ОглавлениеМы проследили развитие общих взглядов на Землю и Вселенную от первобытного человека до эпохи Эйнштейна и более позднего времени и видели, как рушатся одна за другой аксиомы, которые казались очевидными истинами и потому никогда не ставились под сомнение.
На протяжении тысячелетий здравый смысл говорил о том, что Земля плоская, пока Пифагор не распознал ее тень на Луне; но его представление о сферической Земле отвергалось еще целое столетие. В течение следующих 16 столетий ученые твердили, что Земля — неподвижный центр мироздания, пока Коперник не низвел ее просто до положения одного из спутников Солнца, причем и Солнце вскоре стало казаться ничем не выдающимся среди миллиардов других солнц; но провидение Коперника было отвергнуто современными ему астрономами и богословами. Живые существа считались уникальными, неизменными созданиями, пока Дарвин не выдвинул идею эволюции, но эту идею до сих пор подвергают злобному осмеянию верные последователи буквального толкования Библии. Формирование органических химических соединений считали возможным только посредством «жизненной силы» живых организмов, пока Фридрих Вёлер не синтезировал мочевину; но прошло еще несколько десятилетий, прежде чем старое ложное представление было отброшено. Живое подобие Бога — человек, для которого создана вся Вселенная, только сейчас начинает осмысливать себя как промежуточную вершину эволюционного процесса, который должен продолжать развиваться по еще неизвестным путям на протяжении неисчислимых будущих эонов. Еще в текущем столетии аксиомой считалась неизменность относительного расположения материков, но Вегенер потряс мир, показав, что очертания этих материков удивительно точно совпадают. Однако он подвергся насмешкам и издевательствам, потому что физики настаивали на невозможности скольжения материковых плит по нижележащему субстрату. Когда американские океанологи не оставили сомнений относительно того, что все океаны расширяются с поразительно высокими скоростями, возражения физиков были сметены потоком всеобщего признания тектоники плит. Но оглядываясь назад, мы видим, что физики были правы. Материки не движутся по подстилающей их мантии. Истина была скрыта — как от геологов, так и от физиков — еще одной ложной догмой: безосновательным допущением, что радиус Земли неизменен. Рост океанов дает Земле возможность расширяться без перемещения материков относительно находящейся под ними мантии.
Избавились ли мы наконец от всех наших ложных аксиом?
Конечно, нет. Сегодня нам надо набраться смелости и по примеру Пифагора, Аристотеля, Леонардо да Винчи, Ньютона, Дарвина, Вегенера и Эйнштейна освободить свой разум от еще более ложных аксиом, унаследованных в нетронутом виде от нашего первобытного прошлого, — от того, что мы якобы хорошо «знаем» и считаем само собой разумеющимся, по сути не задаваясь вопросом, верно ли это.
Во-первых, ортодоксы всегда считали, что Вселенная была создана со своим полным количеством материи, которое в дальнейшем оставалось постоянным. Считалось также, что вся материя, имеющаяся в современной Солнечной системе, присутствовала и в первоначальной газовой туманности, из которой зародились Солнце и его спутники. Подобным же образом считалось само собой разумеющимся, что все вещество Земли унаследовано от времен ее первоначальной аккреции. Все эти родственные допущения неверны: материя создается непрерывно и самопроизвольно на всех уровнях.
Во-вторых, современная космология цепляется за миф о том, что время и пространство начали существовать несколько миллиардов лет назад и что все вещество 20 миллиардов звезд возникло из ничего при Большом Взрыве и с того момента продолжает разлетаться во все стороны.
В-третьих, ортодоксальная догма учит, что полная масса- энергия Вселенной колоссально велика. В отличие от этого Трайон и я независимо друг от друга пришли к выводу, что космос всегда был, есть и всегда будет нулевым. С философской точки зрения никакого иного решения нет: ненулевой космос никогда не мог бы появиться.
В-четвертых, Эйнштейн выражал удивление по поводу того, что инертная и гравитационная массы оказываются в точности равными, хотя это и не следует ни из какого фундаментального соотношения. Он также вывел формулу, согласно которой масса равна энергии, деленной на квадрат скорости света (последняя, по мысли Паркинсона, представляет собой безразмерную величину). Таким образом, масса и энергия относятся к одной категории понятий — по существу это дополняющие друг друга двойники, как две стороны медали, рождающиеся вместе и уничтожающиеся тоже вместе. Если ко Вселенной добавляется новая масса, то добавляется и потенциальная энергия, в точности равная ее инертной массе, — и наоборот.
В-пятых, законы Ньютона и Хаббла взаимно дополняют друг друга: один описывает наблюдаемое поведение Солнечной системы, другой — наблюдаемое поведение галактик. Соединенные в одном уравнении, они управляют динамикой всей Вселенной, автоматически делают ненужной космологическую постоянную Эйнштейна и определяют средний размер галактик.
Каждое из этих пяти положений убивает одну из ложных догм, которые с самого начала принимались на веру, и они становятся, таким образом, в один ряд с представлением о сферической Земле Пифагора, гелиоцентризмом Коперника, принципом эволюции Дарвина, учением о расхождении материков Вегенера.
Общий смысл всего этого долгого повествования — неоднократно повторяющиеся случаи сопротивления прогрессу со стороны наших убеждений — будь то религиозная доктрина, аристотелевские догмы эпохи Ренессанса или вето современного общества. Даже величайшие мыслители не могут избавиться от шор своей веры, своих убеждений. Вера — это наркоз, препятствующий познанию.
Чем радикальнее отход от существующих ортодоксальных представлений, тем более несомненно, что «ересь» будет осмеяна и отвергнута. Стремление оградить свой престиж — уязвимое место великих людей, и даже такие реформаторы науки, как Вернер, Ньютон, Кельвин, Джеффрис, Бейли Уиллис, Гейлорд Симпсон и Дж.Т.Уилсон, не преминули внести свою лепту в беспощадную травлю отвергаемых ими новых идей.
Дело не в том, что новое поколение приходит слишком поздно. Слава выдающихся достижений науки, так изумляющих нас, будет тускнеть и тускнеть все сильнее в самых неожиданных местах, и каждый новый успех будет освещать новые, более далекие горизонты — и так ad infinitum (до бесконечности).
Но не ждите, что вас будут приветствовать, как героя, когда вы сделаете великое открытие. Скорее всего к вам отнесутся с неприязнью и презрением — может быть, провалят на экзаменах. Ваши статистические выкладки, или ваши наблюдения, или ваше исследование литературы, или что-то другое наверняка покажутся явно несовершенными. Не сомневайтесь, что в наш просвещенный век действительно важные достижения отвергаются и будут отвергаться чаще, чем получать одобрение. Не следует сомневаться и в том, что в нашей собственной профессиональной деятельности мы также будем отвергать с высокомерной категоричностью наиболее значительные идеи, когда они попадут на наш рабочий стол.
Должны ли мы в таком случае доверять каждому еретику и бунтарю с его наивностью, энтузиазмом или упрямством, с какими он бросает вызов существующему порядку вещей? Конечно, нет! В большинстве случаев еретические взгляды бывают ложными, однако в нагромождениях лжи скрываются жемчужины века. Чтобы найти их безошибочно в доктрине или в ереси, нужен более острый ум, чем когда бы то ни было до сих пор, — но это наша вечная и, очевидно, недостижимая цель.
