Смельчак, которому суждено было изгнать остатки каталонцев из страны, был не воин, а купец Нерио, унаследовавший удачу и значительную часть богатств своего приемного отца Никколо Аччьяоли. Хотя Нерио и был владетелем коринфской гавани, откуда он отправлял пиратов на добычу, у него самого не было военных судов. Его войска были тоже незначительны, они состояли главным образом из наемников, албапцев и турок. Он также искал руки юной Марии для своего родственника Пьетро Сарачено. Но ее гордая мать, отвергнув его предложение, как выскочки, обручила свою дочь с Стефаном Дукой, сербским князьком в Фессалии. Оскорбленный Нерио начал против нее войну, и гарнизон, потеряв надежду на лодкрепление из Испании, сдал ему замок Сетин (по современному — Акрополь) около 1387 года. Таком образом племянник Никколо Аччьяоли вошел победителем в афинскую крепость, и каталонскому господству настал конец.
Ни у одного летописца мы не находим никаких сведений, когда и как не стало каталонцев в Греции. Все эти Лориа, Новеллесы, Фустеры, Баллестеры до такой степени исчезли из Аттики, что самое тщательное исследование не может открыть здесь ни следа от их былого существования. Ни в Афинах, ни вообще в Греции каталонцы не оставили никаких памятников своего владычества, если мы не отнесем на их счет часть аттических руин.
С появлением Нерио власть флорентийского капитала заменила в Афинах рыцарство крестовых походов и военное государство испанских конквистадоров.
История Флорентийской республики представляет собою замечательный пример города, культурно-историческое значение которого на вечные времена запечатлелось на жизни человечества. Ни один город не дал такой массы ума, изящества и красоты, как Флоренция, и уже в конце XIV столетия она достигла видного положения. С большой дальновидностью она сумела сохранить свою независимость, несмотря на ожесточенные распри гвельфов и гибеллинов, дворянства и простонародья, и сумела спастись от тирании. Любовь к свободе, патриотизм и неустанная энергия во всех делах общественных и частных поставили этот город на первое место среди всех остальных городов-общин средней Италии. Искусное демократическое законодательство ослабило неравенство между сословиями и создало свободное государство, в котором каждый честный и энергичный гражданин мог добиться высших степеней почета.
Венеция, Генуя и Пиза, поглощенные колониальными делами в Греции, обращали в это время мало внимания на Италию. Папство было в изгнании в Авиньоне, и пульс национальной жизни Италии бился в эту эпоху по преимуществу во Флоренции. Здесь был первый центр современной европейской культуры. Главные ручьи начинающегося «классицизма» в виде апокрифической его литературы стекались в эту мастерскую гуманизма, в работе которой вскоре приняли участие и переселившиеся сюда греческие ученые и писатели.
Когда Нерио Аччьяоли сделался афинским господарем, Флоренция была уже залита светом раннего возрождения. Арнольфо, Джиотто, Андреа Пазано и Оркапья украсили этот город своими произведениями. Одного гения Данте было бы достаточно, чтобы обеспечить ей вечную славу. После Данте явился Петрарка, величайший лирик Италии с поразительным интересом ко всем областям знания. А Боккаччио, друг великого сенешаля Аччьяоли, в это время уже закончил свое блестящее поприще поэта и провозвестника античной науки. Он умер 21 декабря 1375 года, за десять лет до того, как Нерио стал властелином Афин. А после него Дино Компаньи и Виллани открыли длинную вереницу замечательных флорентийских историков.
Нерио Аччьаоли вызвал оживленные сношения итальянцев с Афинами, и они вступили в последнюю стадию своей самостоятельной жизни под властью франкских государей, которая может быть названа флорентийской эпохой, прочем флорентийцы стали в более близкое и более гуманные отношения к грекам, чем их предшественники.
Так легко доставшееся Нерио герцогство Афинское заключало в принадлежавших ему частях Мегару, Аттику и Беотию, но в эту последнюю страну уже проникли турки, которые, вероятно, в качестве временных союзников Нерио или его наемников, заняли Ливадию. А Силона и Бодоница остались вне власти Нерио так же, как и Арголида, припадлежавшая роду Энгиен. Таким образом лишь Аттика и Беотия испытали полный переворот в своих имущественных отношениях. Вместе с испанским владычеством пал здесь и феодализм. Прежние государи исчезли, их сменил богатый купец и добытые им земли были его частными владениями. Он мог раздавать их своим друзьям и сотрудникам, но баронами он их не делал.
Нерио не вмешивался в дела латинской церкви в Греции. Резиденцией католического архиепископа остался Партенон. Но, не обращая внимания на неудовольствие латинского духовенства и римской курии, он признал права и греческого митрополита Дорофея, посланного в Афины синодом из Фессалоник.
15 января 1387 года в Афинах Нерио дал одному лицу диплом на греческом языке, который судя по этому был здесь официально признан так же, как в Аргосе, в Навплии и на венецианском Корфу.
Императора византийского и всю национальную партию эллинов он привлек на свою сторону восстановлением православной церкви в Афинах, затем в 1388 году он выдал свою дочь Бартоломею, красивейшую девушку того времени (как ее назвал Халкокондилас), за греческого принца в Пелопоннесе Феодора Палеолога, которого император Иоанн V, его отец, назначил деспотом Мизитры. В приданое она принесла ему право на будущее владение Коринфом. Вторую свою дочь, Франческу, он выдал за Карло Тонко I, пфальцграфа кефалониского и закинфского и герцога левкадойского, одного из самых крупных владетелей западной Греции.
Покровительство Венеции сделало флорентийского авантюриста могущественным. Республика св. Марка внопь достигла полного господства в греческих морях, где плавало три тысячи венецианских кораблей. Без всякого затруднения приобрели венецианцы на Греческом полуострове гавани Аргос и Навплию, где род д'Энгиен угас вместе с Гвидо, оставившим наследницей единственную дочь Марию. Еще во время господства каталонцев в Афинах он предназначил ее в жены Хуано до Лориа, но политическое искусство Венеции воспрепятствовало этому браку и после смерти Гвидо устроило в 1377 году брак Марии с венецианским дворянином Пьетро Кориаро. Женщины всегда были причиной династических изменений во франкской Греции, и теперь одна из них принесла Венеции Аргос и Навплию.
Венецианцы заняли Навплию. но в Аргосе их предупредил деспот мизитрский Феодор. Подстрекаемый своим зятем Нерио, он напал врасплох на крепость. Трудность собрать достаточный флот и боязнь взволновать Грецию войной, которая могла бы принести пользу лишь туркам, побудили венецианскую сеньорию прибегнуть вместо оружия к средствам дипломатического искусства. И она вступила для этого в союз с наваррцами в Пелопоннесе.
По приглашению Сен-Суперана уладить споры об Аргосе на личном свидании в Пелопоннесе, Нерио, снабженный охранной грамотой, явился к своим коварным врагам. А они захватили его и препроводили: в замок Листрену.
Чтобы добиться освобождения, он обещал отдать венецианцам в качестве заложницы самую любимую свою дочь Франческу, которая будет содержаться в Негропонте до тех пор, пока Аргос будет окончательно сдан республике. А державшие его к плену наваррцы с своей стороны потребовали еще от него значительного выкупа. Для этой цели Нерио конфисковал почти все церковные сокровищницы своей страны и обобрал даже Партенон, сняв серебряные щиты с его портала. Когда крепость Магара была сдана венецианцам, он получил свободу и в конце того же года возвратился в Коринф.
Освободившись из плена, Нерио стал с дипломатическим искусством справляться со своими затруднительными обстоятельствами. Чтобы расстроить расчеты наваррцев, он предложил союз графу савойскому.
А между тем султан Баязет, жестоко теснивший после покорения Сербии некоторое время императора Мануила, заключил с ним мир, и в конце 1392 года отправил своего пашу Эвренос-бека с войском на Фессалию. Нерио, тщетно призывавший на помощь венецианцев, спасся тем, что тотчас же признал себя вассалом и данником султана. С этого момента участь Афин была лишь вопросом времени.
Нерио обвинил греческого архиепископа Димитрия в том, что он из национальной ненависти в латинянам призвал турок и таким образом отплатил изменой за благодеяния, оказанные православной церкви новым властелином Афин. Митрополит бежал в Константинополь, где стал под защиту синода. Но Нерио потребовал от византийского патриарха низложения изменника. Синод оправдал Димитрия в возведенных на него обвинениях, но назначил вместо него афинским митрополитом Макария.
Турецкая опасность заставила Нерио серьезно уладить свои недоразумения с Венецианской республикой. Он заставил Феодора сдать Аргос венецианцам, а сам получил от них обратно Мегару. Он умер в сентябре 1394 года, поставив всю страну под защиту Венецианской республики.
Дочь знаменитого греческого нотариуса Димитрия, Мария Ренди, была его возлюбленной, и из того, что в своем завещании он приказывает, чтобы женщина эта была отныне свободна и сохранила свое имущество, видно, что франкское право ее отца не распространялось на нее. Нерио имел от нее незаконного сына Антонио, которому завещал замок Ливадию и управление Фивами. Старшую свою дочь, жену деспота Феодора, он считал достаточно обеспеченной и потому оставил ей только долговое обязательство в 9 700 дукатов, Франческу же, жену Карло Токко. назначил своей универсальной наследницей. Она должна была получить Мегару и Базилику, также как и другие принадлежащие ему земли, поскольку они не были уже завещаны другим.
Нерио оставил легаты и другим родственникам, назначал большие суммы на благотворительные цели я возвратил капитулам конфискованные у них церкви. С особенным благочестием он отнесся к Партенону (храму Санта-Мариа в Афинах), где он хотел быть похороненным. Он оставил этой церкви капитал на содержание двадцати священнослужителей, которым вменялось в обязанность служить мессы за упокой его души. Свою богатую конюшню он также завещал Партенону. Все сосуды и драгоценности, взятые им в нужде, на выкуп себя от наваррцев, должны быть возвращены церкви, ее входные двери заново высеребрены, содержание и ремонт ее отнесены на средства города. Даже в самый город завещал Нерио в собственность Партепону,1 и все права, дарованные этому храму, поставил под защиту Венецианской республики.
Отсюда и возникла легенда, что Афинская Дева (Афина Партенос) была в классические времена госпожой Афин.
1 Вот собственный текст этого места завещания: item lassamo all ecclesia di S. Maria di Athene la citta di Athene con tutte le sue pertinentie e ration.
В качестве церковного имущества, город сделался духовной баронией Партенона, какою уже был в это время Патрас, метрополия Ахайи. Он становился к причту Партенона приблизительно в такие же отношения, как Рим к собору апостола Петра в к папе, но это продолжалось недолго.
Все восточные эллины в это время уже признавали Баязета своим владыкой. Ничто не делалось без его согласия, всякий владетель, начиная с самого византийского императора, был его вассалом, покупал его милость данью и, думая о самосохранении и усилении, обращался к османам. Греческие государи толпились при его дворе в Адрианополе, под его знаменами служили даже сыновья императора. Страшный легион янычар образовался из христианских детей, оторванных от родного дома и воспитаиных в исламитстве.
Православный митрополит Макарий, взбешенный переходом Афин к латинской церкви, завел тайные переговоры с турками, и через несколько месяцев после смерти Нерио паша Тимуфташ вторгся в Аттику и без сопротивления занял нижнюю часть Афин. Только в Акрополе, усиленном во время господства испанцев новыми укреплениями, держался храбрый наместник Маттео-де-Монтона, один из душеприказчиков Нерио.
Теснимый турками, он посылал гонцов в Негропонт, предлагая тамошнему венецианскому байльи Андреа Бембо освободить город и завладеть им в пользу республики на условиях, обеспечивающих афииянам их права и вольности. Бембо послал с Евбеи отряд, заставивший турок отступить из Афин и Аттики. Тогда Монтона сдал венецианцам Акрополь, и в конце 1394 года львиное знамя св. Марка впервые взвилось на зубцах воображаемой крепости Кекропса.
18 марта 1395 года сенат Венеции постановил вступить во владение городом. В своем акте он заявлял, что не приличествует республике отказываться от Афин, обо иначе они попадут в руки турок, чем обречены будут на гибель соседние владения, которые дороги Венеции как зеница ока. Республика вступает во владение городом, признавая и утверждая все права, вольности, привилегии и исконные обычаи, соблюдение которых уже клятвенно обещано негропонтским байльи в договоре с Маттео де-Монтона. В постановлении совета была и прямая ссылка на завещание Нерио, в силу которого республика должна была взять на себя верховное господство над Афинами. Но пожалование всего города Партенону было обойдено молчанием. Так как охрана Афин требовала больших издержек, то было даже постановлено временно сократить число его каноников до восьми.
Герцогство Афинское могло теперь считаться несуществующим; Коринф, который был связан с ним лишь чрез личность Нерио, принадлежал Феодору, деспоту Мизитры; Мегара — графу Токко, Беотия — Антонио Аччьяоли; а другие области, бывшие некогда провинциями или барониями герцога Афинского, к этому времени были оторваны от Афин потоком турецкого нашествия. .Лишь Аттика и Арголида были под властью Венеции.
 Рис. 33. Художественные золотые и серебряные вещицы герцогинь и принцесс рыцарской Греции XIII века, относимые ортодоксальными классиками к доисторической древности: 1 и 2—цепочки; 3—женский пояс; 4—браслет; 5—серьга (по Гиро. Частная и общественная жизнь греков). |
