«Ходячие представления, какие имеет о своем пророке общая касса мусульман, изобилуют, — говорит А. Крымский,1 — фантастическими элементами».
1 «Источники для истории Мохаммеда и литература о нем». 1902.
Вот, например, песня афганских «менестрелей», странствующих из одного поселения в другое:
Изведи нам из камня птицу, если ты посланник Всевеликого! Тогда мы последуем твоей вере и не будем сомневаться, что ты пророк. Изведи из камня птицу, ноги которой были бы сердоликовые, крылья — из лазуревого камня, а шея — из берилла. Клюв чтоб был золотой, и чтоб она умела говорить. Она должна быть пестрой, а глаза как Соломоновы, разноцветные. Ну, Мохаммед, расколи камень! Неверные стоят и ждут. Поднимись и помолись своему Владыке. Тогда мы примем твою веру, и тебе можно будет укорять лицемеров. Готово твое чудо? Неужели какой-нибудь камень тебя остановит?
Камень раскололся, бог внял молитве, среди собравшегося народа стала летать птица. Пророк сказал ей:
— Сколько времени ты провела в этом камне?
— Тысячу лет провела я здесь, сын праотца Адама.
Проклятье Абу-Джаглю, позорящему веру! Не растрогало его это господне чудо. Тридцать человек приняло истинную веру, а он не сделался мусульманином, этот бесстыдный.
Напротив, он нагло закричал;
— Магомет, ты колдун!
О, неверный! Наш пророк не колдун! Преклонись перед его святостью!.. Ты оскорбляешь своих же родных, ты сын Хишама, ставящего преграды делу Магоммета. Ржавчина твоего неверия не сходит с тебя.
Ты — неверный из неверных!
Похоже ли это на то, что мы сейчас читали? Таких фантастических сказаний множество и у других правоверных народов. Очень знаменита, например, турецкая, постоянно переиздаваемая книга «Мухаммедийе», сочинение Ядзыджы-Оглу (1449), где есть особая глава о чудесах и о всяких подвигах пророка, — книга, каждый стих которой по словам турецких историков литературы есть «драгоценный перл». Знаменит и немного более ранний (XIV—XV веков) «Мевлюд» шейха Сулеймана-Челеби, где говорится о рождении пророка. Его называют: «великое творение, которое из года в год читается в тысячах собраний».
А все то, что мы сейчас излагали вплоть до «открытий» д-ра Шпренгера, имеет успех только у европейских арабистов! Фирузабадий († 1414) — тот самый ученый, который составил один из полнейших толковых арабских словарей, умирающего теперь корейшитского классического языка, известный под именем «Океан», скомпилировал в 114 главах историю Магомета и назвал ее «Книгой блаженства», но она напечатана лишь в наши времена в Каире, без обозначения года. И лишь во второй половине XV века особенно прославился своей деятельностью чрезвычайно трудолюбивый и хвастливый энциклоледист-египтянин Джеляледдин Соютый († 1505). Среди его неисчислимых сочинений очень многие посвящены компилированию материалов из истории Магомета и этими материалами, еще при жизни Соютыя, воспользовался каирский проповедник шафийского толка Абуль-Аббас Касталланий (†1517), написавший (в 1514 году) историческую сводку сказаний его времени, под названием «Заветные дары, проявившиеся в милостях, которые бог уделил Магоммету».
Даже и до настоящего времени в каирской мечети-университете Аль-Азгар изучают историю Магомета но Касталланию, а не по сенсационным находкам Шпренгера. Но еще славнее его «Аль-Хамис» (Пятерка), книга, принадлежащая Хосейну ад-Диярбакрию († 1574 г.).
«Войско, — говорит он, — состоит из пяти частей: центра авангарда, тыла, правого крыла и левого крыла, а потому и книга сия называется «пятерка».
Лишь здесь является общий очерк истории первых халифов, и за ним омейядов, аббасидов и султанов вплоть до вступления на престол султана Мурада III (1574).
Да и другая такая же основная книга о Магомете: «Зеница очей к житию человека верного», тоже очень поздняя. Автор ее, каирец, Алий Нур-Аддин аль-Халябий, родился в 1568 и умер в 1634 году.
Однако обе книги, как первоисточники, не имеют значения. Диярбакрий перечисляет в предисловии более ста сочинений, из которых он скомпилировал свой «Хамис», а их большею частью нигде нет. Алий Халябий уже пользовался «Хамисом», хотя и указывает в предисловии, что главными его пособиями были два: «Наилучшие сообщения» Абуль Фатха ибн-Сейудо-ан-Наса († 1334) и «Дамасское житие» каирского жителя Мохаммеда ибн-Юсофа ад-Димишкия ас-Салихия (†1536), Алий Халябий будто бы пополнил их заимствования из «поэтов-восхвалителей» (например, из поэмы Борда о Мохаммедовом плаще), так что его книга содержит в себе цитаты более чем из трехсот книг.
Эти две книги, да еще «Дары» Касталлания, до настоящего времени считаются, — говорит А. Крымский,2— у правоверных превосходнейшими сочинениями о Магомете и служат до настоящего времена энциклопедическими первоисточниками, откуда они почерпают свои «научные сведения о пророке».
2 Там же, стр. 98.
Когда Вейль в 1840-м году предпринял составление своего «Mohammed der Prophet», то источниками ему больше всего послужили «Хамис» Диярбакрия (1575) и «Сире Халябийе († 1634). «На основании этих двух сборников, переполненных совершенно невероятными рассказами, Вейль дал, — говорят нам, — научный труд, послуживший основой и для дальнейших ученых исследований».
Как же он смог это сделать? Очень просто. Он выделил, прочь из названных сборников все нелепицы и после такой операции у него осталась, конечно, подобие реальной истории пророка, лишенное всех чудесных подробностей, и имеющей черты правдоподобия со ссылками ( главным образом на ибн-Гишама, Вакыдия и отчасти Табария.
А что же, — спросим мы — послужило источником для них самих?
Коран и хадисы, т. е. сказания, отвечают нам. Коран (хотя он и считается написанным самим Магометом) содержит предания о его поступках и изречениях. А старейший сборник хадисов, содержащий и юридические предания, «Торная тропа»,— приписывается имаму Малику ибн-Анасу (715—795), и за этим сборником последовало, — говорят нам, — в течение IX века шесть других, уже чисто легендарных, из которых особенно важны: «Сахых» («Истинное») аль-Бохари († 870 г.) и другой «Истинный-Сахых» Мослпма († 875 г.).
Сказание о вознесении пророка на небо, такое популярное даже и у нынешних правоверных, вышло, — говорят нам, вероятно, в подтверждение его достоверности, — еще из уст Анаса, а этот Анас гордился тем, что был слугою самого Мохаммеда. Почин для составления систематических сборников легенд биографического характера был сделан — говорят нам — еще будто бы около второй половины I века Геджры Орвою, известным мединским юристом. По его же почину, появляется и ряд других материалов для жизнеописания посланника божия. «Правда, до нас они не дошли; но мы знаем их по цитатам писателей II—III веков Геджры» (каковы ибн-Исхак, Вакыдпй и ибн-Садом). «Даже в XV веке из них еще делались, — прибавляют нам — непосредственные выписи, например, в большом количестве у ибн-Хажяра (1449 г.) в его Ысабе — биографическом словаре людей, знавших лично Магомета и Вакыдия.
Но, увы! За выяснение вопроса о биографах первого века Геджры и, пожалуй, просто даже за открытие сведения о самом их существовании взялся только немецкий арабист д-р Шпренгер, который в XIX веке (от конца его 40-годов и до середины 60-х) наоткрывал в Индии несколько великолепно сохранившихся подробных и правдоподобных, без всяких нелепиц, книг о Магомете. А до него европейская наука так неотчетливо представляла себе вопрос об источниках биографии пророка и о критике ее, что Шпренгер в 1849 году, в своем письме из Индии в Лейпциг к «Немецкому Восточному обществу», этому очагу немецкой ориенталистики, считал необходимым (или, по его выражению nicht unangenehm) преподать обществу те самые сведения, какие теперь, считаются за основные. «В течении приблизительно десяти лет, — говорят нам его верные последователи, современные европейские арабисты, — Шпренгер создал арабскую историографию первого века Геджры в «Zeitschrift der Deutschen Morgenländlischen Gesellschaft» и в англо-индийском «Jurnal of the Asiatic Society». Результаты шпренгеровых исследований были формулированы В. Мьюром (W. Muir) в первом томе его работы «Жизнь Магомета»,3 а затем, но совершенно докторально и без ссылок на первоисточники, самим Шпренгером (1864 г.) в предисловии к III тому его книги «Жизнь и учение Магомета.4 А дальше пошли лишь разработки и пополнение этой Шпренгеровой основы.
3 W. Muir: The life of Mohammad. (Лондон, 1858, стр. LXXXVII—CV).
4 D-r Sprenger: Das Leben und die Lehre des Mohammad (2-е изд., Берлин, 1869, стр. LIV —LXXVII).
Таким образом вся современная нам история первых веков магометанства в полном объеме этого термина создана была Шпренгером только при наших дедах. А откуда же сами наши деды получили для него материалы? В ответ мы получаем только сомнительные уверения, что такие материалы были.
Первый, кто произвел предварительную работу для составления связной биографии пророка, — говорят нам, — был еще «Орва ибн-Зобейр, который, — говорят нам снова, — родился через 14 лет после смерти Магомета, а умер в 713 году. Но вот, сообщая то или другое предание, Орва по всякому подходящему и не подходящему поводу влагает в уста действующих лиц экспромтные стихи, которых эти лица в данных случаях произносить никак не могли. Кроме того, он, — говорят нам, — сам уничтожил все свои рукописи, чтоб Коран был единственной книгой и потому результаты его исследований восстановил из пепла и сообщил потомству его знакомый Зохрий ибн-Шихаб (родившийся в Медине через 42 года после смерти Магомета, и умерший на юге Сирии в 742 году). Это, — говорят нам, — был такой любитель рукописей, что жена больше ревновала его к ним, чем к своим соперницам. Он, — уверяют нас, — расспрашивал о пророке в Медине и в Мекке всех, кого только мог: и сподвижников его, и (повидимому, особенно!) старых женщин, так что Зохрию приписывается до 2000 рассказов о Магомете разного содержания. Он согласился переселиться из Медины в Дамаск ко двору халифа Абд-аль-Малика (685—705 гг.), а при Йазиде II (720—724 гг.) получил должность кадия. Имам Шафий в 820 году даже изволил рассказать:
— «Не будь Зохрия, не было бы и истинной науки в Медине».
Другим ранним историком считается ибн-Шарахиль аш-Шабий, хотя составитель первой полной истории Магомета ибн-Исхак не делает на Шабия никаких ссылок. И вот что интересно: если вникнуть во все более поздние обработки истории Магометовых походов, то из их сходства делается очевидным, что в основе их всех лежит чья-то одна, уже готовая редакция. «Вся история мединского периода жизни Магомета, — говорит сам Шпренгер, — является только условной ложью» (!!).
Вот поистине прекрасное выражение! Все, что мы знаем о нем — условная ложь! Условились люди лгать определенным образом, и держаться этого условия.
Сведения о военной деятельности Магомета впервые изложил в виде написанной книги, — говорят нам, — Вахб ибн-Монаббих (638—728 гг.) в «Книге военных действий Магомета». Книга эта, конечно, тоже «до нас не дошла», но, если она была когда-нибудь написана так же, как и прочие сочинения Вахба, для суждения о которых у нас есть цитаты у поздних авторов, то «в ней, — говорит сам Крымский,5—было порядочно шарлатанства».
5 «Источники для истории Мохаммеда», стр. 124.
И вот, если мы — после всего вышеизложенного — захотим очертить себе вкратце то, что считается сделанным арабами первого века Геджры для выяснения истории правоверного пророка, то перед нами развернется следующая картина:
а) После смерти Магомета, о нем, — говорят нам общими в таких случаях фразами, — конечно, хранились у его друзей и в народе разные воспоминания, и ходили устные рассказы. Многие из этих рассказов в силу своей занимательности, конечно, нашли для себя особых баянов и, таким образом, конечно, оказались предохраненными от значительных искажений. По временам эти рассказы о жизни пророка выслушивались и, конечно, усваивались восточными богословами-правоведами.
б) Около средины I века Геджры, т. е. конца VII века нашей эры, некоторые правоверные богословы-правоведы, занимавшиеся усвоением и собиранием юридических изречений, почувствовали, конечно, особый интерес к индивидуальной личности и обстоятельствам жизни основателя их религии.
Из известного им материала они принялись, конечно, выделять особо биографические сведения и пополняли их собиранием новых материалов и воспоминаний о Магомете, которые, конечно, хранились в кругу его друзей и родных или циркулировали среди народа в виде легенд и рассказов.
В течение второй половины I века Геджры, т. е. начала VIII века нашей эры, упомянутые богословы-правоведы и их приемники, конечно, производили систематизацию собранного ими биографического материала, и из него, конечно, составлялись письменные сборники, иллюстрирующие ту или другую сторону деятельности Магомета, т. е. его апостольство, военные действия и т. д. Такая систематизация производилась, конечно, и в Медине, где возникла Орво-Зохриевская школа, и в Куфе Шабием, и в Сирии, где были йеменец ибн-Монаббих и переселившийся туда Зохрий, и, конечно, в Басре, на границах Персии, да, пожалуй, и в самой Персии. И надо, конечно, полагать, что наиболее достоверные сведения хранила мединская богословская школа.
Таким образом, — уверяют нас, — к концу I века Геджры и к началу VIII по нашему современному счету, у арабов в разных местах Омейадского халифата оказалось, конечно, не только множество собранных, хотя и разрозненных материалов, но и несколько мозаически скомпилированных и притом, очевидно, лишь частичных биографий Магомета, которые, могли быть названы предварительными систематическими сводками избранных материалов для истории Магомета, чем действительными биографиями его.
Мы видим, что все эти выводы сидят как воробьи на шесте, на одном и том же слове: конечно, и потому, конечно, не могут служить прочными точками опоры для серьезного исторического исследования.
То же самое мы видим и позднее.
Первая половина II века Геджры, т. е. IX века нашей Эры, — говорят нам (и на этот раз без «конечно»), — не принесла для истории Магомета ничего нового, вплоть до появления полного систематического труда ибн-Исхака.
Мединские богословы-правоведы, сменившие Орву и Зохрия, продолжали, конечно, редактировать предварительные сводки избранных биографических материалов и подобная же работа параллельно производилась, конечно, и в других местах халифата.
«Муса ибн-Окба (ум. 758 г.) мединский богослов, вольноотпущенник матери Орвы, вращался, конечно, в такой среде, где была возможность хорошо знать результаты исследований Орвы, да, кроме того, он в числе своих учителей имел и Зохрия, усвоившего, конечно, традиции Орвы. За эти свои сведения о походах Магомета ибн-Окба носил прозвище «имама походов». Он составил, — говорят нам, — свою биографию пророка «от имени Зохрия», т. е. (конечно!) «по лекциям и по лекционным тетрадкам (!!) Зохрия, на которого очень часто ссылается в ибн-Исхак». Имам Малик ибн-Анас (основатель одного из четырех правоверных толков, ок. 795 г.), противопоставлял даже книгу ибн-Окбы книге ибн-Исхака, как «честный и самый достоверный труд», и изрек:
— «Надо читать всем «магази» благого старца Мусы. Они, по нашему, правдивейшие».
Слова святого имама об особой достоверности ибн-Окбы часто повторялись последующими писателями, в том числе и Хаджи-Хальфою († 1658 г.), а также и основателем современной магометологии д-ром Шпренгером,6 сказавшим, что о походах Магомета можно заимствовать верные сведения «только из труда ибн-Окбы», а другие авторы все лжецы, потому что сам имам Шафий († 820 г.) выразился: «Сочинения Вакыдня — ложь, сочинения ибн-Исхака—тоже ложь, особенно вначале книги».7
Однако книги ибн-Окбы не существует и разыскать ее не могли, хотя сам Шпренгер, составляя свою «Жизнь Магомета», обещал около полутысячи рублей (50 фунтов стерлингов) тому, кто сообщат о ее существовании где-нибудь, причем запросы делались и в Мекку и в Медину, но без результата.
Другой наш первоисточник Солейман Теймий (умерший в 761 г.) жил — говорят нам, — в противоположность своему современнику ибн-Окбе, не в Медине, а вне Аравии, в Басре. Составленное им, и баснословное, по мнению самих арабистов, житие пророка не имело большого распространения в правоверном мире, оно и цитируется редко, однако, — говорят нам,— значительная часть его дошла до нас. Рукопись Вакыдия, которую издал фон-Кремер в 1866 году, была дефектная, текст Вакыдия сразу оборвался, как в Деяниях Апостолов, и вместо недостающей части Вакыдия конец истории пророка приписан позднейшим владетелем, не иначе, как по тексту Теймия.8
6 «Das Leben des Mohammed», Т. III, стр. 67.
7 Нам говорят, что не далее, как в XV веке, можно было найти в литературном обиходе самую книгу ибн-Окбы, а не одни лишь выписки из нее. См. Альвардтов каталог арабских рукописей Берлинской королевской библиотеки, т. II, № 1554, и у Гольдциэра, т. II, стр. 207 (со ссылкой на рукопись).
8 ...ein wertloser Anhang zum Zweck scheinbarer Vervollständigung,, — слова Ю. Велльхаузена в предисловии к его сокращенному изложению книги: «Muhammed in Medina», Берлин, 1882 стр. 5.
Теймий очень любит легендарный, чудесный элемент, а от хронологии отделывается стереотипными фразами (вроде евангельских об Иисусе): «Пророк пробыл в Медине столько времени, сколько богу было угодно, а затем отправился в поход» и т. д. Это сочинение басрийца Теймия с его обильным фантастическим элементом и небрежностью к хронологии показывает, — говорят нам, — что вне Мединских традиций историю пророка представляли себе очень плохо. Таким образом, для составления биографии пророка первые полтора века Геджры не дают нам ровно ничего реального, а позднейшие материалы были, конечно, собраны и отчасти даже проредактированы, так что для выяснения отдельных сторон деятельности Мохаммеда оставалось только критически связать вместе все эти «конечности», добавить недостающие сведения, отбросить все чудесное и таким образом составить полную систематическую историю Магомета. Это и было сделано, — говорят нам, — еще по предложению второго аббасидского халифа Мансура (754—775 гг.) ибн-Исхаком, подвергшимся затем еще редакции ибн-Хишама (834 г.), но книга была «открыта» лишь в эпоху гуманизма.
И вот мы видим, что сами арабисты относят первое рукописное жизнеописание Магомета лишь к IX веку нашей эры... И мы снова пришли, как к первоисточнику к той книге, где дедка держится за бабку, бабка за матку, матка за детку, детка за репку, и все повалились, когда вырвали репку.
А вот и другие наши первоисточники:
1) Абу-Машяр (ум. около 793 г.), автор книги «Китаб-аль-магази», которая до нас тоже не дошла, но легла в основу некоторых частей одноименного труда Вакыдия и цитируется также Табарием. Абу-Машяр,—говорят нам, — пользовался покровительством халифа Махдия (775—785 гг.), но под старость ослабел умом, так что имам Ахмад ибн-Ханбаль (780—855 гг.) не верит в точность его сообщений.
2) Легендарный Вакыдий (823 г.), автор многочисленных материалов, «которые до нас тоже не дошли, но после его смерти были сохранены для нас» ибн-Садом (ум. 845 г.).
3) Ибн-Аиз (ум. 839 г.), автор «Жития пророка», которое хоть тоже не дошло до нас, но послужило пособием для последующих историй Магомета и даже в XV веке цитируется часто.
4) Мадаиний (ум. около 846 года), корейшитский вольноотпущенник, который составил,— говорят нам, —111 сочинений, тоже не дошедших до нас.
5) Табарий (ум. в 923 году), составитель колоссальной всеобщей истории, в которой отведено, в виде извлечений из ибн-Исхака и других авторов много листов и для истории пророка, но и он «открыт» очень поздно.
Итак, все наши правоверные первоисточники о жизни Магомета или не дошли до нас, или написаны очень поздно и найдены за тридевять земель в тридесятом царстве от места его жизни, и сам Ибн-Исхак дошел до нас лишь в изложении ибн-Хишама, а Ибн-Хишам в КуФе — говорят нам — слушал и записал лекционным способом «ибн-Исхакову историю пророка» в 800 году от Зияда аль-Баккаия, а главную часть своей жизни провел в Египте, где и умер... Но я уже доказывал в предшествовавшей главе, что эта книга бесстыдный подлог европейского автора XVIII века.
«Изучил я, — говорит он сам, — книгу ибн-Исхака из лекций (профессора) Зияда аль-Баккайя. Намерен я ее начать с повествования об Авраамовом сыне Измаиле и о тех его потомках, которые были прямыми предками пророка..., но я опускаю сообщения ибн-Исхака о других потомках Измаила и ограничусь только тем, что стоит в связи с историей самого пророка. Да и из других сообщений книги ибн-Исхака я опущу те, в которых не упоминается пророк, которых нет в боговдохновенном Коране и которые не стоят в причинной связи с содержанием нашей книги, и не служат объяснением для нее или историческою ссылкою. Я буду опускать и те стихотворения, приводимые ибн-Исхаком, которых никто из современных мне ученых историков поэтической литературы не знает. Я буду опускать и случаи, о которых рассказывать гадко или обидно для некоторых людей. Все же остальное, я намерен, с божьей помощью, представить в полном виде, как знаю».
Таков древнейший несомненный наш первоисточник для биографии Магомета, сохранившийся до сих пор.
А когда же написана эта рукопись?
Печатаю издал ибн-Хишамово «Житие Пророка» лишь Фердинанд ВюстенФельд в 1858—1860 гг., а старейшие из рукописей, которыми воспользовался он для своего издания, относятся «не ранее как к XII веку нашей эры» даже и по определениям наших ортодоксальных арабистов. «Обзор их,—говорит А. Крымский в своей книге «Источники истории Мохаммеда и литература о нем», которою я главным образом пользовался здесь,— имеется во II томе издания Вюстенфельда, стр. XLVIII—LV, а перечень прочих рукописей у Броккельманна в «Geschichte der arabisch. Litteratur», т. I, стр. 135».
Что же мы тут видим? Нечто, очень знаменательное. В конце XI века турки под знаменем правоверия двинулись на православных христиан в передней Азии. Они оправоверили Сирию и Палестину в 1078 году, взяв перед тем в плен византийского» императора Романа. Римский папа Урбан II созвал против правоверных «вселенский» собор в Клермоне в 1095 году, и в августе 1096 года двинулся на Восток первый крестовый поход. И только через несколько десятков лет после этого, в 1180 году (и даже против воли византийского императора Мануила), произнесено было отлучение правоверным измаелитам, впервые названным церковью магометанами и с этого же момента появляются в свет наши древнейшие реальные первоисточники о Магомете и о его ближайших преемниках-наместниках (халифах) Абу-Бекре, Османе, Али, и даже о том будто существовали его арабские биографы еще в XII веке нашей эры... И откуда же появились все эти сведения? Из Аравии или из Месопотамии, или из Египта? Нет! Сначала из Андалузии, потом из Лондона от мистера Пококка и затем, еще на памяти наших отцов — из британской Ост-Индии, почти исключительно от ездившего туда специально за биографиями Магомета немецкого д-ра Шпренгера.