Н.А.Морозов / «Христос». 6 книга / ЧАСТЬ VIII /

ГЛАВА IV.
ПСЕВДО-ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ ДИНАСТИЯ ПО УЧЕНИЮ САИДСКОЙ ШКОЛЫ: ДИНАСТИЯ ПСАММЕТИКОВ.

Эта династия (табл. LXXXVI) ставится вслед за предшествовавшей, и не напрасно. Здесь мы видим новый аппендикс периодической системы египетских царей, но автор начинает его только с Юстиниана или даже с калифов, как и видно на особо приложенных таблицах LXXXVII и LXXXVIII.

ТАБЛИЦА LXXXVI.
Сопоставление «Новейшего Архейско-Египетского царства от псевдо-23 до псевдо-26 династии с царством Богославным (иудейским) и с царством Византийским.

Но тут два решения:

1. Если верить библейской книге Цари (II Царей, 23, 29), его говорится, что царь Нека (Нехао) убил в сражении богославного царя Иосию, отожествляющегося у нас¹ с Гераклием, то калиф Омар, и дело относится к 638 году нашей эры. Точно также и далее: если Бах-аб-Рэ есть тот Вафрий греческой Библии, о котором говорится в пророчестве Иеремия (44,30), что он «будет предан в руки его врагов», то (считая доказанным астрономически *), что та книга написана значительно позже появления кометы 451 года нашей эры и что богославный царь Седекия соответствует в ней Константину Паганату (668—679 г.), мы приходим к выводу, что Бах-аб-Рэ есть калиф Али и дело относится к 661 году, когда он был убит.

¹ Христос, кн, I, табл. XX.

*) Христос. кн. I.

Приложенная здесь табличка (табл. LXXXVII) дает общую схему этого первого решения.

ТАБЛИЦА LXXXVII.
Первое решение псевдо-двадцать-шестой династии
человекоподобных египетских царей.
Сопоставление с калифами.

2. Второе решение дает наш метод сопоставления лет царствований, обнаруживающий, что последовательные времена царствований «Псамметиков» близки к последовательным временам царствований потомков Юстиниана, как дано на таблице LXXXVIII.

ТАБЛИЦА LXXXVIII.
Второе решение псевдо-двадцать-шестой-династии египетских царей. Сопоставление с царями царства Богославного (иудейского) и царства Византийско-Египетского VI и VII веков.

Какое выбрать из этих двух решений? Я более склонен доверять сопоставительному методу, тем более, что разница во времени того и другого определения не превосходит ста лет, и библейские сказания не дают особой точности в датировках.

Изложу поэтому дело, лишь руководясь последней точкой зрения.

Большинство царей фигурируют здесь под именами Псамметиков, т. е. «Сыновей Солнца». Первый из них (Псамметик I), уничтожил в своем царстве «двенадцативластие» и женился на царевне-красавице Аменит-Рис, превосходная алебастровая статуя которой теперь украшает залы египетской Булакской коллекции, замечательный памятник того времени.

«Прелестная улыбка, — как бы несущая мир Египту, — говорит Бругш,³ — играет на очаровательных ее чертах и даже цветок в руке указывает на ее высокое призвание быть примирительницей после долгого времени междуусобий и бедствий.

³ Стр. 730 оригинала.

«У ног ее надпись, посвященная ей скульптором:

«Да будет даровано все доброе, все честное, все божественное, все, что дает небо и творит земля, прелестнейшей и милостивейшей княгине, благоскловнейшей и любимейшей из цариц Верхнего и Нижнего царства, Аменитрис, сестре вечно живущего царя (имя выскоблено кем-то), дочери усопшего царя (имя тоже выскоблено), супруге Божественного. Да живет она!».

И мы отметим, что супругой Юстиниана, под сильным влиянием которой он находился, была действительно красавица «Божий Дар» (Теодора), бывшая наездница в цирке, покровительствовавшая «монофизитам».

Да и надпись, помещенная на задней стороне изображения, чисто христианская, и говорит от ее лица:

«Я была супругой Божественного, благодетельницей города, щедрою раздавательницей для жителей страны. Я давала пищу голодному, питье жаждущему, одежду нагому».

Псамметик, .по нашей хронологии, налегает на Юстинов в Византии (518—578). Он царствовал 54 года, как и соответствующий им библейский царь богославных, Манассия.

Вот надпись на кладбище священных тельцов-серафимов в Серапеуме, показывающая, как Псамметик заботился об этих «хвалителях бога-Отца», представленных его народу в образе Тельца еще сотрудником Моисея Ароном-Арием.

Для понимания роли тельцов в истории развития религиозных воззрений христиан, я должен отметить, что Серапеум значит дом Серафимов и что само слово серафим произошло от сераписа, т. е. крылатого созвездия Тельца. Такими сераписы изображаются также и на месопотамских статуях, и только художники эпохи Возрождения стали рисовать их нам в виде хорошеньких шестикрылых детских головок.

В вышеприведенной надписи сначала перечисляются полные титулы царя Сына-Солнца, а затем говорится:

«В 52 год Божественного пришли сообщить Его Величеству:

«Храм отца твоего Озириса-Аписа и все, что в нем есть, находится в неудовлетворительном состоянии. Посмотри на святые мощи Тельцов, в каком они положении! Разрушение овладело местом, где находятся их гробницы».

«И повелел Его Величество сделать обновление храма, и стало это место красивее, чем было прежде.

«Его Величество приказал совершить все обычное и подобающее для умершего тогда Тельца, как бога, в день его погребения. Все сановники стояла на страже над тем, что следовало сторожить. Священное тело было умащено пряностями, а бинты, которыми оно было спеленано, были из виссона — из ткани, которая подобает для богов. Камера его гробницы была сделана из дерева кет, из сикомора, акации и из других лучших древесных пород. Резные работы на ней были подобны изображениям людей в парадной палате. Придворный царя, который был приставлен к работам, наложил для этого дела дополнительный; налог па Средний и Нижний Египет».

Таким образом Псамметик был не только строителем обычных храмов, но и основателем новой галереи и новых камер для мертвых серафимов в подземном городе могил.

Некоторые документы говорят, что аписы в Египте погребались на счет царей даже и позже при «персидском владычестве», которое мы должны теперь отнести ко времени калифов.

Никаких других подробностей о деятельности Псамметика I нет в иероглифических надписях Саидской школы.

Что же касается до скульптур на постройках, относимых к тому времени, то все горельефы живых существ сделаны на них совершенно по таким же образцам, какие употреблялись и мастерами так называемого «древнего египетского царства», т. е пирамидной эпохи. Но вместо того, чтобы на основании этого передвинуть пирамидную эпоху на несколько тысячелетий вперед и привести ее в связь с «новейшим египетским царством», египтологи XIX века предпочли назвать такое странное явление «египетской эпохой возрождения», подобно тому как это было сделано для классической древности Рима и Греции, когда заметили ее необыкновенное сходство с аналогичными произведениями XII—XV веков. На счет того же «египетского возрождения» при Псамметиках отнесено и бросающееся всякому в глаза тожество названий их должностей и различных титулов с названиями их в «древнем царстве».

Кроме того, здесь вышло и еще более важное недоразумение.

«Если, с одной стороны, — говорит Бругш⁴— искусство периода Псамметиков (т. е. преемников Юстиниана по нашим отожествлениям), почерпая образцы в древне-египетском мифе, создало себе в Египте особое направление, называемое египетской «эпохой возрождения» (renaissance), то с другой стороны, тоже был внесен в древне-египетское религиозное учение и совершенно новый, азиатско-греческий элемент, который не мирился с древнею храмовою мудростью Египта. Возле великих богов древне-египетского культа появляются на памятниках странные порождения пылкого воображения в виде гениев и демонов, которые населяют и небо, и землю, и глубины вод, и о которых древний египетский мир с его более чистым учением едва ли имел какое-нибудь понятие.

«Отныне заклинания различных демонов, которым придаются всевозможные видимости, — начиная от обликов хищных зверей, с раздирающими зубами, и до обликов скорпионов с ядовитым жалом, — составляют особую науку, предназначенную заменить древнюю, наследственную мудрость. В это любопытное, переходное время, на прекрасно отполированных и тонко вырезанных гладких поверхностях памятных камней мы читаем, например, песнь о помолодевшем старце, о старике, сделавшемся юношею, и находим заклинания Тота и колдовских сил, живущих с ним в союзе».

⁴ Бругш, стр. 739 оригинала.

Такие произведения, как особо-любимые, встречаются повсюду. Вот, например, рассказывается, как священник Анх-Псамметик находит древнюю рукопись в храме быка-Мневиса, в Гелиополисе, во время царя Нахт-Гор-Хиба (относящегося, впрочем, уже к XXX династии), и рукопись эта немедленно переносится на камень, покрытый невыразимо тонкими иероглифами и изящными украшениями, — настоящее чудо искусства в своем роде, (он составляет одно из лучших украшений коллекции Меттерниха в Кенигсварте в Богемии). Сутен Нахт-Гор-Хиб, относящийся как будто уже к халифам из династии Мерванидов (683—750), повидимому особенно интересовался этим новым миром, полным сверхъестественных созданий воображения.

Все стены в святилище храма Амона, основанного, будто бы Дарием I, в оазисе Эль-Карге (Хибис древних), усеяны подобными демонскими изображениями, очень мало объясняемыми в надписях, которые их сопровождают. Изображения эти следует отнести, по Бругшу, ко времени того-же Нахт-Гор-Хиба, да и последний египетский царь Нахт-Неб-Еф той же тридцатой династии пользовался репутацией чародея. «Он, — говорит Диодор Сицилийский (XVI, 51,) — был великим и дальновидным магом, который, забрав сокровища Египта, бежал из него в Эфиопию, чтобы никогда более не возвращаться».

Но здесь и я забежал уже несколько вперед. О псевдо-тридцатой династии у меня будет еще говориться, а потому я возвращаюсь к псевдо-двадцать-шестой.

Все в ней, — как видит сам читатель, — уже типическое оредневековое, и по одному этому мы должны были бы заключить, что эпоха Псамметиков в Египте есть родное дитя после-апокалиптического периода. И я обращаю специальное внимание читателя на сходство времен царствования представителей династии Псамметика с временем царствования эллино-египетских царей, начиная с Юстиниана и его одноименных соправителей (518—565 гг.) и кончал Констансом (641 г.). Это ясно выражено на таблице LXXXVII, Здесь опять мы подошли ко времени калифата в Египте, если уже не вошли в него.

А что же говорят историки? Как раз то самое, что и выходит по нашим сопоставлениям.

«С этого времени, — пишет Бругш, — не вечный камень, не памятник поучает нас о жалкой участи страны, а любознательный грек, путешествующий по пей под покровительством персидских или единоплеменных с ними царей и собирающий сведения через невежественных переводчиков».

Большая часть художественных произведений последней эпохи была добыта из раскопок Саиса и находится теперь в итальянских музеях.

«Они выдаются своею миловидностью, — говорит тот же Бругш,⁵— которая не позволяет сомневаться в греческом влиянии. Отличительная черта их есть необыкновенно чистая работа, подражающая в абрисах и общих линиях образцам лучших эпох египетского искусства, как в ваянии, так и в резке иероглифов, и притом до такой степени тонкая, что часто напоминает собою работу резчика печатей. На произведениях искусства, выполненных с одинаковым совершенством как из камня, так и путем отливки из металла, лежит необычайная мягкость; они производят впечатление почти женственности, которая дает изображениям живых существ невообразимую нежность и по замыслу, и по выполнению. Как образцы тонкой работы мы укажем на маленькие, держащие на́ос статуи саисского сановника Пи-Тебху; на памятник Уца-гор-ен-пириса, — находящийся в Ватикане в Риме; на каменный гробничный ящик саитского чиновника Ауф-Ао с прозвищем Нофер-абра-Минит, главного надсмотрщика ионийских народов; на знаменитую корову божественной Атор (от греческого гетера), и на статуи Озириса и Изиды, которые были найдены в гробнице некоего Псамметика на кладбище Мемфиса. Предметы эти, вырезанные из серпентина и приводящие в восхищение знатоков, находятся теперь в той же знаменитой коллекции Булакского музея в Каире. Еще укажем на превосходную пару львов царя Нах-Неб-Ефа, посвященную египетскому Гермесу в малом Гермополисе (теперь эти львы в Ватикане), и упомянем о бесчисленных изображениях из бронзы саитской богини Нейт, представленной стоящею. Да и сотни других, родственных им скульптур представляют нам поучительные примеры тонкости и нежности памятников, выходивших в то время из рук художников».⁶

⁵ Бругш, стр. 738 оригинала.

⁶ Бругш, стр. 739 оригинала.

И все это относят на счет «древней эпохи возрождения» еще более глубокой древности!

Невольно хочется сказать всем историкам: оставьте павсегда ваши «эпохи возрождения» — они годны только для волшебных сказок, а не для серьезной исторической науки! Жизнь каждого народа идет все вперед и вперед, никогда не возвращаясь к уже пережитому, потому что одно то обстоятельство, что данная форма какой-либо эволюции пережита, показывает, что она оказалась не подходящею для дальнейшей жизни своего народа, а, следовательно, и возродиться никогда не может на той же территории. А на другие территории все новое, приобретенное каким-либо передовым народом, переходит всегда быстро, еще при своей жизни на родине, а не после того, как оно умерло и было давно забыто в родной своей стране.

Так, например, было и с новейшими формами изящного литературного творчества, с романом и с рифмованной поэзией.

Представляя собою в конце XVI века в Испании лишь более или менее связную обработку рассказов о странствующих рыцарях, роман принял сначала авантюристическую и юмористическую окраску для потехи читающих, а потом, когда любовь к чтению достаточно развилась от практики, этот род литературы постепенно выработался в сантиментальный, нравоописательный и психологический роман у английских и французских писателей. И каждая ступень такого рода творчества, едва она возникала в каком-либо крупном и наиболее высоком по своему уровню лингвистическом бассейне Земного шара, переливалась из него через мельчайшие лингвистические промоины во все остальные этнические бассейны, способные к ее восприятию. Из Англии и Франции нравоописательный роман тотчас же перекинулся в Германию, Италию, Испанию, Россию и даже в такие сравнительно малые бассейны, как славянские языки. Не переселился он только в восточные бассейны: турецкий, персидский, китайский, японский и т. д., потому что формы взаимных отношений между мужчиной и женщиной, обусловливающие европейскую психику и потому составляющие основную канву всякого европейского романа, были чужды жизни этих многоженных народов и не могли вызвать подражателей. А для самодеятельного, оригинального творчества не выработалось там достаточной глубины души, и потому в азиатских лингвистических бассейнах могли плавать лишь челноки литературы в форме мелких отдельных рассказов, а не большие корабли европейского творчества.

И мы, поэтому, можем смело сказать, что если современный европейский психологический роман и перебросится когда-нибудь в бассейны восточных языков, то это будет не возрождением его на китайской и персидской почве, а продолжением его там.

Также быстро перебросилась во все доступные для нее лингвистические бассейны и рифмованная метрическая поэзия. Возникнув из случайных, удачно составленных двухстрочных поговорок, к которым способны все языки, рифма стала систематически разрабатываться и применяться впервые не ранее VIII или IX века нашей эры в церковных гимнах и быстро перелилась во все языки, способные к метрическому слогу, захватив лишь позднее светскую литературу.

Вот почему нельзя даже и подумать, что сплошь рифмованное латинское стихотворение «Jnstructiones» Коммодиана было написано в III веке нашей эры, за пять веков до массового возникновения рифмованной поэзии, сразу хлынувшей во все стороны. Самый ранний период для него — это третий век не после нашего современного, апокрифированного, а после действительного возникновения христианства в конце IV века нашей эры, т. е. это не ранее, как VIII век нашей эры, что можно сказать и об остальных поэтах и писателях классической древности.

«Проходит все и нет к нему возврата» — говорит известный романс. — Не возрождаются никогда никакие раз пережитые оттенки, литературы после их забвения, и это же можно сказать сторицею как о научной идеологии, так и о формах правления и социального строя: раз пережитое и умершее естественной смертью не возвращается никогда. Уже по одному этому древние, средние и новые царства в месопотамской, египетской и римской историях, где каждый период копирует другие в общих чертах, должны быть не чем иным, как хронологическими недоразумениями. Это — различные повествования об одном и том же, псевдо-научные подражания песне о дьячковой собаке.

По теории преемственной непрерывности обще­человеческой культуры, к которой меня первоначально привели мои астрономические вычисления памятников древности разных народов, я и стараюсь здесь не только выявить способы такого творчества, но и представить читателю попытку естественной классификации египетских памятников но их месту и временам.

Я вполне понимаю, что значительная часть моих отожествлений стоит еще на уровне гипотез, но ведь гипотеза есть порог теории. Она выводит мысль из столбняка перед непонятным.

Да! Все идет вперед, и к прошлому нет возврата!

«Отныне — говорит Бругш⁷— камни молчат, только отдельные грустные надписи — победных уже нет — заключают в себе жалобные песни, в которых следует читать между строк. Это лебединые песни падения великого, могущественного царства берегов Нила».

⁷ Бругш, стр. 738 оригинала.

Да, камни отныне молчат... Но потому ли, что вся умственная жизнь в стране прекратилась, или потому, что в это время выделка папирусной бумаги и пергамента, а также и скоропись сокращенными знаками достигли уже значительного развития, и писать свои произведения по детскому способу — на камнях, различными сложными рисунками, над каждым из которых нужно было стоять но несколько минут со своим резцом, стало казаться утомительным для авторов.

Потому ли это произошло, что возникла новая религия, фанатически разрушившая старый культ?

Мне кажется, что в верности последнего вывода можно сомневаться. Культура в Египте не погибла при так называемых «ассирийских Шашанках» или «персидских Охах и Дариях». Библия, как показывает и самое ее название, возникла в египетском городе Библосе, на большой караванной дороге в Сирию, Палестину и Малую Азию, а материалом, на котором она писалась, был тоже библос (пи-байлос иероглифов и путем перехода Б в П и Л в Р папирус греков). Камни стали больше не нужны, а древние храмы, вероятно, были приспособлены к обновленной религии, более уже не писавшей на стенах зданий свои гимны и свои воспоминания. Агарянство положило конец владычеству византийско-римских царей, утвердившихся в Египте со времени битвы при Акциуме, когда Октавиан-Август, он же Константин I, разбил Лнциния-Антопия в 324 году нашей эры.

Нам остается только посмотреть, как говорят об этом остатки иероглифических надписей. Христианские историки рисуют нам калифов варварами, водворившими в Египте агарянство огнем а мечом, но совсем иначе говорят о них египетские камни. И их рассказ более правдив, так как калифы были скорее насаждателями культуры в привлеченных ими странах, чем ее разрушителями. Припомним только знаменитого Гарун-аль-Рашида (786—809), покровителя наук, литературы и живописи, а также и то, что здесь я говорил о позднем времени перехода агарян к магометанству, действительно уничтожившему живопись и скульптуру в присоединившихся к нему странах.

назад начало вперёд