Диалект, в котором «убитый бык» был понят как «баран», ввёл второй способ грамматического изменения формы слова – модуляцией качества звуков. С тех пор появились наряду с аффиксальными и умлаутные формы:
 |
– můŋ (bůŋ) |
  |
– 1) můŋ + ha (bůŋ + ha); ha-můŋ (ha-bůŋ)...
2) meŋ (beŋ) |
Когда черта стала пониматься как диакритический знак умножения, изменением качества корневого гласного стали создавать мн. число: man – мужчина, men – мужчины (англ.). Если бы лун в природе было много, то нет никаких сомнений, что в английском появилась бы бинарная оппозиция moon – луна, 
meen – луны!
Отрезок времени протоангличане станут обозначать диалектным аналогом названия луны month – месяц (период времени). Образованный от него термин мн.числа menth – так же утрачен. Обнаруживается без носового в аффиксально уменьшенном mensis – луна, месяц (лат.), перенятом итальянцами в виде mese – месяц (период времени).
Логика развития знака подсказывает первые смыслы мягкого слова – 1) баран, 2) солнце. Этот расчет подтверждается примерами: mež – баран (коми, общеперм.), meš – баран (ср. перс.) и др.
Иберийцы прочли слово, поясняющее этот иероглиф в Древней Передней Азии. Оно было записано, скорее всего, семитским консонантным письмом: m-z. Огласовка подчинилась нормам иберийских языков: amza – солнце (абх.), mze – солнце (груз.), mež, miž – т.ж. (сван.), bža – т.ж. (менгр.).
II
Момент переноса общего названия комплекса на точку (черту) зафиксирован значением тюркских слов meŋ (ming) – точка на лице, родинка.
Обладающий этой отметиной от рождения считается счастливцем, которому предначертана великая судьба. К его имени обязательно прилагается соответствующее определение – Менды-Гали («Али с Родинкой»), Мингли-Ахмет («Ахмет с Родинкой») и т.п.
В диалекте, где носо-нёбно-гортанный звук не произносится, превращаясь в обычный носовой, произошла и подвижка семантики: menЯ и позже – 2) я.
Это древнейшее местоимение. Лексема поистине мирового распространения: 1) men – я (общетюрк.), 2) ben – я (турец.), 3) en – я (майа, венг.), men – я (общеугро-фин.), me – я (шум., коми), men – я (слав.). Сохраняется в косвенных падежах: меня, мне, мной...
... Черта с нимбом обозначала Первое Лицо в социуме. Развитие по закону NLR: men (ben) – mel (bel) – mer (her).
Падение носового: menh (benh) – meh (beh).
Следствия этих процессов – в евразийских титульных терминах от бек (бег) до мэр (пэр), не минуя более «грамотного» определения детали знака, отрицанием общего названия: а + mer
Позже родинки было названо число «один». Точка или черта – какой-то из этих знаков осознался как цифра? Ber – один (тат., баш.), per – один (чув.), bir – т.ж. (огузо-карл., кипч.), pir – т.ж. (алт.). Точка-черта обрастала значениями, самые поздние из которых – Первое Лицо в обществе, Я, Один...
Все эти определения поначалу имели социально возвышенный статус, освящённый древнейшим – Юное Солнце, Солнце-сын, Сын Солнца.
... Открытие «бараньего слова» способствовало появлению сингармонизма. Наиболее последовательно продолжают эту фонетическую традицию тюркские языки. Качество форманта зависит от качества основы. Название служебного знака ha (а) механически преобразуется в he (е), не изменяя значения. После твёрдых основ в тюркских – ка, га (а): Москва-га – «к Москве», «Москве» (каз.), Москва-а – т.ж. (тур., азерб.). Сравните: Киев-ке – «к Киеву», «Киеву» (каз.), Киев-е – т.ж. (тур.). Традиция некогда была присуща и славянам. Сравните ben – я; bene – мне (тур.), män – я; mänä – мне (азерб.). И тот же дательный падеж в русских мн-е, (мен-е), теб-е...
Показатель дательного падежа «у» (Киев-у) – это, кажется, поздняя диалектная форма огубления первичного а. Сингармонизм тюркского типа не удержался в славянских языках. Названия стрелы-черты а = е → i приобрели самостоятельные значения и стали употребляться после любых основ. Но, однако, если слово в именительном падеже оканчивается на «а», то появляется аналог «е»: Москва – Москве.
Живые языки – хранители самых архаичных корней и форматов, применявшихся в языках эпохи Начала. Массированное исследование в этом направлении, убежден, подтвердит наше предположение.
Столь высокая сохранность грамматических материалов – свидетельство высокой степени консерватизма, присущего всем языкам. Это, в свою очередь, объяснимо ранним закреплением основ грамматической системы.
Все языки были созданы в «доистории» в эпоху первоиероглифов, когда культуры «примитивных обществ» малого человечества близко соседствовали и особенно не отличались друг от друга. В этих условиях любой цивилизаторский прорыв, любое грамматическое открытие становилось достоянием других, если не всех.
III
«Убитый бык» = «говядина, мясо» = «баран». Это открытие распространилось в индоевропейском культурном союзе: manzo – говядина (ит.). Праформа menz → mianz подтверждается примерами: mensa – мясо (др. прусс.), mienso (пол.), mieso (серб., хорв.), meso (слов, болг.), miaso (вост.слав.), maso (чеш.).
Искажено до неузнаваемости в mamsam – мясо (др.инд.). Синонимический вариант mas-, возможно, вместе с буддизмом проникает в монгольский mah, mahan – мясо. Форма без протетического гласного в финале уцелела в mis – мясо (арм.), mish (алб.), mit, mith (герм.).
Преобразование произошло в наречии, в коем бык назывался munh – muh – muz, mus...
Аффиксальное отрицание mus-i = mus-ha ощущается в mozha – телка, mozhos – телёнок (греч.), mozi – телёнок (арм.), muso – телёнок,
В тюркских соответствует buzaw, buzak – телёнок. В кавказских: buga – телёнок (чеч., дарг.). Далее в тюркских: buga – 1) большой бык, 2) бык. Соответствие: mucca – корова (ит.).
