В предшествовавшей главе я показал первые впечатления после сенсационного открытия кодекса Амона-Раввина. Но он так интересен, что я посвящу еще целую главу изложению его сущности.
Я не имею никакой возможности переписывать здесь его целиком, так как это составило бы целую брошюрку страниц в тридцать. Но чтобы сразу показать, каково было законодательство в то время, когда Авраам приносил в жертву своего сына Исаака, я приведу здесь только первые одиннадцать статей по переводу И. М. Волкова.
1. Если кто-нибудь обвинит другого и бросив на него подозрение в убийстве, не докажет этого, того, кто обвинил, должно предать смерти.
2. Если кто-нибудь, бросив на другого обвинение в чародействе, не докажет этого, то тот, на кого брошено подозрение в чародействе, должен пойти к реке и опуститься в реку. Если течение реки столкнет его, то тот, кто обвинил его, получает его дом, а если река объявит этого человека невинным, и он останется невредим, то того, кто бросил на него подозрение в чародействе, должно предать смерти, а опускавшийся в реку получает дом своего обвинителя (такие же испытания чародеев существовали в западной Европе в конце средних веков).
3. Если кто-нибудь, выступив в судебном деле с свидетельством о преступлении, не докажет сказанных им слов, то, если обвинение грозило жизни, обвинителя должно предать смерти.
4. Если же он выступит со свидетельством в судебном деле о хлебе или деньгах, то должен принять на себя наказание, определенное в этом судебном деле.
5. Если судья вынесет приговор, постановит решение и изготовит документ, а потом изменит свой приговор, то, по изобличении его в изменении приговора, этот судья должен уплатить в двенадцатикратном размере иск, предъявленный в том судебном деле, а также должен быть публично свергнут со своего судейского стула и никогда вновь не садиться с судьями для суда.
6. Если кто-нибудь украдет храмовое или дворцовое имущество, то его должно предать смерти; смерти должен быть предан и тот, кто примет из его рук украденное.
7. Если кто-нибудь купит или возьмет на хранение серебро или золото, или раба, или рабыню, или вола, или овцу, или осла, или чтобы то ни было из руки сына свободного или из руки чьего-нибудь раба без свидетелей и контракта, то этого человека, как вора, должно предать смерти.
8. Если кто-нибудь украдет вола, или овцу, или осла, или свинью, или судно, то, если это принадлежит храму или дворцу, он обязан возместить в тридцатикратном размере, а если это принадлежит вольноотпущеннику, он должен отдать в десятикратном размере. Если же вору нечем отдать, то его должно предать смерти.
9. Если кто-нибудь, у кого пропало что-нибудь из его собственности, найдет свою пропавшую вещь в руках другого, и как тот, у кого в руках найдется пропавшая вещь, скажет: «мне продал ее продавец, я купил ее при свидетелях», так и хозяин пропавшей вещи скажет: «я представляю свидетелей, знающих мою пропавшую вещь», то покупатель должен привести продавца, продавшего вещь и свидетелей, при ком он купил, так же и хозяин пропавшей вещи должен представить свидетелей, знающих его пропавшую вещь. Судьи должны исследовать их дело, а свидетели, при которых отдана покупная плата, и свидетели, знающие потерянную вещь, должны рассказать пред богом (т. е. под присягой) то, что они знают. Продавца, как вора, должно предать смерти, хозяин пропавшей вещи получает свою пропавшую вещь обратно, а покупатель берет обратно уплаченные деньги из дома вора.
10. Если покупатель не приведет продавца, продавшего ему, и свидетелей, при которых он купил, тогда как хозяин пропавшей вещи представит свидетелей, знающих его пропавшую вещь, то покупателя, как вора, должно предать смерти, а хозяин пропавшей вещи получает свою пропавшую вещь обратно.
11. Если хозяин пропавшей вещи не приведет свидетелей, знающих его пропавшую вещь, то его, как преступника, взведшего клевету, должно предать смерти.
В таком же роде и все 282 статьи, составляющие основное содержание этого кодекса законов. Мы видим отсюда, что даже во времена Авраамовы законы писались тем же тяжелым канцелярским слогом, каким писались не только европейские средневековые кодексы законов, но даже и кодексы XIX века.
Начинаясь, как мы только что видели, двумя статьями об обвинителе-клеветнике, двумя о лжесвидетельствовании, одним о нарушении правосудия самим судьею, кодекс говорит далее о преступлениях против частной собственности – о краже, купле продаже украденного, хищении людей, бегстве т уводе рабов, ночной краже со взломом и о грабеже. Статьи 26–41 трактуют об обязанностях и привилегиях государственных служащих. Далее идут статьи, относящиеся к вопросам земельного хозяйства, – об отношениях между землевладельцем и арендатором, об ответственности за повреждение чужого поля, краже садовых деревьев и об отношениях между садовладельцем и садовником-арендатором. Статьи 71–96 касаются покупки частным лицом имущества, связанного с ленною службою, устанавливают отношения квартирохозяина и квартиронанимателя. В статьях 100–107 регулируются отношения между предпринимателями и крупными купцами с одной стороны, и мелкими торговцами и посредниками – с другой; в статьях 108–111 идет речь о трактирном промысле, где говорится:
«Если корчемница не станет принимать хлеб в уплату за напитки, а будет брать деньги по большому весу, и ценность напитков сделает ниже стоимости хлеба, то эту корчемницу, по изобличении ее, должно бросить в воду.
109. Если в доме корчемницы соберутся двое преступников, и она не задержит этих преступников и не выдаст дворцу, то эту корчемницу должно предать смерти.
110. Если божья жена (iљippatu) или божья сестра (т. е. монахиня или послушница-энта), не живущая в уединении, откроет корчму или войдет в корчму для выпивки, то ее должно сжечь».
Читатель видит здесь не только удивительное для востока явление – женщин, содержащих трактиры и корчмы, но и еще большее: чисто средневековую жестокость по отношению к лицам, посвятившим себя богу, монахиням и послушницам за непотребную жизнь.
Следующие пятнадцать статей (112–126) посвящены отношениям, возникающим между людьми при отдаче денег взаймы, сдаче вещей на хранение и при закабалении не-состоятельного должника. Затем идут статьи, касающиеся вопросов брачного права и семейных отношений. В частности, здесь идет речь об оскорблении замужней женщины, о прелюбодеянии, о насилии над обрученной, и о подозрении замужней женщины в супружеской неверности:
128. Если кто-нибудь, взяв себе жену, не заключит с нею договора, то эта женщина – не жена ему.
129. Если чья-нибудь жена будет захвачена лежащею с другим мужчиной, то должно, связавши, бросить их в воду. Если муж пощадит своей жены, то и царь пощадит жизнь своего раба.
130. Если кто-нибудь обесчестит чью-нибудь жену, не познавшую мужа (и) живущую в доме своего отца, и будет захвачен лежащим с нею, то этого человека должно предать смерти, а эта женщина остается свободною (от ответственности).
Затем говорится об условиях расторжения брака, о взятии второй жены, о собственности замужней женщины, о разных видах нарушения целомудрия, о имущественных правах супругов, о правах вдов и детей от разных браков в отношении к наследству, о браках между свободными и рабами, об условиях вторичного брака вдовы, имеющей малолетних детей, о правах лиц, посвященных богу, о правах публичных женщин на отцовское наследство и об усыновлении чужих детей. Статьи 194–214 определяют характер возмездия за умерщвление и телесные повреждения. В статьях 215–240 таксируется вознаграждение врачей, строителей и судостроителей, статьи 241–260 посвящены отношениям повседневной сельскохозяйственной жизни, о найме домашних животных, об ответственности за телесное повреждение бодливым быком, о плате за полевые работы, о краже земледельческих орудий, о заработной плате поденщиков и ремесленников, и наряду с этим таксируется плата за наем судов. Последние пять статей (278–282) трактуют о покупке рабов и о наказании раба за отречение от своего господина. В заключение кодекса характеризуется благодетельное значение для страны как царственной деятельности Амму-Раби вообще и обнародования им законодательства.
«Мы видим, что во всех этих статьях, – отмечает И. М. Волков, – наблюдается полная секуляризация правовых норм от норм религиозных, что возвышает его, как историко-юридический памятник над всеми восточными законодательствами, не разграничивающими правовых, религиозных и моральных норм, и приближает его к развитым законодательствам Запада».
Нельзя также не согласиться с И. М. Волковым и в том, что страна, где выработался такой кодекс, должна была уже представлять собою большое, строго централизованное культурное государство. Общество, из которого оно состоит, уже давно пережило родовую и племенную ступень своего развития.
«Вместо прежних мелких династий в разных частях страны, – говорит И. М. Волков, – теперь во главе всего государства стоит единоличная абсолютная царская власть. Царь (даже и при Аврааме) считается богоподобным существом, «вечным царственным отпрыском», он – наивысший авторитет, не нуждающийся ни в какой санкции, источник закона, полновесный, ничем не ограниченный властелин над своими подданными, которые, без различия сословного и служебного положения, в отношении к нему – не более, как рабы. Соответственно этому, в клятвах подданных, наряду с божествами, было обыкновением призывать имя царствующего монарха. Вполне самовластно распоряжается царь и в делах, касающихся культа. Его уже не ограничивает во власти жреческая корпорация, как это было в предшествующую, сумерийскую эпоху, когда правители городов = государств вынуждаемы были, для упрочения своего положения, идти на компромиссы с влиятельной корпорацией местных храмовых жрецов.
«Возглавляемое монархом общество делится на три сословия, резко обособленных одно от другого в отношении их прав и обязанностей. Основную массу населения составляет класс свободных. Это были граждански полноправные подданные, в большинстве своем владевшие землею и несшие имущественные и личные повинности в пользу государства. Следующим классом были вольноотпущенники. Состоя в большинстве случаев из бывших рабов двора или храма, вольноотпущенники не могли приобрести гражданской полноправности наравне со свободными и, например, при нечаянном убийстве в ссоре за вольноотпущенника уплачивается в виде пени треть мины серебра, тогда как за свободного – полмины. Но зато, в силу клиентческих отношений к прежнему господину – двору или храму, – они пользовались и некоторыми преимуществами пред свободными. Так, например, покража у вольноотпущенника возмещается в десятикратном размере, между тем как свободному просто возвращается украденное у него.
«Низший общественный слой составляют рабы (wardum). Кроме военнопленных, а также покупных рабов значительная часть этого класса состояла из порабощенных свободных, ставших бесправными. Таковы, например, преступники и несостоятельные должники. Последние, для расплаты с долгами могли предоставить кредитору своих жен и детей во временное рабство, или же были порабощаемы насильно. Рабы рассматриваются законом, как вещь, находящаяся в полной собственности хозяина. Подобно всякому другому роду имущества, право собственности на рабов переходило в семье от поколения к поколению. Рабов продают (278–281), перепродают (117) и закладывают (118). Повреждение их здоровья или лишение их жизни считается не более, как только повреждением или уничтожением имущества их господина, которому виновный и обязан возместить ущерб». Для обозначения рабского состояния на рабов налагались особые знаки, может быть, вырезаемые или выжигаемые на теле, и сборником Амму-Раби предусматривается случай незаконного наложения знака неотчуждаемого раба. Рабыня, родившая детей от своего господина, в случае неповиновения своей госпоже не могла быть продана, а только низведена на положение обычной рабыни, в котором находилась до деторождения (146). Дети ее госпожи не имеют права на порабощение ее детей, а в случае признания их законными со стороны отца, последние являются его полноправными наследниками наряду с детьми главной жены (170, 171). Казенному рабу и рабу вольноотпущенника дозволяется жениться на свободной, и дети от такого брака свободны (175). Смотря на рабынь, как на полную собственность господина, закон Амму-Раби все же не только не дает господину права жизни и смерти над ними, но даже предоставляет им некоторые из благ общежития, обычно являющиеся привилегией свободных классов общества.
Наряду с сословиями сборник Амму-Раби отмечает также и профессиональные звания. Первые места занимают придворные служащие и высшее духовенство; те и другие стояли в непосредственной близости к царю, как средоточию светской и духовной власти. В соответствии с важным государственным значением религии и храмов в Вавилонии почетное положение среди других профессий занимают и храмовые служащие. Из них сборником Амму-Раби отмечаются только лица женского пола: божьи жены (iљippatum), божьи сестры (entum) например, в статье 110, храмовые девы (rermasitum) в статье 181 и храмовые блудницы (kadiљtum) в статье 181.
В вознаграждение за службу, военнослужащие (даже и при Аврааме!) получали от государства в наследственное пользование земельные участки с инвентарем. Эти участки считаются законом неотчуждаемыми (36), они не подлежат даже продаже за долги (38), или торговая сделка относительно их признается недействительною (37).
Особенно интересны здесь для нас статьи, относящиеся к медицине. Оказывается, что во время составления этого сборника снимали уже с глаз бельма бронзовыми ножами.
215. Если врач, делая кому-нибудь тяжелый надрез бронзовым ножом, излечит человека, или снимая см чьего-нибудь глаза бельмо бронзовым ножом, вылечит глаз человека, то он получает десять сиклей серебра.
И наоборот:
218. Если врач, делая кому-нибудь тяжелый надрез бронзовым ножом, причинит смерть человеку, или снимая с чьего-нибудь глаза бельмо бронзовым ножом, повредит глаз человека, то ему должно отсечь руки.
219. Если врач, делая тяжелый надрез бронзовым ножом рабу вольноотпущеннику, причинит ему смерть, он должен отдать раба за раба.
220. Если он, снимая бронзовым ножом бельмо с его глаза, повредит его глаз, то должен уплатить деньгами половину его стоимости.
221. Если врач вправит сломанную кость или вылечит внутренности, то больной должен уплатить врачу пять сиклей серебра.
224. Если лекарь волов или овец, сделавши тяжелый надрез волу или овце, излечит (животное), то хозяин вола или овцы платит ему одну шестую сикля серебра.
225. Если он, делая тяжелый надрез волу или овце, причинит смерть животному, то должен отдать хозяину вола или овцы четверть стоимости.
Мы видим здесь уже и тонкие медицинские операции, а в религиозном отношении совсем новейшие нравы. Вместо прежних судей – священников и старейшин, – в качестве органов судебной власти выступают назначаемые царем особые светские судьи, а роль священников сводится к принятию судебной присяги, и роль старейшин – к присутствию в судебном заседании в качестве второстепенных ассистентов. Из предшествующей эпохи, когда отправление правосудия находилось почти исключительно в распоряжении духовенства, удержалось лишь обыкновение производить суд в храмах или у входа в них. Удержанию храмов, как мест отправления правосудия, немало способствовало и то обстоятельство, что в них, «пред богом», по выражению кодекса, была приносима клятва, нередко имевшая место при тяжбах (например, статья 23).
Наказания за преступления в общем необычайно суровы. Более чем в тридцати из всего количества обсуждаемых уголовно-правовых случаев карою служит смертная казнь в разных ее видах (утопление, например, в статьях 109, 129; сожжение в статьях 25, 110, 157; посадка на кол и повешение в статье 158). Большая часть случаев ее применения падает на корыстное посягательство (кража, например, кража со взломом статья 21; грабеж статья 22).
Брак рассматривается как гражданский договор, облеченный в законную форму, без соблюдения которой он признается недействительным (статья 128). Судя по аналогии со способом совершения других договоров, он должен быть заключен при свидетелях, составляющих о нем формальный акт. В качестве контрагентов при заключении брачного договора в сборнике названы со стороны жениха он сам (статья 159), его отец (статья 155 и 159), мать-вдова и братья (статья 166), а со стороны невесты отец (статья 160) и братья (статья 184). Жених обычно давал будущему тестю нечто вроде выкупной платы за невесту и свадебный подарок самой невесте, а последняя получала от отца приданое, но ни выкупная плата, ни подарок, ни приданое не считаются обязательными условиями для заключения брака (статьи 139, 172, 176). Выкупная плата уже совсем потеряла свой первоначальный характер обязательного платежа за невесту, как за товар.
Общею формою брака является уже моногамия, но закон допускает и отступления от этого принципа: муж может взять себе вторую жену в случае бездетности (статья 145), тяжкой болезни (статья 148), или непристойного поведения жены, дающего основания к разводу с нею (статья 141). При этом он обязан оставить больную жену на своем попечении, в случае ее согласия на новый брак (статья 148, 149); жена же, отвергнутая за непристойное поведение, может быть обращена им в рабыню (статья 141). Муж лишается права брать наложницу даже при бездетности законной жены, если последняя дает ему рабыню для сожительства (статья 144). Не нормируя в деталях отношений между главной женою и женою побочною, сборник Амму-Раби постановляет только, что последняя должна находиться в полном подчинении и услужении у своей госпожи, в противном случае может быть низведена на положение простой рабыни и продана (статья 147); от продажи ее спасает только рождение детей ею (статья 146).
Сословное неравенство не служит препятствием к браку. Свободная, выходя замуж за раба, сохраняет свое социальное положение, свободны и ее дети от этого брака (статья 175 – 176).
«Положение женщины в семье эпохи Амму-Раби несравненно выше обычного положения ее на востоке, – рассуждает далее И. М. Волков. – Она самостоятельная хозяйка в семье, а вне последней – граждански полноправная личность. Выходя замуж, она может через особую оговорку в брачном договоре отказаться от ответственности за добрачные долги мужа (статья 151). Приданое остается ее собственностью и по выходе замуж, оставаясь лишь в заведовании и пользовании мужа. В случае продолжительной служебной отлучки мужа и малолетства детей, жена заведует домом (статья 29), а по смерти мужа на нее переходит его власть над семьею (статья 172). Ей, как и мужу, предоставлено право развода (статья 136, 142), и вторичного выхода замуж (статья 172). Муж может в любое время отвергнуть жену, но при этом, в случае отсутствия достаточных оснований к разводу, терпит серьезные имущественные потери; жена, имеющая детей, получает обратно свое приданое и, сверх того, известную часть недвижимого и движимого имущества в пользу детей (статья 137); бездетной же жене вместе с приданым возвращается и выкупная плата, так как по получении ее от жениха тесть, в свою очередь, дарил ее дочери и зятю, а за неимением последней дается особая разводная плата (статьи 138, 139). Жена вправе развестись с мужем в случае неосновательности обвинения ее им в прелюбодеянии (статья 131) или в случае нарушения им супружеской верности или пренебрежения ею как женою (статья 142), или при самовольном оставлении им дома и отечества (статья 136). В случае безвестной служебной отлучки мужа, жена также может выйти вторично замуж, но лишь при условии полного отсутствия средств существования у нее, причем, если муж вернется домой, она обязана возобновить с ним супружескую жизнь, оставив второго мужа (статьи 134, 135).
Закон сурово карает преступления против семейной нравственности. За убийство мужа жена подвергается повешению или посадке на кол (статья 153), за связь с другим мужчиною ее бросают в воду вместе с соучастником (статья 129). Смертною казнью карается также кровосмешение свекра с невесткою (причем наказывается только первый, статья 155) и сына с матерью (статья 157). Много мягче относится закон к супружеской неверности со стороны мужа; в случае судебного требования жены, ему угрожает только развод, правда, с серьезными имущественными потерями (статья 142). За неосновательное обвинение замужней женщины в прелюбодеянии посторонним лицом виновному остригаются, в знак бесчестия, волосы на висках (статья 127).
«Высоко ставя авторитет родителей в отношении к детям, сборник Амму-Раби в то же время не позволяет родителям быть неограниченными властелинами их детей. Если, с одной стороны, за злословие на родителей сын лишается языка (речь идет о приемном сыне, статья 192), а за побои родителей – руки (статья 195), то с другой стороны в случае простой непочтительности сына родители могли отвергнуть его не иначе, как только по суду, причем они должны были простить его, если проступок совершен им в первый раз (статья 168, 169).
Сыновья наследуют отцовское и материнское имущество поровну. Сыновья от рабыни-наложницы, в случае, если отец при жизни уравнял их в правах с детьми от главной жены, получают по равной с ними доле наследства; в противном случае они вместе с матерью становились свободными (статья 170, 171). По смерти двоеженца каждый сын, не-зависимо от происхождения от той или другой матери, получает равную с каждым из оставшихся братьев долю наследства (статья 167). Дочери, наделенные приданым при живом отце, устраняются от права наследства (статья 183). Если же приданого им не было дано, то они получают в пожизненное пользование равную с братьями долю наследства, переходящую по их смерти к их братьям (статья 180, 181, 184).
«С самого начала восточных раскопок ни в Египте, ни в Ассирии, ни в Вавилонии, не говоря уже о других, менее богатых древностями странах, до сих пор еще не открыто памятника более важного по значению и более полного по содержанию, чем кодекс Амму-Раби, – говорит один из виднейших его исследователей Шейль. – Для научного знакомства с известным народом далеко недостаточно знать только его имя, происхождение, царские династии, военные походы, вообще поверхность его жизни. От нас ускользает самое важнейшее из его истории, пока мы не ознакомимся с его внутренним строем и законами, руководившими его семейным бытом, гражданскими отношениями и вообще – всею на-родною жизнью. С этой точки зрения не преувеличивая можно сказать, что кодекс Амму-Раби является одним из важнейших памятников не только специально восточной, но и всемирной истории».
Такова характеристика очерчиваемого кодексом Амму-Раби государственного и общественного быта его времени, которую я почти целиком выписываю из книжки И. М. Волкова «Законы Вавилонского царя Амму-Раби» (1914 г.).
Но точно ли мы имеем право сказать, что эти законы и писаны по личному повелению самого этого царя Амму-Раби, а не много веков позднее от его имени, для придания им авторитета?
Ведь даже и в самом этом кодексе чувствуется, что писал его не сам этот царь, имя которого, мне кажется, значит просто Аммон-учитель, буквально Аммон-Раввин, а кто-то позднейший. Вот это начало.
«Когда великий бог Ану (т. е. бог Он 1), царь всех духов (т. е. Святой Дух, носившийся, по Библии, над бездной до сотворения мира), и бог Энлил,2 творец небес и земли, определяющий земные судьбы, вручили Мардуку (т. е. умерщвленному, по-гречески Апполону),3 первородному сыну Эа4 господство над всеми людьми и возвеличили его среди ангелов небесных, когда они назвали врата господни (Вавилон по-семитически) его великим именем, сделали эту страну могущественной среди всех стран вселенной и основали в ней вечное царство, основы которого прочны подобно небесам и земле, тогда Святой дух и бог Творец (Ау и Энлиль) призвали меня Аммона-Раввина (Амму-Раби) славного, богобоязненного царя, для водворения в стране справедливости и истребления беззаконных и злых, чтобы сильный не притеснял слабого, и чтобы я, подобно Солнцу восходил над черноволосыми и освещал страну для благосостояния народа.
Я, Аммон-Раввин (Амму-Раби) избранный богом-творцом, изливший богатство и изобилие, снабдивший всем Ниппур; я связь небес и земли, славный покровитель Храма Господня (Э-Кур5), могучий царь, восстановивший Эриду (Иордань, так называется до сих пор христианская купель), очистивший дом Апсу (Аписа), покоритель четырех стран вселенной, возвеличивший имя Врат Господних, возрадовавший сердце Умерщвленного (Мардука), своего владыки, (все) свои дни ходивший на поклонение в храм Саггиль (Храм Умерщвленного), царственный отпрыск, созданный Сином (Месяцем), обогативший Ур, смиренный богомолец, снабжающий изобилием Кишширгал.
1 От АУН <…> – сила, дуновение, дух.
2 Может быть от ЭЙН-ЛИЛ <…> – Око Ночи?
3 Мардук от греческого Мортос (̃μόρτος), умерший, и Аполлон, т. е. погубленный, от греческого аполлюми (άπόλλυ̃μι) – погибаю, имя евангельского Христа.
4 От греческого Эос (έως) – заря.
5 От греческого Э-кюриа (ήκυρια) – госпожа в смысле церкви?
Мудрый царь, послушный слуга солнц, сильный, укрепивший основание Сиппара, одевший зеленью могилы Святой (Айи), возвеличивший Баббар подобно небесному жилищу, воитель, помиловавший Ларсу, возобновивший Баббар для Солнца, своего помощника, владыка, давший жизнь Эреху, в изобилии снабдивший водою его жителей, возвысивший храм Святого Духа (Ану) и Астарту-Венеру (Иннанну), защитник страны, собравший воедино рассеянных жителей Исина, изливший богатство на Храм-Галмах.
Полновластный царь царей, брат бога Заманы, укрепивший жилища города Киш, окруживший блеском храм-Метегуту, сделавший прочными великие святилища Венеры, заботящийся о храме Харсагкадам, твердыня против врагов, тот, чьи желания исполнил бог смерти (Нергаль) его соучастник, я, укрепивший город Кута, снабдивший всем храм Мишлам, сильный телец, ниспровергающий врагов, любимец Туту (Тота), возвеселивший Борсиппу, высокий, непрестанно пекущийся о храме Богославия (Иуды-Э-Зида).
Божественный царь-царей, мудрый, расширивший лильбатский земельный участок, в изобилии собравший хлеб для Ураш; могучий владыка, которому по праву принадлежат скипетр и корона, которыми снабдила его мудрая богиня Мать (Мама), установивший границы Кеш, в изобилии доставивший чистые яства для Нинту (другое имя Венеры), держащий в руках большие жертвенные дары для храма Нинну, схвативший врагов, любимец высокой (Телиты), исполнивший изречения Халлабского оракула, возвеселивший сердце Звездной (Астарты).
Непорочный князь, молитву которого принимает Рамма <…>, успокоивший сердце воителя Раммана в Каркара, приведший в надлежащий порядок все в храме Угалгал, царь, даровавший жизнь городу Адаб, покровитель церкви Мага (Э-Мах).
Владыка церквей, неодолимый воитель, даровавший городу Масканшабрим, изливший богатство на храм Мишлам, мудрый правитель, приводящий в исполнение всякий план, защитивший жителей Малгума во время бедствия, утвердивший их жилища в богат-стве, назначивший чистые жертвы для Эа и (богини) Дамгалнунны, возвеличивших их царство.
Царь царей, покоривший местности по Евфрату силою бога = Рыбы (Дагона), своего создателя, помиловавший жителей Мера и Тутул, верховный Князь, вызвавший сияние на лице Иннанны (Венеры), установивший роскошные яства для (бога Врачевания) Нина-зу, помогший своим подданным во время бедствия, поставивший их собственность в безопасность во Вратах Господних (Вавилоне по-семитически), пастырь народа, дела которого приятны Звездной, Я водворивший Звездную в храме Улмаш, в Агаде, заставив-ший воссиять справедливость, правосудно руководящий народом, возвративший в Царь-град (Ассур) его милостивого бога-хранителя, истребивший ……… царь, давший воссиять храму – Мишмиш имени Венеры.
Я – высокий, молящийся великим богам, потомок Сумулаилу, могучий наследник Синмубаллита, вечный царственный отпрыск, могущественный царь, солнце Врат Господних (Вавилона), ниспосылающее свет на страну Сумер и Аккад, царь, покоривший четыре страны вселенной, любимец Венеры (Иннанны), Когда Умерщвленный (Мардук) призвал меня управлять народом и доставлять стране благополучие, я даровал право и законы на языке страны, создав этим благосостояние народа».
Затем следуют уже приведенные статьи совсем другого типа и слога.
Мы видим, что этот пышный панегирик самому себе начинается словами, что его призвали к себе бог-Творец и Святой дух, чтобы дать стране законы. Но ведь это уже явная неправда. А дальше еще хуже: он называет себя «братом бога войны Замамы», вызвавшим сияние на лице богини Иннанны. А раз все эти ложные сообщения допущены в первых же строках предисловия, то почему мы должны признать, что сам же Амму-раби осквернил ими свой Кодекс, а не писавший от его имени?
Мы видим, что все шансы за то, что клинописный кодекс от имени Аммона-Учителя также мало писаны самим этим «царем», как и французский «кодекс Наполеона» самим Наполеоном. Даже больше: этот сборник законов мог быть написан лишь через столько лет после смерти этого мифического Амму-Раби, когда автор его уже не боялся возражений, говоря, что этот законодатель был лично знаком с богами Аном и Энлилем, и был братом бога войн Замамы, вызвавшим сияние на лице Иннанны.
Чтоб ориентироваться в деле, посмотрим подробнее, как был открыт этот памятник.
В 1897 году отправилась в Месопотамию на средства Французского правительства ученая экспедиция под руководством Ж. Де-Моргана, в сопровождении доминиканского монаха Шейля, с целью раскопок на том месте, где по догадкам экспедиции некогда стояли Сузы, древняя эламская столица, впоследствии одна из мифических персидских столиц. Там после целого ряда туземных надписей, принадлежавших тамошним местным правителям, было обнаружено наконец множество вполне сохранившихся «вавилонских памятников», которые сочли за «хищнически увезенные сюда во время эламских набегов на Вавилон», так как им тут было как будто не место находиться. И среди них участники экспедиции в декабре 1901 г. наткнулись сначала на большой базальтовый обломок, а спустя несколько дней были вырыты и еще два его обломка. И вот по приложении одного к другому все три обломка составили один столб, имеющий 2,25 метра высоты и разнившийся в широте от 1, 65 метра в верхней окружности до 1, 90 метра внизу. На лицевой стороне столба помещается вверху художественно высеченное рельефное изображение двух человеческих фигур (рис. ..1..), из которых одна представлена в сидячем положении на высоком троне, а другая изображена стоящею перед первой фигурой.
Сидящий на троне одет в обыкновенную для клинописей одежду, отделанную оборками. В правой руке он держит какой-то предмет, вроде обруча, и палочку для письма (а не резец для клинописей), и из его плеча исходят струеобразные полосы.
Сидящая фигура, как видно из приданных ей атрибутов, представляет Шамаша, бо-га Солнца. Стоящая же фигура изображает, по-видимому, самого Амму-Раби в обычной молитвенной позе перед Шамашем-Солнцем. А отсюда ясно, что это иконное изображение, а не снимок с натуры.
Одетый в подобранную у поясницы длинную гладкую тунику с вертикально расположенными складками, в шапке, окаймленной полосками наподобие ободка, с протянутою ко рту правою рукой, царь стоит перед богом в положении смиренного богомольца. Следующая за барельефом часть передней и вся обратная сторона столба покрыты тщательно вырезанным, отчетливым, убористым и изящным клинописным текстом на вавилоно-еврейском языке, и состоящим из ряда приблизительно пятидесяти коротких строчек-колонн, размещенных в направлении с правой стороны к левой, причем клинописные значки их читаются от вершины колонок к их основанию. Около десяти таких строчек-колонок посвящены, как мы видели, (от имени самого царя) перечислению его титулов, прославлению его величия, а также призыву благословения на почитателей и исполнителей новоизданного законодательства и проклятию на его нарушителей. Вся остальная часть надписи, за исключением выскобленных кем-то семи строчек-колонн, занята статьями законов, которых налицо 247. Введенная доминиканским монахом Шейлем и принятая всеми учеными порядковая нумерация статей кодекса, которой держался и я, основывается, начиная с 65 статьи, на произвольном допущении в выскобленном месте надписи в точности пяти строчек колонок с 35 статьями.
Кто же и зачем выскоблил означенные статьи? Ясно, что это было сделано с умыслом. В них было, по-видимому, что-то неподходящее для такой древней датировки, как 2000 лет до начала нашей эры. Ведь там легко могли находиться и законы о религиозных преступлениях и о правах христиан, и это тем более вероятно, что во всем кодексе нет ни одной статьи, относящейся к служителям культа и к антирелигиозным проступкам, без чего не обходилось ни одно законодательство. Очевидно, они-то и выскоблены. На эту мысль наводит и то обстоятельство, что в библиотеке царя Ашур-Банипала, относимой уже не за 2000, а всего за 625 лет до начала нашей эры, были еще ранее открытия этого столба найдены обломки плиток, заключающих в себе чисти статей от 23 по 27, от 3 по 33, и много других статей, иногда в двух экземплярах (например, статья 27). Даже и из времен после Ашур-Банипала есть плитки, заключающие в себе дословно части статей кодекса Амму-Раби. Эта наличность множества статей кодекса Амму-Раби в позднейшие времена уже обращала внимание исследователей, но ее старались объяснить не апокрифичностью этого столба, а каким-то живым историко-литературным интересом более отдаленных от него по времени вавилонских поколений.
«Идейные отзвуки его, – говорит И. М. Волков, – имеются и в древне-израильском законодательстве и в праве египетских деспотических контрактов, и в судебной практике иудейской военной колонии на Элефантине (в VI, V веках до Р.Х.)».
А между тем по всем признакам дело было наоборот, и сам столб представляет собою пополненную компиляцию этих «идейных отзвуков», которые на самом деле были его зародышами.
Прежде всего является вопрос: каким образом этот столб попал в «Сузы», где Ам-му-Раби никогда не жил.
Очевидно, – находчиво отвечают нам, – он был увезен сюда в качестве военного трофея вместе с другими достопримечательностями Вавилонии. Вероятно этот самый победоносный эламский правитель (а не доминиканский монах Шейль!) и приказал, по словам этого Шейля, соскоблить семь колонн текста, с намерением высечь на месте их свое имя и воспоминание о своих победах.
А почему же он не исполнил своего «намерения»?
Вероятно, не успел!
По своем извлечении на свет столб был привезен в Парижский Луврский музей и предоставлен для дальнейшего исследования тому же доминиканцу Шейлю, который воспроизвел фотогравюрою, дешифровал, перевел и издал весь уцелевший текст в IV томе своей книги «Delegation en Perse. Memares» под заглавием: «Code des lois de Hammurabi, roi de Babylone vers l’an 2000 avant J.Chr.»
Сенсация была огромная не только среди востоковедов, но и во всей образованной публике… Да и было отчего придти в изумление! Подумайте только сами: между двумя ничем не замечательными речонками, притоками нижнего Евфрата, называемого Шат-Эль-Арабом, в каких-то развалинах, считаемых за древние Сузы, где, говорят нам, будто бы жили летом мифические персидские цари, но где на деле могли жить по стратегическим условиям только отшельники мира, найден «свод Законов», по своему светскому характеру совсем напоминающий Кодекс Наполеона!
Вот хотя бы статья о воинской дисциплине, где фигурируют даже русские чины:
Статья 26. Если реду (т. е. рядовой) или баир (т. е. боярин), получив приказ выступить в царский поход, не пойдет или, наняв наемника, выставит его своим заместителем, то этого реду (рядового) или баиру (боярина) должно предать смерти, а его заместитель получает его дом.
Статья 34. Если деку (десятник) или лубутту (передовой, лобовой) присвоит собственность реду (рядового), причинит для собственной пользы вред реду (рядовому), отдаст реду (рядового) в наем, предаст реду (рядового) на суде более сильному или возьмет себе подарок, пожалованный реду (рядовому), то этого деку (десятника) или баиру (боярина) должно предать смерти.
И все эти законы, – говорят нам, – были написаны за три тысячи семьсот лет до Наполеона I, за три тысячи пятьсот лет до московского царя Иоанна Грозного, за две тысячи триста лет до ромейского законодателя Феодосия II, и наконец почти за 600 лет до того, как по библейскому сказанию Моисей получил на Синае из рук самого бога первый кодекс законов: 10 заповедей, написанных только на двух глиняных плитах! Очевидно, что даже сам бог забыл через 600 лет о существовании в земле этого законодательства. И вдруг оно открыто в 1902 году, через 3080 лет пребывания под песком, французскою археологическою экспедициею под руководством Жана Де-Моргана и доминиканского монаха Шейля, через четыре года ее поисков и всяких расспрашиваний у ничего не ведающих туземцев!
Но благодаря авторитету вождя экспедиции и легковерию тогдашних ассирологов и историков древности, никаких принципиальных возражений против возможности такого законодательства за 3700 лет до Кодекса Наполеона, с точки зрения эволюции человеческой культуры, не было представлено.
Все только пришли в восторг. Вот как давно была уже в полном расцвете почти такая же, как теперь, государственная и общественная жизнь!
Вслед за переводами Шейля на французский язык, Винклера на немецкий и Джонса на английский языки, сделанными непосредственно с подлинника и вне взаимного влияния, на разных языках появилось множество других переводов, в которых результаты непосредственного изучения подлинника дополнились итогами переводческой работы более ранних исследователей.