Оглавление 
Стремясь подтвердить свой вывод о том, что с течением времени увеличились как объем, так и масса Земли, я пустился в поиски космической гармонии. Идя по этому извилистому пути к логически последовательной системе взглядов, я попал в неизвестные новые области. По дороге мне приходило в голову множество экзотических предположений — от твердокаменной логики до фантазий Диснейленда, — которые побудили меня отступить и рассмотреть их на расстоянии. Первое мое намерение было — закончить этот трактат предыдущей главой, но поскольку эти рассуждения были побочным продуктом всех моих поисков, я решил завершить их несколько сумбурным подведением итогов — не ожидая похвал и не боясь насмешек.
Обычно слово «антивещество» употребляется как противоположность слову «вещество», и это мешает понять, что противоположность вещества, материи — это энергия. Название «антивещество» выбрано неправильно: оно направляет мысль по пути, ведущему в тупик. Позитрон — это «античастица» по отношению к электрону, но это «анти» относится только к заряду. Единицей измерения массы позитрона является грамм, а не «ммарг», а энергии — эрг, а не «грэ». Термин «отрицательное вещество» был бы несколько лучше. Когда Трайон впервые предположил, что Вселенная — это квантовая флуктуация нулевого уровня, он предсказал (исходя из этой ложной посылки) , что в ней должны содержаться равные количества вещества и антивещества, что не подтверждается наблюдениями. На самом деле ему надо было сказать, что Вселенная должна содержать (равные количества материи и энергии, что, конечно, правильно.
Другое очень плохо выбранное название — «черная дыра». Школьник определяет дыру как «ничто, окруженное чем-то», и это совершенно верно в его понимании и весьма четко. «Черная дыра» далека от этого определения настолько, насколько это вообще возможно, и представляет собой чудовищное сосредоточение материи, т.е. никак не дыру. В самом деле, лучше было бы ее назвать по имени ее первооткрывателя Шварцшильда, фамилия которого в переводе с немецкого означает «черный щит».
Вывод о том, что инертная масса какого-либо тела обусловлена потенциальной энергией (и численно равна ей) всей Вселенной в поле этого тела, подразумевает, что когда появляется новая материя, ее гравитационное поле охватывает всю Вселенную. Как распространяется это новое поле? Когда его существование становится ощутимым в отдаленной галактике? Сразу же, мгновенно? Или оно доходит туда со скоростью света? На релятивистских «мировых линиях» поле тяготения передается «мгновенно». Передается ли это поле в виде гравитационных волн? Такие волны физики ищут, но, насколько я знаю, с уверенностью они пока не выделены.
Гравитационные волны должны распространяться подобно свету, т.е. проходить через вакуум без затухания, со скоростью света. Но гравитационные волны не могут быть в точности такими же, как световые, в которых происходят колебания двух взаимосвязанных полей (электрического и магнитного) — по двум осям в плоскости, перпендикулярной к направлению распространения. Весь спектр таких поперечных электромагнитных волн заполнен: от самых низких частот (очень длинных радиоволн) через более короткие радиоволны, тепловые, световые и рентгеновские лучи до самых высоких частот. Но спектр продольных волн (вакуумный эквивалент звуковых волн и сейсмических волн сжатия) «вакантен» и не изучен. Подобно пропускам элементов в периодической таблице Менделеева, само существование таких «вакансий» означает необходимость новых открытий. Несомненно, такие волны должны существовать, и несомненно, что они должны распространяться в поле тяготения, которое описывается только одним параметром, изменяющимся вдоль одной оси. В экспериментах по обнаружению гравитационных волн использовались две массы в плоскости, перпендикулярной пути распространения искомых волн. Если мои выводы правильны, эти волны не могли быть обнаружены, даже если они и существуют, потому что их воздействие должно происходить вдоль направления распространения. Кроме того, создавая потенциальное гравитационное поле, гравитационные волны должны быть кратковременными и распространяться от любой новой массы.
Дополняющие друг друга электрическое, магнитное и гравитационное поля, перпендикулярные друг другу и распространяющиеся в виде поперечных волн электромагнитной энергии и продольных волн гравитационного потенциала, заполнят все теоретически возможные состояния и завершат изящество пары двойников — материи-энергии, непохожих, неразделимых и взаимно обращающихся в нуль.
К сожалению, эта логика противоречит общей теории относительности, которая разлагает гравитационное поле, как электромагнитное, по двум осям, перпендикулярным к вектору силы тяготения. Гексли сокрушался по поводу великой трагедии науки: прекрасную гипотезу губит один безобразный факт — а в нашем случае ее губит одна прекрасная теория.
Один из вопросов о Вселенной, остающихся без ответа,— почему антивещество в ней, как правило, отсутствует. В принятой здесь парадигме нулевой Вселенной большая часть материи появляется во Вселенной посредством квантовых флуктуаций вблизи областей концентрации масс, где имеется значительный градиент потенциальной энергии в направлении к центру масс. Поэтому тензор, определяющий место возникновения частицы, должен быть несимметричным, и гравитационные волны в направлении, нормальном к векторам электрического и магнитного полей, всегда будут распространяться от центра масс и никогда — к нему. Вполне возможно, что эта асимметрия влияет также на электрическую полярность и способствует возникновению именно вещества, а не антивещества.
Сопоставление массы и энергии как взаимно уничтожающихся противоположностей заключало в себе очевидное противоречие: масса и энергия не эквивалентны по размерности, поскольку размерность массы — это М, а размерность энергии — ML2T -2. При этом я считал несомненным, что размерности L, М и Т установлены основательно и справедливы повсюду. Однако д-р У.Д.Паркинсон открыл мне глаза, указав, что такие размерности на самом деле не только произвольны и сформировались на основе нашего ограниченного человеческим опытом восприятия действительности, но и что классическая приверженность к ним создает противоречия в теории электромагнетизма, которых можно избежать, сделав T и L одной размерности и оставив только две основные (размерности — L и М.
Я повторю аргументы Паркинсона дословно, но читатели, не знакомые с теоретической физикой и сложным математическим аппаратом, могут пропустить эту цитату.
«Одной из причин введения международной системы единиц СИ [SI — Systeme International d’Unites] была несовместимость электромагнитных и электростатических единиц. В основу электромагнитной системы единиц положено понятие магнитного заряда или магнитной массы m, так что в вакууме сила взаимодействия равна
| F = m1m2/r2 | (1) |
| [m] = M1/2L3/2T -1 , | |
| [H] = M1/2L -1/2T -1 . | |
| F = q1q2/r2 , | (2) |
| [q] = M1/2L3/2T -1 , | |
| [E] = M1/2L -1/2T -1 . | |
| [H] = M1/2L1/2T -2 = [E]LT -1 , [E] = M1/2L1/2T -2 = [H]LT -1 . |
|
Эквивалентность размерностей расстояния и времени подразумевается в концепции нулевой Вселенной, так как всякое приращение массы дает равное приращение энергии, т.е. масса М равна энергии ML2T -2. Сокращая М, получаем L2 = T2.
Важное следствие паркинсоноовского упрощения состоит также в том, что масса, количество движения и потенциальная энергия имеют одну и ту же размерность, а постоянная Хаббла — такую же размерность, что и гравитационное ускорение. Значение этого пересмотра далеко выходит за рамки одного лишь изящного избавления от несовместимости электромагнитных и электростатических единиц, которые до сих пор удавалось согласовать лишь с помощью произвольных допущений. В самом деле, тождественность размерностей длины и времени подразумевается понятием четырехмерного пространства-времени в теории относительности, где время и расстояние взаимозаменяемы, а координаты записываются в виде х, у, z и ict (i — мнимая единица, т.е. квадратный корень из —1): t имеет теперь ту же размерность, что и другие три координаты, с — безразмерная величина, a i приложимо в равной мере к любой из четырех координат.
Сведéние числа основных размерностей от четырех к двум — шаг к осуществлению мечты Эддингтона об объединении мировых констант и уменьшении их числа (желательно до взаимноуничтожающейся пары) и к идеальной космологии Милна, в которой вообще нет констант, обладающих размерностями, а также к воплощению убеждения Эйнштейна в том, что все универсальные константы должны быть логически оправданны и ни одна из безразмерных констант не должна быть произвольной.
С помощью упрощения Паркинсона скорость света с становится таким же безразмерным числом, как π и e, значения которых определяются с любой точностью: π — геометрически, а e — арифметически. Два числа — скорость света и абсолютный нуль — физические пределы бытия.
Кстати, проведенная недавно Международная конференция по мерам и весам заново определила метр — основную единицу длины — через время: как расстояние, проходимое светом в вакууме за время 1/299722458 секунды. Это определение метра в 10 раз точнее предыдущего, сделанного на основе длины волны оранжевой линии криптона-96.
Размерность константы Хаббла особенно интересна в связи с космическим вращением. Один из самых поразительных фактов во Вселенной состоят в том, что почти все объекты в ней вращаются. Даже мельчайшие субъядерные частицы имеют свой момент вращения — спин. Ядро каждого атома водорода вертится, как волчок, и это используется в ядерно-резонансном (протонно-прецессионном) магнитометре для измерения напряженности магнитного поля. Планеты вращаются вокруг своих осей и обращаются по своим орбитам. Вращаются галактики и спиральные туманности. Квазары вращаются примерно с суточным периодам, пульсары — с периодом около секунды.
Почему так происходит? Что за этим скрывается? Лаплас предположил, что вращательное движение — врожденное свойство материи. Кант сделал еще более туманное допущение о случайных вращательных движениях в его первичной туманности, которые постепенно стали однородными; но если такие вращения были случайными в космическом масштабе, то их объединение дало бы взаимное уничтожение до нуля. Более сорока лет назад П.М.С.Блэкетт выдвинул гипотезу о том, что магнетизм — фундаментальное свойство вращающихся тел, и в дальнейшем провел эксперименты, доказавшие, что его гипотеза неверна.
Физики пока не знают, почему вращение так распространено во Вселенной, так что какие-то новые законы еще предстоит открыть. Возможно, в них будет попользована и постоянная Хаббла. Интересно, что «размерность» постоянной Хаббла — M0L0T -1, или просто T -1 — такая же, как у угловой скорости, которая измеряется расстоянием, пройденным вдоль окружности определенного радиуса и отнесенным к длине этого радиуса (поэтому L0), деленным еще на затраченное время (поэтому T -1). Простое ли это совпадение или в нем скрыт какой-то физический смысл? Хотя угловая скорость и постоянная Хаббла имеют одинаковые размерности, существует различие их векторной характеристики: когда мы движемся к краю вращающегося тела вдоль его радиуса, линейная скорость (под прямым углом к радиусу) возрастает прямо пропорционально расстоянию от центра; то же справедливо в отношении хаббловского разбегания, только в этом случае скорость возрастает вдоль радиуса, а не перпендикулярно к нему. Не являются ли вращение и космическое разбегание фундаментальными свойствами Вселенной и не связаны ли они друг с другом так, как векторы магнитного и электрического полей?
Для большинства философов — вплоть до нынешнего дня — масса и материя означают некоторую осязаемую «субстанцию», тогда как энергия — умственная категория, реальная, однако все же не «субстанция». Но мое сопоставление массы и энергии как взаимоуничтожающихся противоположностей означает, что ощутимая, осязаемая «субстанция» (материя) приравнивается к неощутимой и неосязаемой энергии. Этот инстинктивный барьер человеческого разума уже был преодолен Эйнштейном, но это было мучительно для Макса фон Лауэ и ряда других современных физиков. Дэвид Бом, биолог и физик из Лондонского университета, сказал, что физика имеет дело с «реальными свойствами», такими, как масса, длина, время, заряд и т.д., которые, как считается, существуют «вовне», независимо от человека, тогда как «качества», такие, как гармония и несовместимость, красота и уродство, — существуют, по-видимому, только для наблюдателя. Но упомянутые первыми предположительно «реальные свойства» тоже созданы разумом человека. Какие-то несколько тысяч лет назад никто не считал их существующими «вовне».
Твердость субстанции — не что иное, как иллюзия, создаваемая нашими органами чувств. Мы ощупываем кристалл кварца и узнаем о его твердости. Но дифракция световых и рентгеновских лучей показывает, что кварц — это по преимуществу пустое пространство, в котором расстояния между атомами значительно больше их размеров. Но вот атомы-то уж, наверное, твердые — однако обнаруживается, что каждый атом также в основном состоит из пустоты и расстояния между составляющими его электронами и ядром много больше, чем их собственные размеры. Но уж электроны-то и ядро — это материя, имеющая массу и ощутимость субстанции: так считалось, пока не было обнаружено, что и ядро также содержит в основном пустоту — подобно планетной системе, построенной из протонов, нейтронов и различных мезонов. К настоящему времени стало совершенно ясно, что соотношение пустого пространства и общего объема элементарных частиц «твердого» кристалла кварца — такое же, как между звездами галактики! Но уж .по крайней мере протоны, нейтроны, электроны и мезоны — они-то, ясное дело, твердые. Так ли? Современная физика элементарных частиц говорит, что и эти частицы состоят из 15 видов кварков.
Можно ставить воспроизводимые физические эксперименты для обнаружения и количественной оценки свойств, которые мы называем массой, зарядом и спином (а также других чарующих странных свойств, прямо так и называемых — без лишних пояснений — «очарование», «странность»), но мы не имеем никакого представления, что это такое в действительности. Чем основательнее мы исследуем эти свойства, тем менее ощутимыми они становятся. Заряд и спин проявляются в макроскопической энергии, к релятивистской массе добавляется кинетическая энергия, а, согласно принципу Маха, инертная масса отдельной частицы в мировой пустоте должна равняться нулю и начинает появляться только благодаря потенциальной энергии взаимодействия с другими частицами, под действием которого частица может начать двигаться. Электрон и позитрон, каждый из которых обладает массой, могут соединиться и тем самым избавиться от своей массы покоя, превратившись в лишенные массы покоя фотоны, которые представляют собой чистую энергию! Очевидно, наша интуитивная аксиома о субстанции ввела нас в заблуждение.
В противоположность этому ирландский философ-метафизик епископ Джордж Беркли (1685—1753), давая отповедь развивавшемуся тогда французскому материализму и охватившему всех вольнодумству, утверждал в книге «Трактат о началах человеческого знания» (1710), что материя нигде, кроме как в уме человека, не существует. О вещи, которую нельзя почувствовать, нельзя ничего узнать, а если о ней нельзя узнать, то она не может и существовать. Софистика Беркли проистекает из его убеждения в божественности разума. Будучи моложе, чем Гук и Стено, но старше, чем Кювье, епископ Беркли не имел ни малейшего представления об ископаемых белковоподобных микросферах в кварцитах Исуа — наиболее отчетливых проявлениях жизни, существовавшей почти 4 млрд, лет назад, т.е. задолго до того, как любой человеческий разум мог ощутить и материализовать что бы то ни было.
Наш привычный образ мыслей может скрыть от нас простые истины, даже если сам по себе этот образ мыслей совершенно правилен. Умножить 1444 на 3888 нам нетрудно, но школьникам в Древнем Риме умножить MCDXLIV на MMMDCCCLXXXVIII представлялось задачей, непосильной как для них, так и для их учителей. Эта задача, если бы ее предложили римскому студенту, была бы трудна для него не из-за каких-то внутренних свойств целых чисел, а исключительно из-за неудобных обозначений, придуманных для них людьми. Тем не менее римские цифры вполне употребимы, а для некоторых целей могут быть идеальным обозначением чисел. Если бы мы описали движения планет как обращение по эллиптическим орбитам вокруг Солнца, а затем переместили начало координат на Землю, то провели бы работу, весьма похожую на работу Птолемея, но алгебраические выражения были бы громоздкими, хотя и совершенно правильными. К сожалению, наши предки сразу же углубились именно в такой образ мыслей, который на протяжении тысячелетий не позволял им понять более простую истину.
Здесь есть что-то общее с рассказом о состязании Ахилла с черепахой. Этого состязания никогда не было, но философы всегда охотно спорили о его результате. Как гласит эта притча, Ахилл должен дать черепахе существенную «фору» и пройдет некоторое время, прежде чем Ахилл добежит до места, где стартовала черепаха, но за это время черепаха должна, конечно, продвинуться на какое-то расстояние. Поэтому пройдет еще какое-то время, прежде чем Ахилл достигнет этого следующего пункта, но за это время черепаха продвинется еще на какое-то расстояние, так что должно пройти еще какое-то время, прежде чем Ахилл... Нужна испорченная граммофонная пластинка, чтобы она повторяла это снова и снова! Именно так и доказывали философы свою правоту. Ахилл никогда не сможет догнать черепаху, потому что, когда он добежит до того места, где черепаха была последний раз, коварная рептилия продвинется чуточку дальше, и этому не будет конца. Все совершенно правильно, но мы поставили задачу в виде бесконечного ряда, состоящего из стольких членов, на сколько у нас хватит времени и терпения писать, — и после этого впереди останется такая же бесконечность.
Сейчас нам все это кажется очень простым и наивным. Но как часто в науке мы делали в точности то же самое! Мы смотрим на задачу с какой-то одной стороны, и путь решения кажется совершенно правильным, но мы не можем достичь решения, потому что заблудились и идем в бесконечность или в тупик. И в случае с римскими цифрами, и с геоцентрической Вселенной, и с состязанием Ахилла и черепахи сложность заключается не во внутренних свойствах задачи, а вносится нашим образом мыслей, диктующим путь решения. В первой задаче это просто выбор обозначений, непригодных для решения, во второй — неправильный выбор начала координат, а в третьей задаче бесконечное число членов появилось только в результате неправильного подхода к решению.
Подобным же образом наша интуитивная убежденность в принципиальном различии самой природы материи и энергии ввела нас в заблуждение. Помните опор между солнцем и ветром, кто сильнее? Ветер (материя) дул на человека и тому становилось холодно, солнце (энергия) жгло его — и ему было жарко. Подобное, но противоположное действие! Не пытайтесь опровергать это, доказывая, что ветер дует в паруса, а солнце не может, потому что тогда я скажу, что у радиометра Крукса тоже есть «паруса» из полированной металлической фольги, зачерненной с одной стороны, и в вакууме они вращаются на шарнирах, приводимые в движение поглощением лишенных массы фотонов (энергии) на черной стороне и отражением от полированной стороны.
Я не могу удержаться от искушения и не бросить шутливый (впрочем, только отчасти) упрек в адрес современной ядерной физики. Нельзя ли сделать вывод, что витки усложнения структуры атомных, ядерных и субъядерных частиц (или это волны), на которое указывают результаты наблюдений, просто отражают ограниченность нашего мышления?
Когда я был студентом, мы знали о 92 атомах — неделимых и неизменных элементарных частицах, которые так изящно размещались в периодической таблице, что еще не открытые элементы как бы сами заявляли о себе, отсутствуя на явно для них оставленных местах. Затем «неделимые» атомы были расщеплены на протоны и электроны, а потом появились и нейтроны. С этими новыми субатомными частицами каждый атом обрел структуру оболочек с множеством частиц в сложных группах орбит — солнечные системы в миниатюре, в каждой из которых имеется центральное ядро, которое каким-то неизвестным образом собирает протоны и нейтроны в одно центральное солнце. Затем из этого ядра вдруг выскочило новое таинственное существо, единственное в своем роде, — мезон. Сразу же после второй мировой войны один японский физик был осмеян, когда он объявил, что нашел два различных мезона. Но опровержение было недолговечным, и вскоре мезоны стали размножаться, как кролики. Теперь у нас имеется почти сотня таких субатомных частиц, образующих оболочечную структуру ядра, и свойства частиц так же определяются строением ядерных оболочек, как и свойства элементов в периодической системе Менделеева. В связи с этим Мэтьюз не удержался и спел старую песенку о больших блохах, на которых сидят и кусают их маленькие блохи, на которых сидят и кусаются еще более маленькие блошки и так до бесконечности.
Не начинаем ли мы новый виток в этой спирали? Не покажет ли кто-нибудь вскоре, что «элементарные» частицы (раньше так называли атомы) сами представляют собой еще более мелкие солнечные системы? О точности лабораторных наблюдений речь не идет, но не возникают ли новые циклы усложнения структуры, выявляющиеся при этих наблюдениях, в результате опоры на ложные аксиомы, унаследованные от старых, окостеневших взглядов на вещи? Некоторое время назад физики-теоретики обсуждали состояние материи и то, как происходил синтез элементов через минуту после катаклизма Большого Взрыва, затем — через секунду после этого взрыва, потом — через миллисекунду, затем через миллионную долю секунды, миллиардную, триллионную, а теперь — через квадриллионную долю секунды — совершенно серьезно, без всякой мысли посмеяться над собой! Не бежит ли опять ахиллова черепаха? Согласно самой безупречной математике, Ахилл никогда не догонит черепаху на спирали, ведущей к асимптоте через бесконечный ряд витков с постоянно уменьшающимися промежутками. Теоретики, находящиеся сейчас всего лишь в одной квадриллионной доле секунды (или меньше) от того важнейшего мгновения, когда началось время и пространство и Бог создал Бога, никогда не достигнут своего миража.
Можете ли вы вместе с Пифагором услышать гармонию сфер? На протяжении тысячи лет дотошные и тщательные рассуждения мыслителей, таких же проницательных, как и нынешние, требовали все больше и больше хрустальных сфер, несущих небесные тела (их число дошло до 79), и, как провозглашал Тихо Браге, альтернатива, предложенная Коперником, означала бы существование фаз Меркурия и Венеры, а также параллакса звезд, что определенно опровергалось тщательными наблюдениями самых компетентных астрономов в обсерваториях с наилучшим оснащением.
Уже упоминавшийся здесь Дэвид Бом, который пришел в физику через биологию (и поэтому не был угнетен давлением догм), заявляет, что никаких основных элементарных частиц не существует, что эта концепция была в корне ошибочной и проистекала из учения Демокрита (V в. до н.э.), а значит, и из доктрины Ньютона, представлявшего себе Вселенную в виде совокупности биллиардных шаров.
Одна из загадок Вселенной — почему мы до сих пор не получили сигналов от других мыслящих существ. В половодье различных излучений, приходящих от всевозможных источников в нашей Галактике и за ее пределами, не обнаружено сигналов с преднамеренной модуляцией. Конечно, если существует много квадрильонов солнц, сравнимых с нашим, в высшей степени маловероятно, что мы — единственные во Вселенной сознательные существа или что мы достигли наибольшего прогресса. Тем более если возраст Вселенной бесконечен! Почему же мы не получаем никаких посланий от других существ?
Один ответ состоит в том, что они еще не получили никаких сигналов от нас — пока. Христианский фундаменталист — человек, убежденный в безусловной правоте исповедуемого учения, — ответит, что не только Земля, но и вся Вселенная созданы исключительно для человека, так что других обитаемых планет быть не может. Или же ответ заключается в неизбежном саморазрушении, к которому приходит в конце концов любая система, основанная на конкуренции, на борьбе за выживание? Это саморазрушение происходит вскоре после того, как система в своем развитии достигнет достаточно высокого, технического уровня. Поэтому не означает ли отсутствие сигналов, что во Вселенной никогда не было и никогда не будет племени, значительно более развитого, чем наше?
А может быть, мы исследуем не то средство общения? Еще столетие назад мы понятия не имели о радиоволнах. Возможно, конца мы освоим способ модуляции и демодуляции когерентного светового излучения, мы и найдем все те послания, которые ищем. В конце концов, свет может нести гораздо больше информации, чем любой радиоканал, и именно этот способ общения, вероятно, выберут те, кто умеет с ним обращаться. А вдруг мы прорвемся в какую-то новую коммуникационную систему Галактики? Возможно, нам надо научиться общаться посредством какого-то другого поля, способного быстро распространяться, например посредством гравитационного излучения или какого-то совсем другого поля, пока нам неизвестного. Возможен ли обмен мыслями на расстоянии, реальна ли телепатия? Я не знаю, умеют ли телепаты обмениваться мыслями, но, конечно, не могу утверждать, что не умеют.
Размышлениям о чужой сознательной жизни сильно мешает постулат, что жизнь в любой точке Вселенной должна базироваться, как у нас, на аминокислотах. Люди как-то забывают, что наша модель сформировалась за 4 млрд, лет случайной химической эволюции и естественного отбора в особых условиях тех температур и давлений, которые существуют в наших гидросфере и атмосфере. В других условиях вместо углерода на центральном месте мог бы оказаться кремний, который образовывал бы полимеры на основе SiO и кремнийфторорганические соединения с силаном (SiH4) и четырехфтористым кремнием (SiF4), аналогичные метану. При умеренных температурах и давлениях кремний образует целый ряд сложных соединений с водой (гидратов) и фторидами, а если случайные реакции происходят в подходящих условиях на протяжении миллиардов лет — кто может предсказать результат? Ведущиеся сейчас исследования по металлоорганическим соединениям дают поразительно широкий диапазон стабильных синтетических материалов, не появившихся в природе, но вполне способных образоваться при другой обстановке химической эволюции, и перспективы таких исследований выходят далеко за рамки нынешних представлений. Металлический кремний, обладающий меньшей электроотрицательностью, чем олово, — самый подходящий материал для такой новой химии.
Наши компьютеры, полностью свободные от органических соединений, уже подсказывают другие способы сложных логических выводов — с возрастанием уровня избыточности, случайности, саморегуляции, с обучением на собственном опыте и даже со своего рода «сочувствием». Правда, они еще не способны к самовоспроизводству и самостоятельной выработке энергии для своей работы, но определенно нельзя уже утверждать, что такие пути развития невозможны.
И сколь дерзкими ни были бы наши рассуждения, нет никаких сомнений .в том, что прославленные сейчас достижения в науке весьма тривиальны по сравнению с громадной неизвестностью, окружающей нас.
