Существовали ли апостолы Петр и Павел?
Если три последние главы евангелий описывают действительные события, то и личность апостола Петра, о которой авторы так много говорят, должна быть лишь теологической апперцепцией какой-то реальной личности, а не чисто легендарной фигурой, вычерченной впоследствии, как несколько других учеников, в роде Близнеца (Фомы), или Сына Водолея (Варфоломея), вставленных сюда по аналогии с двенадцатью знаками Зодиака. И если основатель христианского богослужения Великий Царь (по-гречески Василий) был евангельский Христос, то и Петра мы можем найти в истории христианства этого же самого времени, т. е. в царствование Валента и позже, но он должен быть уже значительно старше Иоанна Златоуста (347—407 г.г.), давшего повод к возникновению легенд о Иоанне Богослове. И действительно, такого деятеля мы и находим в главном или даже единственном связном первоисточнике истории христианской церкви IV века—в средневековой «Церковной Истории», приписываемой «ученому спасителю власти» (по-гречески Сократу—Схоластику), и (с некоторыми другими подробностями) в книге Деяний Апостольских.
Вот что говорится у него.
Когда император Валепт (умерший в 378 году, т. е. через десять лет после вычисленного нами в первой книге «Христа» времени столбования Иисуса) жил в Антиохии Сирийской (Сокр., IV, 21), тогда в «наблюдатели Александрийской общины христиан (признавшей единосущностъ Иисуса и бога) был выбран красноречивейший и благочестивейший муж Петр». «Ариане» (тожественные, как я уже говорил, с евангельскими фарисеями) сообщили о том царю Валенту в Антиохию. По приказанию Валента Петр был, будто бы, закован и посажен в темницу, его сторонники разогнаны, и «наблюдателем» был назначен арианин (фарисей) Люций, который тотчас же начал преследовать примыкающих к Петру отшельников и гностиков, «проводивших жизнь в молитвах, исцелявших недуги и изгонявших бесов» (т. е. лечивших внушением по примеру Василия Великого). «Они,—говорит Сократ-Схоластик,— подвергаемы были посмеяниям и побоям, обнажаемы, ввергаемы в узы, побиваемы камнями, погибали от меча, скитались среди пустынь в овечьих и козьих шкурах, терпели недостатки, бедствия и «озлобления» (Кн. IV, гл. 24).
В Деяниях же Апостолов говорится об этом времени, т. е. о ближайших годах после столбования Иисуса-Василия, так:
«В те дни произошло великое гонение на церковь в городе Святого Примирения, и все, кроме апостолов, рассеялись по разным местам. Стефана (побитого Камнями) погребли люди благоговейные и плакали над ним. Саул (Павел) терзал церковь, входя в дома и влача мужчин и женщин, отдавал их в темницы. А рассеявшиеся ходили и благовествовали. Так Филипп пришел в один Самарийский (римский) город и проповедывал Христа. При этом нечистые духи выскакивали с великим воплем из животов многих одержимых ими, и многие расслабленные и хромые выздоровели» (8, 17).
А затем, в XV главе Деяний Апостолов говорится о гонении при царе Герое (Ироде), в котором нельзя не узнать Сократова императора Валепта.
«Ирод поднял руки на некоторых из принадлежащих к церкви и убил мечом Иакова, брата Иоанна. Вслед затем он взял и Петра в дни опресноков и посадил в темницу, намереваясь после пасхи вывести его народу. Но, вот, вестник божий предстал Петру, и свет осиял темницу. Вестник толкнул Петра в бок и сказал:
«— Опояшься и обуйся, надень одежду и следуй за мною.
«Петр вышел и последовал за ним.
«Они прошли одну улицу, и другую, и железные ворота города сами отворялись перед ними... И вдруг вестника не стало.
«Осмотревшись, Петр пришел к дому Марии, матери Иоанна, называемого Усопшим (Марком), где многие собрались на молитву (12, 1 —12). А царь Герой, не найдя Петра, предал суду сторожей и повелел казнить их. Потом царь отправился из Страны богославных в Цезарию (т. е. Столицу) и там остался» (12,19).
Здесь действие только перенесено из Миц-Рима в Нагорную область (Сирию). К этому времени произошло уже обращение Саула (Павла) в.христианство под влиянием какого-то потрясшего его случая в природе.
Теперь обратимся вновь к Спасителю Власти, так как Деяния Апостолов не упоминают более о Петре.
«Убежав из темницы,—говорит он,—Петр (т. е. уже.Петр IV века нашей эры!) пришел в Рим, где его принял тамошний первосвященник Дамас, и оттуда он писал послания «всем церквам», обличая в несправедливости Люция». Когда же греческий философ Фемистий уговорил Валента прекратить гонение на признающих единосущность Иисуса (Великого Царя) с богом, и Валент уехал жить в Константинополь, то Петр с охранною грамотою от римского первосвященника Дамаса возвратился после изгнания Люция в город Александра и, «пронаблюдавши» там несколько лет, умер, оставив преемником своего брата Тимофея (Кн. IV, 3—7).
А по церковным мифам апостол Петр был казнен в Риме.
Все это по Спасителю Власти было лет через 8—10 после вычисленного нами времени столбования «Христа», незадолго до смерти Валента, гонителя сторонников единосущия богочеловека с богом—его отцом.
Интересно, что около этого же периода .мы находим и соединяемого церковью с апостолом Петром апостола Павла в лице новацианского «наблюдателя» Павла, современника Иоанна Хризостома.
Новоциане, начало которых Спаситель Власти относит без всяких доказательств к III веку, были,—говорят нам,— адепты малоазиатской религиозной секты во Фригии и Пафлагонии, сорганизовавшейся только в царствование Валента на соборе в Пазе у источников Сангары. Они постановили праздновать пасху в субботу, как у мессианцев, а не в следующий за нею день, и запретили допускать к своим религиозным таинствам приносящих жертвы идолам или совершивших после крещения какой-либо смертный, грех. Однако, эти постановления не соблюдались строго, и некоторые их «наблюдатели», чтоб выйти из затруднения относительно времени Пасхи, праздновали ее два дня под ряд, т.-е, «в субботу, и в воскресенье» (IV, 23).
Но кто же такие были эти «наблюдатели»? По всей видимости это были астрологи-наблюдатели, определявшие по звездам времена празднеств и новолуния. Их греческое имя—епископы—того же корня как и телескопы и микроскопы, т. е. обозначает рассматривание, а потом, когда астрология отделилась от христианской церкви, они превратились из наблюдателей неба в надсмотрщиков за своими собратьями.
Павел был,—говорит Сократ,—очень образованным человеком и преподавал сначала римскую словесность, но потом, около вычисленного нами времени столбования Великого Царя (т. е. около 368 года), сделался проповедником единосущности его и бога, в полном согласии с рассказом Луки в Деяниях Апостолов о том, как.Павел, встретив живым столбовавного Иисуса по дороге в Дар-Мешк, сделался сразу горячим его сторонником. В царствование Феодосия I, т. е. между 378 и 395 г.г., он был избран «наблюдателем» в Пелларгоне, и всеми считалось за большое чудо, что во время пожара в этом городе, 17 августа, когда огонь истребил значительную часть города, он не коснулся храма, в котором молился Павел. Новациане долго праздновали этот день и приписывали Павлу многие другие чудеса.
«Он был так популярен благодаря своей доброте и глубокой вере в Иисуса, что, когда умер, в начале V века, назначив своим преемником Маркиана, все секты сопровождали его тело»,— прибавляет Спаситель Власти (Сократ по-гречески).
Мне нет возможности далее останавливаться над сопоставлением евангельских деятелей с различными лицами, о которых упоминает церковная история IV и V веков.1 В этой краткой заметке я хотел лишь показать, что перенесение жизни евангельского Христа из первого века нашей эры (в котором, как доказал Древе и другие сторонники его метода исследования, никогда его и не было) в IV век не только не противоречит действительно историческим данным этого века, но прямо указывает нам и существовавших тогда лиц, давших начало легендам об апостолах Иисуса.
1 Их сопоставление сделано мною в специальной главе первой книги «Христа».
Религиозно-философское учение о грядущем счастливом веке, когда на земле будет царствовать сам творец мира и прекратит на ней всякое горе и болезни, возникшее, вероятно, только в IV веке, эволюционировало с каждым годом, сообразно с изменяющимися условиями человеческой жизни и психики. Свой средневековой апокалиптический характер оно приняло лишь на преддверии V века, и это вполне соответствовало не только условиям тогдашней гражданской и умственной жизни, но и явлениям самой природы.
Так, за пять лет до вычисленного нами столбования евангельского Учителя, т. е. около 363 года, «сильное землетрясение,—говорит Спаситель Власти,—в одну ночь ниспровергло камни древних оснований храма в городе Святого Примирения (т. е. в Помпее или Геркулануме) и разбросало их все, вместе с близстоящими зданиями. От этого события жители города и его окрестностей пришли в ужас, и молва о нем собрала туда многих пилигримов издалека» (кн. III, гл. 9).
Император Юлиан (361—363 г.г.),—говорит Сократ,—выдал деньги на возобновление храма, но пожар от огня, упавшего с неба (т. е. от лавы Везувия), «пожрал молоты, долота, пилы, топоры, скобели и все, что было у работников для постройки. И в следующую же ночь, добавляет он, на одеждах богославных отпечатались световые изображения креста» (кн. III, гл.. 20). Читатель сам видит, что это уже походит на старинные описания извержений вулканов...
Затем, в первое консульство Валепта, т. е. как раз около указанного мною времени столбования Великого Царя, произошло в Малой Азии и по соседним с нею областям Средиземного моря «землетрясение, разрушившее много городов, и море изменило свои берега, ибо в некоторых местах так разлилось, что, где прежде ходили, там стали плавать, а от других мест море так отступило, что дно сделалось сушей» (Сократ, кн. III, 3).
А во второе консульство Валента, т. е. через некоторое время после столбования и «через 10 лет после разрушения «Никомидии», новое землетрясение разрушило Никею и Вифанию (местности, которые еще надо локализировать), а вскоре затем была ниспровергнута большая часть Гермы в Дарданеллах (IV, 33). Потом был сильный неурожай и голод во Фригии» (IV, 16). Что же нам еще нужно для согласования евангельских и исторических «обстоятельств образа действия»?
* * *
Так возникло евангельское сказание о том, что в момент столбования Христа было землетрясение. «Завеса храма,—рассказывают Марк и Лука,—разодралась на-двое сверху донизу» (Марк, 16, 38; Лука, 24, 45). А самый последний из четырех евангелистов, Матвей, говорит уже об этом и с неправдоподобными прибавлениями:
«Завеса в храме,— повторяет он,—разорвалась на-двое, сверху донизу, и земля потряслась, и камни расселись, и гробы отверзлись, и многие тела усопших святых воскресли и, вышедши из гробов, по воскресении Иисуса, вошли во святой город и явились многим. Сотник же и те, которые стерегли Иисуса, видя землетрясение и все бывшее, устрашились и говорили:
«— Во-истину он был сын божий» (Марк, 28, 51 —54).
Точно также и прибавка Луки о солнечном затмении, которое не могло быть в полнолуние при столбовании Иисуса, была составлена, конечно, по записям о солнечном затмении 15 апреля 367 года, когда оно взошло в Риме в виде узкого серпа (8"8), как раз в воскресенье через две недели после пасхи, бывшей 1 апреля.2
2 Не оттого ли 1 апреля и считается обманным днем, что в одно из этих воскресений всеми ожидаемый Христос не пришел на землю? Первоапрельские пасхи, начиная с 209 года, были: в 210, 283, 294, 305, 367, 378; 389, 400, 462, 473, 484 гг.
Скорее всего первоапрельский обман возник в 378 году (после смерти Василия Великого, т. е. евангельского Христа).
Не менее интересно отметить и некоторые другие небесные явления, происходившие около времени Великого Царя (в IV веке), например, появление нескольких новых ярких звезд, комет, солнечных затмений и дождей падающих звезд. Но для связности изложения мне будет удобнее сделать все это в следующих главах, где я тоже, как и прежде, буду стараться говорить не своими словами, а собственными выражениями первоисточников, не замалчивая неправдоподобностей, чтобы, по возможности, сохранить тогдашний характер рассказа. Так, по моему мнению, надо поступать и при всяком вообще изложении древней или средневековой истории, чтобы мы невольно не навязывали деятелям давно минувших поколений своей собственной психики и понимали, что имеем дело не с фотографиями былых событий, а только с апперцепциями авторов. Без постоянных цитат из первоисточников и без иллюстраций рассказа отрывками из древних памятников письменности, живописи, костюмики и архитектуры, даже и беспристрастная историческая книга представляет то же, что курс описательной астрономии, геометрии, физики, ботаники, зоологии и т. д. без пояснительных чертежей. и рисунков. Чтение таких книг становится почти праздным делом, в смысле изучения предмета. Оно бывает только возбудителем собственной фантазии читателя и во всяком случае дает нам худшие апперцепции, чем чтение хорошего исторического романа, где все же видишь живых людей, а не манекенов.