Словарь этот будет нужен не только лингвистам, но всем, кто интересуется происхождением культур и цивилизаций человечества. Сработать такой труд не по силам одному. Требуется участие большого коллектива специалистов самых разных научных профессий. Прежде всего, лингвистов-этимологов и палеографов. Я в своих исследованиях вынужденно опирался, главным образом, на словари языков, мне хорошо известных – тюркских и славянских. Морфологические законы, управляющие лексемами и грамматиками этих групп языков, относимых к различным суперсемействам, обнаруживали явное родство, которое в ряде случаев можно объяснить заимствованием, но чаще – общим происхождением. Такая же картина наблюдается при сопоставлении индо-ирано-германских материалов с угро-финнскими или, скажем, семитскими. Поражающие совпадения, кои никак нельзя оценить как случайные, ожидают китаеведов, решившихся сравнить языки своего веденья с индоевропейскими, тюркскими, америндскими... И с мертвыми языками Древней Передней Азии.
Наступает пора, когда компаративистам придется сопоставлять не только словари, но и формы предметов культа, материальной культуры, модели традиционных одежд, ритуалы верований и архитектурные стили. Ибо все, что создано человеком, сопряжено с очертаниями священных знаков и их истолкованиями.
Первоиероглифов было относительно немного. И не бесчислены были правила их развития.
Правила эти становились известными грамматистам всех этносов, в чьих культурах распространялись знаки. В этом причина общности морфологических схем и других приемов словоизменения, какие обнаруживаются в языках самых отдалённых друг от друга во времени и пространстве.
И прежде, чем приступать к Словарю, мы должны попытаться восстановить самые основные законы грамматики первоиероглифа:
I. Период лунопоклонничества. Изобретен первый письменный знак:
– луна, месяц.
Назвать его удалось, благодаря схожести с рогами быка.
Первое правило: «Предмет, похожий на символ другого природного объекта, называется также».
– můŋ (bůŋ) – 1) месяц, луна, 2) бык.
II. Солнцепоклонничество. Все следующие грамматические приемы «открыты» в эту эпоху, ибо появляются сложные знаки и сложные слова.
Второе правило: «Складывая простые знаки, складывай их названия»
– ha + můŋ; můŋ + ha1.
Третье: «Перевёрнутый знак равен зачеркнутому и называется также». Идеология этого закона основана на понимании «пронзённые рога» = убитый бык, «опрокинутые рога» = убитый бык. Поэтому перевёрнуть – всё равно, что пронзить. Это тоже сложный знак, хотя «копья» и не видно, название его участвует в слове:
– ha + můŋ; můŋ, + ha.
Дополнение. Грамматист вносит уточнение: копьё пронзает знак рогов, а не присоединяется последовательно. Следовательно, название оружия должно вторгаться в состав имени быка, а не пристраиваться спереди или сзади. Его способ мы ныне назвали бы внутренней флексией:
– m-ha-ůŋ; mů -ha-ŋ → maůŋ; můaŋ → maaŋ, mooŋ, muuŋ
(Механизм поэтического мышления – величина постоянная, не изменяется во времени. Образная ткань шумерских и древнеегипетских мифов понятна нынешнему читателю. Ход мысли языкотворца доступен языковедам. Это убеждение помогает реконструировать правила грамматики иероглифа.)
Открытие темы «малого рогатого» обогащает первоязык новыми звуками и способом умлаута (изменением качества корневого гласного выражается изменение значения слова).
– můŋ
– meŋ (= můŋ-ha; ha-můŋ = mauŋ, muaŋ)2
В диалектах Первоязыка нарабатывается ряд фонетических закономерностей, нами доселе неосознанных: au (ua) = aa, oo, uu = е... . Естественный мягкий е со временем отождествится с искусственными мягкими 
iu → ü (ö,ё) и тогда цепь соответствий продолжится: дифтонги = долгие = естественный мягкий = искусственный мягкий (иотированный). Этимолог обретает инструмент анализа, позволяющий разобраться в таких неясностях как abrikos (др.греч.) – aurik и erik, örik, ürik, ürük – абрикос (тюрк.). Или в отношениях иранского гидронима Зер-авшан («Золотая река») с тюркскими özen, üsen – река (большая вода).
Эти соответствия помогут в частности понять коренные отличия индоевропейской и, скажем, тюркской морфологий. Консонантизм названий солнца в обоих суперэтносах был некогда общим: k-n. Вокализм разнился: среди индоевропейских в основном распространился дифтонгово-долгий «наполнитель» (-au-, -ua- → оо, uu, аа), в тюркских – искусственный мягкий (-ü-).
Европейцы признали дифтонг -au-; индо-иранцы обходились обратным – ua.
Тюркскую консонантную структуру почти не затронул закон NLR (переход носового согласного в плавный). Индоевропейскую он «не пожалел»: k-n → s-n → s-l → s-r.
Праформы германских названий солнца: suun, soon, saan. (В процессе развития долгий опростился.)
Балты сохранили дифтонг: saul.
Романцы долгий: sool.
Индоиранцы: suar, huar, hoor.
В тюркских языках не столь разнообразны вокализм и консонантизм: kün, kön, gün, güneš.
В америндских названиях солнца были представлены естественный мягкий kin (майа) и искусственный kön → kon (инк.). В пракитайском: gin ← gen.
Исключения есть в каждой системе языков. Так и в некоторых индоевропейских встречаются умлаутные формы: gelios – солнце (греч.). Праформа: gen' → gel'.
(В одном из тюркских уцелело редчайшее имя дневного светила. В языке орхоно-енисейских текстов и в азербайджанском: iai – солнце
При сравнении «неродственных» языков бросаются в глаза только отличия. Они на поверхности, а копни глубже, выступает общее.
... Ограниченность грамматических средств понуждает изобретать дополнительные. И в этом помогает образный иероглиф.
Правило четвёртое. Перевернув знак – переверни его название.
Самые простые примеры отрицания палиндромом проверяются параллелями из языков, где применялось аффиксальное отрицание.
 | gor | |
 – or | ||
| vor |
| rog | |
 – ro | ||
| rov |
Это произведения славянских диалектов.
Германские жрецы не переворачивают слово, они добиваются того же результата, применяя отрицающий аффикс -n:
– gor-n – «рог». (В лат. cornus – рог.)
Славянам, произносившим закрытосложное слово с губным протезом, также был не чужд «германский» прием: vor-n – праформа славянских названий галки, чёрной птицы – врон (зав.слав.), вран (южно-слав.), ворон (вост. слав.). Знак этот дожил до наших дней, только название изменилось – «галочка».
Из этого правила логически вытекает следующее. Если переворот знака функционально равен отрицанию диакритическим значком, то и применение черты (точки, креста) могло сопровождаться палиндромом:
– ar (bar → par → var → ar)
– ra – солнце (др.егип.).
Правило пятое. Определяя деталь знака, отрицаешь общее название слоговым палиндромом.
– ko-mol – 1) безрогое животное, 2) корова, 3) вымя.
Черта – «сосок, струя молока» обозначается перестановкой составляющих общего названия: mol-ko.
В культуре, где тот же знак выступал под новым общим названием для определения соска-молока, использовали умлаут:
– molko.
Черта – melko → mleko (юж. сл.).
В германские знак попадает с новым общим наименованием:
– melka.
Здесь нужную деталь знака называют необычным способом – «отрицание отрицания». Отнимая «антонимический аффикс», получаешь антоним антонима: melk → milk – молоко (англ.).
Таким образом, деталь знака называлась и умлаутно.
Правило шестое. Оно появилось, когда двусложные знаки стали выступать под двумя названиями. И трудно было определить, к какому из элементов то или иное название относится. Ориентировались только по смыслу слова. Разъять иероглиф было невозможно, ибо части взаимно дополняли друг друга и по отдельности теряли смысл.
Например, шумерский иероглиф 
ku – гора, ki – земля. Какая из составляющих обозначала гору, а какая землю? На этот вопрос уже не могли ответить сами шумеры.
Анализ древнекитайских и древнетюркских письмен позволяет сформулировать соответствующий принцип. Деталь, на которой акцентируется внимание, увеличивается вдвое относительно другой. Названия деталей представляют бинарную оппозицию (антоним создается все теми же методами – аффиксально, умлаутом, палиндромом).
В соответствии с этим правилом шумерский сложный иероглиф анализируется на составляющие: 
– ku – гора; – ki – земля.
Тюрки, поворачивая знаки, поворачивают их названия: 
– uk, 
- ük (ik). Так эти буквы-иероглифы выглядят в древнетюркском алфавите. Хотя лексические значения их естественно изменились.
Таким образом были выработаны четыре способа создания антислова: 1) внешняя флексия: ha-mun, a-mun, i-mun (и в обратной последовательности); 2) внутренняя флексия: mu-ha-n, mu-i-n; 3) умлаут: men; 4) палиндром: mun > num. Эти правила морфологии распространились по всем наречиям, вышедшим из языка Малого человечества.
... Этих основных правил пока достаточно, чтобы сформировать инструментарий нового этимологического метода. И приступить к подготовке материалов для словаря «1001 слово».
Словарные статьи будут выстроены не в алфавитном порядке. Мы начнем со статей, посвящённых словам, бывшими названиями первого графического символа лунной религии, а, значит, и предметов, созданных по образу и подобию этого божественного знака. Этимологии этих слов будет посвящен первый том. Все остальные – словам и знакам, произведённым за десятки тысячелетий творческого господства солнечной веры.
II
Главная задача этимолога – восстановить образный знак, названием которого и было слово. Методом традиционной этимологии работа по установлению генезиса слова проводится «на слух», «вслепую». Например, требуется установить происхождение славянской лексемы корова. Первая часть задания решается обычными средствами – устанавливаются связи с соответствиями в близкородственных языках (славянских), затем в родственных (балтских), затем круги расширяются до дальнеродственных (индоевропейских). На основании собранного материала механически вычисляется гадательная праформа, которая, чаще всего, являет собой нечто «среднеарифметическое». На этом этимология и заканчивается.
Рассмотрим как анализируется это слово в лучшем из «Этимологических словарей русского языка» М.Фасмера:
Корова (рус.), корова (укр. ), крава (болг., сер., хорв.), krava (словен., слвц., чеш.), krowa (пол., н.-луж.), kruwa (в.-луж. ), korvo (полаб. ), kurwis – вол (др. прусс.), karve (лит.), karw – старый вол (пол.диал.), heraos – рогатый (греч.), cervus – олень (лат. ), hirudz – олень (д. -в. -н. ), hjort – т. ж. (др. исл. ), carw – т. ж. (кимр. ), caru – т. ж. (брет. ). Далее, с другим задненёбным – к серна. По мнению Махека... связано с первонач. значен. «жвачное» с др.инд. carvati – разжёвывает.
По данному набору соответствий невозможно воссоздать праформу, поэтому Фасмер её и не предлагает. Ограничившись намеком на древнеинд. глагол непонятного происхождения.
Проделанная поколениями этимологов работа по сбору соответствий была необходима. Но это только первая часть дела. Причинность слова на этом этапе не устанавливается. Но пройти дальше старые слуховые, «незрячие» методы не помогают.
... Славянское название коровы оригинально: ему нет прямых соответствий ни в индоевропейских, ни в других языках планеты. К косвенным можно отнести балтские названия вола (kurwis, karve), заднеязычные формы названия оленя (carw, caru).
Поэтому для воссоздания праформы можно смело оперировать исключительно славянским материалом: kor-va. Южнославянские и западнославянские лексемы преобразованы характерным для этих языков законом «метатеза плавных»: krova (пол.), krava (болг.). Восточные славяне не переставляют плавный, но «обкладывают» его гласными как подушками – корова.
Наиболее приближено к праформе полабское korvo.
... Можно расширить круг соответствий, если знать о таком явлении как слоговой палиндром. Названия предметов переходили и в устной форме, и в письменной. Зачастую писались на самих предметах слоговым письмом или на их изображениях. Двучленность слова несомненна: kor-va. Оно могло передаваться двумя слоговыми знаками. И при изменении направления письма прочитываться наоборот: va-kor.
На эту мысль меня натолкнул чувашский термин porto – топор (por-to = to-por). И другое слово: vakar – корова (va-kar = kar-va), которое весьма близко к арабскому bakra – корова (va-kra = kra-va).
Если название этого непростого животного расходилось по древнему миру в двучленном виде, то и знак его, надо полагать, был сложным. Мировые иероглифы этого типа нам теперь известны. Но какой из них соответствовал славяно-чуваше-арабскому названию? зачёркнутый или перевёрнутый угол? Попробуем проследить одно из возможных направлений:
| hor | |
| – or | ||
| vor |
Знак освоен, породил предметные ассоциации: ог – ров, яма (тюрко-кипч.); or – яма (арм., чеч.).
| gör | – ör – возвышенность (тюрко-кипч.); ör – гора (угро-финн.). | |
| – ör | |||
| vör |
Более раннее название «рогов оl отразилось в тюрко-огузских: ol – «живи, будь» (тур.). Ибо – рога живого, стоящего быка. Перевёрнутый знак порождает антилог öl' – «умри» (тур.; общетюрк.).
... Другие евразийцы ещё не знакомы с искусственными мягкими и потому создают антилоги аффиксально:
– ol (or, hor)
– ol-a (or-a, hor-a)
На этом этапе производятся слова ola – гора (монг.) и hora – гора (слав.).
Тюркское öl' (ör') тоже становится достоянием евразийских языков, но в заднеязычной передаче – оl (vol, hol); or (vor, hor). У этих форм своя история. Знаки распространялись в одиночку и от них самостоятельно создавались пары. Мы уже приводили пример со славяногерманскими операциями:
- vol, hol (vor, hor)
- lov, loh-log (rov, roh) – искусственный палиндром. «Германские» антилоги: vor-n (hor-n).
... Но в данном случае нас интересует аффиксальное образование.
– hor-a.
И первичное толкование – «не бык», «убитый бык». Именно в этой ситуации должно было возникнуть значение «корова». И честь сия принадлежит жрецу протославянского племени. Именно славяне должны были в силу произносительной инерции открыть второй слог губным протезом: hor-va.
То, что знак коровы выглядел в виде горы, свидетельствует и позднее понимание, ставшее содержанием слова гора.
Славяне различают возвышенности разных степеней:
|
|
– gor-a (gor-va, gor-ba) – гора («аффиксальное орицание»). |
|
|
– gor-b(a) – холм, горб («отрицание отрицания») |
| ba-gor, bu-gor («слоговой палиндром»). | |
|
|
– gir-b – гриб («умлаут»). |
Славянское авторство доказывается производными, оставшимися в романских языках: gibba – горб (лат.), gobbo – горб (ит.).
Давнее проявление действия фонетического закона, ещё не замеченного лингвистикой. Условно его можно назвать «итальянским рефлексом»: в итальянском языке наиболее последовательно стык согласных превращается в долгий согласный. Это происходит при освоении заимствованных слов: doctor → dottore; Neptun → Nettune; advocatus → avvocato; octo > otto – восемь, septem → sette и т.п.
Итальянский язык – открытосложный. Сильнейшая произносительная инерция приводит к обязательному открытию конечного слога. Нет в языке ни одной лексемы, заканчивающейся согласным звуком. Роль слогового гласного в финале выполняют или родовые окончания, или протетический звук, принимающий на себя функции показателя рода (например: sex > sesso). В стыке ассимилятором является второй согласный, ибо он слоговой. В закрытосложных языках слоговым согласным становится первый в стыке, почему он и ассимилирует следующий звук: ystyk – горячий (каз.) → yssyk – т.ж. (огузо-карлук.).
Таким образом, знание «итальянского рефлекса» позволяет восстанавливать праформы слов с долгими согласными. Какой была другая ассимилированная фонема, узнается из собрания соответствий.
Например, итальянскому stello – «стебель» не находится иной «рифмы», кроме славянской праформы steblo. Так же gobbo не обойдется без gorbъ, gibba без girbъ. В латинский слово, скорее всего, попало из древнеитальянского диалекта.
... Но вернемся к корове. Иероглиф горы-коровы прорабатывается, наверное, в Средиземноморье совместно с протороманцами. Хотя последние толкуют знак только предметно, не зная переносного смысла.
– kor-va.
В итальянском появляются слова korvo – «ворон» («антиптица»), kurva – «поворот, изгиб» (возможно, так истолкован аналог – мягкий угол). Почему здесь не сработал «итальянский рефлекс»? Должно было быть kovvo, kuvva. Закон требует подробного исследования.
«Ворон», вероятно, становится модельным знаком, определителем черного. Тогда в эту группу включается не только романское karbon – «уголь», но и тюркское kara – «чёрное», и karga – «ворон, ворона». (Славянское – галка) и даже kuro – чёрное (япон.).
Эта статья в «Словаре... » потянет на целый том: знак и данное название оставили заметные следы во многих языках древнего мира. Графическими вариантами иероглифа были и «зачёркнутые рога (месяц)» – 
– называвшиеся также.
Они породили названия предметов, сотворенных по подобию знака. Например, arfa. И название числа: 4 – 'arba – четыре (сем.). И южный месяц, перечеркнутый вертикальной чертой: – arba – дерево (лат.). Мужской род – arbus.
Круг с точкой – garbus, arbus – арбуз, тыква (слав., тюрк.). Заимствования из древнелатинского.
И arba – колесо → повозка (тюрк.)...
Самое впечатляющее для меня – ответ на вопрос: что роднит и отличает синонимичные глаголы тюркские kör – 1) видь, 2) чернота, kara – 1) смотри, 2) чёрное?
– 'or ('ar)
– 1) 'ör, 2) 'or-a ('ar-а).
Умлаутное и аффиксальное название сложного знака «ока».
Эти правила, в основном, были сформулированы мной уже лет двадцать назад. Но я поостерёгся сразу приниматься за «Словарь первослов». Потребовались годы экспериментальной работы по проверке выявленных закономерностей. Восстанавливать первоиероглифы в живых наречиях также непросто, как расшифровать записанные непонятными значками тексты ископаемого, мертвого языка. В разветвившейся системе языков правила общечеловеческой грамматики претерпели за многие тысячелетия значительные изменения, но слова, куда бы их не заносило, сохраняли в структуре и семантике отпечатки первичных проектов.
И я решил, прежде чем приступить к «Словарю», попытаться понять все доступные пониманию нюансы развития первоиероглифов, отразившиеся в языке и культуре.
1 Для удобства мы приводим примеры только м-Диалекта.
2 Позже, когда появился аналог названия копья i Малого рогатого назовут i-můŋ → iman – козёл, коза (монг.).
