Н.А.Морозов / «Христос». 2 книга. /ЭПИЛОГ. ВОЛШЕБНЫЕ СКАЗКИ.

ЭПИЛОГ
ВОЛШЕБНЫЕ СКАЗКИ

Рис. 161. Псевдо-Иерусалим в Эль-Кудсе, удивительное создании зна­чительною города в Пустыне миллионами христианских и мессианских паломников и меценатов Вид утром с «Елеонской горы» (из книги Фаррара Жишь Иисуса Христа) .

ГЛАВА I.
ВОЛШЕБНАЯ СКАЗКА О ДРЕВНЕЙ ФИНИКИИ С ЕЕ ВЕЛИКИМИ ГОРОДАМИ ТИРОМ И СИДОНОМ.

Мог ли когда-нибудь и кто-нибудь выстроить в реальности такой город «среди морей»?

Конечно, мог, но только в волшебной сказке.

Для того, чтобы подобный город имел возможность возить товары по всем морям, необходимо было не только ездить за ними в далекие страны, но и что-нибудь производить у себя дома для вывоза. А для этого нужно было доставлять в него откуда-то сырье и пищевые продукты для прокормления много­численного населения.

— Но,—скажут мне все наивные мечтатели, привыкшие ле­тать своею мыслью за облаками и не замечать жестоких условий реальной жизни людей,—почему бы и в самом деле предприим­чивым жителям любого места не настроить кораблей и не начать на них перевозить товары из одной отдаленной от них страны в другую, тоже отдаленную, получая прибыль за провоз? Ведь была же Венеция посреди морей. Разве не так она торговала?

Конечно, не так.

Вся история развития мореходства и техника кораблестрое­ния шла не по человеческому произволу, а в зависимости от геофизических условий данной местности, как и вся эволюция человеческой культуры. Это показал еще в 1858 году безвре­менно умерший для науки великий историк Томас Бокль в неокон­ченной им «Истории цивилизации». Ведь, кораблестроительная техника не могла никогда развиться сразу по мановению вол­шебной палочки, ведь первоначальное плавание должно было начаться неизбежно на бревне, потом на плоту с подталкивающим шестом на неглубоких местах, потом с веслом, потом с парусом в челноке почти по воле ветров. Потом, и притом уже в век железа и стали, когда были изобретены стальные пилы для приготовления теса и стальные сверла для приготовления дыр, чтобы скреплять доски втулками с ребрами остова, начали плавать на килевом парусном судне с рулем и системой парусов, способными вести такой кораблик зигзагами даже против ветра... Но и это (без компаса, изобретенного Флавио Джойо только в 1300 году нашей эры) могло служить лишь для прибрежного плавания, какими и было все древнее и средневековое мореход­ство, что видно даже по картам XV века, на которых моря показаны настолько узкими, что более похожи на реки (см. рис. 162), чем на моря.

Рис. 162. Земной круг по представлениям самых образованных людей даже в, XV веке (!) Большая «мировая карта» Борджиа, отгравированная по его заказу на медной доске. Зритель смотрит с северной стороны на южную, а не наоборот, как теперь у нас. Смежно с Пруссией обозначена в Европе и Россия с Татарией (Tartaria).

Примите все это во внимание, и тогда по одному взгляду на современную (а не на эту старинную) карту вы расскажете, не справляясь в исторических книгах, всю общую историю мореплавания и укажете все его последовательные центры. Она вся написана извивами береговой линии земных морей и выпук­лостями их дна.

Мореплавание на челночной ступени могло появиться только в архипелагах, где годные для жизни острова лежат в виду друг от друга. Но этого одного условия не было еще доста­точно для дальнейшего его развития.

Если отдельный архипелаг находится очень далеко от других архипелагов или морских заливов, годных для убежища от бурь, то мореплавание его никогда не в состоянии перейти на новую ступень, высшую, чем челночная. Такова была его судьба в груп­пах островов Тихого океана, да и в Индокитайской группе было не лучше, потому что однообразное богатство природы и мягкий климат, не требовавший одежды, не давали там поводов для человеческой предприимчивости с целью обмена произведений своей страны на чужие. Даже и в Японском архипелаге мореплавание до прихода европейцев оставалось на очень низкой ступени.

Только в одном Греческом архипелаге, где неподалеку лежали страны, обладающие разнообразными минеральными богатствами и разнообразными, заманчивыми для древнего человека, про­дуктами растительного мира, как, например, египетские финики, хлопчато-бумажные ткани, сахарный тростник и прочее, геофизические условия оказались подходящими для быстрой эволюции судоходства. Вот почему первый центр морской торговли, а с нею и умственной культуры, неизбежно должен был создаться в Афинах, как пункте, где соприкасались и континент, и море, и где, кроме того, можно было жить в безопасности от разбойнических нападений диких кочевников, распространившихся по азиатскому побережью. Только здесь техника мореплавания могла развиться до следующей за нею высшей ступени, до более далеких при­брежных поездок в Смирну, Босфор и Антиохию, где потребность тогдашних местных кочевников в сластях и изрядных тканях должна была дать новый импульс к развитию греческой про­мышленности и мореной торговли.

Но вот значительно развившееся мореходство греков достигло до устьев Нила, с одной стороны, и до устьев реки По—с другой. В плодородных равнинах их бассейнов уже создались своеобразные культуры; выработалась на почве избытков мате­риального производства зачаточная местная интеллигенция, кото­рая, поразившись до ужаса первыми появлениями у своих бере­гов еще не виданных судов дальнего плавания, вслед за тем ознакомилась с их устройством, увидела, что тут нет никакого волшебства, и сообразила, что сама она может создать такие же, если не лучшие, корабли, и постепенно исполнила это. Такова была преемственная эволюция важнейшего отдела человече­ской культуры.

Создались один за другим два новые центра морской тор­говли—Александрия на островах между протоками Нила и Вене­ция на островах при устье реки По...

Почему на островах, а не на берегу? По той же самой причине—сравнительной безопасности от нападений соседних дикарей, жадных на захват чужих имуществ. Но эти острова были не у пустынных берегов, а у устьев великих рек, служащих для сплава продуктов богатейших равнин земного шара.

Начался обмен мануфактурных продуктов, прилегающих богатых равнин на различные редкие произведения остальных прибрежных стран, и береговое судоходство обоих этих центров морской торговли достигло, наконец, до берегов Гибралтара, древних Геркулесовых столбов, как бы поставленных на страже могучего океана.

Не будучи еще в силах проходить длинные дистанции морских путей без частых промежуточных портов с пресной водой и съестными припасами, юное океанское мореплавание того вре­мени не могло тотчас же добраться до устья Конго и до мыса Доброй Надежды в Африке и направилось на север, создав по пути центры в Лиссабоне, Лондоне, Амстердаме...

Здесь везде мы видим три непременные геофизические условия для второй стадии эволюции мореплавания: соединение плодородной равнины с морем и гаванью в устьях большой реки, достаточную близость других прибрежных портов и убежищ от бурь, и сравнительную безопасность от нападения варваров и хищников.

Было ли что-нибудь подобное на Сирийском берегу Среди­земного моря? Могла ли когда-нибудь теперешняя деревушка Сур, около которой нет ничего напоминающего о возможности торгового порта, даже средней величины, быть за три тысячи лет до нас центром великой мировой торговли, «Великим Тиром», корабли которого пронизывали все Средиземное море? Мог ли когда-нибудь теперешний глухой городишко Сайда, с 15 000 жителей, быть легендарным Великим Сидоном?

Поглядите на географическую карту (рис. 169, стр. 656), и она вам даст сейчас же такой ответ:

Рис. 163. Окрестности Сирийского городка Сайды, выдаваемого за остаток древнего Сидона. Уменьшеный переснимок с карты Английского адмилартейства № 2794. Полная невозможность существования тут хорошего порта. Глубина моря показана в футах.

Рис. 164. Средневековая цитадель городка Сайды, выдаваемого за знаменитый древний Сидон (из Тейки Святая Земля).

— Ищите их где угодно, но только не здесь.

Взгляните на все это побережье: где там убежище для большого флота, где богатая плодородная равнина с великой рекой, удобной для подвоза к ее устью продуктов с целью обширной торговли? Где здесь может быть сделан док для постройки и починки судов?

Присмотримся сначала к псевдо-Сидону.

Вот выписка из Морской Лоции Джона Парди об этом местечке на Сирийском берегу, с моими примечаниями к ней в скобках. ¹)

¹) Лоция Гибралтарского пролива и Средиземного моря, содержащая берега Испании, Франции и Италии; острова Балеарские, Сицилию, Корсику, Сардинию и Мальтийские; Адриатическое море; берега Кармании, Сирии и Африки, с описанием маяков и таблицами широт и долгот главных пунктов. Составлена Джоном Парди. Перевел с английского лейтенант И. Шестаков. 1846. (Доставлена мне геологом Г. И. Фредериксом.)

* * *

«Сеиде или Сайда в 19 милях SSW½W (StW½W) от мыса Бейрута, на широте 33° 23' 44".

В 1818 году в городе было до 1 600 жителей, да в окрестностях до 8000. Дома выстроены прочно из камня, многие от ветхости пришли в упадок. Город почти окружен водою; южнее него небольшая бухта.

Место, занимаемое городом, имеет вид овала; длинные стороны его тянутся к северо-востоку и юго-западу. Два замка защищают город и бухту. Мол, едва заметный в наше время, составлял ранее (небольшой) порт, ныне совершенно заваленный песком. В городе шесть (только!) обширных ханов (постоялых дворов), постоянно занятых путешественни­ками и богомольцами. Жители торгуют хлопчатою бумагою, шелком и целебными растениями, получая рис и кофе из Египта. Чума свиреп­ствует здесь иногда со страшною силою. Окрестная долина покрыта садами и окружена возвышенностями, за которыми поднимаются снежные горы. Улицы узки и грязны, но город здоров.

«В Сеиде нет остатков прежнего (воображаемого автором!) величия; замок, соединенный мостом с материком,—старое здание, но построен уже после эпохи славы Сидона. Суда пристают обыкновенно в углублении, у замка.

«Приближаясь к Сеиде, увидите к северу высокий берег. Горы идут в два ряда. Берег к югу не так высок; у южной оконечности высоких двойных хребтов и находится город

«Пред портом лежит городок, прозванный «Соляным». Суда обыкно­венно бросают якорь к востоку, берут кабельтов (и прицепляются канатом) за камни на острове, высеченные нарочно для того. Длина острова от севера к югу не более трех кабельтовых (300 сажен), ширина около 50 (!) сажен, возвышение над водою 15 Футов; остров лежит на 3/4 мили от материка и достаточно защищает стоящие за ним суда. Зайдя за остров, не держите к югу очень много, потому что от южного края выдается риф; а у северного края мелко на расстоянии 40 или 50 сажен. Завернув на один кабельтов (100 сажен) за северную оконечность острова, бросайте якорь за 6 или 7 сажен и закрепитесь за камни; стоянка спокойна при всех ветрах. Между городом и островом глубина неправильная: несколько южнее острова—в 8 1/2 сажен, между ним и замком—2 1/2 сажени; проход узок и грунт каменистый.

«В городе нельзя наливаться водою, потому что большая шлюпка не может подходить к берегу. В 1 1/2 мили севернее замка течет речка; если намерены налиться водою, всего лучше стать против устья речки, на 7 саженях; грунт—ил.

Плоды, мясо и овощи очень дешевы; жители миролюбивы» (стр.543).

* * *

Рис 165. Саркофаг местного квязька Эшму Назорея, египетского типа, найденный в окрестностях Сайды в 1855 году  (из Гейки Святая Земля).

Прибавлю от себя, что этот современный сирийский приморский городок Сайда, имя которого значит «рыболов», находится к югу от устья несудоходной речонки Нар-Эль-Авали в узкой полосе приморской равнины. Главное его средство существования—сады, которые далеко тянутся к северу и дают для вывоза апельсины, лимоны, абрикосы, бананы, миндаль.

Из его истории достоверно лишь то, что в 637 году он сдался арабам без сопротивления, как и следовало ожидать по его географическочу положению (см. его план, рис 163), а во время Крестовых походов он переходил из рук в руки, как укрепленное место на пути в Антиохию из Египта, где могли попутно отдыхать и запасаться водою торговые и военные, не глубоко сидя­щие суда. В начале XVII века при эмире друзов Фахр-Эддине он служил гаванью для Дамаска и торговал шелком, при чем его поддерживало и египетское правительство, А как самостоя­тельный центр крупной торговли он совершенно не был известен, да (как мы видим по его геофизическому положению) и не мог быть.

Перед своей сдачей арабам он был под владычеством Эллино-Египетевой империи и служил тоже промежуточной гаванью и опорным пунктом для протектората над Сирией. Никаких серьезных указаний на что-либо большее, чем на маленькое автономное княжество, мы не имеем в достоверной истории окрестностей этой Сайды. В 1855 году тут был найден базальтовый человековидный саркофаг египетского изде­лия, хранящийся теперь в Луврском музее (рис. 165). На нем надпись от имени Эшму-Назорея, что он здесь княжил 14 лет и умер мальчиком, воздвигнув храмы Астарте (Звездной) и Бэлу (Громовержцу) Сайды, и что за исправность платежа податей царь-царей пожаловал ему великолепные Саронские хлебные поля.

«Поражен я, наследник дней героев, сошел в ад, сын бога смерти, и лежу в этом саркофаге»,—говорит там писец от его имени.

Конец же надписи гласит, что тот, кто оскорбит его прах, не найдет покоя у рефаимов (гениев).

Но исправный платеж податей еще не говорит нам ничего в пользу утверждений о былом величии города Сайды, в окрестностях которого и до сих пор не найдено никаких признаков величия. Даже остатки описанного в лоции мола и стен около его гавани Ель-Мина—средневекового происхождения.

Ясно, что легенды о его всемирном значении происходят от смешения с ним какого-то другого города, который, действительно, мог быть очень велик в истории.

Присмотримся теперь беспристрастно и к Тиру.

Вот как говорит о нем та же английская лоция.

* * *

«Сур или Сир в 19 милях от Сайды, на широте 33° 17' и долготе 35° 14'. Прежний город (т. е. Тир) «совершенно исчез» (а по-нашему его тут и не было). Новейший (?) расположен на каменистом острове, соединен­ном с материком перешейком. Здания окружены стеною, жителей до 2 000. Главные предметы торговли: табак, уголь, сушеные фиги и дрова. В городе устроен горшечный завод (вот и вся культура!) и на берегу—тони для ловли рыбы. Улицы не шире 8 футов, базары скудны. Порт, допускающий только лодки, выдается на 90 футов (всего 13 сажен!) от берега и тянется на 150 футов (всего 21 сажень!) вдоль него. С севера место защищается молом, а от востока и запада—оконечностями, застроенными домами. Роскошные купцы древнего Тира обращены в бедных рабов! (наивно прибавляет автор).

Восточнее города тянутся песчаные холмы. В той же стороне, по близости от стен,—две башни. Окрестности покрыты песком, заросшим травою.

«Лестница тирийцев» высечена в отвесном утесе, поднимающемся на несколько сот футов над поверхностью моря. По словам путешественников, это—дело Александра Великого. В трех милях южнее Сура и в 75 саженях от берега—колодезь Соломона (вот и вся вода!), глубина его 25 сажен; но вода переливается через края в смежный резервуар и из него в канал, на котором устроены две мельницы (вот и вся Культура!). Около второго колодца—-другой меньший.

«Суда входят в Сурский рейд с севера, остерегаясь камней, лежащих к западу и оставляемых в правой руке. Можно подходить близко к городу и становиться на 5, 4 и 3 саженях. Здесь судно защищено от всяких ветров, кроме северного.

«В 13 милях на SWTS (SSW) от Тира—мыс Бланко, высокая извест­ковая скала, белая, подобно мелу. Церковь на вершине мыса и башня у подошвы северного ската его служили прежде приметными указателями места. На 3 мили от мыса мелко и грунт каменистый.

«В 5 милях южнее мыса Бланко—деревенька Зибь или Акаиб, считаемая за библейскую Аку (книги Судей, 1, 31).

«С моря мыс Бланко кажется умеренной высоты и плоским с белыми пятнами у оконечности. От WSW город показывается на половине ската мыса; в то же время видны город Акра и гора Кармель» (стр. 545).

* * *

К этому мы можем прибавить от себя, что современный сирийский приморский городок Сур, отожествляемый с легендар­ным Великим Тиром (библейское Цор, т. е. Царь-город, а не Скала (Сур), как этот), был превосходен как приморское укре­пление на пути берегового плавания из Египта в Антиохию и далее, но совершенно не был годен для самостоятельного крупного центра торговли. В средние века он считался неприступным с суши, пока имелась возможность подвозить к нему морем съестные припасы и чистую воду, которой в городе не было. С моря же при высадке достаточного заградительного отряда его легко было взять, что и было сделано во время крестовых походов Балдуином II при содействии венецианского флота в 1124 году. Город в это время торговал только стеклянными изделиями, и здесь крестоносцы основали франкскую епархию. Но когда энергичная поддержка венецианским флотом ослабела, он легко был снова взят мусульманами с перешейка в 1291 году и снова пришел в упадок, несмотря на все усилия Фахр-Эрдина поддержать его.

Вот и все достоверное, что мы знаем о прежней истории этого Сура-Скалы. На основании самых элементарных геофи­зических соображений приходится признать, что этот городок и раньше никогда не был ничем другим, кроме эллино-египетского Гибралтара. Это просто была военная застава и времен­ная передышка на морском пути, и ею пользовались для соби­рания податей с проходящих мимо судов берегового плавания. Легендарный древний Тир, т. е. Царь-город, был лишь по недоразумению прицеплен к этому городку, не имеющему с ним ничего общего, и потому все упоминания о нем, как, например, в папирусе Анастаси I, свидетельствуют лишь о том, что доку­мент относится к средним векам, а не к действительной древности.

Рис. 166. Прибрежье Сирии близ городка Сура, считаемого за древний Царь-Город (Цур, в греческом произношении Тир). Уменьшенный переснимок с карты Английского адмиралтейства № 2903. Ни географические условия (отсутствие реки и пресной воды), ни геологические особенности (условия размывания морем меловых пластов) не дают никакой возможности допустить, чтобы здесь когда-нибудь был город больше того, какой мы находим теперь.

И вот нам внушают голоса мертвых из глубины средних веков:

— Не верьте ни лоциям британского морского министерства, ни геофизическим картам, ни своим собственным глазам и рассудку: в этих двух, обиженных природою местечках, на этой узкой береговой полосе между Ливанскими горами и Средиземным морем за три тысячи лет до вас, ютились два многолюдные, культурнейшие в мире государства с могучими и высокообразованными царями во главе, власть которых была ограничена духовенством и дворянством. Жители их, кишевшие как муравьи, на этих рифах и скалах, хотя бы и не могших по геологическим причинам служить ареной для культурного населения, господство­вали тысячу лет, вплоть до основания Александрии Египетской (а почему бы и не после нее?) над всем Средиземным морем. Они,—говорят нам,—основали отсюда колонии в Сицилии, Испании, Северной Африке и проникли даже в Атлантический океан, вплоть до Балтийского моря. Они продавали жителям, культурных центров тогдашнего мира изделия из черного дерева и из слоновой кости (которой им неоткуда было даже привезти на своих рыбацких челноках), торговали предметами роскоши из янтаря (которого там тоже нигде и в помине нет), пурпурной краской, стеклянными и металлическим изделиями (хотя Ливан и беден металлами). Их суда дальнего берегового плавания считались сотнями, если не тысячами (хотя по близости нет, да, вероятно, и никогда не было больших лесов из строевых деревьев, потому что и в настоящее время там есть лишь один кедровый у вершины Дар-Эль-Ходиба, около 400 деревьев на высоте 300 метров от уровня моря).

Ясно, что все это очень напоминает только что цитированную мною сказку Пушкина о царе Салтане, и остается лишь прибавить ко всему вышесказанному те же слова Пушкина:

И сидит там царь Гвидон,
Он прислал тебе поклон!

Откуда же могла возникнуть легенда о Финикии и ее знаменитых городах Тире и Сидоне?

Конечно, из той же Библии. В ней одной мы видим первые указания на эти города.

Вот как говорит о Тире уже разобранное нами в первой книге библейское пророчество «Осилит Бог» (по-еврейски Иезеки-Ил).

  Из гл. 27.     

«Запой, сын человека, плачевную песнь о Царе-городе (символе тирании) и скажи ее великой твердыне, расположившейся у морских проливов (Которых нет совсем на Сирийском берегу), торгующей с населением многочисленных, островов:

—«Царь-город! Твои пределы в сердце моря! Из херманских (германских) кипарисов делали обширные доски твоих кораблей, и брали кедры с Белой горы (Mont-Blane), чтобы устроить тебе мачты. Из васанских дубов (Bassano 6лиз Венеции) делали твои весла, а скамьи твоих гребцов, украшенные слоновой костью, приготовляли из кипрских буковых деревьев. Миц-римское узорчатое полотно употреблялось на твои паруса и Флаги. Яхонтовыми и пурпурными красками с греческих островов окрашивали твою палубу; жители Сидона и Арада ²) были твоими гребцами! Твои мудрецы, Царь-город, служили твоими корм­чими, старейшины Гебала, искусные кораблестроители, заделы­вали твои пробоины; Парс (ПРС), славянин (ЛЮД) и негр нахо­дились в твоем войске; они вешали у тебя свои щиты и создали твое величие. Тартес (в Испании) был твоим торговым союз­ником и давал тебе в обмен на твои товары свое серебро, железо, олово и свинец (из испанских рудников). Жители Греции, жители Балкан и Руси (Рос) торговали с тобою, продавая тебе рабов и медные сосуды; германцы доставляли тебе боевых коней и рысаков (на которых здесь негде ездить!) в обмен за твои товары, и много отдаленных морских островов служили рынком для тебя, доставляя тебе слоновую кость и черное дерево.

Сирийцы давали тебе всевозможные пурпуровые, узорчатые и расцвеченные ткани, тонкое полотно, карбункулы и красные кораллы за множество твоих (?) изделий из драго­ценных каменьев. Сама Богославная земля и страна Богоборца торговали с тобою и платили за твои товары пшеницею, музы­кальными инструментами, благовонным деревом, медом, маслом и бальзамом; Дармаск продавал тебе вино из Хелвона и шерсть блистательной белизны; Дан, Греция и Мосул давали тебе в обмен  стальные изделия, кассию и благовонный тростник; дарданеллец, торговал с тобою великолепными нарядами для верховой (!) езды; Аравия и все князья бедуинов продавали тебе ягнят, баранов и козлов: купцы из Швы (ШБЕ), и Рэмы доставляли тебе в обмен самые лучшие благовония, драгоценные камни и золото; Хоран (ЕРН), Кане, Эдн. Страна Вождя, Келмад променивали тебе свои епанчи, тюки пурпуровых и разноцветных тканей, лучшие шали, упакованные веревками в кедровых ящиках...

«И ты. Царь-город, обогатился и стал чрезвычайно знаменит на морях. Гребцы твои водили тебя по обширным водам, но восточный (?!) ветер разобьет тебя среди моря, и сойдут с твоих кораблей гребцы и кормчие, и высадятся на берег, и зарыдают о тебе громком голосом. Посыпав золой свои головы и упав на землю, они будут возглашать в своей горести:

—«Кто был, кто этот Царь-город, ставший теперь местом мертвой тишины среди моря»!

«И не будет тебя более во-веки» (Иезеки-Ил гл. 27.).

²) «Старый Арад» и до сих пор существует как вольный город в Венгрии, на реке Мароше, в 145 милях от Будапешта. В нем живет много евреев с незапамятных времен. К концу XIX века их было там более 5000 человек; золотых дел мастера, кожевники, кондитера, скорняки, бочары, часовщики, кузнецы, мыловары, слесари, портные, врачи и т. д., а всех жителей до 40.000, но гебраисты считают город Арад за Руад.

Ну, не смешно ли все это, когда вы относите такие хвалы к только что описанному местечку английской лоции? А вот и еще не легче у того же Иезекипла-первоисточника:

Из. гл. 28.    

«Сын человека! Скажи главному правителю Царя-города:

—«Твой ум возгордился, ты говоришь: Я бог! Я восседаю на божьем троне, среди морей (в Византии?)» . Но ты человек, а не бог, хотя и ставишь свою мудрость наравне с разумом бога. Ты думаешь, будто ты умнее «Науки всесильного» (Дни-Ал), и нет тайны, непостижимой для тебя? Но я приведу на тебя варваров, страшнейших из всех народов, и они обнажат свои мечи против лучших произведений твоего искусства, и будет помрачен твой блеск... Да, ты умрешь смертью убитых, в глубине морей, и скажешь ли тогда—«Я бог!»—перед своими убийцами?

«Запой же, сын человека, плачевную песню о главе Царя-города и скажи ему:

—«О ты, считающий себя печатью совершенств, полнотой мудрости и верхом красоты! Ты жил в наслаждении, в саду бога, осыпанный всякими драгоценными каменьями. Рубин, топаз, алмаз, янтарь, берилл, яшма, сапфир, изумруд, красный карбункул и золото составляли украшения твоих тимпанов и свирелей. Подобно моей Колеснице (теперешнему созвездию Большой Медведицы), ты был помазан маслом, чтоб покровительствовать другим. Я поставил тебя как бы на своей святой горе (небесном своде), и ты как бы ходил там, среди моих огнистых камней (свергающих звезд). И ты был совершенством в день, твоего назначения, но, благодаря твоему обширному торгашеству, вну­тренность твоя наполнилась неправдами. За это я низрину тебя, как осквернившегося, с моей святой горы и уничтожу твой символ, Колесницу-Покровительницу, среди небесных каменьев, сверкающих огнем. От красоты твоей возгордилось твое сердце, и из тщеславия ты употребил во зло твой ум. За это я сброшу тебя на землю и выставлю на позор перед всеми земными царями.

«А теперь, сын человека, обрати твое лицо к Ловцу (Сидону) и скажи ему:

—«Вот я иду на тебя,—говорит Громовержец,—и про­славлюсь среди тебя, когда свершу свой суд над тобою и обна­ружу на тебе мою справедливость! Я пошлю моровую язву, и падут среди тебя пораженные мечом, направленным на тебя! Не будешь ты впредь колючим шиповником и цепким терном для чертога Богоборца (мессианства), уязвляющим его более всех остальных злорадных соседей». (Иез. 28. 21—24.)

Мы видим, что тут в моем переводе нет ровно ничего ни о Финикии, ни о ее городах—Тире и Сидоне. Но совсем не то, если вы прочтете средневековый греческий и латинский переводы, а с них и все современные нам церковные. Там еврейское начертание ЦР,³) т. е. сокращенное Цезарь или Царь, как глава римской империи, благоразумные переводчики оставили без перевода и даже букву Ц переделали в Т (так как в греческой азбуке нет буквы Ц , а средневековые теологи, не знавшие еврейского языка, истолковали вышедшее отсюда слово Тир, как еврейское название не их собственного царя-города, а ничтожной рыбацкой деревушки Сур (т. е. Скалы) на сирийском берегу без всякого намека на защищенную от ветров гавань и без всякой географи­ческой возможности какого-либо торгового значения в прошлом или будущем.

³) צר (ЦР)—сокращенное цезарь, приобрело потом смысл тирана, угнетателя, одного корня с русским словом царь. Это древнее слово имеет и другие ветви, как греческое Кесарь, немецкое Кайзер и т. д.

Так возник первый вариант волшебной сказки о когда-то великом, но давно погибшем, городе Тире на пустынном Сирий­ском берегу, несмотря на то, что вышеприведенное подробное описание его места у морских проливов показывает, что дело скорее всего идет о столице Византийской империи, которая во всех русских летописях и носила название Царь-града. Неиспол­нившимся пророчествам Библии теологи устроили искусственное исполнение, отправив Царь-град на сирийский берег и объявив, что он там давно погиб и от него остался теперь лишь ничтожный городок Сур, который и окружился мифическим величием без всяких на это прав.

Но толкователи пошли и дальше.

Кроме Царь-градского «Правителя» (он же Тир или тиран) фигурирует, как мы только что видели в пророчестве Иезики-Ил еще вторая аллегорическая личность Цидун, по характеру своему аналогичная Цезарю и по звуковому составу своего имени родственная еврейскому начертанию ЗИДУН—надменный, высоко­мерный.⁴) Это название, относящееся, повидимому, к византийскому или римскому патриарху, еврейские переводчики оставили тоже непереведенным на греческий язык, а греко-латинские теологи, не зная еврейского языка, истолковали его, как еврей­ское название другого ничтожного поселка на Сирийском берегу—городка Сайда—тоже, как мы видели из «Лоции», без всякой торговой будущности и без всякой географической возможности прошлого серьезного значения.

⁴) זדון (ЗИДУН)—надменный, ярый, неистовый. Здесь буква ז (дзет) заменилась родственной еврейской согласной צ и вышло צידון (ЦИДУН), что значит Ловец. Это, вероятно, было еврейское прозвище Византийского патриарха.

Геологический характер этого прибрежья показывает, что таким же оно было и при антропопитеках.

Вот каково было первичное зерно дошедшей до нас волшебной сказки о Тире и Сидоне и о будто бы окружавшей их богатой стране—Финикии, самое название которой—страна фиников—совсем не подходит для этой местности, а только для древнего Египта.

Очень интересно проследить по первоисточникам, т. е. по-библейским упоминаниям, развитие этой легенды, основанной на чистом словесном недоразумении.

Кроме пророчества «Осилит-Бог» (Иезики-Ил), начертания ЦР (Царь) и ЦИДУН (надменный) употребляются и в других книгах еврейской Библии.

В Первой книге «Затерянных дел» (I Паралипоменон, 1, 1—13) патриарх Цидун называется первенцем Продавца товаров (КНЕН'а), хамского сына, что повторено и в книге Бытие (10,15).

В смысле города слово Цидун имеется и в книге «Иисус», где сообщается (19, 28—29), что «пределы детей» Вождя, (т. е. германского властелина) простирались до Великого Сидона и «Укрепленного Царя-города (Венеции и Константинополя?).

В первой книге Царей говорится, что Соломон (Констанций Хлор) взял к себе из Царя-города сына «одной вдовы», отец которого владел искусством выделывать всякие вещи из меди (1. 7).

Ездра говорит, что по возвращении богославных на свою родину с дозволения «Царя-Господа» (Кира⁵) царские слуги стали выдавать серебро каменотесам и плотникам, а также пищу, питье и деревянное масло «тирянам и сидонянам», чтобы они (для постройки храма в Иерусалиме) сплавляли кедровый лес по морю в Яффу (3. 7). Здесь дело идет уже, очевидно, о сирийских местечках Сур и Сайда, а не о «великих и богатых городах» библейских пророков, да и под Иерусалимом надо подразумевать действительный Эль-Кудс средних веков, а не центр мировой культуры. Только он тут не возобновлялся на месте Старого Иерусалима, а выстроился заново по недоразумению, и «бого-славные» только воображали, что возвращаются на свою родину.

⁵) Кир по-гречески—по-еврейски כורש (КУРШ)—Господь.

А Неемия самодовольно рассказывает еще, как он сделал выговор знатнейшим из «богославных» за то, что в окрестностях Лже-Иерусалима они выдавливали по субботам из винограда вино, вязали снопы, перевозили с полей смоквы и всякие грузы, и «тиряне», живя там, привозили к ним рыбу и всякий товар и продавали его тоже по субботам (13. 15—16).

Здесь интересно упоминание о «царе Господе», под именем которого приходится понимать, как мы уже видели (кн. первая), или персидского царя Хозроя I, Справедливого, жившего между 531—579 годами вашей эры, или даже знаменитого Гарун-Аль-Рашида (ум. 809 г.). Оно показывает, что массовое переселение «евреев» в Палестину было не ранее второй половины VIII века. Местечки Сур и Сайда в то время были почти такие же захолу­стные, как и теперь. Да у Неемии и не говорится, чтобы они торговали «золотом, серебром и драгоценными камнями», а только рыбой, как и теперь местные бедные рыбаки. Это служит лучшим подтверждением достоверности книги Ездры и Неемии и их происхождения в VIII веке, когда Иерусалим, как действительная или воображаемая родина Иисуса, вызвал к себе паломничество, и там, действительно, начали строить ему храм.

В коротеньком библейском пророчестве Бог-Громовержец (по-еврейски ИУАЛ⁶) говорится:

⁶)יו־אל (ИУАЛ)  по Cruden'у—значит  командующий, но  мне кажется, это сокращение יהו־אל (ИЕУ-АЛ)—Громовержец бог.

—«Что вам до меня Царь-город и Гордец, и все кочевнические округи? Хотите ли наказать меня? Но я легко поверну наказание на ваши головы. Вы взяли мое золото и серебро и перенесли их в ваши храмы, вы продали богославцев и богоборцев грекам, чтобы удалить их из родных мест, но вот я подниму их с места, куда вы их продали, и обращу полученную за них плату на ваши головы» ( 4. 4—5).

Неправильность этого места ясна из того, что деревушки Сур и Сайда никогда не брали и не могли взять из богославных храмов ни золота, ни серебра, и не продавали их «иерусалимцев» грекам. А позднее время этого пророчества видно по заимствованиям из Апокалипсиса и из всех больших пророков библейских, вроде:

«Трубите трубами на Путеводном столбе, поднимите тревогу на моей Святой горе (Везувий, Исайя, 12. 2). Пусть трепещут жители земли! Наступает день Громовержца и уже близок. День тьмы и мрака, день облака и тумана! От начала утреннего света распространяется по высотам многочисленное в сильное ополчение (лавовых извержений Везувия), какого не было от века, да и после не будет в роды родов». «Вид его, как конница, и идет оно, как всадники, скачущие по вершинам гор, как бы с грохотом колесниц, как бы с треском огненного пламени, пожирающего солому, как сильное войско, выстроенное к битве... Оно пробегает по городу, лезет на стены, входит в дома, влезает в окна, как воры. Перед ними трясется земля, зыблется небо, Солнце и Луна помрачаются и звезды теряют свой свет. Громовержец заговорил своим громовым голосом перед своим войском. Велик день Громовержца, он очень страшен, и кто может выдержать его» (Ис. 2. 1 —11)?

Рис. 167. Дым, огонь и лава ночного извержения Везувия.

Все это прямо из Апокалипсиса и из его еврейской версии—Иезики-Ила, с примесью Исайи и Иеремии. Значит, было писано не ранее V века нашей эры.

А в евангелии Марка (3.8; 7.2) рассказывается по-гречески, что «жители Царя-города и Сидона», услышавши то, что делал Иисус, «шли к нему в великом множестве» (3. 8), и что сам Иисус раз «удалился в Царь-градские и Сидонские пределы» и вошедши в дом не хотел, чтобы кто-нибудь узнал об этом, но не мог утаиться. О нем услышала там одна женщина, припала к его ногам и «просила изгнать беса из ее дочери», а Иисус, будто бы, ответил ей довольно невежливо (по современным цивилизованным представлениям) словами:

—«Нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам».

«Она же скромно ответила ему:

—«Это верно, господин, но ведь и псы под столом едят крохи у детей господина».

—«После таких (разумных) твоих слов,—сказал ей будто бы Иисус,—иди домой: бес вышел из твоей дочери» (Марк, 7. 24). А в Деяниях Апостолов ( 12 . 20) мы находим еще такое место: «Ирод был раздражен на тирян и сидонян. Они же, сгово­рившись и склонивши на свою сторону царского постельника Власта, пришли к нему и просили мира, потому что их область питалась от царской (т. е. не так уже была богата, как ее описывают). Ирод, одевшись в царскую одежду, сел на возвы­шении и начал к ним речь, а народ при этом восклицал:

—«Это голос бога, а не человека!»

«Но вдруг божий вестник поразил Ирода за то, что он при такой лести не воздал славы богу. Его изъели черви, и он умер. А слово божие росло и распространялось». (Деян. 12 . 20—24).

Как смотреть на такие места с нашей натур-исторической точки зрения, где возвышения и падения великих держав и городов обусловливаются не произволом царей или собственной свободной волей их населения, а географическими, геологическими, метеоро­логическими и, вообще, геофизическими условиями окружающей природы и вызываемой ими преемственностью техники в зависи­мости от ее эволюционных изменений?

Простые ли это легенды о великих древних городах, возникшие после того, как преемники библейских пророков, может быть уже в следующем же поколении, перестали понимать своих первоучителей? Или это действительно позднейшие ошибочные указания на ничтожные поселки Сур и Сайд? Я не решаю этого вопроса, но более склонен стать на первую из этих двух точек зрения, так как в самих евангелиях видно уже чисто легендарное представление о Тире и Сидоне.

—«Горе тебе, Место тайны, горе тебе, Дом ловца⁷)—говорит Матвей от имени Иисуса.—Если бы в Царе-Городе (Тире) и в Надменном (Сидоне) явлены были силы, показанные вам, то давно бы покаялись они, одевшись в рогожи и посыпав головы пеплом. Но говорю вам: Царю-городу и Сидону легче будет в день суда, чем вам. Горе тебе, Город услад ⁸) до неба вознесшийся, до ада низвергшийся; если бы в Содоме были явленные силы, пока­занные тебе, то он был бы цел и до настоящего дня».( 11 . 21—23\

⁷) Пользуюсь переводом евангельских названий Хоразин н Вифсаида в Cruden's «Concordance to the Bible». London, Bagster and Sons.

⁸) Перевожу так слово Капернаум по тому же Cruden'у.

Выходит, что Царя-города, Сидона и Содома уже не было во время написания евангелия Матвея. Да и раньше, оказывается, их не было.

—«Все сидоняне,—говорит пророчество Иезики-Ил,— ушли в преисподнюю, стыдясь своего могущества, наводившего ужас на людей, и несут они там свой позор вместе с отошедшими в могилы.» (Иез. 32. 36.)

Легендарный характер Тира и Сидона, приравненных к Гоморре и Содому, здесь настолько ясен, что не требует дальнейших разъяснений. То же самое и у остальных библейских пророков, выражения которых совершенно аллегоричны и заимствованы из Иезики-Ила.

Я не хочу их приводить здесь только потому, чтобы не утомлять читателя однообразием.

Таковы наши первоисточники о двух знаменитых городах древности!

Средневековые авторы вульгаризировали эти сообщения, ощипав предварительно оба города от их многоцветных мифических перьев, вследствие чего из двух волшебных жар-птиц получились две прозаические индюшки на сирийском побережьи с неудавшейся претензией на правдоподобность.

Что же касается до Финикии то эта фантастическая страна скорее всего походит на фата-морганное отражение дельты Нила с ее финиковыми деревьями и действительными мореходными городами.

Можно бы даже подумать, что и Царь-город—Тир списан с Каира, а Сидон—с Сайда на озере Мензале или даже с Александрии... Но нет неустранимых возражений и против того, чтобы считать Тир за Константинополь, а Сидон не только за афины, но даже и за Венецию, да и всю библеискую Финикию, т. е. Ханаан (КНЕН)—за генуэзских мореплавателей.

назад начало вперёд