Сравнение прозвищ XII династии с прозвищами XVIII династии.
Прежде, чем идти далее, остановимся еще немного на сказанном.
Первым возражением против моей периодической системы египетских династий был вопрос: а почему же в одних надписях они называются одними именами, а в других другими? Почему у них но несколько имен?
Теперь, после того как я показал различные варианты тех же псевдо-династий, мое положение стало много легче: ведь это не моя догадка, а факт, и на этот вопрос уже отчасти ответили и египтологи XIX века: одни имена у них были — говорят нам — до коронации и другие после коронации, подобно тому как и теперь при посвящении в монахи меняются имена. А к этому я могу прибавить еще и то, что они короновались дважды: короной Верхнего Миц-Рима или Паториса (греческое Патройос), и Нижнего Миц-Рима или Патомхита.1
1 С нашей точки зрения это Восточная и Западная Римские империи, причем к Восточной относилась и долина Нила. А то, что нам сообщают средневековые греческие авторы о географическом положении 42 автономных царств или номов, до того микроскопично и неправдоподобно с географической точки зрения, что не заслуживает даже серьезной критики.
Понятно, что при каждом короновании давалось и второе коронационное имя, сводившееся в древности к тому, что мы теперь называем титулом, но только титулы тогда были много разнообразнее и сводились к характеристическим прозвищам. Таким образом мы можем найти в памятниках прежде всего тройственность имен для каждого царя, откуда могло появиться понятие и о тройственности бога-отца — единого в трех персонах.
Четвёртое же прозвище могло быть похоронным, когда подводились итоги жизни человека, и давалась ему в смысле нового имени окончательная характеристика.
А что касается до множества их вариаций, которые мы нашли, очевидно для тех же лиц, у Евсевия Вселюбца, Эратосоена, Иосифа Флавия и т. д., то пусть на этот вопрос они ответят вам сами. Мне нет нужды исследовать причины таких их вольностей, потому что сами египтологи не сомневаются в том, что их разнообразные прозвища относятся к тем же самым лицам, которые указаны и в Абидосской таблице.
Любовь старинных людей давать своим знакомым самостоятельные имена проявляются во всем. Так, талмудисты по-еврейски дают библейскому богу-отцу 94 имени,2 первыми семью из которых являются: Элохим, Элеах, Хай, Кайем, Ришен, Ахарон и Кедем, а девяносто четвертым — Эхад. Табризий в своей книге Мишкяту-аль-Мисабох приводит для бога 99 коранических имен, да в греческих Евангелиях Саблуков насчитывает 50. Вот уже и 243 имени, по которым, не зная греческого, еврейского и арабского языков, читатель мог бы сделать 243 богов вместо «Единого»... Но и этого мало. На корейшитском языке есть книга «Тысяча и одно имя бога всевышнего и сила их». Она была издана в Казани в 1858 году, и из нее мы узнаем, что все они содержатся в молитве Эль-Джоушен Эль-Кебирь, так что тот, кто ее прочтет, получит такую же награду, как прочитавший все «Пятикнижие Моисея, Евангелие, Псалтырь, Коран и Свитки Аб-Рама». Она называется «Молитвой брони» и целиком приведена у Саблукова для желающих забронировать себя.
2 Г. Саблуков: Сличение мохамеданского учения о именах божиих с христианским о них учением, Казань, 1873 г., стр. 16.
Но даже и тысячи и одного имени оказалось мало для бога-отца, и в книге «Сборник имен божьих» (Джамигу Асмай-Аляг) говорится наконец, что бог в действительности имеет 4000 имен, из которых 1 000 знает только он сам, 1 000 знают ангелы, 1 000 скрыта на «хранимой скрижали» (Коран, 85,21 — 22), а из четвертой тысячи евреи и христиане знают 900, а магометане — только 500.
И вот я спрашиваю: если христиане знают 900 имен для бога-отца, то может быть, знали они в Средние века по 90 имен и для его наместников на земле Византииско-римско-египетских царей? И не легко ли им было сделать благодаря этому из одной византийско-римско-египетской династии целых девяносто, из которых последующие историки устроили один непрерывный преемственный ряд, искусственно удлинив таким образом египетскую династическую историю на много тысячелетий в глубину веков?
При изучении древней жизни мы не должны поступать, как средневековые художники, одевавшие на своих неумелых рисунках Иисуса и его апостолов, а также и всех библейских пророков, в костюмы, которые носили знатные люди их собственного времени и места, или как делают современные церковные художники, одевающие их в римские тоги. Изучая древнюю эпоху, мы должны отрешиться от нашего представления о человеческих именах. Современные Владимиры не владеют миром, а современные Веры верят часто меньше, чем остальные женщины. Наши имена просто звуковые отметки для отличия отдельных индивидуумов друг от друга, и до них люди додумались не сразу. Первобытное человечество было очень недогадливо. Ребенка тогда называли только сыном или дочерью до тех пор, пока он не начинал обнаруживать самостоятельность. Только тогда давали ему прозвище по каким-либо физическим или душевным особенностям и меняли его по мере того, как у него развивались другие качества, а потому у многих выходило по нескольку имен, на которые приходилось отвечать.
Еще более относилось это к общественным деятелям, известным в нескольких разноязычных странах. На каждом языке создавалось им иное, национальное прозвище уже по одном) тому, что язык некультурных людей даже не способен запоминать непривычные и чуждые для нпх комбинации звуков и иностранной речи.
Однако и этим дело не ограничивалось, когда начались впервые исторические записи личного характера, Какое прозвище дать в летописи хотя бы основателю какой-нибудь религии? Если летописец сам придерживался ее, то, конечно, давал ему прозвище Божественный (по-гречески Иовпан) и говорил: ((Божественный родился при таких-то условиях, Божественный совершил такие-то дела, Божественный умер так-то». А противник той религии описал бы его жизнь со своей точки зрепил, мало похожей на точку зрения сторонника, да и прозвище ему дал бы вроде Сатаниила.
Понятно, что при таком неустойчивом состоянии древней номенклатуры могла выйти впоследствии страшная путаница, и только испытав ее горькие результаты на опыте, летописцы были приведены насильственно к необходимости давать историческим деятелям чисто условные имена для всеобщего употребления, отрешившись от стремления характеризовать в употребляемом ими прозвище свойства и особенности данного лица, как это было и в беллетристике того времени, когда мужчинам в трагедиях давали имена: Могучий, Орел, Сокол, Лев, а женщинам — Ослепительная, Роза, Незабудка.
Когда же выработалось молчаливое условие историков употреблять для древних деятелей тс же самые прозвища?
Повидимому, только в Средние века, так как даже у Эратосфена, которого с нашей точки зрения нельзя отнести ранее чем к VIII веку нашей эры, мы находим (как читатель может видеть из первых шести династий) почти для всех египетских царей свои самостоятельные прозвища, которых не встречаем у других авторов. Ведь только первые три имени — Мена и два Атотиса — позволили египтологам узнать здесь ту же самую родословную, как и Абидосская, но законченную на сороковом поколении в виде царицы Нитокрис — Нить Совершенства, — родословная которой, начиная с Мены-Адама, и представляет его список. Да и мы сами не можем не видеть, что это та же самая периодическая система предков Рэ-Мессии, и что сомнений в тожестве списка Эрастофена с началом Абидосской таблицы не может быть.
Зачем же Эратосфен переиначил все имена царей, кроме первых трех? Здесь виден как будто даже прямой умысел сделать их непонятными для непосвященных в его тайну. И мы вспоминаем, что именно такова и была всеобщая тенденция средневековых школ: астрономы изображали тогда планеты обязательно специальными значками, непонятными для обычных чтецов, алхимики нарочно называли химические реактивы или по именам будто бы соответствующих им планет, например, золото называли Солнцем, серебро — Луной, или употребляли другие посторонние названия вроде «короля» для селитры и так далее, специально для того, чтобы непосвященный в их тайну ничего не понял в их книгах.
Так почему бы не задаться той же целью и средневековым историографам?
Нам теперь смешно даже и подумать, чтоб какой-нибудь, например, московский «профессор русской истории» написал на стене своей аудитории для руководства своих студентов полный список русских царей, дав каждому из них свое собственное прозвище и не упоминая о том, как они прозваны другими такими же профессорами, например, в Киеве. Одессе, не говоря уже о заграничных.
Понятно, что его студенты, приехав в Киев, оказались бы говорящими с тамошними студентами на совершенно разных языках, и те подумали бы, что московский профессор преподавал не тот период русской истории, который преподавался у них, а предшествовавший ему или последующий за ним. А поехав в Одесский университет, они увидели бы, что и тамошний профессор написал на стене своей аудитории совершенно иные прозвище... Еще новый период русской истории!
Монархист назвал бы наших Николаев и Александров: «Благословенный I, Благословенный II, Незабвенный I, Незабвенный II» и т. д., а республиканец с мизантропическим умом выразился бы о них же: Кутила I, Волокита II и т. д.
Вы скажете, что это карикатура на древних историков, что они были много лучше современных им алхимиков, астрологов и магов, выдумывавших для металлов и звезд свои собственные имена. Но взгляните снова на приложенный здесь список Эратосфена и, сравнив его с уже разобранными нами Абидосским и другими, вы сами увидите, что сказанное мною не карикатура, а факт. Да и остальные списки разноречат.
Тенденция древних авторов давать умершим царям окончательные характеризующие прозвища действительно существовала в древности. Каждая школа была замкнута в себе и старалась изолироваться от других, употребляя свой собственный жаргон, тем более, что была связана со своим особым божеством-покровителем. Тогда была только «священническая» наука, т. е. наука, в которую посвящались по особому ритуалу. При единобожии между ними еще могло бы быть общение, а при различных богах они только конкурировали бы между собой в скрытности.
Почему же удивляться после этого и тому обстоятельству, что на стенах египетских храмов, посвященных разным богам, давались различными школами различные прозвища усопшим монархам всей страны? И вот из одной или двух династий, написанных таким образом на тридцати или еще большем числе различных храмов, и образовалась 31 вариация до-Ромейских египетских царей. А при последующей попытке привести их в один хронологический ряд друг за другом и произошла та периодическая система, которую я здесь пытался определить, и благодаря ей растянулась египетская династическая история на четыре тысячи лет ранее того времени, когда появились для нее первые систематические записи.
Итак, династии Архейского Египта не являются реальными последовательными рядами когда-то царствовавших в нем людей, а только отдельными периодами оригинальной периодической системы, употребленной для искусственного удлинения египетской истории на огромное число лет, подобно тому как чередованием семи дней недели можно наполнить сколько угодно тысячелетий. А качественное сходство соответствующих друг другу деятелей в различных периодах было указываемо еще и до меня.
Так, Бругш3 говорит:
«Как шестой царский дом заканчивается царицею Нит-Акер или Нитокрис, и как царица Ноферу-Рэ была последнею представительницею семнадцатого дома, так и принцесса Себек-Нофру-Рэ была последней отраслью двенадцатой царственной фамилии».
3 Бругш, стр. 164 немецкого оригинала 1877 г.
А я прибавлю к этому, что и Клеопатра была последней представительницей дома Птолемеев, в библейской истории мы знаем царицу Эталию (или Гофолию), закончившую предшествовавший период богославных царей, а в Евангелии мы читаем об Иродиаде, закончившей дохристианское царство.
Понятно, что Бругш, как усердный собиратель материалов, не обладавший обобщающими способностями, не делает никаких выводов из своих собственных сопоставлений, считая их только курьезной игрой случая, но математически образованный человек не может здесь не видеть отчетливых указаний на какую-то систему династий с периодическими повторениями. И он еще более убеждается в этой системе, когда отмечает, например, необыкновенное совпадение Амен-Ем-Хатов 12 династии (или периода) с почти одноименными Амен-Хотепами (т. е. служителями Амона) 18 династии, как это я специально показал выше и еще раз даю на таблице LXXI. Ведь это же очевидная вариация одного того же ряда!
Читатель сам видит, что тут сначала один Усур-Тасен приходится на трех Тут-Месов, а потом два Тут-Меса на одного Усур-Тасена, но это легко объяснимо. Во всех «династиях» Абидосского и Саккарского списков, которые считаются за основные в иероглифической литературе, лица, бывшие на самом деле соправителями, поставлены в наследники друг друга и в одних случаях первый взят вторым, а второй первым, отчего и выходит второстепенное несоответствие вроде изотопов в периодической системе химических элементов.
Особенно это видно во второй и третьей строке всех прежних сопоставительных таблиц, где во 2-й строке даны иероглифические псевдонимы Диоклетиана, Ария (который тоже был теократом, как и остальные цари) и Констанция Хлора. Написать здесь первого вторым или третьим, и наоборот, было даже вполне законно, так как на деле они были соправителями» Диоклетиан по греческой хронологии считается царствовавшим от 284 по 305 год, а Констанций Хлор от 293 по 306, причем даже и эта разница терялась в то время, когда еще не было установлено правильной хронологии. А Арий был духовным соправителем обоих. Частные сдвиги мы можем видеть и в нескольких других случаях, особенно при сопоставлениях систем различных позднейших греческих авторов, что и неизбежно при употреблении всяких псевдонимных номенклатур при постоянных аберрациях памяти авторов.
Причины употребления псевдонимов я уже объяснил в начале этой главы, но с мнемоническими целями повторю то же самое в другой форме.
Однообразные международные номенклатуры выработаны для науки, вообще говоря, очень недавно. Так, существующие теперь международные латинские названия животных вошли в зоологию только со времени напечатана» книги Линнея «Systema Naturae» в 1735 году, а до того времени употреблялись у разных авторов свои собственные национальные или местные названия животных, отчего происходили постоянные недоразумения и путаницы при сравнении их разноименных и разноместных описаний. Международная номенклатура растений, заложенная тем же Линнеем в его книге «Genera Planiarum» (1737), окончательно выровнялась только со времени напечатания книги Декандоля «Théorie élémentaire de la botanique» в 1813 году. Международная система обозначения звезд по буквам греческого алфавита введена в астрономию только Байером, умершим в 1625 году, в его знаменитом атласе, а ранее Байера имели собственные имена (да и то не однообразные) лишь около двух десятков звезд первой и второй величины, а остальные звезды путались между собою.
Международная система буквенного обозначения элементов и их соединений вошла в употребление лишь со времени Лавуазье, гильотинированного в 1794 году, и окончательно упрочилась лишь со времени Берцелиуса, умершего в 1848 году.
Наша современная международная система десятичных цифр выработалась только с XII века нашей эры, а до тех пор каждый письменный народ употреблял свою: старинные итальянцы ту, которая сохранилась у нас на циферблатах часов, месопотамцы другую, похожую на нее, причем палочки заменялись клинышками; греки, евреи и славяне приспособляли к счислению свои национальные алфавиты и т. д.
В науке о человеческих профессиях и до сих пор нет международной номенклатуры. Составление естественной системы отдельных профессий и их систематическое описание ждут еще своего Линнея и Декандоля. То же самое можно сказать и об отсутствии у нас систематически составленной и годной для всех диалектов международной азбуки, задерживающей успехи лингвистики.
Точно то же было до XVII века и в человеческой истории, в которой самое понятие об эре летосчисления появилось лишь в Средние века, и первая общая хронология европейско-азиатско-африканских царств, лежащая в основе современной, появилась в книгах лейденского профессора Скалигера: «De emendatione temporum» (1583) и в «Thesaurum temporum» 1606 года. А до тех пор ничего систематического по хронологии не было на свете: каждый историк считал годы, как хотел.
Точно то же можно сказать и о международной номенклатуре исторических деятелей древности. Международные личные имена, вроде Василия, Петра, Павла и других, вошли в употребление у христиан тоже не ранее Средних веков, когда установился обычай отдавать детей под покровительство какого-нибудь международного святого. На основании того, что даже и в XII веке являются святые со своими собственными национальными именами, каких не было до них среди прежних святых, мы можем заключить, что обычай выбирать для детей святого патрона при крещении введен в церковный ритуал не ранее конца Эпохи возрождения. А до тех пор, как я уже сказал выше, давались только прозвища, вроде тех, какие и теперь дают мальчики и девочки в школах друг другу, отмечая в том или другом из своей среды какое-либо особенное качество, вроде названия «Нос», если эта часть лица у кого особенно длинна, или «Юла», если кто очень подвижен, или «Плакса», если кто часто плачет.
Понятно, что когда какой-либо выдающийся деятель получал международную известность, то и прозвища его у различных народов вырабатывались особые, и в записях любого народа он был неузнаваем для следующих поколений других народов, тем более, что не было у них до Скалигера и установившейся хронологии, чтобы отметить его время по международному летосчислению.
Все это неизбежно приводило к недоразумениям, когда приходилось потом переводить первоисточники с одного языка на другой, например, с иероглифического на библейский, с латинского на греческий и обратно. Из одного периода жизни какой-нибудь страны вырабатывались таким образом три или четыре яко бы предшествовавшие друг другу периода. Так образовались три эпохи римской истории (преемников Ромула, преемников Октавиана и преемников Диоклетиана); так образовались Древне-персидское, Средне-персидское и Ново-персидское царства, так образовались и три крупных периода египетской истории.
Само собой понятно, что у меня ив мыслях нет того, чтобы объяснять многоязычием египетского населения то разнообразие прозвищ, которое мы находим для тех же самых и даже довольно немногочисленных лиц в Архейском царстве, так как иначе пришлось бы допустить, что в долине Нила писали теми же самыми иероглифами на 30 различных языках. Дело здесь объясняется. еще более просто.
Мы не должны, как я уже сказал выше, представлять себе древнюю науку аналогичной нашей современной, т. е. старающейся разлить свет знания как можно шире и как можно скорее довести до всеобщего сведения каждое новое открытие.
Древняя наука состояла, даже и в одной какой-либо стране, из ряда замкнутых в самих себе оккультных школ, вроде католических духовных орденов в Средние века. Каждая древняя школа, находясь в связи с культом того или иного местного бога, старалась держать свои открытия только для себя, оберегая от других по неписанным еще тогда законам своеобразного экономического материализма. Почитатели бога Хееда в Коптосе скрывали свои знания от почитателей бога Отца (Паты) в Мемфисе, а эти от них и т. д., и т. д. А так как в империи Диоклетиана и его преемников после переполоха, наделанного Апокалипсисом в 395 году, образовалось много центров культуры, то выработалось и много школ, из которых каждая имела свой жаргон во всех научных записях и развивала свои собственный ритуальный стиль в художестве. И конечно более деятельные и инициативные школы опережали менее деятельные и консервативные, даже и в одной и той же долине Нила. Значит, та разница, которую мы замечаем в искусстве различных местностей Египта, не есть разница культур, разделенных друг от друга тысячелетиями, а разница различных культов в различных местностях, разница культуры столиц и провинций, приморских и внутренних городов; в крайнем случае это — разница культуры «отцов и детой» быстро и разнообразно прогрессировавшей страны.
Профильный характер египетской живописи не есть признак ее отсталости от греческой или неумения писать фигуры людей анфасно, а объясняется совершенно другими причинами. Первые скульпторы, сделавшие фигуру человека, несомненно относились к ней с суеверным страхом, думая, что она вдруг задвижется и заговорит. В этом причина обожания статуй, которые для древних не были еще, как для нас, простыми камнями. Древние не имели понятия о действиях мускулов, о костях, как о механических рычагах 2-го рода, и о нервах, заставляющих сокращаться мускулы, Для них все движения, были лишь действием одной воли на сплошную массу рук, ног, головы и т. д. Им было непонятно, почему бы той же воле не проявиться и в фигуре человека или животного, вылепленной из глины, как сделал по Библии и сам бог-отец, ожививши глиняный слепок, только дунув на него. И нет ничего удивительного, если древние художники и дули на свои произведения с целью вдохнуть в них дыхание своей жизни.
То же самое было и с живописью, особенно, когда начали ее раскрашивать. Всякий ребенок, взяв карандаш, легко делает кружок, ставит в нем две точки, изображающие глаза, выводит нос и рот, прибавляет с боков два уха и получает анфасную фигуру лица, пожалуй, еще более легко, чем профильную. Профильная фигура есть уже второй прием первоначального детского черчения. Так почему же он исключительно употребляется египетскими художниками на стенах храмов? Причина этого тоже — суеверие. Анфасная фигура смотрит со стены храма прямо на вас, и это страшно. Всякий знает, что, если у какого-портрета художник нарисует глаза глядящими вперед, благодаря общим законам перспективы плоских фигур эти глаза будут обращаться прямо на вас, стоите ли вы против портрета или отойдете в сторону. Не понимающие перспективных явлений люди всегда удивляются этому и говорят, что такой портрет поворачивает на вас глаза, куда бы вы ни пошли. Существуют многочисленные рассказы и о том, как портреты па-ночам выходят из своих рам... И все такие рассказы были, конечно, повсюду распространены в суеверной древности.
Войти вечером при луне в залу храма, со стен которого смотрят на вас сотни исторических и неисторических лиц, особенно воинов с оружием в руках, было слишком страшно для живущих тут жрецов и потому они требовали от художников, чтоб те рисовали свои Фигуры глядящими не вперед, а непременно в сторону.
Никакими другими этнопсихологическими или художественно-эволюционными причинами нельзя объяснить такой египетской условности той эпохи, общей (повидимому только по этой одной причине) всем египетским школам в отличие от византийских, где люди были менее суеверны и потому могли нарочно заказывать художникам такие портреты своих святых, которые, пугая первобытную душу, смотрели прямо на подходящего к ним или даже сразу на всех стоящих поблизости, давая начало представлению о «всевидящем оке».
Другой ряд недоразумений, нарушающих полную правильность периодов нашей периодической системы, состоял, повидимому, в обычае древних историков приписывать царям действия их подданных. Так и у нас до сих нор говорят, что «Петербург построил Петр Великий», хотя он собственноручно не положил в его основание даже и десятка бревен. И теперь говорят, что Александр II освободил крестьян, хотя он только согласился с проектом, который был выработан просвещенными государственными деятелями его времени.
Во всех крупных делах и реформах играли огромную роль не цари, а выдающиеся лица их поколения, под влиянием которых и действовал монарх, если он не был лишен здравого смысла, а древние историки относили все дела к нему лично.
Рассматривая с этой точки зрения пашу периодическую систему египетских династий, мы не можем не заметить и в ней признаков такой подстановки. Так, мы знаем, что при Диоклетиане и при его преемнике в Египте — Лицинии — огромную роль играл епископ Арий, основатель первичного арианского единобожия. Отражение Ария мы имеем в первосвященнике Ароне библейской книги Исход, и в пророке Самуиле в библейской книге его имени (по-русски II книга Царств). В нашей периодической системе их дела, как я уже сказал, смешиваются с делами тогдашних царей (если они происходили при их санкции), и потому иногда совсем не знаешь, чья личность преобладает в иероглифических сведениях о них. Особенно это проявляется в седьмой строке нашей периодической системы, в которой в одних «династиях» к делам Юлиана присоединяются дела его современника, евангельского Христа, а в других династиях Юлиан присоединяется к Иисусу.
Во всех таких деталях еще долго придется разбираться интересующимся данным предметом, но общий характер периодичности в наших хронологических таблицах настолько ясен, что над ним не стоит долее останавливаться в этой части моей работы.
* * *
Другим и притом очень большим подтверждением моей теории является наличность гробниц только для одной пары последовательных династий (4 и 5-й), при полном отсутствии гробниц и мумий от других, в том числе и от потомков такого могучего царя, как Диоклетиан. Ведь даже от Теодориха Готского, умершего в 526 году и несравненно менее великого, чем Юстиниан того же времени (ум. 565 г.), осталась до сих пор в целости гробница в Равенне, а для Юстиниана ее нигде нет, кроме как среди пирамид Гизехского поля в Египте. Где могилы всех латино-греко-сирийско-египетских императоров, начиная с Диоклетиана, если они не здесь ? И это — очень важное подтверждение моей теории.
Для XVIII египетской династии не найдено ни одной гробницы, хотя и найдено много упоминаний о ее деятелях в виде имен на стенах зданий, посвященных разным божествам. В память Хор-ем-Хиба, отсутствующего в Абидосском списке, но заканчивающего XVIII династию у греческих авторов (табл. LXVII, стр. 909), есть храм, но гроб в нем пуст и очевидно имеет лишь символическое значение, как пустые гробы Христа, обязательные в каждом христианском храме. Для Амен-Хотепа I нет никаких признаков гроба. Для Амен-Хотепа II тоже, хотя на острове Биге к западу от Филе лежала на земле еще и в конце XIX века его колоссальная статуя. Для Амен-Хотепа III тоже нет гроба, хотя в ущельи Раб-ес-Султанат среди 16 гробниц в виде квартир, вырубленных в склоне горы и украшенных картинами и скульптурами, есть гробница его жены Ти, матери Хун-Атена. Там есть и ее портрет с розовым цветом лица, оправдывающим название Розоликая, употребленное для царицы Нить Совершенства.
Для Амен-Хотепа IV, т. е. Хун-Атена (Адона), тоже нет гроба. Для Тут-Меса I есть храм, но без гроба.
Для Тут-Меса II не найдено особых сооружений. Для Тут-Меса III есть много надписей с употреблением его имени, но без подробностей, и нет гробницы. Для Тут-Меса IV — тоже.
В XII династии для Амен-Ем-Хатов и Усур-Тасенов нет никаких признаков гробниц, а только кое-где надписи на посторонних зданиях.
То же самое и для других псевдо-династий этого периода. Гробницы есть только для IV и, гадательно, для части V династии в виде пирамид, как мы и видели выше. Отсюда ясно, что только эти династии и имеют права на научную разработку сами по себе, и к ним же должна приспособляться и научная разработка деятельности преемников Диоклетиана, тоже остающихся без гробниц в Европе или Азии.
То, что я говорил выше о древних школах, скрывавших друг от друга свои знания под своими особыми жаргонами, но старавшихся воспользоваться знаниями других школ, объясняет нам, почему и по греческой номенклатуре различные периоды, составленные из вариаций одного и того же ряда действительно исторических властелинов, носят разные названия: Тинисская династия, Мемфисская династия и т. д.
Термин «Тинисская династия» вовсе не означает здесь того, что автор приписывал данному ряду царей резиденцию в Тинисе, а лишь то, что употребленная в ней номенклатура была выработана Тинисской оккультной школой для собственного употребления и для того, чтобы другие школы не могли в ней ничего понять. А так как династия Диоклетиана, о которой в ней говорится, хозяйничала в IV веке, то и Тинис был не иначе как город V или VI века. Считать за его развалины, как делают теперь, ограду из обожженных кирпичей крутом кургана Ком-ес-Султаи на северо-восток от Абидосского храма в Гарабит-эль-Мадерукэ неосновательно. Тут никогда не могло быть столицы по географическим условиям (ок. 27° с. ш., вдали от культурных низовьев Нила), и потому я думаю, что дело здесь идет скорее всего о Тунисской исторической школе, и под Тинисским Номом мы должны подразумевать или Тунисский калифат VII века, или предшествовавшую ему Тунисскую провинцию латино-эллино-сирийско-егппетской тетрархии V—VI веков, когда здесь действительно был самостоятельный культурный центр.
Номенклатура трех «Мемфисских династий» (III, IV и VI) вероятно выработалась в трех «мемфисских» школах, принадлежавших разным богам и потому скрывавших свои познания друг от друга (хотя мы и не знаем, где был Мемфис).
Номенклатура «Элефантинской династии» с этой точки зрения выработалась в Элефантине, т. е. по-гречески Слоновом городе. Египтологи его помещают на островок Джезирет Ассуан, против поселка того же имени, ниже первых водопадов (около 24° с.ш). Допустить, что тут скрывалась, в пустыне, на расстоянии более 100 верст от взоров всех людей наиболее богатой и населенной низины Египта, целая династия его властелинов даже смешно. Кто в людных центрах жизни стал бы признавать такую беглую пустынножительствующую династию? Разве не нашлось бы в «Мемфисе» тысяч людей, поспешивших заменить ее собою?
Даже и для самостоятельной культурной оккультной школы такая эмиграция от центров жизни была бы смертельна, и потому я думаю, что под «Слоновым городом» надо подразумевать какой-нибудь другой пункт на земной поверхности, хотя бы и не в долине Нила. Да и Ассуан всегда был годен лишь, как посредник для экспортной торговли Египта с Месопотамией. Притом же мы не должны забывать, что «Элефантинская (т. е. VII) династия» доводит нас до Неф-Ир-Рэ (№ 56 Абидосского списка), библейского Зоро-Бабеля, которого мы отнесли уже ко времени калифата в Египте, не ранее конца VII века нашей эры. Значит, школа, употреблявшая эту номенклатуру, относится тоже не ранее как к VII веку. Нельзя ли допустить, что имя Элефант есть тут лишь эллинизированное слово калифат? Такого рода случаи нередки. Называли же Стокгольм русские писатели XVIII века Стекольным и т. д. В последнем случае это означало бы номенклатуру Дамасской калифской школы и в именах ее Шаху-Рэ (Саху-Рэ) и других действительно слышатся агарянские сочетания звуков.
Пропущенная в родословиях Рамзеса и Иисуса «псевдо-девятая династия», очевидно никогда не царствовавшая в Египте, у греков называется Гераклеополитанской, т. е. из города Геркулеса, и по некоторым из наших сопоставлений, особенно во втором томе «Христа», могла бы быть династией потомков Гонория, владевшей исключительно западной частью разделившейся к тому времени империи Диоклетиана. В таком случае городом Геркулеса мог называться только один из крупных центров средневековой Италии. Если Геркуланум был засыпан после Помпеи, то можно думать, что дело идет о нем. Но я даже не уверен в том, правильно ли мы называем Помпеей город на склоне Везувия, а Геркуланумом город у берега Неаполитанского залива, и не нужно ли называть их наоборот, так как «Помпея» древних была именно береговым городом.
Мы видели уже, что номенклатура псевдо-двенадцатой и (по Абидосскому списку) следовавшей непосредственно за нею псевдо-восемнадцатой династии очень близки друг к другу. Только , Амен-Ем-Хаты первой заменены Амен-Хотепами второй, да Усур-Тасены заменены Тут-Месами. Они обе называются «Фивскими» династиями и очевидно опять лишь потому, что их номенклатуры выработались в двух «Фивских школах». И здесь не трудно видеть, что за 609 верст от Каира-Мемфиса, как естественной столицы культурного Египта, не могли жить впродолжение веков целых две династии, не будучи свергнуты за такую эмиграцию действительными управителями людных частей страны, имевших возможность держать ее в повиновении только из того географического пункта, где сходятся основное русло Нила и все протоки его дельты. За водопадами могла возникнуть только самостоятельная оккультная школа анахоретов, когда стало возвеличиваться пустынножительство, и возможно, что тут была родина какого-либо из замечательных научных и религиозных деятелей IV века, после смерти которого туда стали стекаться пилигримы, как в наше время в турецкий городок Эль-Кудс, ошибочно называемый у христиан Иерусалимом.
Но ведь ни «Мемфиса», ни «Фив» не найдено в Египте... Значит, и школы их были не в них...
* * *
Мы довели наше исследование до № 74 Абидосского списка— до Хор-ем-Хиба, и видели, что династическая история всего этого периода есть живое отображение песни о «Дьячковой собаке». Но то же самое мы увидим и в следующих «династиях», среди которых мы найдем и Бубастийскую, и Саидскую (Сидонскую), и Ефиопскую, и Персидскую номенклатуры (вернее—школы).
Отмечу лишь предварительно, что Саис или Сайд (Σαις, Σαιδος) рисуют на западном протоке Нила, отожествляя с современным Са-Эль-Хаггаром, но тут опять не могло возникнуть выдающегося властного города по географическим условиям, как не могло и на Сирийском побережьи, на месте теперешнего местечка, называемого Сайда. Едва ли могла возникнуть и впоследствии тут своя школа. Другое дело в современном Порт-Саиде, тоже Саис по-гречески. Его можно бы счесть даже и за библейский Сидон, а последующее запустение этого города и переход культурного центра в Александрию, объяснить если бы не было лучшего решения, засорением восточного рукава Нила и переходом главного фарватера на запад, на что не надо тут тысячелетий.
