Есть точные науки, а есть гуманитарные, т.е. неточные — лингвистика и история. Они исходили из предрассудочных установок европоцентризма. Оформившись в Европе XIX века на идеологическом фундаменте ариизма, они не могут избавиться от его пережитков и поныне. Древность человечества рассматривалась сквозь призму политической и культурной карты XIX века. И этот недиалектический взгляд не мог существенно не исказить исторической перспективы и не сказаться на выводах, которые и стали отправной теорией, базисом названных наук.
Молодая цветущая Европа, морща носик, рассматривала из окна вагона хромую, согбенную старуху Азию. И мгновенное это соотношение казалось обоим — вечным. Трудно было юной эгоистичной особе поверить, что морщинистая баба-яга некогда была энергичной, дерзкой красавицей. И тяжелые драгоценности, которые она вынесла к поезду на продажу, укрощали когда-то ее гибкую шею и бились, сверкали в скаку на высокой груди. И звонкую речь ее слушала древняя Греция и старцы Египта.
Досталось от науки кочевникам. Рваные юрты, грязь и нищета XIX века произвели такое угнетающее впечатление на европейских ученых, что сама мысль о возможности древнейших культурных контактов степи и Европы казалась кощунственной.
Г. Потанин в книге, посвященной влиянию тюркско-монгольского эпоса на западноевропейский, пытался рассмотреть образ кочевой культуры в развитии, намекая на волнообразность графика истории любого народа; графика, состоящего из эпох культурного взлета и падения. Официальная наука книгу попросту замолчала. Даже опровергать не стали. Как можно сравнить «Песнь о Роланде» с монгольским эпосом. Все равно что Лувр с юртой.
Археологи искали только то, что могло бросить свет на историю европейской культуры. Интерес к курганам Двуречья (библейским холмам) объясняется этим.
Памятники орхоно-енисейского письма, случайно открытые в Сибири шведским офицером, сосланным в Сибирь после Полтавы, ждали два века исследователей, пока финские ученые не решили, что сибирские руны могут иметь отношение к прошлому финнов.
Надписи на камнях Енисея и Орхона напоминали каменное письмо Скандинавии. Из скандинавских народов только финны вышли из Азии, может быть, они и принесли каменное письмо на север? Финны издали первые атласы памятников сибирского письма. Привлекли к ним внимание всех палеографов Скандинавии. Пока датчанин В. Томсен в 1893 году не нашел ключа, при помощи которого расшифровал известные надписи. Они содержали тюркский текст.
Европейские ученые, казалось, после этого потеряли интерес к сибирскому письму. И это известие (кочевые тюрки имели буквенное письмо за несколько веков раньше многих европейских народов!) не поколебало предвзятого отношения к тюркскому прошлому, и сказалось, и сейчас сказывается на результатах изучения древнетюркской руники. Кочевник так и остался в представлениях официальной науки в образе Вечного Варвара, паразитирующего у сосков китайской, иранской и арабской цивилизаций. Письменность тюрков была поспешно без строгого анализа и сопоставлений объявлена заимствованием у иранцев. Объявили, как отмахнулись. Эта гипотеза вполне укладывалась в систему научных взглядов на кочевую Азию, и потому необходимости в никаких дополнительных исследованиях по установлению подлинного генезиса этой письменности не возникло. Гипотеза, а попросту — голословное заявление финского ученого — со временем, кочуя из одного учебника в другой, была возведена за выслугу лет в ранг аксиомы.
— ※ —
...Весной 1970 года в окрестностях города Алма-Аты (Казахская ССР) близ села Иссык было вскрыто курганное захоронение алтайского типа, предварительно датированное временем Пазарыкского кургана V- VI веков до н.э.
Множество золотых украшений (деталей одежды) покрывали останки юного вождя (более 4-х тысяч единиц), похороненного в склепе, срубленном из могучих стволов таньшанской ели. Золотой пояс, золотое оружие, золотой шлем...
Художественные формы иссыкских предметов аналогичны золоту курганов Алтая, Причерноморья и Северного Кавказа. Так называемый «скифский звериный стиль» воплощен в иссыкских атрибутах с необыкновенной четкостью. Но алтайские шедевры молчат. Молчит вся громадная по объему археологических находок эпоха номадов, населявших в первом тысячелетии до н.э. огромную территорию Евро-Азии. Тюркологам известно сообщение китайской летописи III века до н.э., что народ кангюй (канглы1 ) писал «поперек» — горизонтальной строкой, в отличии от китайской традиции вертикального расположения текста.
Вот и все, что мы знали о письме среднеазиатских кочевников той темной эпохи.
В иссыкской гробнице была обнаружена чаша с вырезанной по внешности горизонтальной надписью, состоящей из 26 знаков, напоминающих орхоно-енисейские. ...После опубликования первых статей о чаше2 я получил письма, авторы коих восприняли наше сообщение, прочтение и выводы, как результат незнания «очевидных», «твердоустановленных» положений, как-то: орхоно-енисейское письмо возникло не раньше V-VI веков нашей эры на основе одного из позднейших иранских вариантов арамейского письма. Эта дата подтверждается незыблемыми в тюркологии авторитетами; следовательно, иссыкскую надпись никак не можно относить к тюркским рунам, скорее всего чаша с надписью занесена из стран, применявших арамейское письмо, вероятно, из Ирана, и случайно попала среди утвари в курганное захоронение. Таким образом, содержание надписи не должно отражать ситуацию, т.е. не эпитафия. Следует ожидать, что надпись содержит ирано-язычный или семитский текст.
Замечания весьма любопытные и обойти их молчанием мы не имеем права. Даже напротив, считаем нужным акцентировать на них интерес, ибо они, в значительной мере являясь отражением существующей системы взглядов на историю древнетюркского рунического письма, характеризует собой положение дел в палеографической науке, да и в тюркской историографии в целом.
Первый и последний раз проблема происхождения орхоно-енисейского письма рассматривалась (и весьма приблизительно) в работах датского ученого В. Томсена и финна О. Доннера в XIX веке.
О. Доннеру принадлежит гипотеза о иранской родословной сибирских рун, которая никем не была пересмотрена или дополнена. Несмотря на вопиющие противоречия, которые выступают при элементарном механическом сравнении всех иранских алфавитов с древнетюркским.
Причина столь неестественного родства — совместимость в пространстве и во времени. Авестийское письмо возникло и просуществовало в Иране до VII века н.э. Именно в этот период, как полагают, и появилось орхоно-енисеиское письмо.
В 1896-1897 годах близ города Аулие-Ата (ныне город Джамбул) В. А. Каллауром и финским археологом Гейккелем совместно с Мунком и О. Доннером было обнаружено пять камней с рунами. Формы некоторых букв значительно отличались от уже датированных орхонских, нескольким буквам вообще не было найдено соответствий. На этом основании авторы находки и интерпретаций предположили время более раннее, чем орхонское. Временным эталоном послужила найденная в Монголии эпитафия Куль-Тегину, которая была датирована по именам, встречающимся в китайской летописи, VIII веком н.э. С той поры принято манипулировать хронологией тюркского письма, размещая даты относительно установленной.
Для таласских камней была предложена осторожная древность — V-VI веков нашей эры. С тем же успехом можно предложить и десятый век, так как отличие таласских букв могло объясниться и искажением исходных орхонских. Так были датированы все памятники древнетюркского письма, найденных от Монголии до Венгрии.
Можно ли, исходя из нерешительного предположения Доннера, Каллаура и Гейккеля, сделанного не на основе широких этимографических исследовании, без учета данных мировых алфавитных систем, сегодня безапелляционно проводить четкую черту под V-VI веками, объявляя эту дату началом истории тюрков?
Но можно с уверенностью сказать, что все проблемы (скорее — беды) тюркской палеографии связаны с этой искусственной датой. Она позволяет относиться к рунам, как к провинциальному, позднейшему, перезаимствованному письму, не представляющему принципиального интереса для всеобщей палеографии.
В единственном вышедшем у нас в стране обобщающем труде по истории письма тюркским рунам уделено слов меньше, чем в древнейшей китайской летописи. Сказано буквально следующее:
«На той же (персидской) основе сформировалось и древнейшее тюркское письмо, не совсем точно называемое орхоно-енисейским руническим письмом. Это буквенное письмо применялось в Центральной Азии в VI-VIII веках н.э.» 3.
Ни описания, ни алфавитной таблицы, ни истории, ни одного примера.
В предисловии к переводу книги И. Фридриха «Дешифровка забытых письменностей и языков»4 И. М. Дунаевская справедливо замечает: «Недостатком работы И. Фридриха, с точки зрения нашего читателя, является крайне беглое указание на те языки и письмейности, которые были распространены у древних народов, населявших нынешнюю советскую территорию, некоторые из них вовсе не упомянуты». (Все, кроме древнетюркского, «упомянуты» в послесловии советского редактора И.Дьяконова).
Не станем жаловаться на зарубежных авторов (Т. Феврис, М. Коэн, И. Дирингера, Ч. Лоукотка, И. Гельба), так как их невнимание можно объяснить нашей собственной невнимательностью.
...В конце XIX столетия руны расшифрованы В. Томсеном и в основном прочтены с помощью В. Радлова, Мелиоранского и др.
Далее, с начала XX века и ровно полстолетия, история изучения рун являет собой картину далеко не динамичную.
Еще в 1951 году, в статье Е. И. Убрятова «О научной и общественной деятельности С. Е. Малова»5 , Сергеи Ефимович назван «единственным» в СССР специалистом по орхоно-енисейской письменности и языку памятников.
Большого преувеличения в этом не было. Хотя к тому времени С. Е. Малов успел опубликовать только три статьи, касающиеся отдельных коротких надписей, общим объемом в несколько десятков страниц6.
Остальные названия связаны с именем археологов-практиков, проф. С. В. Киселева и Л. А. Евтюховой. Они открыли в алтайских курганах несколько серебряных и золотых сосудов с надписями. Посвящают их описанию и прочтению в общей сложности полтора десятка страниц7.
Мы пока не говорим о великой научной ценности новых археологических находок и о точности переводов, мы пока оцениваем приведенную библиографию количественно. И обращаем внимание на то, что все эти работы — конкретного свойства, связаны с частными находками; нет ни одной, где были бы поставлены вопросы теоретического плана. Нет ни одной страницы, рецензирующей достижения основоположников этимологического метода. Без критического пересмотра основ науки, заложенной век тому назад, без твердой теоретической базы, на одном этимологическом методе толкования текстов наука «тюркская палеография» существовать не могла.
После 50-го года появились, наконец, атласы Малова, с ними связано некоторое оживление в изучении эпиграфии. Но большинство работ — лингвистического характера, основанные на переводах Томсена — Радлова — Малова.
К собственным проблемам палеографии они имеют отдаленное отношение.
— ※ —
...Я невольно сравниваю эту безотрадную картину с иной, всем знакомой. За десять лет систематического чтения научной литературы по «Слову о полку Игореве» мне удалось перелистать лишь несколько страниц тома библиографии трудов, посвященных одному этому произведению славянской древности, к сожалению, дошедшему не протографом. Только тюркизмы «Слова» исследуются в десятках статей, общее число которых превышает количество работ по всей тюркской палеографии. Пушкин, Карамзин, Хлебников, Блок, Маяковский — кто только из русских писателей не участвовал а дискуссиях по «Слову»! Ни один памятник европейской культуры (литературы) XII века не оказал такого благотворного воздействия на судьбу национальной культуры, как «Слово», благодаря неостывающему вниманию ученых. «Слово», многократно переведенное, лежит в портфеле каждого школьника, его заучивают наизусть на уроках родной речи, по нему учатся уважать народ и его историю. «Слово» — древнейший документ общеславянской литературы не захлопнулось в сером сюртуке кабинетной науки. Оно рано осозналось как вклад славянского ума и таланта в сокровищницу общечеловеческой культуры. «Наука о «Слове» стала народной, — пишет Д. Лихачев, — она давно ведется на обыкновенных началах. О «Слове» пишут живописцы, актеры, педагоги, писатели, зоологи, инженеры. Их работы внесли очень много ценного».
В интервью корреспонденту «Комсомольской правды» академик Д. С. Лихачев призывает молодых читателей к прямому «общению с культурой Древней Руси».
«Не так, конечно, просто узнать древнерусскую литературу. Но попробуйте читать ее побольше, привыкните прислушиваться к ее интонациям и смотреть сквозь условности ее стиля. Вы услышите голоса людей, живших столетиями до нас, бившихся над вопросами «бытия», искавших цель и смысл жизни».
Он указывает на несколько популярных причин, требующих от нас глубокого и правдивого изучения культуры нашего прошлого, и, в частности, говорит о тех ученых, которые не стесняя себя серьезным изучением предмета, издают работы, стремящиеся представить древнюю культуру народов России низшей, неполноценной по сравнению с культурой Запада.
«А кроме всего, изучение нашего прошлого способно и должно обогатить современную культуру. Современное прочтение забытых идей, образов, традиций, как это часто бывает, может подсказать нам много нового. И это не словесный парадокс...»
Завершаем эту страницу: данные орхоно-енисейского письма на сегодняшней стадии изученности не дают оснований для мрачных выводов относительно его доистории. Мы вправе пока позволять себе осторожные позитивные формулировки; но, по сути, голословно утверждение — этого не было и не должно быть! Оно зиждется не на твердо установленных фактах, а на предрассудочной традиции. Никакое имя в науке не может заменить аргумента. Подчас самые яростные отрицания, спирающиеся на зримую пустоту, переплетаются с самыми большими вероятностями ошибок. И мне как писателю и любителю истории не хотелось бы, чтобы тюркская письменность, которая может стать важным свидетельством древности тюркского языка и культуры, была бы походя, бездоказательно принесена в жертву ложно-аксиоматического тезиса и истолкована как случайность, не достойная специального рассмотрения.
Может статься, что пустотой мы называем глубину.
Р. S. Приход в археологию методов абсолютной хронологии дал целый ряд неожиданных результатов. Радиоуглеродный метод позволяет определять со значительной точностью возраст археологической находки органического происхождения — остатков дерева, тканей, угля кострищ и очагов — если они не старше 30 тысяч лет.
И не удивительно, что данные, полученные этим методом часто расходятся с существующей в науке датой, которую дал классический для археологов метод сравнительной археологии (сравнение с известными, уже датированными предметами, обнаруженными совместно с исследуемым образцом). Это заставляет некоторых археологов скептически относиться к данным радиоуглеродного метода. Однако такой скептицизм оказывается необоснованным.
Если бы памятники тюркского письма, найденные в захоронениях, были исследованы радиоуглеродным методом, вероятно, начальная дата «V-VI век н.э.» была бы оспорена.
...На сколько вопросов происхождения семитских и европейских буквенных систем ответила бы попытка сопоставительного изучения тюркских рун?
Поэтому я тратил годы на исследования скандинавских рун, этрусских надписей, вызывая искреннее недоумение наших тюркологов, решительно не понимавших, зачем казахстанцу ворошить мертвые культуры чужих территорий. Этот территориальный принцип, стремление решать проблемы этногенеза, не высовываясь за пределы государственных границ, установленных в XIX-XX веках — не что иное, как попытка рассматривать историю народа вне связи с человечеством.
1. Канглы — одно из древнейших тюркских племен.
2. Надпись из Джеты-Су // Газета «Казах адебиети», 25 сентября 1970 г. ; «Иссыкское письмо» // «Комсомольская правда», 31 октября 1970 г.; «Ceребряная чаша» // «Техника молодежи», 1971 г., № 5.
3. Истрин В. И. Возникновение и развитие письма. М., 1965, стр. 322.
4. Фридрих И. Дешифровка забытых письменностей и языков. М., 1961,
5. Тюркологический сборник. Т. I, М.-Л., 1951.
6. Болгарская золотая чаша с турецкой надписью. // «Казанский музейный вестник», Казань, 1921 г., № 1-2, стр. 67-72. Древнетюркские надгробия с надписями бассейна реки Таласе. // Изв. АПН СССР, Л., 1929 г., № 10, стр. 799-806. Новые памятники с турецкими рунами. // Язык и мышление, вып. VI-VII, Л., 1936, стр. 251-279.
7. Киселев С. В. Саяно-Алтайская экспедиция, 1935 г., // «Советская археология», 1936, № 1, стр. 282-284. Евтюхова Л. и Киселев С. Открытие Саяно-Алтайской археологической экспедиции в 1939 г. // «Вестник древней истории», № 4 (9) на странице 162 приводится рунический текст с двух золотых сосудов и дается попытка перевода.
