Примеры, приведённые Соссюром в доказательство версии произвольного сочинения слов языкотворцами всех этносов, на мой взгляд, недостаточно убеждают.
По Соссюру выходит, что категорическая непохожесть французского «бöф» – «бык» на немецкое «окс» – «бык» очевидней всех других примеров свидетельствует о том, что слова придумывались произвольно.
Мы вынуждены сравнивать не изначальные формы, но конечные, явившиеся результатами длительного фонетического развития.
Но если и восстановленные праформы не сопоставимы, даже тогда следовало бы воздержаться от столь категорического заключения, пока не исследованы причины разности названий таких общечеловеческих понятий, каким является – «бык». Пример, на мой взгляд, неудачен и потому ещё, что сравниваются лексемы, по сути, различного содержания. Если относительно германского oks сомнений нет, то böf (фонетическая транскрипция) во французском изначально выражало понятие «вол», но не «бык». Что вовсе не одно и тоже. Лишенный мужских достоинств вол и в имени своем утратил твердость. (Так и тюркское ökis, ögiz – «вол» нельзя соотносить с германским термином, несмотря на явное совпадение консонантных структур. Но противоположное названию вола прототюркское 
oguz – «бык» вполне могло соответствовать германскому слову. Чередование качества гласного носило искусственный характер и использовалось в грамматических целях.) Вол в древней терминологии – «убитый бык», «кладенный бык». И потому одним словом могли обозначать в диалектах и «вола», и «мясо». У французского böf и английского beef – «говядина», вполне возможно, общий источник – büth, böf, büf – «вол».
Мощное влияние какой-то переднеазийской культуры способствовало внедрению в европейские языки нового имени быка taur, которое вытеснило традиционные. Исток видится в древнесемитском taur – «бык», далее taurus (лат.), toro (исп., ит.), tauris (балт.), tavros (греч.), taureau – «бык» (фр.).
Каким же было исконное? В производных латинских bucula – «тёлка, коровёнка»; buculus – «телёнок, бычок», после исключения родовых окончаний и суффикса уменьшительности выделяется основа buc, братья которого и bous – «бык» (греч.), и в праславянском buc/muc – «бык» (отсюда «мукати» – мычать), и в корне mucca – «корова» (ит.).
Тюрки, не признававшие грамматического рода, заимствовали древнеевропейское название коровы, но придали ему значение противоположное: buca, buga – бык (общетюрк.). Оно и вытеснило древнее oguz, ohus – бык (bouth → outh → ohuth). Кавказские языки сохраняют более ранние значения: buga – бычок, телёнок (дарг., чеч.). Предшествующее форме buzaw, buzak – телёнок (тюрк.).
Следовательно, слово oks – это не изобретение досужего германского языкотворца, а конечный результат эволюции древнего bous, модифицированного в диалектах гортанной прослойкой дифтонга bohusboos, buus. В закрытосложных наречиях начальный губной часто редуцировался: ohus, oguz – ohys, ogyz, oos, uus... И здесь к месту кавказские примеры: us – бык (уддин.), ots – бык (авар.). Бык был символом самца. Его знак, вероятно, применялся в индоевропейской иероглифике как детерменатив соответствующего значения. Название знака могло стать суффиксом мужского рода: -us (лат.), -os (греч.), -us (др. инд.), -as (балт.).
... В другом направлении отошла ветвь boos, buus – booth, buuth – boof, buuf – бык. От него уже böf – 1) вол, 2) говядина; beef – l) говядина, 2) вол. (Превращение th → f не требует особых доказательств. Оно достаточно констатируется: Марта-Марфа, Теодор-Федор, Методий-Мефодий, Athen-Афины, Ethiopia-Эфиопия и т.д.)
... Один из постулатов Соссюра «язык есть система». Но утверждение о произвольности слова разрушающе противоречит тому бесспорному закону. Оно возводит случайность в статус ведущего фактора языкотворческого процесса.
Революционное решение Соссюра (слово – беспричинно!) позволяло не изводить себя больше поисками мотивировок формы и значения «языкового знака».
Теория произвольности слова порождена произволом лингвистики, не способной восстановить словообразовательную модель, мотивировать причину аккустической формы лексемы и её значения.
Таким образом, предмет лингвистических исследований необыкновенно сузился. Им перестало быть все древо языка с системой корней и стволом, а только крона – листва, шорох и лепет которой зависели от интенсивности колебаний воздушных волн. Копошение в самых верхних пластах истории слова – вот удел современной этимологии. Нынешние этимологические словари (например, французского и итальянского языков) уже не растекаются мыслию по древу древности. Называют латинский первоисточник и точка. А как произошло латинское слово? «Оно создано в праязыке – произвольно!»
Звёздочкой 
(дингир) в книге О.Сулейменова обозначаются праформы.
Три дингир – исходные, предположительно, формы. (VVU)
