| Первые астрономические эфемериды начаты лишь Пикаром в 1672 году. | |
| Из записной тетради |
Мне вспоминается одно из моих давнишних стихотворений.
| Путь был труден, путь был долог, Мгла легла со всех сторон, И безмолвен шел астролог, Созерцая небосклон,. |
| Перед ним на на небосклоне, Где чернел далекий лес, Молча к северной Короне Змий взлезал на свод небес. |
| Гидра с Чашею Причастной Хищно по небу ползла. —" Покажи мне, боже властный, " Чем чревата ночи мгла?" |
| "Дай мне смысл твоих созвездий! " что готовишь для людей? '' В знак каких твоих возмездий " Небеса полны зверей? |
| " И когда же избавитель, " Твой возлюбленный пророк, " Змиедержец, наш Спаситель, " Снова выйдет на восток? " |
| Но созвездия молчали, Не разверзлась ночи тьма, И была полна печали Вся сковавшая зима. |
| Были льдом покрыты реки, В снег окуталась земля В той стране в девятом веке, Поздней ночью Февраля. |
| Пронеслось тысячелетие. В тех местах астроном жил. —" Как люблю на вас смотреть я! Так он звездам говорил, |
| Наблюдал всю ночь астроном Был в цветах душистый май, И над бледным небосклоном Выплыл новый неба край. |
| Лебедь был в зените мира, Вниз спускался Геркулес, В вышине горела Лира, И сиял весь свод небес. |
| Но созвездий очертанья В миг астроном позабыл, Видел он лишь звёзд мерцанье И в восторге говорил: |
| —" В вечных звездах нет возмездий ". " Разъясни же, небо, мне " Тайный смысл твоих созвездий " Что нам светит в вышине?" |
| И в ответ, вдали зарёю Загорались небеса, Раскрывалась над землёю Утра раннего краса, |
| Лучезарное светило Всем послало свой привет, И, ликуя, говорило: " Все расскажет, звездный свет! |
| " Не смолкает в мирозданьи " Разговор его лучей, " В нем источник вечный знанья " И былых н новых дней". |
Таково краткое резюме всей истории астрономических наук. Звездные лучи запечатлевают все во вселенной, и они соединяют между собою в одно бесконечное целое не только разделенное в пространстве, но и разделенное во времени. Ёсли б мы имели достаточно сильный телескоп, чтоб рассмотреть детали очень далеких светил, то увидели бы и происходящее на них не в современном виде, а таким, каким оно было в момент отлета с них этих лучей, за сотни, за тысячи, за миллионы лет назад, в зависимости от расстояния, пройденного светом. Мы заглянули бы глубоко не только в бездну пространства, но и в бездну времен, и если какой-нибудь астроном смотрит на нашу землю в достаточно могучий телескоп с отдаленного от нас светила, то он видит не нее, а то, былое, которое мы теперь разыскиваем в нашей книге, и ему незачем изобретать для этого вычислительные средства.
Но мы рассматриваем Землю не с отдаленного цветила, а с нее самой и потому должны пользоваться старинными записями, в некоторых из них мы находим и описание положения лучистых светил на тогдашнем небе и даже систематизированные записи, которые важны для нас тем, что дают нам возможность сначала удостовериться в их собственной правдивости, и, если они правдивы, то надежно установить время документа. Но тут же возникает и очень ванное недоумение.
Ведь первыми достоверными эфемеридами являются только помещаемые и до сих пор во французском астрономическом ежегоднике "Connaissance des temps", основанном Пикаром в 1672 году. .Более древних достоверных предвычислений времени прохождения планет под тот или другой градус эклиптикальной долготы и эклиптикальной широты, хотя бы только в предстоящем году, а тем более на и дальнейшие годы, неизвестно не только мне, но и никому из моих знакомых астрономов. Я нигде не нашел упоминания о нахождении старинных рукописных эфемерид ранее Пикаровых, в каком-нибудь астрономическом книгохранилище или в национальных библиотеках даже и культурных стран, а в некультурных странах не только эфемерид, но и самих библиотек не существует. Да и едва ли там могли существовать систематически вычисленные планетные положения до каталогов Тихо Браге ( 1570—1601 г ).
Однако, в современной, истории древней астрономии и до сих пор есть много неправдоподобного, лишающего ее достоверности.
Возьмем хоть бы только древние каталоги звезд. Всякий астроном, конечно, знает и понимает, что точно определять положение неподвижных звезд можно лишь в экваториальных координатах, т. е. по их расстоянию от проекции земного экватора на небесной сфере (причем тут получаются положительные и отрицательные "склонения" звезд) и по времени прихода меридиональной проекции данной обсерватории к каждой исследуемой звезде (часы прямого восхождения звезд), что требует прежде всего употребления точных часов.
Но точные маятниковые часы изобретены только Галилеем ( ум. в 1642 г.). Песочные и водяные часы ненадежны для таких определений, и потому мы должны заключить, что при обсерваториях древности (были ли они просто башенные, или щелевые, как в старинной Самаркандской обсерватории, приписываемой по догадкам Великому Царю — Улуг-Беку на местном языке)1 — были обязательно и звездные часы, определявшие звездное время по движению тени той или другой из нескольких стандартных звезд, начиная с Регула. Но такие часы могли быть построены только в виде очень высоких гномонов, чтобы положение невидимой звездной тени на обширном наземном циферблате можно было определить визуально по тому его месту, с которого гномон заслонял от глаза наблюдателя ту или другую из стандартных звезд. А переход от одной стандартной звезды к другой должен был сопровождаться соответствующей поправкой на часы и минуты разности их прямых восхождений с прямыми восхождением Регула, как первого регулятора (царька звезд)2.
1 Интересно созвучие этого слова с именем князь Олег.
2 Регул — по латыни значит царек.
Таким способом, конечно, и древний астроном мог и создать точный каталог звезд, но только никак не в эклиптикальных долготах и широтах, а в прямых восхождениях и склонениях своего времени, и если бы счет прямых восхождении всегда был с Регула или с другой стандартной звезды, т. е. звездный, а не климатический, то часы прямых восхождений оставались бы навеки неизменными и только склонения подвергались бы медленным вековым колебаниям, завершающимися в 26.000 лет, в соответствии с кругообращением земной оси около полюса эклиптики. И это сопровождалось бы для составляемого каталога периодическими вековыми поправками звездных склонений, дающими возможность определить его время.
Иначе как таким способом, т. е. по часам прямых восхождений и по градусам склонений — не мог быть составлен ни какой звездный каталог ни "древним Богоборцем—Птолемеем" , ни "еще более древним Кавалеристом—Гиплархом", ни средневековым Великим Царем — Улуг-Беком, и ни какими другими старинными астрономами-топографами неба3.
3 Напомню, что имя Птолемей по-еврейски значит Богоборец, а Гиппарх — Кавалерист.
Так кто же, и зачем, и когда, и каким способом переправил первичные прямые восхождения и склонения светил на эклиптикальные широты и долготы в каталогах, которые мы теперь имеем от имени этих наших праотцев? Ведь этим он их совершенно перепортил, И не только потому, что по каталогу, составленному по эклиптикальной системе, нельзя отожествить ни одной мелкой звезды, наблюдаемой в обсерватории, не переделав обратно ее широты и долготы в прямые восхождения и склонения, но и потому, что при подобных явно вредных перечислениях (не иначе как с помощью грубых чертежей на небесном глобусе, потому что сферическая тригонометрия изобретена лишь в XVIII веке), было неизбежно ошибиться целые градусы и таким образом лишить каталог первоначальной точности и ценности.
Переделать непосредственно полученные прямые восхождения и склонения звезд на широты и долготы мог прежде всего лишь человек, желавший придать своим собственным недавним измерениям глубокую древность, так как широты звезд считалась до появления Небесное Механики Лапласа навеки неизменными, как и долготы, начиная от Регула, или от "Метки" Овна, или от Альфы Девы. Значит все каталоги, где прямые восхождения и склонения звезд заменены их широтами и долготами, не подлинные непосредственные наблюдения, а их позднейшие переделки с целью затушевать их время. Никакой другой цели нельзя придумать для такой ненужной порчи каталога неподвижных звезд.
Рассмотрим теперь и планеты. Их положения на небе непосредственно отмечаются тоже не иначе, как в прямых восхождениях и склонениях. Переводить их на эклиптикальные широты и долготы имело смысл лишь в такой период развития теоретической астрономии, когда обнаружилась возможность вычислять, хотя бы приблизительно, их грядущие положения по деферектам и эпициклам, как было вплоть до Кеплера, впервые показавшего, что орбиты планет не круги, а эллипсы. И пусть читатель даже не согласится со мною, что эпициклическая система планетных движений выработалось лишь в начале XVI века, когда был таинственно найден Георгием Трапезундским, жившим тогда где-то в Ломбардии, "Алмагест" Птоломея,. но все же пусть он не забудет, что рисунки, находившиеся в рукописях и в печатных изданиях ранее отпечатанья этой книги рисуют орбиты планет по Библейскому пророку Иезеки-илу "как будто колесо находилось в колесе" и кружилось вокруг земли без всяких эпициклов, от которых был непосредственный логический переход к системе Коперника.
Каким же образом были забыты эпициклы во все средние века, пока вдруг не напомнил об этом удивленному ученому миру Георгий Трапезундский.4
4 Об этом см. подробно в IV томе "Христа".
Но вот явилась; наконец, возможность предвычисления движений планет в эклиптикальных координатах и вместе с нею появляется в 1672 году в Париже, сделавшемся центром Западно-Европейской науки, как я уже сказал, первый астрономический, ежегодник — "Познание Времен" (... под редакцией Пикара).
Этот ежегодник еще не был тогда похож на те толстые тома, в которых он выходит теперь. Он явился в виде маленькой книжки "..." и положения планет были даны в нем по их вхождениям в 30-градусные отделы эклиптики, начинавшиеся с точки весеннего равноденствия и носящие те же названия, как и созвездия зодиака, с которых они тогда уже наполовину сошли на предшествовавшие созвездия, вследствие прецессии григорианского года.
Я привожу здесь, первую страничку этого первого астрономического ежегодника в фотографическом снимке с экземпляра имеющегося в нашей Государственной публичной библиотеке / рис. ... /.
В нем из года в год ведется первая достоверная астрономическая эфемерида, предвычисляющая планеты в каждой книжке на предстоящий год, и я повторяю что, повидимому, ни в одном из европейских стариннейших книгохранилищ нет более ранних, хотя бы рукописных эфемерид, а здесь вы их найдете от 1679 года, вплоть до настоящего времени.
Авторы этого ежегодника были настолько осторожны, что оставляли свои предвычисления, как они были сделаны ими и первоначально в эклиптикальных координатах, хотя практически они и были в таком виде неудобны. Ведь для того, чтобы разыскать какую-нибудь планету, для ее наблюдения в телескоп особенно в период ее невидимости для простого глаза благодаря сумеречной близости к закату, надо было перечислять ее положения на прямые восхождения и склонения. Такие перечисление мы и находим параллельно с подготовительными к ним эклиптикальными вычислениями в каждой книжке .... (лишь в некоторых годах между 1858 и 1868 первоначальные эклиптикальные координаты, как практически бесполезные выброшены, вероятно для экономии места). Эклиптикальные координаты неизбежны для планет, положение которых не небе постоянно меняется, так что его нельзя сразу дать прямым наблюдением на много веков вперед. Но какой же астроном, составляя каталог неподвижных звезд, не дел бы в нем единственно удобных для их разыскания и для определения их индивидуальных перемещений — экваториальных координат, а перечислил бы их в эклиптикальные, не имеющие к ним никакого отношения и только мешающие их нахождения, на реальном небе без обратного перечисления на прямые восхождения и склонения?
Уже одно употребление эклиптикальных координат в каталогах неподвижных звезд, каковы каталоги "Птолемея" и "Улуг-бека" показывают на их подложность, а у Коперника на то, что он считал звезды, только фоном для движения планет.
Лишь для вычисления планетных эфемерид эклиптикальные координаты являются основою, а потому во всех случаях, когда эти координаты употреблены, мы можем прямо сказать, данная эфемерида составлена вычислительно, а не по наблюдениям.
Конечно, появление первого ПЕЧАТНОГО предвычисления положений планет на небе не есть еще доказательство того, что такие предвычисления не делались и ранее, но все же остается одно недоумение. Такие предвычисления мог делать даже и приблизительно верно только опытный учитель, и он не стал бы скрывать свою рукопись от учеников. А они списали бы с нее копии и разослали бы в другие обсерватории и университеты, или увезли бы их туда с собою, и их копии хранились бы там не менее заботливо, чем и печатные .экземпляры Пикара, А их нигде нет....
И вдруг, совершенно такую же эфемериду, составленную по тому же плану, как в Парижском Альманахе привозит, по словам Генриха Бругша, к нему некто Генрих Стоберт в 1855 году из Египта, написанную мельчайшим демотическим почерком на четырех глиняных пластинках, где автор с европейской точностью дает времена вхождения всех планет — и прямые и попятные вхождения — во все созвездия Зодиака не на один, а на целых 27 лет вперед!
Почти такую же эфемериду привез позднее патер Штрассмайер и из Месопотамии, написанную клинописью на языке близком к еврейскому. И если египетскую эфемериду историки древности относят только (!) к первым векам нашей эры, то Месопотамскую, уже за сотни лет ДО НЕЁ!
Как могло это случиться? Как могли между этими двумя эфемеридами и между ними и первой достоверной эфемеридой того же типа в ... получиться во времени такие зияющие пропасти? Если даже и предположить, что это были не лредвычисления, а записи реальных положений планет, наблюдавшихся авторами при вечно безоблачном небе, причем невидимые ими за-солнечные положения они, допустим, интерполировали по видимым, но такие записи могли скорее всего быть преддверием к новейшим европейским вычислениям, а никак не остатком какой-то такой же высокой, как и наша умственной культуры, погибшей в волнах некоего всемирного потопа, которого к тому не не было за это время ни в Египте, ни в Месопотамии.
Таким образом эти обе эфемериды заслуживают самого серьезного исследования, но только не сами по себе. Если б историки относили их к концу средних веков, я не стал бы даже терять время на их астрономическое изучение и определение времени, так как считал бы их правдоподобными. А в данном виде они становятся поперек дороги всей диалектически-эволюционной теории человеческое культуры. Кроме того, вполне возможно, что существуют и другие, неизвестные мне документы в том же роде или найдутся в будущем и потому мне необходимо дать здесь и общий метод для проверки их астрономической правдоподобности, и хронологировинья их.
А прежде всего мне необходимо устранить одно из самых больших недоразумений со стороны астрономов XVI—XVII века состоящее в том, что они считали своих диких предков, скитавшихся летом голыми, а зимой в звериных шкурах в неолитический период / рис. ... / в вечных поисках за пищей, такими же сведущими в астрономии, как они сами, или даже большими ученым что, впрочем, вполне соответствовало представлениям того времени, по которым праотец Енох, взятый живым на небо после 365-летней жизни, был и будет вплоть до второго пришествия Христа и странного суда над грешниками, ученейшим из всех людей, не говоря, уже о Гермии—Триждывеличайшем, отце всех наук, от которых до нас дошла лишь незначительная часть.
Такие внушении, прочно локализировавшись с детства в определенных мозговых извилинах последующих астрономов, уже с трудом могли быть искоренены оттуда дальнейшим обучением, так как для этого нужно было заменить привычные соединения нейронных протоплазметичеоиих отростков новыми, чтоб вызвать новые ассоциации идей.
Только этой несогласованностью детских внушений с последующими естественно-научными и можно объяснить то удивительное обстоятельство, что даже и до настоящего времени есть люди, которые каждый; отдел своих научных или общих представлений разделяют еще непроницаемыми перегородками таким образом, что если они перескакивают через них в другой отдел, то мгновенно забивают все, что отмечали в прежнем. Они делаются подобны человеку, который явившись днем на открытое место, постоянно поворачивается в разные, стороны, но глядя на юг, .позабывает подробности того, что видел в облаках и в земном ландшафте на севере, а глядя не север позабывает подробности и того что за мгновение видел на юге. Попробуете сделать такой опыт лично и вы поймете, что я хочу сказать.
Аналогичное этому происходит и до настоящего времени в разных отделах науки, а между тем она едина во всех своих ответвление, как я и стараюсь показать в этой книге, где для разъяснения умственной эволюции древнего населения средиземноморского этнического бассейна мне приходится прибегать и к астрономии, и к геологии, и к геофизике, и к антропологии, и к археологии, и к фонетике, и к сравнительной лингвистике, и к психологии, и к рефлексологии, и к металлургии, и к истории материальной культуры, и к эмбриологии и даже к современной стратегии для доказательства невозможности множества древних сообщений.
Не вдаваясь снова в эту область, я хочу здесь указать еще только не одно внушенное нам представление, которое тоже держится у нас лишь благодаря заторможениям проводящих путей при переходе сознаваемых идей из одной области головного мозга в другую.
Целый ряд астрономов вычисляли время возникновения климатического календаря по его соотношению со знаками зодиака. Первые его знак Овен, — говорили они, — с древнейших времен соответствует весеннему месяцу Марту, на это не указывают и названия последних, месяцев. Сентябрь, — по латыни значит седьмой, октябрь — восьмой, ноябрь — девятый и декабрь — десятый. Следовательно, при составлении первичного климатическо-звездного календаря, — говорят нам, — солнце проходило в марте созвездие Овна, а теперь оно по Григорианскому счету в марте проходит последнюю половину Водолея и первую созвездия Рыб, через Овен же оно проходило в этом месяце лишь около 2000 года до начала нашей эры, только тогда первый' месяц климатического года март целиком налегал на первое созвездие Зодиака — Овна.
Вот какова, — говорят нам, — древность созвездий Зодиака и налегания на них климатического календаря! А по юлианскому счету это было бы еще вдвое древнее.
Но дело в том, что в те времена никому и в голову не могло придти определять прохождения солнца через созвездия. Это было невозможно уже по одному тому, что каждое созвездие перед этим как бы сгорало в огне вечерней зари и только месяца через полтора начинало показываться вновь возрожденным над утренней зарей. Ни в одной из клинописных эфемерид или других действительно старинных записей не говорится об этом, а всегда лишь о ГЕЛИАТИЧЕСКИХ ЗАКАТАХ И ВОСXОДАХ, т.е. о последней видимости созвездия над огнем вечернее зари и о первой, его видимости над утренней зарей.
Следовательно, и под календарными словами: Март—Овен, Апрель—Телец, надо понимать лишь то, что при основании нашего календаря в марте гелиатически заходил Овен, а в апреле — Телец и т.д.
Отсюда ясно, что обычное календарное сопоставление: Март—Овен, Апрель—Телец и т. д., возникло никак не ранее начала арианства (конец III века нашей эры) и самые названия 12 созвездий (или 10 без Овна и Весов), вероятно, принадлежит этому времени. А до него отмечались наблюдателями. неба только некоторые особенно бросающиеся в глаза группы звезд, вроде Тельца, Близнецов, Льва, Девы, Скорпиона, А если это так, то и всякий древний гороскоп или эфемериды не могут быть относимы к более раннему времени, чем III век нашей эры.
Начнем же с установления общего метода исследование астрономической осмысленности документов, содержащих многократные указания на положения планет.