Стиху учит «Слово». Годами, вчитываясь в него, получаешь поэтическое образование. Живой учебник русского языка и поэтики, в котором зачастую правила обнаруживаешь и формулируешь сам, а исключения возвышаются над унылыми закономерностями. Поэзия не есть самовыражение грамматики, но грамматическое чутье позволяет порой понять поэзию.
...Войска Игоря и Всеволода встретились. Поход начался. (Привожу отрывок по мусин-пушкинскому изданию. Подчеркнуто мною).
Перевод Мусина-Пушкина: «Князь Игорь вступя въ златое стремя, поехалъ по чистому полю. Солнце своимъ затмениемъ преграждаетъ путь ему, грозная возставшая ночью буря пробуждает птицъ; ревутъ звери стадами, кричитъ филинъ на вершине дерева...»1.
Многие переводчики и комментаторы пытались объяснить «стазби», справедливо полагая, что разгадка смысла всего подчеркнутого мною темного места — именно в этом искусственном образовании, родившемся при членении сплошной строки памятника.
В. И. Стеллецкий2 подробно рассматривает основную литературу по толкованию «стазби», — Максимович первый увидел здесь глагол «въста» и отнес вторую часть начертания к следующему предложению. Основанная на его догадке поправка Потебни «узбися Дивъ», принятая В. А. Яковлевым в форме «збися Дивъ», а затем в этом виде акад. В. Н. Перетцем — в настоящее время так же находит сторонников (Д. С. Лихачев, О. В. Творогов и др.)
Поправка В. Ф. Ржиги «въеста близъ» представляется недостаточно аргументированной с палеографической точки зрения и неестественной — с литературной.
В. С. Миллер, А. А. Потебня, В. Н. Щепкин, В. Н. Адрианова-Перетц, А. С. Орлов, Д. С. Лихачев и переводчики А. Ф. Вельтман, Г. П. Шторм, Н. А. Новиков, Л. И. Тимофеев и многие другие полагали, что предложение кончается глаголом — въста, т.е. «свист звериный встал». Е. В. Барсов, С. К. Шамбинаго, Ф. Е. Корш и В. И. Стеллецкий видят в «зби» — глагол, завершающий предложение, а написание «въста» разбивают — «в ста». Мнения последних расходятся в толковании полученного огрызка — «ста». Одни (Барсов и Шамбиного) видят остаток слова «стая», Корш — «стадо», Стеллецкий поддерживает вторую гипотезу.
Текст, стало быть, принимает у Стеллецкого такой вид:
И перевод:
Из всех существующих академических и литературных переводов, мне кажется, этот — наиболее совершенный. Другие образцы являть долго и неинтересно. Можно привести в пример (чтобы показать дистанцию) юговский перевод:
(подчеркнуто мною — О. С.)
Я попытался применить перед этимологическим методом — структурный. И расположил кусок текста в следующем порядке:
Для сравнения привлекаю ещё один кусок из описания раннего утра перед боем:
Грамматическое родство предложений из двух мест текста «Слова», мне кажется, вероятным. Отличаются они лишь местом подлежащего, но такая инверсия возможна и находит подтверждения в практике русского литературного языка, как и эпохи «Слова», так и позднейших.
Общие структурные черты конструкций 1, 2, 3, 4:
1) определение перед сказуемым (птичь убуди-зверинъ въста-славiй успе-галичь убуди);
2) сказуемое выражается глаголом прошедшего времени (убуди-въста-успе-убуди);
3) определения — краткой формой прилагательного (птичь-зверинъ-славiй-галичь).
Схематически строки 1 и 2 соответствуют друг другу так же полно, как 3 соответствует 4.
Таким образом, я пришел к выводу, что птичь — краткая форма прилагательного, а не существительное, как полагают. При этом грамматическом прочтении устраняется вычурное, совершенно необычное для славянской литературы выражение «свист звериный». И возникает более точное и традиционное — птичий свист. (Мусин-Пушкин не решился сохранить в переводе «свист звериный» и заменил его «ревут звери»).
Я привожу эти доказательства с некоторой робостью перед именами признанных лингвистов. Они были заворожены традицией, освященной Мусиным-Пушкиным. И не «въстазби» оказалось причиной темного места, а прозрачнейшее «птичь», грамматические аналогии которому можно было найти в самом тексте «Слова».
...Неясное написание «зби» стоит на месте подлежащего и, скорее всего, относится к именам существительным. И означает по семантической схеме — название звука, издаваемого зверем, или движение.
В древнерусском языке есть похожее слово — зыбь — беспокойство, смятение3. В современном — зыбь — колебание. Корень распространен в украинском, старославянском, словацком, сербском (в формах -зиб-, зьб,-зеб-, зайб).
Это одно из возможных направлений поиска.
«Зби» может быть воплощением уже неизвестного нам и переписчику палеографического или речевого нюанса (зыби → з'би). Пока же я принимаю прочтение «з'би» — беспокойство, смятение. В грубом, дословном переводе:
Весь отрывок я предлагаю читать:
1. Слово о полку Игореве, под редакцией и в переводе графа А. И. Мусина-Пушкина, М., 1800.
2. Слово о полку Игореве, под редакцией В. И. Стеллецкого. М., 1987, стр. 130.
3. Срезневский И. Материалы к словарю древнерусского языка. Т. 1, 1009.
