Кабан

Итак, родоначальником первых сложных слов стал первый сложный иероглиф «убитый бык». Называя в той или иной последовательности наименования составляющих элементов, создали комбинации ha-můŋ (ha-bůŋ) или můŋ-ha (bůŋ-ha).

Эти звукосочетания становились именами животных, посвящённых солнцу (корова, баран, телёнок, кабан, лошадь), а затем и названиями предметов, напоминавших очертаниями священный или утративший святость иероглиф.

До исторических времен одна из этих форм доживет в имени древнеегипетского священного барана – Amon, «несущего солнце в рогах»:

– ha-můn (ha-bůn).

Сияющая точка в рогах понята как признак божественности, но не отрицания рогов. Однако, первоначально, ещё до обретения лучистости, точка была воспринята как «рана», след удара копья и потому названа именем оружия ha.

В среде, где рога толкуются как месяц, точка получает значение – «звезда», и обретает луч, направленный вниз.

Название сохраняется.

Значения зависят от развитости воображения жрецов. Один увидел – «корова» («не бык») → «самка» → «женщина». Если рога без черты – mun – «бык» → «самец» → «мужчина». (Сравните германское man – мужчина, то с чертой отрицания ha-mun → a-mun, a-mon... И пока неясная нам метатоника – u-man → woman – женщина (англ.).

В эпоху матриархата – женщина и есть «человек». Не тогда ли возникает романская основа uman – «человек», от которой humanus – по-человечески, гуманно (лат.).

Патриархат изменил значение: uman (amun) – «человек», «мужчина». Механически ли открывается конечный слог huma – человек, мужчина (гот.), homo – т.ж. (лат.), womo, uomo – т.ж. (ит.)? Или таким образом (отрицанием отрицания) добывали антоним: uman – женщина, uma – мужчина? Я склонен считать, что носовой, в данном случае, редуцируется механически в произносительной практике открытосложного диалекта.

Протороманцы умлаутом производят название женщины (wamun – мужчина; wemin – женщина). Как иначе объяснить генезис основы слова femina – женщина, самка (лат.)?

Англичане этим способом придают множ. число: women – женщины. (Устное – «вимен».)

Возможно, при этом прибавляли ещё одну черту к иероглифу:

– woman; – women.

Славяне только в таком случае увидели бы новый символ, сопряженный с коровьим знаком – вымя (вумен → вымен. Или вимен → вымен).

Египтяне изображают «убитые рога» и переворотом: = . Если черта понята как символ умножения, удвоения, то древнеегипетская цифра – «десять», обозначает число, вдвое большее, чем возможное – «пять».

Опрокинутые рога – «не бык» → «корова» → «самка» → «женщина».

В египетском словаре h-m-t – человек, мужчина. Окончание «-t» – женский род. (Такие несуразности типичны и в славянских: «юноша», «мужчина».)

В египетском первоиероглифическом, я думаю, слово это передавалось опрокинутыми «рогами», перевёрнутым углом: .

Славяне закрепили сей доисторический момент в предмете и названии, которое помогает нам восстановить вокализацию египетского слова, записанного одними согласными: h-m-t ← homut, hamut. Смыслы иероглифов путались и потому в языках названия быка и коровы, мужчины и женщины зачастую совпадали. Например, mucca – корова (ит.). Устное – «мукка», безусловно родственно buca – бык (тюрк.). Тюркские языки не знали грамматического рода. Как, возможно, и египтяне поначалу. Потому в заимствованном из какого-то переднеазийского диалекта h-m-t – «женщина-человек», они поначалу не заметили женского окончания. Пока не освоили его и не приняли в свою грамматику.

III

Берем пример из «Краткого этимологического словаря коми языка» В.И.Лыткина и В.И.Гуляева (М., «Наука», 1970 г.). «Кымынь» – «кверху дном», «вверх дном», «ничком». В удмурдском – «кымин» – т.ж. «кыминь» – (южн.диалект), «кымыт» (сред.диалект). Слова этого же корня: кымыньтны – «опрокинуть, перевернуть кверху дном» (коми), кыманы – т.ж. (удм.), комадо – ничком (эрзя), комада – т.ж. (мокш.), kumota – опрокидывать, kumossa – вверх дном (фин.), gomo – опрокинутый (саам.N), kham – ничком (манс.), homta – т.ж. (хант.).

Авторы предполагают прауральскую праформу kuma, связанную с гипотетической индоевропейской g-in. И в доказательство приводят kamara – свод, купол (греч.), camur – кривой (лат.). В эту же группу включают тунгузское kuma – «перевёрнутый», родственное hobo – перевёрнутый (юкагир.). Этой этимологии не достает знака – ha-mun (ha-bun). И тогда ряд пополняется древнеегипетскими соответствиями. И романскими.

Кабан – «вепрь, самец дикой свиньи» (позднее заимствование в восточнославянские языки из тюрко-кипчакских) по-видимому, следует отнести к пласту древнейших сложных слов.

– ha-bun.

Жрец увидел кабана как бы сверху, в плане. Черта-туловище и клыки-бивни. В Африке так бы назвали слона.

В тюркских языках лексема эта стала модельной, по образцу морфологии которой создаются названия других животных (ha-ban → kab-an), «булан» – лось; «койан» – заяц; «сазан» – рыба, водящаяся в мутной, илистой воде; «тушкан» – мышь; «ждан», «илан» – змея; «коблан» – барс; «арстан», «арслан» – лев; «кулан» – дикий осел; «варан» – пустынный ящер; «кран» – орел, беркут и т.д. И, наверное, – «баран», от которого «марал» – горный олень.

У каждого из этих слов своя история и свой знак. Некоторые из них поддаются восстановлению, такие как – баран, буран, восходящие к . Опрокинутые рога с точкой предъявляли свои требования к названию – бараан → барахан → бархан – песчаная гора.

... Переворот знака кабана так же не прошёл бесследно для словарей тюркских:

– käbän (keben).

В кипчакских языках: käbän – стог, скирда, копна (башк., бараб.), keben – т.ж. (каз.), kiban (тат.). В чувашском мягкость закономерно утрачена: kaban – «стог, скирда». Заимствовано в вятский говор русского языка «кабан» – стог, скирда (Даль). Славяне сами в данном эпизоде не используют умлаут, обходятся аффиксальным отрицанием: kopan+a → kopna – копна.

Когда будем определять этническое авторство тех или иных изобретений, получивших планетарное распространение, наш опыт с копной может вполне поучаствовать в этом процессе.

назад содержание вперёд