Н.А.Морозов / «Христос». 2 книга. / ПРОЛОГ /

VII.
Доисторические предки евангельского Христа.

Евангелист Лука вводит в свое жизнеописание «Иисуса» его родословную, начиная от первых людей—Адама и Евы и от «последовавших за ними—допотопных патриархов». Начнем и мы оттуда же.

Но раньше, это его я приведу отрывок из прекрасной книги Осборна «Человек древнего каменного века»,¹) чтоб, показать наглядно, как могут увлекаться при чтении так называемых «классических авторов» даже и беспристрастные, палеонтологи.

¹ Генри Фэрвильд Осборн: «Человек древнего каменного века. Среда, жизнь, искусство». Перевод Б. Н. Вишневского. 1924.

«Понимание Лукрецием природы в его философской поэме «О природе вещей»,—говорит он,—во многом удивительно согласуется с современными научными представлениями о доисторической жизни человека. Вот как он пишет:

«Все существа нарождаются в определенном порядке
И сохраняют различье по твердым законам природы.
Люди, тогда на полях проживавшие, были грубее,
Как и должно быть, затем, что взрастила их грубая почва.
Кости внутри у них были гораздо крупнее и тверже;
Чрево их с жилами связано было далеко плотнее:
Холод и жар их поэтому не донимали так скоро,
И перемена напитков и пищи на них не влияла.
Так в продолжение многих солнечных круговращений
Люди вели свою жизнь в состояньи бродячем, как звери.
Не было сильного пахаря для управления плугом,
Так что никто не умел ни возделывать поля железом,
Ни произвесть на земле насажденье кустарников новых,
Ни у высоких деревьев обрезывать старые сучья».
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
«Люди тогда не умели еще и с огнем обращаться,
Ни укрывать свое тело звериною шкурой мехом;
Но проживали в лесах они, в горных пещерах и в рощах
И закрывали ветвями кустов свои грязные члены,
Чтоб обеспечить себя от ударов дождя или ветра».
 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
С ловкостью рук чрезвычайной, с большою проворностью бега
Люди на диких животных охотились в дебрях лесистых
С помощью брошенных камней и грузной огромной дубины.
Многих сражали они, от иных же скрывались в пещерах.
Люди ночною порой, наподобье щетинистых вепрей,
Членам своим доставляли покой, на земле распростершись,
В листья сухие и в ветки деревьев зарывшись глубоко.
Не с восклицанием громким ждали те робкие люди .
Ясного солнца и дня на полях, в мраке ночи блуждая,—
Дремой объятые, в полном молчаньи они созерцали,
Как в небесах подымает свои лик лучезарное солнце.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Больше забот причиняло несчастным в те дни нападенье
Хищной породы зверей, нарушавших покой постоянно.
При наступлении могучего льва и лохматого вепря,
Бросив жилища, бежали они под скалистые своды;
И среди ночи ненастной от страха они уступали
Гостю свирепому ложе свое под листвою деревьев.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
«Люди затем изготовили шкуры, жилища, узнали
Силу огня и слились тогда муж и жена воедино.
Стали известны им в браке утехи любви непорочной,
И они видеть могли, как от них возникает потомство.
Только тогда человечество стало немного смягчаться.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Тело стараньем огня восприимчивей к холоду стало,
И недостаточной стала казаться небесная кровля.
В людях Венера ослабила мощь. От родительской ласки
Дети легко потеряли суровые склонности духа.

(Перед. И. Рачинского).

«Такова картина различных ступеней в жизни первобытного человека—заключает эту цитату Осборн—Здесь пред нами его могучая физическая организация, его незнакомство с приемами земледелия, зависимость от продуктов растительной и животной жизни, открытие огня и появление одежды, его охота на диких зверей с дубинами и метательными камнями, жизнь в пещерах, борьба с львом и кабаном, изобретение грубых хижин и жилищ, смягчающее влияние на природу человека радостей семейной жизни,—все это человек действительно пережил за время его доисторического развития (гл. I)».

Да! —Прибавлю и я от себя.— Это описание «Лукреция» так поразительно согласуется с современным представлением о древнем человеке, что даже странно подумать, каким образом такой палеонтологически ученый человек, как Осборн, мог хоть на минуту поверить существованию таких представлений у итальянцев, живших за 2000 лет до нашего времени, у людей, самые интеллигентные представители которых еще верили, что в отдаленных странах земли обитают циклопы, центавры, ундины и нимфы, и воображавших и писавших, что боги с Олимпа спускались к дочерям древнего человека и заводили с ними любовные связи. Ведь даже и беглого прочтения этого стихотворения совершенно достаточно для того, чтобы сказать: здесь апокриф вольнодумца эпохи возрождения, когда высшие представители человеческого интеллекта уже перестали верить чудесам. Он первый пришел к таким правильным выводам не ранее как в XIV веке, но, не осмеливаясь написать такой еретической вещи от своего имени, он выдал ее за произведение языческого писателя, будто бы жившего еще лет за 50 до «прихода Христа» и потому имевшего право говорить такие, по тогдашним временам, еретические вещи.

«Человек появляется,—продолжает Осборн, переходя уже на реальную научную почву,—на горизонте длительной геологической истории земли в плейстоценовый или ледниковый период, и в после-ледииковый—«дилювиальный» прежних геологов. Люди древнего каменного века известны в Западной Европе со второй половины ледникового периода и до конца после-ледникового, когда древний каменный век (палеолит) с его удивительными млекопитающими и человеческими расами постепенно приходит к концу и наступил новый каменный век (неолит) с иным климатом, с лесами, лугами, и первыми прекрасными альпийскими ландшафтами (табл. I).

Таблица V
Эволюция людей из млекопитающих животных.

В эту длительную эпоху надо рассматривать западную Европу как полуостров, почти окруженный морем и простиравшийся к западу от материка восточной Европы и Азии; он-то и послужил главной ареной эволюции как животного мира, так и человека. Это был к «дальний запад» для всех передвижений животных и человек (рис.16).

Уже в 1854 г. Морло открыл около Дюрнтэна на берегу Цюрихского озера слои с ископаемыми растениями, указывавшими на период южно—умеренного климата и находившимися между мощными отложениями ледникового происхождения. Это повело к представлению о ряде холодных ледниковых периодов и теплых между ледниковых, сменявшихся в этих местах,

Исследования Гейки, Чемберлена, Сольсбери, Пенка, Брюкнера и Ливеретта установили затем восемь подразделений или эпох плейстоценового времени, а именно: четыре ледниковых, три межледниковых и один наш послеледниковый, и это оказалось правильным не только для Европы, но и для Северной Америки, где они были одновременно с европейскими (рис. 17). А раз явилась возможность определить, к какому ледниковому, или межледниковому периоду относятся находимые ископаемые остатки человека и его культуры, то особенный интерес приобретает трудный вопрос об общей продолжительности всех ледниковых периодов и различных ледниковых и междуледниковых эпох.

Рис. 17. Распределение ледников на северном полушарии Земли в эпоху наибольшего оледенения четвертичного периода.

Вот как оценивали их сумму разные авторы, не принимав
шие во внимание описанных уже нами колебаний земной оси и качаний эклиптики.

Но уже сама огромная разница приведенных чисел достаточно показывает, что все они ни на что не годны, и нам ничего не останется сделать как сказать, что мы не можем дать помимо астрономии объективной оценки этих времен, а потопу и должны брать не самые длинные из всех возможных сроков (потому что им нет никакого верхнего предела), а самые короткие из допустимых по геофизическим и другим реальным условиям жизни на земле.

Это отчасти и сделано в недавнее время (1921 г.) известным французским палеонтологом Марселем Булем в его большом труде об ископаемом человеке, при чем на послеледниковый период он отпускает только от 8 до 15 тысяч лет, вспять от нашего собственного времени, а по нашим предыдущим определениям последний ледниковый период был в полном разгаре 12.000 лет назад.

Каковы же были наши предки в это время?

«В августе 1856 года, — говорит В. В. Передольский в своей маленькой, но увлекательно составленной книжке: «Наука о человеке», — на пол-пути между Дюссельдорфом и Эльберфельдом, в илу пещеры на берегу Рейна, на 18 метров выше уровня воды, в местности Неандерталь была найдена крышка низкого человеческого черепа (рис. 18), а рядом в том же слое ила оказались кости носорога, пещерного медведя и других животных, которых приходилось отнести к первой половине четвертичной Эпохи. Внимание ученых кроме древности черепа привлекла и его своеобразная форма: он почти не имел лба и обладал очень сильно развитыми бровными дугами, т. е. но виду приближался к черепу человекоподобных обезьян. Затем в 1872 году был описан Фютцом черепный свод с признаками неандертальского, добытый из четвертичных пластов Богемии около Гюгге. В 1883 году около Праги на глубине сажени был найден такой же человеческий свод черепа рядом с его костями, бивень мамонта, два черепа носорога и других животных того времени. Значит опять была первая половина четвертичной эпохи, и опять человек слабоумный.

Рис.18 Неандертальский и Энгизский черепы. 1. —Неандертальский и 3.—Энгизский сбоку.      2.—Неандертальский и 4.—Энгизский спереди. 5.—Неандертадьский и 6.— Энгизский сверху.

Приходилось признать, что малый лоб, т. е. малая степень развития передних долей большого мозга является характерным признаком не каких-нибудь уродов, а здоровых людей первой половины четвертичной эпохи.

И действительно, все дальнейшие находки подтвердили это.

Рис.19. Полный неандерталский череп из пещеры Буффия, найденный около Ла-Шатель о Сан в 1908 году.

В 1883 году в железнодорожной выемке в Марсели в четвертичных слоях добыт опять такой же неандерталоидный свод, затем в 1894 году Р. Оуэн описал подобный же череп с левого берега Темзы из Тильбюри, и то же оказалось в 1885—1886 годах при раскопках де-Пюи, Лаоэст'а и Фрепожа в Бельгии в провинции Намюр, в пещере Спи. А в 1908 году аббаты Баусонье и Бардон нашли в пещере Буфия, принадлежащей общине Лашапель о-Сан полный череп с лицевыми костями, свод которого был типично неандерталоиден (рис. 19), Все это были черепа людей, живших в первой половине четвертичной эпохи.

В 1891 году в центральной Яве около Тринель был найден голландским врачом Дюбуа черепной свод и отдельно от него некоторые кости особого существа, о котором заговорили повсюду.

— Кто это был: зверь или человек?

«Строение черепного свода напоминало человека, также как и кости ноги, но череп поражал уже полным отсутствием лба и громадной степенью развития бровных дуг. Характер строения костей ноги заставлял предположить, что это существо противопоставляло большой палец на ней остальным, так же как это делают и обезьяны. Первое мнение было то, что нашли кости третичного человека; дальнейшее же тщательное изучение и костей, и слоя почвы, где они найдены, убедило, что это было существо промежуточное между человеком и обезьяной, которого и назвали поэтому антропопитеком (Anthropopithecus erectus) или питекантропом (Pithecanthropus erectus) (Рис. 20 и 21).

Рис. 20. Верхняя , часть черепа питекантропа сбоку и сверху (с о-ва Явы)	Рис. 21. Полный череп питекантропа (Pithecanthropus erectus) реставрированный Мак-Грегором.

«Находка его костей дала недостающее звено между человеком и андропоидными обезьянами, и таким образом сомкнула в единое целое цепь человеческого бытия и бытия остальных животных. В настоящее время человечество знает своих древнейших предков, людей, живших в начале четвертичной эпохи и отличавшихся крайне слабыми проблесками умственной деятельности, что выражалось слабым развитием лобных долей мозга. Наиболее развитые из них жили в срединной области юго-западного угла европейского материка, а наименее развитые в юго-восточной области азиатских островов и оставались еще наполовину зверями. Вот факты, которыми обладает современная наука по вопросу об отдаленнейшем прошлом человечества.

Что же за причина очеловеченья третичного зверя в Европе в начале четвертичной эпохи?—ответ на этот вопрос дает нам, —говорит В. В. Передольский,— жизненная обстановка, которая является главным двигателем эволюции животного мира.

«В эпоху, предшествовавшую нашему северному ледниковому периоду, в лесах мягкого климата, среди третичных млекопитающих обитал зверь-человек, лазал по деревьям (нога в находке Дюбуа), питался их плодами, был сыт и доволен, не заботился о завтрашнем дне и пребывал зверем. Но с севера потянуло холодом, климат стал резко и быстро меняться, и на зеленеющую листву деревьев начал садиться снег.

Современный француз Неапдерталец из Ла-Шапель о Сан Шимпанзе Рис 22 23 и 24 Сравнение черепов

«Зашевелился весь животный мир, условия жизни изменились, не стало возможности жить по прежнему, а по новому опыт предков не выучил, так как его в данном случае и не было. Все побежало, спасаясь от холода, кто куда мог, в чужие страны. А холод гонится сзади, надвигается и не дает надолго остановиться. Новые страны, новые местные звери, и борьба с ними незнакомых с новою обстановкою полузверей пришельцев. Каждый шаг вперед был шаг, вынужденный грозящею сзади бедой, и переселенцы медленно подвигались к югу, по мере наступления на юг ледника. Множество сгинуло их на пути, а наступающий лед перетер в прах их кости. Но кое-кто уцелел и, когда остановился ледник, остановились в ближайшем соседстве с ним и пригнанные им к югу звери. Холод был силен, надо было искать защиты от него, и в поисках за теплом уцелевшие от холода полулюди забивались в каждый защищенный уголок, каковым являлись по преимуществу пещеры, борясь за него между собою и с уцелевшими местными обитателями. В пещерах шла упорная борьба за обладание ими, т,-е. за тепло, а, значит, и за существование. Побежденный гиб, оставляя свидетелем своего бытия только обглоданные победителем кости, победитель же уцелевал, оставляя след своего существования в потомстве».

Большинство представителей животного мира того времени, известных пауке, носит название пещерных: пещерный лев, пещерная гиена, пещерный медведь, и эта прибавка к их наименованию придана потому, что кости их встречаются исключительно в пещерах, и рядом с ними в тех же пещерах нашли и черепные своды неандертальского человека.

Почему только своды?

«Потому, что это объедки, уцелевшие за непригодностью от тела побежденного и пожранного победителем врага. Этот враг—в данном случае нарождающийся из полузверя человек—был вооружен слабо, почти безоружен: слабые ногти, зубы и кулаки, а противники его, рослые хищники животного мира, были прекрасно вооруженные. Но звере-человек боролся с ними, изощрялся в этой борьбе, придумывая новые средства обороны и нападения, и этим развивал свой ум, преобразуясь в человека. У него начали работать и развиваться лобные доли мозга, образовываться лоб, и звере-человек преобразовался, наконец, в неандерталоидного человека».

«В эпоху, древность которой ускользает от всех наших хронологий,—говорил Брока в 1878 году,—среди гигантских чудовищ, боровшихся за обладание нашей Землей, появилось слабое и жалкое существо, нагое и безоружное, с трудом влачившее изо дня в день голодное существование и не имевшее другого убежища кроме пещер и расщелин скал против грозивших отовсюду опасностей. Повидимому, это существо было лишено всего, что может дать победу в борьбе за жизнь. Но оно владело двумя орудиями в более совершенной степени, чем всякое другое существо: мозгом, который приказывает, и рукой, которая исполняет.

О развитии его мозга мы судим по развитию его черепа (рис. 22, 23 и 24), а о деятельности его руки свидетельствует его каменные изделия (рис. 25). По И. Мюллеру, «зима и голод превратили питающихся растительной пищей приматов в животных двуногих, разумных и всеядных, т. е.—в людей».

Древнейшими изделиями человека являются до настоящего времени предметы, открытые д'Асси и де-Шукэ в долине реки Марны в местности Шелль. Типичными орудиями этого времени—шелльской эпохи—являются кулачные топоры (coups de poing) кремни миндалевидной формы, около четверти аршина длиною, отесанные крупными отколами и приспособленные к захвату рукой (рис. 25). Тупой край миндалины при пользовании орудием упирался в ладонь, а острый—служил ударною стороною.

Разгадать значение этого орудия помогли тожественные поделки, бывшие еще очень недавно в употреблении у тасманийцев и некоторых других малокультурных народов. Это кулачное орудие без приставной рукояти служило первобытному человеку и орудием защиты, и орудием нападения, и, наконец, орудием домашнего обихода, когда он разрубал им шкуру на убитом звере или разнимал тушу на части. «Кулачный топор» был первым и единственным по тому времени орудием первобытного человека.

Рис. 25. Три стадии эволюции каменного топора. А—Эолитический кремневый топор-кирка—простой осколок. В—Палеолитический топор шельской эпохи. Грубо обколот. С—Неолитический топор, уже отшлифован. (По Макди).

Грубо оббитые наконечники копий тоже найдены среди древнейших поделок человека, а разгадать их назначение и способы укрепления в древке помогает нам тоже изучение одноименных орудий современного дикаря, которые вполне схожи с древнейшими, добытыми из ледниковых отложений. Но ископаемое орудие в большинстве случаев представляет только остатки прежнего орудия, ту часть его, которая не поддалась разрушительному действию времени. Вот почему орудия современного дикаря представляют для нас громадное значение, давая возможность по ним воссоздавать в нашем представлении недостающие части.

Последующая за шельской эпоха ашельская устанавливается на основании находок в долине реки Соммы, в предместьи Сент-Ашель города Амьена. Здесь при выемке песка с хозяйственными целями ежегодно добывается из песочных ям по несколько сот «кулачных топоров».

Дальнейший шаг в пополнении запаса орудий древнего человека представляет установленная Габриелем-де-Мортилье мустьерская эпоха. Во Франции, в департаменте Дордоньи, по долине реки Везеры, в пещере Мустье, были открыты в 1867 году бытовые остатки человека ледникового периода, последующего за ашельским—в жизненном обиходе которого оказалось новое орудие: скребло, приуроченное к обработке шкур. Снятая человеком с убитого зверя и надетая им на себя кожа сохла, твердела и ломалась. Она приобретала достаточную степень мягкости и удобства для прикрытия тела только тогда, когда с нее отдирали внутренние засохшие пленки. Орудие это сохранилось по настоящее время у многих занимающихся охотою дикарей.

Общая последовательность этих эпох дана по Осборну и Ридсу на таблице II.

ТАБЛИЦА  II.
Эволюция человечества на Земле.

Был ли в это время уже известен способ добывания огня?По берегу реки Дона, в Воронежской губернии, около села Костенок, И. С. Поляков открыл в 1879 году стоянку людей палеолитической эпохи времен ледникового периода. Здесь, среди найденных палеолитических орудий и костей мамонта, одна из последних (кость таза) сохранила в вертлужной впадине остатки угля и костей, разрубленных рукой человека.

Значит, человек палеолитической эпохи знал уже огонь и умел им пользоваться, но не умел еще получать его искусственно и довольствовался тем, что, раздобыв огонь от лесного пожара, он старательно поддерживал его в своем логове. Человек рассматриваемой эпохи, как мы уже знаем, жил сначала в пещерах, затем под уступами скал и, наконец, на берегах рек, вероятно, в лесных зарослях. Первые два места жительства представляют удобства для длительного хранения огня; относительно же последнего мы ничего не можем сказать, так как не знаем, какого рода жилище было у человека в этих местах, не защищенных естественными условиями. Мы можем только допустить, что в лесных зарослях человек устраивал над собой кровлю. Вероятно, это был род шалаша или землянки.

«Ближайшее знакомство человека с огнем, выражающееся в искусственном получении его трением, обогатило древнюю жизнь новыми приемами техники. Получение огня буравом, т. е. круговращательным движением, привело человека к искусству сверления и к возможности получать отверстия, сначала в относительно податливом материале—дереве, а затем и в более твердых веществах: роге, кости и, наконец, и камне».

Я нарочно пользовался здесь яркими местами других авторов для того, чтобы сделать Фактическую часть своего описания более отчетливой и объективной. По этому же самому и теперь, переходя к изображению условий, при которых найдены в земле различные человеческие остатки, я сделаю извлечения из специальных источников, так как самому мне не приходилось практически заниматься такими исследованиями.

«Пильтдаунский человек» (рис. 26),—говорит Осборн,—является наиболее древним типом человека, у которого известны Форма головы и величина мозга. Поэтому черты его анатомического строения и геологическая древность этой находки представляют глубокий интерес и заслуживают самого серьезного внимания».

Рис. 26. Пильтдаунский череп, реставри­рованный по обломкам Мак-Грегором. Виды сбоку, спереди и сверху.	Рис. 27. Геологический разрез пильтдаунских отложении по Даусону. В основании третьего слоя показано место, где были найдены обломки черепа и нижняя челюсть.
В 50-х годах (это уже после смерти Н.А.Морозова) «пилтдаунский человек» признан злостным подлогом, собранным из черепа человека и челюсти обезьяны. Кости были химически окрашены подпилены и «подломаны» друг к другу. Кто это сделал, до сих пор не известно. В 80-х годах в «Советской России» проскальзывала информация, что к этому был причастен Артур Конан Дойль — сосед Чарлза Доусона (нашедшего кости). Якобы, Доусон критиковал персонажа Дойля—Шерлока Холмса и метод дедукции, и Конан Дойль зло пошутил над ним. Дойль по образованию—врач, он имел знания для такой подделки. Но это всё — слухи...

Пильтдаун находится в графстве Сусеке и лежит между двумя притоками реки Аузы, около 56 километров к югу и отчасти к востоку от Грейс Террока. Разрез отложений гравия (рис. 27) показывает, что остатки пильтдаунского человека были смыты вниз вместе с другими ископаемыми остатками неглубоким потоком и перемешаны с темно-коричневым гравием и необработанными кремнями; некоторые из этих остатков относятся к плиоценовому времени и происходят из тех слоев, которые находились в верхнем течении потока. В этом прежнем русле были найдены остатки многих животных того же возраста, что и пильтдаунский человек, несколько кремней, напоминающих эолиты, и один весьма примитивно обработанный кремень до-шелльского типа, который также мог быть смыт и принесен вниз из отложений более позднего времени. Эти драгоценные геологические и археологические документы дают единственное средство определить возраст «даунского человека»,—эоантропа (Eoanthropus),—одной из наиболее существенных и важных находок на протяжении всей истории антропологии. Для ясности представлений я даю здесь рисунки 26 и 27, показывающие, как мал был мозг прежних людей сравнительно с нашим, и кроме того хочу предостеречь читателя от преувеличенного представления о давности этих находок,  получающемуся по первому впечатлению глубины их нахождения.

Обратите внимание на то, что во всех слоях земли, прикрывающих остатки хотя бы этого эоантропа, находились кремни и крупный гравий (рис. 27). Такие наносы могли производиться только сильными физическими факторами, а потому и ежегодные приращения их были значительны.

Рис. 28 и 29. Эволюция человеческого большого мозга. Черная линия вверху—боковое очертание мозга современного европейца. Под ним—неандертальца (следующая сплошная линия); под ним—пильтдаунца (черточки и точки); под ним—питекантропа (точки); под ним—шимпанзе (самый малый мозг, при чем и обезьянка эта малоросла).

Предположим, что каждый год почва прибавлялась здесь лишь на один сантиметр (менее толщины пальца), и тогда высота всех наносов в 1½ метра произошла бы лишь в полтораста лет, а все остальное время пришлось бы отнести исключительно на промежутки покоя почвы, которые могут и не превосходить тысячелетия.

Эти же рассуждения можно приложить и ко всем остальным антропологическим находкам, особенно к пред-современным, к каким относится например, гримальдийская раса (рис.. 30), или найденные у нас.

Вот, например, на берегу озера Ильменя, при истоках реки Волхова, было открыто в 1888 году В. С. Передольским громадное поселение неолитической эпохи, давшее свыше 60 тысяч предметов быта человека до-озерного периода. На почву синей глины ледникового образования, содержащую характерный ледниковый щебень, налегает плотный пласт черной наносной глины до двух аршин толщиною. Эта черная глина и заключала в себе все предметы, добытые в Коломцах, а цвет ее обусловлен самой былой жизнью здесь многих людей: пищевые отбросы и все занесенные сюда человеком органические вещества с течением времени перешили и окрасили похоронившую их глину в интенсивный черный цвет. За такими слоями почвы, содержащими остатки быта человека, в науке упрочено наименование культурных слоев. Культурный слой Коломцов, толщиною до двух аршин, налегает непосредственно на ледниковую глину.

Рис 30. Скелеты предсовременной гримальдийской расы, найденные в нижнем Ориньякском слое в «Гроте детей». Справа—скелет юноши, слева —женщины (по Вернó). Вероятно спрятались от опасности в пещере и, завалив костер землёй, угорели.

Сверху он прикрыт мощным наносом (свыше сажени толщиною) красной глины, обязанной своим происхождением озерному периоду, а эта глина, в свою очередь, прикрыта илистым старым наносом и затем песками, составляющими в общей сложности пласт больше сажени толщиною. Изделия человека и остатки его самого найдены только в культурном слое, который отделен от современной дневной поверхности пластом почвы свыше двух сажен мощностью. Геологическая определенность времени его происхождения придает исключительное значение коломенкой находке. Вот как описывает ее В. С. Подольский.

«Синяя ледниковая глина, служащая непосредственной почвой культурному слою Коломцов, указывает нам, что былое человеческое поселение возникло здесь уже после отложения этой глины. Пласт ее есть результат таяния отступавшего к северу великого ледника: вода таявших ледяных полей уносила с собою измельченные продукты разрушенных льдом горных пород и затем отлагала их на дне залитых водою местностей. Налегающий на синюю глину культурный пласт указывает нам, что залитая водой во время таяния ледника площадь Коломцов выступила тогда из-под прикрывших ее вод, и на ней поселился человек, проживший здесь столь продолжительный промежуток времени, что в течение его над синей глиною успел нарасти (Конечно от весенних разливов) культурный пласт свыше двух аршин толщиною, при чем обитавший здесь человек мог находить убежище себе от наводнения на соседних возвышенностях и являться снова на Коломны сейчас же после ската вод.

«Последовавший за тем озерной период этой местности, когда тут образовалось большое проточное озеро, прикрыл оставленный человеком культурный слой Коломцов саженным наносом красной глины. А илистый и песчаный нанос, прикрывший красную глину и создавший современную поверхность Коломцов, образовался в промежуток времени от конца озерного периода и до наших дней.

«Коломецкое поселение дает нам возможность изучить быт человека, жившего до здешнего озерного периода. Быт этот относится к той эпохе культуры, которую зовут неолитическою, а внимательное изучение поделок рассматриваемого времени и места приводит к заключению, что это была первая половина неолитической эпохи. Из изделий здесь имеются такие, которые не встречались в палеолитическую эпоху: стрелы, желобчатые долота, топоры с приставными рукоятями; поделки, проявляющие следы художественного творчества (рис. 31).

Рис. 31. Первобытные орудия и утварь, найденные в Коломцах, при истоке Волхова из озера Ильменя. Направо — просверленные неолитические каменные топоры. Внизу — олений рог с изображением лошадей, над ним — попытка изобразить человеческое лицо из кости. Налево — рог бизона как орудие, позвонок рыбы и глиняный сосуд — вверху.

«Обилие рыбных костей, из которых многие поражают своими размерами, свидетельствует нам, что человек, живший на Коломцах, пользовался рыбой не случайно, а умел добывать ее; нахождение рыболовных принадлежностей—крючков, гарпунов—подтверждает нам, что он сумел уже дойти и до специальных орудий этого промысла и, добавим, промысла не исключительного, а только побочного, так как обилие звериных и птичьих костей рядом с рыбными указывает, что былой засельник Коломцов был постольку же рыболовным.—поскольку и охотничьим. Последнее обстоятельство заставляет нас признать за человеком рассматриваемой эпохи уже значительную степень развития.

«Большинство остатков гончарного производства, открытых в Коломцах, украшено разными орнаментами. Все они выражаются нанесением на глину изготовляемого сосуда рисунка, составленного из равномерно расположенных прямых и кривых углублений. Кроме рисунков на обожжёной глине открыт рисунок орнаментного же характера на кости, затем поделки, передающие очертания животных в виде силуэтов и, наконец, скульптурное изображение самого человека, также из кости.

Эти поделки указывают нам на зарождение в человеке интересов, уже выходящих за пределы заботы о поддержании своего существования. Былой засельник Коломцов знал орнамент, знал силуэт и скульптуру, но не знал еще разностороннего изображения предмета.

Рис. 32. Костяные гарпуны мадленской эпохи. 1—9 -гарпуны с одним рядом зубьев, характерные для ранне- и средне-мадленской эпохи. 1, 4, 8 из Брюниккеля; 2, 5—из Нижнего Ложери; 6—из Мас д' Азиль; 7—из грота Мерии; 3, 9—из Валлé и из Кастильо; около 1/4 натуральной величины. 10—15,—гарпуны с двумя рядами зубьев, относимые к поздне мадленской эпохе; 10, 12—из Брюниккеля: 11—из Масса; 13—из Мутье; 14—из Ля Мадлен; 15—из Кесслерлох в Швейцарии; около 1/3 натуральной величины.

Руководясь тем же приемом, какой мы употребили при определении времени наслоений над пильтдаунским черепом, мы и здесь можем сказать, что минимальная продолжительность образования наносов, прикрывающих культурный слой Коломцовского неолитического поселка, легко может не превосходить полутора тысяч лет. Даже предположив, что слои ледникового и озерного наносов не прибавляли ему в среднем за все это время более 2 миллиметров толщины в год, т. е. на высоту букв этой строки, мы придем к 1500 годам, а если возьмем хоть немного более крупный шрифт, то уместим все время и в тысячу лет.

Рис. 33. «Венера из Виллеидорфа». Статуэтка из известняка, найденная в Виллендорфском гроте в Нижней Австрии и относимая к после­ориньяк­ской эпохе.

Вторая    половина    неолитической   эпохи   характеризуется, с одной стороны,  дальнейшим  усовершенствованием уж известных ранее приемов обработки камня и кости (рис. 32) и выделки глины, а с другой—новым открытием развивающегося человечества: попыткой обрабатывать волокнистые вещества и изготовлять из них ткани. Скульптура была первым из человеческих искусств, но раньше чем она дошла до Медицейской Венеры, ша должна была пройти через стадию Виллеидорфской Венеры рис. 33).

Обнаруживаемая везде редкость человеческого населения во время неолитического периода не давала ему никакой возможности для образования тех центров культурного, экономического и административного притяжений, о которых я говорил в начале этой книги. Состояние человечества в этот период сравнимо с газообразным состоянием физического вещества, когда молекулы его отталкиваются друг от друга и стремятся рассеяться по всем направлениям. Никакого сгущения его в каком-нибудь определенном пункте не может в это время быть. Но подобно тому, как газообразные вещества при достаточном сгущении начинают собираться в капельки или выделять кристаллы на подходящих пунктах своего сосуда, таи и человечество, достигнув определенной тесноты, при которой окружающая природа уже не давала ему сама собой достаточного пропитанья, начало оседать в наиболее подходящих пунктах с целью их культуры, и они делались центрами культурных, административных и экономических полей притяжения.

В период рассеянного, блуждающего, газоподобного состояния одиночных обитателей или мелких человеческих стад Земли, не могло, конечно, возникнуть у людей никакой отвлеченной мысли. Человеческая речь не могла выйти за пределы простой сигнализации друг другу окружающих явлений внешнего мира посредством небольшого числа членораздельных звуковых символов. Ее интонации не могли выйти за пределы элементарного выражения своих внутренних ощущений путем соответствующих изменений высоты голоса, послуживших зачатком последующей человеческой песни. Фраза без придаточных предложений была из одних подлежащих или одних сказуемых, как в теперь часто встречается в литературе модернистов, вновь вызвавших на свет, сами того не подозревая, речь своих предков неолитического периода.

Только когда образовались достаточно значительные города, и именно в них, а не в степях и не в пустынях, и притом в наиболее удобных в геофизическом отношении местностях и могли впервые возникнуть достаточно развитая речь и способность теоретического мышления, а вместе с вею и зачатки преемственно передающихся знаний и, наконец, письменность.

Пусть четвертичная эпоха, в которую впервые появился человек, длилась даже и миллионы лет,—это нам все равно. Разрозненный человек в ней жил и продолжал бы жить в теперь так же дико, как и обезьяна, в полном умственном застое, и не мог бы никогда превратиться в культурное и гражданственное существо, как и разреженный газ не смог бы выделить из себя капли жидкости, пока его не уплотнили бы до известной нормы внешние силы.

В тех геологических и археологических эпохах и в местностях, где мы не видим следов густого населения и остатков значительных городов, мы не имеем никакого научного права предполагать существование чего-либо другого, кроме тех полулюдей и полуобезьян, какие и дает нам палеонтология.

Этим я и закончу мои вступительные соображения о влиянии ледниковых периодов на эволюцию человеческого рода, и о его долгом некультурном состоянии, а теперь мне надо рассмотреть еще и влияние вулканических сил и явлений на развитие его воображения, прежде чем приступить к объяснению библейских мифов, составляющих главный предмет этой второй книги.

назад начало вперёд