишет Веньямин Тудельский,— состоит из двух частей. Их разделает река Тибр таким образом, что, стоя в какой-либо одной часта, можно видеть другую. В первой части находится самый большой храм. По-римски он называется S. Petrus; здесь же стоит (а не стоял!) дворец великого Юлия Цезаря, со множеством зданий и сооружений, совершенно не похожих на все другие здания, существующие на свете. Город, местами представляющий одни развалины, местами обитаемый, имеет в окружности 24 мили. В нем 80 дворцов, 80 царей. Начиная с Тарквиния и до Пипина, отца Карла, отнявшего от измаильтян Испанию и покорившего ее под свою власть, все эти цари назывались императорами. На окраине Рима стоит дворец Тита, которого отказались встретить 300 сенаторов, так как он не исполнил их веления: овладел Иерусалимом не в двухлетний срок, а лишь после третьего года. Далее, можно видеть еще .дворец Веспасиана, могущественное и прочное сооружение, напоминающее храм. Затем дворец царя Галбина, имеющий, соответственно числу дней в году, 360 зал, и занимающий по окружности три мили. В этом дворце в одну из междоусобных войн было убито свыше 100 000 идумеян; их кости висят там доныне. Желая, чтобы последующие поколения навсегда сохранили память о древней войне, государь этот приказал изобразить ее во всех подробностях с помощью скульптуры. Высеченные из мрамора изображения воспроизводят ряд битв и их участников на конях, с оружием и руках. Далее, там находится подземная пещера, в которой восседают на тронах царь и царица, и имеется около сотни статуй, изображающих всех римских царей включительно до наших дней. В церкви св. Стефана у его изображения в святилище стоят две бронзовые колонны, сооруженные царем Соломоном, почившим в мире. На каждой колонне есть надпись: «Соломон, сын Давида». Живущие здесь евреи сообщили мне, что каждый год 9 июля из этих колонн как бы сочится вода. Здесь же находится пещера, в которую были положены Титом, сыном Веспасиана, священные сосуды, взятые из храма в Иерусалиме. Существует еще другая пещера в горе близ реки Тибра. В ней покоятся 10 праведников (да будет благословенна их память!), убитых в правление тиранов. Перед Латеранским храмом стоит статуя, изображающая Самсона с каменный глобусом (!) в руке; затем статуя Авессалома, сына Давида, и царя Константина, который построил город Константину и назвал его Константинополем. Статуя этого царя, изображенного сидящим на лошади, сделана из бронзы, но раньше вся она была позолоченной».

Вот каковы паши первоисточники о древней истории Рима и описания его памятников!

Такого рода сказания, — говорят нам, — существовали будто бы о Риме еще с давних пор. Уже в VI веке, —говорят нам,— армянский епископ Захария утверждал, что в Риме Веспасианом поставлены 25 бронзовых, статуй еврейских царей, а «Описания златого града Рима» («Graphia aureae urbis Romae») сообщают, что в Латеране хранятся Моисеев кивот запета Господня, семиручный светильник и мощи Моисея и Аарона. Даже и в Мирабилиях мы находим рассказ о том, как близ церкви св. Василия (в стене форума Августа) был сооружен большой бронзовый стол, на котором по-гречески и по-латыни был написан золотыми буквами мирный договор, некогда заключенный римлянами с Иудой Маккавеем.

Многие сооружения, считаемые классическими, были тогда просто частной собственностью. Вот, например, хоть арка, называемая теперь по имени Септимия Севера.

«В 1199 году Иннокентий III утвердил за церковью св. Сергия и св. Вакха обладание частью этой арки. Мы утверждаем за вами, —гласит булла,— половину всей триумфальной арки, состоящей из трех отдельных арок, — именно одну из двух арок меньшей величины (над которой воздвигнута одна из башен), стоящую ближе к вашей церкви, и половину всей средней арки с камерами, примыкающими к меньшей арке». А далее сказано, что другою половиной арки владеют наследники некоего Цимина.

Мы видим, что эта триумфальная арка принадлежала тогда двум различным родам и имела тогда наверху башню. Разные баснословные рассказы о чудесах в Риме приведены в у Guidi в «Descrizionc di Roma nei geographi arabi».²

² Arch. d. Societ. Rom, V. I, p. 174.

Церковь признавала тогда своею собственностью замок св. Ангела и Пантеон. И вот па величественных «стенах Аврелиана» мы находим наряду с именами классических императоров и консулов и имена средневековых сенаторов времен Барбароссы... Которым же надписям верить? Какие из них считать за подлинные? В 1157 году сенат восстановил часть стены близ Porta Metrobia, и в настоящее время в этом месте на башне Маранны еще можно видеть доску с надписью, в которой все это изложено и затем приведены имена сенаторов, бывших тогда правителями. Эта сенаторская надпись самая древняя и единственная в Риме.

Но мы имеем еще и другое, более замечательное свидетельство о сенате в XII веке. 27 марта 1162 года римский сенат постановил принять меры к охранению того, что он счел за колонну Траяна, «дабы она никогда не могла быть разрушена или повреждена и, оставаясь неприкосновенной в ее настоящем виде, служила бы всегда к славе римского народа, пока существует мир. Тот, кто дерзнет нанести ей ущерб, будет предан смерти, а имущество его будет конфисковано».

Но этот памятник великих воинских подвигов Траяна принадлежал в то время женскому монастырю св. Кириака, и римский сенат не находил в этом обстоятельстве ничего удивительного. Он признал за монастырем право владения колонной и стоявшей возле нее небольшой церковью св. Николая. Другая колонна, которой дали имя Марка Аврелия, принадлежала мужскому монастырю св. Сильвестра in Capite. Надпись, находящаяся на атриуме этого монастыря, гласит:

«Так как колонна Антонина, принадлежащая монастырю св. Сильвестра, и стоящая возле нее церковь св. Андрея с дарственными приношениями пилигримов в верхнем и нижнем алтарях, уже с древних пор арендными договорами передавалась в сторонние руки, то мы, желая, чтобы это отчуждение никогда более не повторялось, властью св. апостола Петра и св. Стефана, Дионисия и Сильвестра, проклинаем и предаем анафеме монахов и аббатов, если они осмелятся сдать в аренду колонну и церковь или уступать их в виде бенефиции. И если кто-нибудь вздумает отнять у нашего монастыря эту колонну силою, тот да будет проклят, как грабитель церкви, и навеки предал анафеме. Да будет так! Постановлено властью епископов и кардиналов в присутствии многих священнослужителей и мирян. Составил и скрепил Петр, милостью бога смиренный аббат монастыря, совместно с братией, в лето от Рождества Христова 1119 в XII индиктион».

Но зачем же, — восклицаете вы, — эти арки и колонны сдавались в аренду, как доходные предметы? — Ответ тут может быть только один: они приносили какой-то доход своим владетелям, а следовательно и легенды о их древнем происхождении сочинялись с корыстной целью. Какого рода было их употребление — я не могу сказать, но несомненно оно основывалось на каком-то суеверии...

И совершенно понятно, что при сильном желании находить во всяком памятнике, прошлое которого уже забыто, классический остаток, любители древности приходили к тому, что при реставрации делали на нем и надпись, соответствующую своим догадкам. Так могла возникнуть и надпись на арке Тита.

По мере достижения независимости, римляне стали относиться к своей древности с особой любовью. У нобилей явилось желание самим прославиться возведением построек и тем содействовать украшению города. С этою именно целью была воздвигнута на мосту сенаторов (ponte Rotto) башня, которая в позднейшие годы средних веков получила название Manzone, в народных же преданиях известна до настоящего времени под именем дома Пилата или дома Кола ди Риенцо. Сохранившиеся развалины этой башни, построенной из прочного кирпича, являются в настоящее время одним из самых замечательных памятников старинной архитектуры частных зданий в Риме в средние века. Снаружи она была украшена изваяниями, грубые полуколонны из кирпича поддерживают фриз, представляющий самую разнородную смесь розеток из мрамора, арабесок и небольших мифологических рельефных фигур. В нише, устроенной в наружной стене у входа, первоначально находился бюст строителя (в Риме, значит, делались тогда и бюсты). Впоследствии этот бюст пропал и сохранилось одно лишь посвящение, изложенное высокопарным слогом.

В другой пространной надписи, написанной леонинскими стихами, так поименованы строитель и его семейство:

«Величественный дом сей подымается к звездам. Он воздвигнут первым из первых, великим Николаем, пожелавшим восстановить славу своих предков. Его отца звали Кресцептием, мать Теодорой. Этот знаменитый дом построен отцом для своего второго ребенка Давида».

И вот без всякого основания создалось предположение, будто этим строителем был один из Кресцентиев: великий Николай и даже именно тот знаменитый Кресцентий, который жил во времена Оттона III! Хорошо еще, — прибавим мы, — что не Николай Мирликийский.

От этого здания «уцелели до сих пор лишь ничтожные развалины, которые теперь превращены в конюшню и сеновал.

Живописцы в то время, повидимому, уже пользовались благосостоянием и почетом. Так в 1148 году какой-то живописец Бентивенга был даже сенатором.

В это же время пользовалась известностью в Риме семья скульпторов-художников, главою которой был Ranucius. Ими были исполнены мозаичные работы в церкви Santa Maria di Castello in Corneto. Затем около 1180 года появляются на сцене Космати, семья еще более знаменитых художников-скульпторов XII вена. Таковы были первые шаги мозаики, началом для которой послужило так называемое opus Alexpndrinum, т. е. мозаичная отделка церквей, при которой употреблялись в дело кусочки цветного мрамора. Такие работы сводились к архитектурным украшениям и изготовлялись каменотесами. На Латеранской площади, — как пишет в своем описании Веньямин Тудельскпй, — стояла конная статуя Марка Аврелия. По приказанию Климента III перед нею был устроен фонтан, и Рикобальд утверждает, что Климент III приказал отлить ее из бронзы и поставил в Латеране, Это утверждение Ривобальда имеется и у Muratori (IX, 178), и его напрасно считают ошибочным.

Таковы были на заре нарождавшегося искусства первые его представители, гордо называвшие себя мастерами мраморных изделий (marmorarii) и учеными римскими мастерами (doctissimi magistri Romani). Помещаясь в своих уединенных мастерских, они, среди шума и бедствий междоусобных войн, создали всю классическую скульптуру. Их искусство переходило от отца к сыну и внуку, и постепенно развивалось, создавая школы. С половины XII века римские скульпторы стали получать все более и более заказов, так как почти все папы без исключения уже заботились об украшении статуями церквей.

Люций II выстроил заново церковь св. Креста (S. Croce). Евгений II возобновил церковь Santa Maria Maggiore и украсил ее портиком. Великие понтифексы, так же как и кардиналы, строили и дворцы. Так Анастасий IV воздвиг дворец близ Пантеона, а Евгений III — дворец в Сенье, где имел свою резиденцию. Евгений III увеличил число построек и в Ватикане. Существует предположение, что именно оба эти понтифекса положили основании и Ватиканскому дворцу.

Таким образом в конце XII века в Риме наблюдается пробуждение искусства, тесно связанное с возникновением его во всей Италии, И совершенно ясно с эволюционной точки зрения, что прежде всего здесь надо искать творцов всех тех прекрасных статуй и скульптур из мрамора, которые относятся к глубокой — слишком глубокой! — древности...

назад начало вперед