Н.А.Морозов / «Христос». 6 книга / ЧАСТЬ VI

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
ЛУНОРОЖДЕННЫЕ ЦАРИ

Рис. 166. Амарнская школа искусств в Египте. Осколок женской головы, найденный в Амарне и хранящийся теперь в Берлинском музее. Типическая трактовка предмета, развившаяся в Европе только в эпоху гуманизма.

ГЛАВА I.
ПСЕВДО-ВОСЕМНАДЦАТАЯ ДИНАСТИЯ. НАСЛЕДНИКИ ААМЕСА (ЛУНОРОЖДЕННОГО), ОТНОСИМОГО СОВРЕМЕННЫМИ ЕГИПТОЛОГАМИ К ПРОМЕЖУТКУ ОТ -1550 ДО -1300 ГОДА.
 

Рис. 167. Стаканчики из разноцветного прозрачного стекла, с именем княжны Иезик-Хонзу, священницы бога Отца (Амона-Юпитера).

Псевдо-третью Египетскую империю Бругш начинает с храброго султана Аа-Меса, имя которого значит Лунорожденный.¹ Он — говорят нам — изгнал врагов страны за восточную границу и начал постройки больших зданий. Династия его приведена мною здесь, по Бругшу, на таблице LXVII, а соответствует он по моим наведениям опять Диоклетиану и отчасти Арию, так что прерванная на время владычеством гиксосов-агарян периодическая система византийско-египетских царей IV века нашей эры возобновляется снова и теперь даже с именами их жен.

¹ Аа — Луна. Мес — Рожденный. Луна считалась олицетворением Гермеса, бога письменности, а потом Гермес стал отожествляться с Меркурием. Первая буква (А) египетской азбуки изображалась Анандосом (ибисом)

Но таких имен нет опять в Абидосском и Саккарском списках. Правда, в Саккарской таблице весь этот отдел кем-то, по-видимому нарочно выломан, «чтобы не соблазнять верующих», (табл. LXXVI, колонка 2, и наглядно на таблице XLV на стр. 163) но в Абидосской таблице он цел и имена там совсем другие. Можно ли их отожествить? Почему же нет, если они только та же периодическая система вроде чередования семи дней недели в году? Каковы их характеристики? Довольно подходящие для нас.

ТАБЛИЦА LXVII.
XVIII псевдо-династия архейских египетских царей по разным авторам.

ТАБЛИЦА LXVIII.
Конец псевдо-XVIII династии по другим вариантам и династия предков Фуориса (Фуо-Регс).

«В 22  году Царствования султана Аа-Меса, — говорит одна надпись в каменоломнях Тура и Массара близ Каира² — приказал Его Августейшество открыть скалистые каменоломные пещеры, чтобы вырезать лучший белый известняк в горной местности АН, для храмов долговечного существования: для дома божественного Пта в Мемфисе, для милостивого бога Амона в Фивах... и для всяких других памятников, сооружаемых по повелению Его Августейшества. Камни вытаскивались быками, которых привели и передали работающим чужеземцы фенех».

Внизу этой надписи имеется изображение шести запряженных быков, вывозящих на дровнях каменную глыбу.

Его красавицу жену Нофер-тари-Аамес надписи титулуют «Дочерью, Сестрою, Супругою и Матерью Царей», а также «Супругою бога Амона». Ее изображают идущей в первой паре со своим мужем в шествии царей. Все это по нашим наведениям опять лишь начало нового варианта египетско-византийско-римской династической истории.

Вот одна из надписей, в которой упоминается о наследнике Аа-Меса. Она найдена в Эль-Кабе, на гробнице его военачальника тоже Аа-меса,³ и я привожу ее, как характеризующую состояние египетского военного и морского дела в то время.

² Бругш, стр. 258 подлинника.

³ Бругш, стр. 280 оригинала.

«Умерший начальник корабельного экипажа Аа-Мес сын Аб-Ана говорит так:

«Я объявляю вам и всему народу о почетной награде, мною полученной. Я восемь раз был одарен золотым даянием перед лицом всей страны, одарен и рабами и рабынями в великом множестве. Я владел многими полями земли. Прозвище «храброго», которое я заслужил, никогда не забудется в этой земле.

«Я провел свою молодость в городе Нухеб. Отец мой был военачальником умершего царя Ра-Секенена. Бабá, сын госпожи Роант, было имя моего отца. Я сделан был начальником вместо него на корабле «Теленок» во времена властелина земли Аамеса умершего.

«Я был еще молод и не женат, и одет одеждой молодежи. А после того как я приготовил себе жилище, я был взят на корабль «Север», потому что я был силен. Моя должность была сопровождать пешком великого властелина — жизнь и счастье и здоровье да будут его уделом! — когда он ездил на колеснице.

«Обложили город Аварис. Служба моя была идти пешком перед Его Августейшеством. Я был переведен на корабль «Восход в Мемфисе. Я врукопашную сражался на воде, на озере Пацетку близ Авариса, и взял одну руку (в доказательство, что убил ее обладателя). Это было сказано докладчиком царю. Мне дали золотой дар за храбрость. Потом возгорелся на том месте новый бой, и я снова сражался врукопашную и снова взял одну руку. Мне во второй раз дали золотой дар. Сражались при местности Такем, на юг от города (Авариса). Здесь я взял живого пленного, взрослого человека. Я влез в воду, и вел его в ней так, чтобы остаться в стороне от дороги, ведущей к городу. Я шел в воде, держа его крепко. Обо мне сказали докладчику царя, и я получил еще раз золотой дар. Мы овладели Аварисом. Я взял там пленных — взрослого человека и трех женщин, всего четыре головы. Его Августейшество отдал мне их в собственность, как рабов.

«Мы обложили город Шерохан в 6-м году, и Его Августейшество взял его. Я взял добычу: двух женщин и одну руку. Мне дали золотой дар за .храбрость. И отданы были мне пленницы, как рабыни.

Рис. 168. Вид мощей (мумии) Амен-Офиса I (иначе Амен-Хотеп I) с деревянной раскрашенной маской на крыше гроба и с остатками веточных гирлянд в гробу.

«После того как Его Августейшество искрошил сирийцев в Азии поехал он вверх в Хонт-Хон-Нофер, чтобы разбросать горных жителей Нубии. Его Августейшество очень многих поразил между ними, и я там взял добычу: двух взрослых людей и три руки.  И мне снова дали золотой дар, и кроме того, двух рабынь.

«Его Августейшество поехал вниз по реке. Сердце его было радостно благодаря храбрым и победоносным делам. Он взял во владение земли юга и севера. Тогда пришел враг с юга. Его преимущество заключалось в многочисленности его народа. Но божества юга были против его сил, и Его Августейшество нашел его при воде Тент-Та-Тот. Его Августейшество увел врага в плен живым. Все люди сутена возвратились с добычей. Я увел двух молодых людей, отрезавши их отступление к кораблю неприятелей.

«Мне дали пять волов, кроме надела пахотной земли в пять мер в моем городе. То же самое дали и экипажу корабля. Тогда пришел вновь враг, имя ему Тета-ан. Он собрал около себя шайку злых людей. Его Августейшество уничтожил его и слуг его, так что их не стало. Тогда были мне даны трое людей и пять мер пахатной земли в моем городе.

«Я вез водою и покойного султана Амен-Хотепа (I), когда он ехал вверх (по реке) против Куша, чтобы расширить границы Египта. Он поразил Нубийца в среде его воинов. Загнанные в теснину, они не могли бежать. В замешательстве стояли они, как будто были ничто. Я тогда стоял впереди наших воинов и сражался, как следовало. Его Августейшество удивлялся моей храбрости. Я взял две руки и принес их к Его Августейшеству. Мы разыскивали жителей и стада Нубийца. Я взял живого пленного и привел к Его Августейшеству. Я привез Его Августейшество в два дня в Египет, от верхнего колодца (Хнум-хирт). Мне подарили золотой дар. Тогда я привез двух рабынь, кроме тех, которых я представил перед Его Августейшеством. И я был возвышен в степень «витязя царя» (в рыцарское звание). Я вез покойного царя Тут-Меса I, когда он ехал водою в Хонт-хоннофер, чтобы подавить распрю между жителями и чтобы отразить нападение со стороны суши. И я был храбр перед ним на водах, хотя при нападении на корабли было (нам) плохо вследствие перемены (ветра). Я был возвышен на степень начальника экипажа»...

(Здесь пробел, но по содержанию рассказа он должен был заключать в себе повод Н новой войне против жителей юга.)

«Тогда возгорелся гневом Его Августейшество, как пантера, и бросил свою первую стрелу, которая осталась в теле неприятеля. Неприятель упал без чувств перед его царским венцом. И тогда произошло великое его поражение, и мы увели всех людей в плен живыми.

«Его Августейшество поехал вниз. Все народы были в его власти. Презренный царь нубийских народов был привязан к носу корабля Его Августейшества и выложен на землю в городе Фивах. После того отправился Его Августейшество в страну Рутену (Латинию), чтобы охладить жар своего мужества на жителях той страны, и достиг земли Нахараина.

«Его Августейшество, — да будет жизнь, счастие и здоровье его уделом! — нашел там неприятелей. Он назначил порядок битвы и нанес им великое поражение. Бесчисленно было множество живых пленных, которых Его Величество увел победами своими. И вот я был впереди наших воинов. Его Августейшество удивлялся моей храбрости.

«Я взял и увел военную колесницу с конями, и того, который на ней находился, живьм пленным, и представил их Его Августейшеству. Тогда я был одарен золотом. Я сделался высокоуважаемым и достиг старости. Со мной будет то, что есть удел всех людей на земле. Я снизойду в подземный мир и буду положен в гробе, который сам для себя велел сделать».

Повидимому, сутэн Амен-Хотеп (т. е. слуга Амона), он же Цесар-Ерк-Рэ или Констанций Хлор, с которого списан Юлий Цезарь и о котором говорит автор этой надписи от имени его рыцаря, часто отсутствовал из столицы, так как его мать — Нофер-тари управляла несколько лет царством. Первый его поход был на корабле, как описано в вышеприведенном большом документе, потом он направился на север войной на великий народ Кахак, называемый светлокожим, а это никак не говорит за то, что он шел на жителей Северной Африки, имеющих цвет лица не светлее египетского, а указывает на европейцев.

После смерти он, как и Диоклетиан и Константин I и Юлий Цезарь, был причислен к лику святых и ему был поставлен церковный алтарь и придуманы специальные молитвы.

Его преемник Тутмес I, соответствующий скорее всего Лицинию, по-гречески называется Тутмозис. Он — говорят нам — сделал поход даже на берега Евфрата.

«Земля во всем своем объеме, — говорит одна надпись,— лежит у его ног.⁴ Никогда ничего подобного не было при другом царе. В неисчерпаемом количестве прибывали в Египет с юга на судах стада рогатого скота, редких зверей, пантеровые шкуры, слоновая кость, черное дерево, бальзам и душистые смолы, золото и драгоценные камни, пшеница и хлеб. В рудниках Уаца (отожествляемого с золотоносной долиной Олаки или Аллаки, простирающейся от Коруско к юго-востону до моря), рабы из негров и пленные выламывали из глубоких шахт золотоносные кварцевые породы и, дробя их в особых мельницах, добывали из них золото, а египетские и чужеземные воины сторожили их».

⁴ Бругш, стр. 226 подлинника.

«Пустынны и печальны — говорит Бругш — для взора путника теперь берега Нила с их засыпанными песком храмами, городами и крепостями, стоящими в узкой Нубийской долине реки, где народ едва находит пропитание для себя и своего скота. Лишь кое-где поднимается одинокая Финиковая пальма или их группа, единственные представительницы царства деревьев, а Фон этой мрачной картины составляют темные скалы с крутыми обрывами. Но и здесь тогда кипела работа. В деревнях, построенных вблизи прибрежных холмов, сидело рабочее население, доставлявшее Египту те произведения, которых не давала ему собственная почва. Корабельщики, испытанные в трудном плавании по опасным стремнинам Верхнего Нила, состояли на службе не только царей, но и военачальников и купцов».

«В праздники, набожная и любящая зрелища толпа шла к своим каменным храмам или к вырубленным в скалах гробницам «святых сутэнов» и смотрела на великолепие служащих им «святых отцов» (как называют надписи местных священников), которые несли на плечах в процессии золотые лодки с изображениями богов. Когда приезжал сам сутэн в Нубийскую землю на богато украшенном корабле с парусами из дорогого белого виссона, восклицаниям радости и веселия не было конца. И это было понятно. Царь оставлял всегда богатые дары, чтобы поддержать в народе мысль, что он отец и благодетель своих подданных».

На стене одной из пещер Сальсилисских гор (24°30' сев. ш.) найдена такая хвалебная песня, которую можно отнести к тому же времени:

«Художество и ремесло — прибавляет Бругш — подавали друг другуруку в эти древние времена. Колесницы, выложенные золотом и серебром, как описывают их надписи; оружие, от панцырей превосходнейшей работы до выложенного драгоценными металлами копья; золотые, серебряные и бронзовые сосуды домашней жизни, — все до палаточной подставки, до скамейки и до тысячи мелких предметов ежедневной жизни, казавшихся необходимыми цивилизованному человеку тогдашнего времени, все это показывает нам, как развита была культурная жизнь в Египте с точки зрения искусства и вкуса в те древнейшие времена».

Так художественно говорит Бругш.

Пусть будет по его словам. Но только точно ли все это было так давно? Да я все его надписи не средневековые ли мифы об уже давно минувших знаменитостях? И точно ли все то, что говорится тут о пышности «египетских» властелинов, происходило в долине Нила, а не аппроприировано туда местными художниками позднейшего времени? Ведь камни заменяли тогда печатный станок; так почему же на них нельзя было «печатать» поэтам и сказочникам свои собственные сочинения? Здесь для меня особенно подозрительно изображение воюющих султанов в стоячку на двухколесных колесницах, тогда как на них можно было прочно поместиться только в лежачку на оси, подобно пушке.

Тутмес I возвратился победителем из Страны Двух Рек (Нахараин). Со славой и с великой добычей вступил он в свою столицу.

«Он омыл свое сердце» — говорят иероглифы. А из победоносных надписей, сделанных от имени Тутмеса III, мы узнаем, будто Тутмес I в воспоминание своего победоносного похода до «Страны Рек», поставил памятный камень, подле которого поместил позже памятник своих походов и его преемник Тутмес III, Великий.

В их время, — говорят нам, — существовал уже солнечный египетский календарь, начинающийся месяцем Тотом, и им помечались даты надписей. Но это можно допустить только с Никейского собора при Константине I в 325 году.

«Тутмесу I, который царствовал недолго, наследовал Тутмес II (повидимому, Константин I) и ему соправительствовала некоторое время любимица его отца Хашоп, которая сделалась потом женой Тутмеса  III».

Эта египетская Евдоксия, вроде библейской Гофолии, не только присвоила себе власть после смерти Тутмеса I, но, что особенно замечательно, сбросила — говорят нам — с себя женскую одежду, облеклась в мужскую мантию и назвала себя сутэпом, надевая венец и отличительные признаки египетских царей. Все это довольно похоже на описание властных женщин у латинских авторов, вроде Мессалины и Плацидии. Мальчик Тутмес III, брат ее, настоящий властитель Египта, был временно отстранен от престола. В священных книгах духовенства и в их каменных летописях Хашоп вносится, как император с титулами: Ма-ка-рэ Хнум Амон-Хашоп.

«При ней более всего было обращено внимание на ступенчатый храм с террасами в Дейр-эль-Бахри, около Коптоеа. Его зодчий и притом друг царицы был умный и искусный художник, не имевший знатных предков, как то доказывает его памятник, хранящийся теперь в Берлине». Это был Семнут, сын Рам-Меса и госпожи Ханофер, по нашей хронологии одновременный с евангельским Иисусом или с его отцом зодчим Иосифом, После смерти своего художника царица «в знак благодарности» поставила ему памятник в форме статуи, изображающий его сидящим с согнутой спиной и подобранными ногами. Это изображение изваяно из черного гранита и на правом плече статуи есть короткая, но многозначительная надпись: «не найдено в писаниях его предков». На том-же памятнике говорится от имени мудрого зодчего о царице, употребляя для ее обозначения местоимение он, а не она, потому что такова была всемогущая воля Хашоп.

«Я был — говорит автор надписи от имени Семнута — сановник, который любил «его» (царицу Хашоп) и который приобрел себе удивление этого властелина земли. «Он» сделал меня великим на земле, «он» назначил меня старшим начальником своего дома и блюстителем всей страны. Я был первым из первых и великим мастером над мастерами».

Надпись кончается словами:

«Я жил при властелине земли, «царе» Мака-рэ, да живет он вечно!».

Каково бы ни было положение Семнута при царице Мака-рэ Хашоп, но несомненно одно: создания его замечательны по тому времени и стилю. Постройки, относимые египтологами к царствованию Хашоп, принадлежат к лучшим произведениям специальной египетской условной манеры искусства, которую мы считаем типичною для той страны и в отношении каменной работы, и в отношении формы и общего плана построек, и в отношении богатых, расписанных красками украшений. «Это был, повидимому, тот момент, когда египетская художественная условность, достигнув своей высоты, должна была смениться новою более близкой к природе живописью или погибнуть, не оставив потомства. Но даже в своем разрушении груды египетских развалин производят сильное впечатление», — говорит Бругш.

Царица Хашоп, — сообщают нам, — не удовлетворилась одними наслаждениями искусством египетских художников. По указанию оракула фиванского главного бога Амона, она решается снарядить морскую экспедицию для путешествия в неизвестную страну Пунт (созвучно с Поптом).

Надписи и картины на стенах храма в Дейр-эль-Бахри показывают, что, достигнув (с помощью Амона) цели путешествия, посланные высадились на берегу «ладонной горы», поднимающейся ступенями. Никогда не виденные люди, жители той «божественной земли», показались на берегу, не менее удивленные, чем сами моряки. Они представлены на рисунках живущими в постройках на сваях, в маленьких куполообразных хижинах, к которым доступ был только по лестницам. Постройки их находились под тенью отягченных плодами кокосовых пальм, а под деревьями паслась стада рогатого скота.

Но ведь это же, читатель, уже роман из времени не реальной, а мифической царицы! И время его может быть сколько угодно позднее. В том-же дух:е продолжается роман и далее.

После первых минут, посвященных удивлению, путешественники — говорит автор — обменялись с князьями страны миролюбивыми уверениями и дружественными дарами, В надписи это выражено следующими словами:

«Прибыл царский посланный с воинами, которые его сопровождали. Каждый из князей страны Пунт приближается с богатыми и ценными вещами в знак почитания святости богини Гатор, живой образ которой есть царица».

Картина, к которой относится эта надпись, изображает посланника в сопровождении воинов, принимающего золотые цепи, кольца, топоры и кинжалы, подарки «князя страны Пунт по имени Париху (Парис), который в сопровождении супруги своей Ари... (испорчено), своих двух сыновей и своей молодой дочери кланяется, подняв свои руки, царскому посланному».

Княгиня его изображена чрезвычайно толстою и сидящею на осле.

«Разбит был — говорит следующая надпись — палаточный лагерь царского посланника и его воинов в стране бальзамовой ступенчатой горы в земле Пунт, при береге великого моря, дабы принять князей. Предложены были им хлеб, мед (напиток), вино, мясо, сушеные плоды и всякое другое из страны Тошера (Египта?), как приказано было, от царского двора».

Главный из князей Пунт, упомянутый выше Париху, в сопровождении своей безобразной по толщине жены тоже «принес дань к берегу великого моря». Перед палаткой посланника виднеются золотые кольца, слоновые клыки и драгоценная благоуханная смола, наваленная кучею. На картине видны обремененные ношею жители страны Пупт и погонщики ослов, нагруженных разными произведениями, гонящие стада по направлению к палаткам.

Около тридцати ладонных деревьев, пересаженных в большие кадки, приносятся туземцами, причем каждое дерево требует для переноски соединенной силы шести человек. На картине очень живо и верно изображена тяжелая работа корабельщиков и туземцев при укладке и упаковке вещей, А надпись еще поясняет эту сцену:

«Тяжело нагружаются — говорит она — корабли чудными произведениями земли Пунт: всяким поделочным лесом Святой земли, грудами благоуханной смолы, живыми ладонными деревьями, предметами из черного дерева и из слоновой кости, обделанными в чистое золото земли Аму, солодковым корнем, деревом хесит, курением ахем, ладаном, сурьмой для (подкраски) глаз, обезьянами с головой собаки (кипокефалами), мартышками, борзыми собаками, пантеровыми шкурами и жителями земли с их детьми. Никогда ничего подобного не привозилось ни к одному из царей с того времени, как стоит свет».

Корабли уходят из Пунта. При плавании употребляются и паруса и весла. Ладонные деревья в кадках стоят на палубах между ящиками и тюками; обезьяны для потехи экипажа прыгают и лазают на свободе по кораблю. Из надписи видно, что в числе путешественников находились и князья земли Пунт.

Царица приняла чужеземных князей в торжественной аудиенции. Они бросились перед нею на землю и говорили ей с официальными египетскими выражениями, что она, царица Египта, «есть светящее Солнце», «владычица страны Пунт» и что «они стали подданными ее Августейшества». Перед царицей проводят в длинной процессии чужеземных животных и проносят произведения той чужой земли, не исключая и кадок с деревьями, дающими благоухающую смолу.

Такова иллюстрированная повесть на стенах одной из внутренних комнат ступенчатого храма в Дейр-эль-Бахри, относимого за полторы тысячи лет до начала нашей эры; но в задней стене этого же храма вместо ожидаемых здесь гробниц дома Аа-меса, оказались мумии греческих времен, относимыми даже и ортодоксальными египологами «не ранее конца Птолемеев».

— Как же они сюда попали?

— Положены потом! — отвечают нам историки XIX века.⁵

⁵ Бругш, прим, к стр. 290 русск. изд.

— Но какие же цари не постыдились бы положить, своих родителей, в бозе почивших «любезных», в чужие помещения?

Ответа на этот естественный вопрос мы не имеем.

А с нашей точки зрения дело обстоит очень просто.

Разве не покрывают и теперь наши живописцы стены храмов или общественных зданий фресками с историческими сюжетами? Так почему бы не заключить, что и только-что приведенный мною иллюстрированный рассказ о путешествии в страну Пунт, такая же повесть, составленная позднее от имени одного из будто бы действовавших в нем лиц?

Ведь даже и «рассказы камней» необходимо читать не с младенческим доверием, а с критической оценкой содержащегося в них сюжета!

Особенно же интересно здесь указать на то, что год в то время считался уже не с начала разлития Нила осенью, а так же, как у римлян (ромеев), с весеннего равноденствия. На пьедестале одного из красивейших обелисков из розового гранита, поставленного перед входом в Карнакский храм, находится такая надпись:

«Царица приказала сделать это превосходное произведение искусства из гранитных ломок Красной Горы (т. е. близ Ассуана) и работа продолжалась всего пять месяцев, от 1 числа месяца Мехира 15 года до последнего дня месяца Месори следующего 16 года».

Значит, новый год начинался здесь между Мехиром и Месори. Считая, что месяц Тот определялся, как говорят первоисточники, появлением Сириуса (а также и Регула) над утренней зарей, предвещающим разлитие Нила, и соответствовал юлианскому августу — сентябрю, мы должны заключить, что Мехир соответствовал нашему январю. За ним следовал Паменот — февраль того же года, а затем Фармути — март следующего года и Месори, соответствовавший июлю.

Только при таких условиях и получает смысл эта надпись.

Точно так же и в Большой надписи «Карнакского храма» говорится, что Тутмес III «перешел границу в месяце Фармути (марте) 22-го года для того, чтобы вступить в Газу через немного дней, в день своего тезоименитства 4-го Пахонса 23-го года». Значит, новый год начался тогда в последней половине марта, что и соответствует весеннему равноденствию, бывшему в начале нашей эры около 22 марта.

Этим снова подтверждается мое мнение, что тогдашний египетский год был уже не бегучий по всем временам года в 365 дней, а юлианский в 365¼ дней, достаточно хорошо закреплявший равноденствие лет на 300.

А если мы допустим, что года царствований считались от случайного времени каждого воцарения, то потеряем всякую возможность точной хронологии.

Ко времени Тутмеса III Великого, бывшего по египетским понятиям 38 лет полным властелином после (?) окончания опеки и соправительства только что описанной его сестры, относится огромное количество каменных памятников. История этого времени, богатая иллюстрациями в виде разнообразнейших произведений искусства, — может быть, сделанных уже позднее, — представляет нам Миц-Рим средоточием тогдашнего культурного мира, как вследствие военного преобладания, так и оживленной торговли, и открывает нам неожиданные картины прошедшей жизни.

Мы видим здесь, как Тутмес III предпринимает борьбу с сильнейшими царствами своего времени и доходит победоносно до крайних границ известной тогда земли, и в Азии на востоке, и в Ливии на западе, и на юге в Центральной Африке. Мы знакомимся с произведениями чужеземных земель, по которым проходил Тутмес, и узнаем некоторые их названия, из уст чужеземных народов. Те же надписи в «Фивском» храме Амона, содержание которых местные священнослужители объясняли путешествовавшему по Египту Германику, поучают и нас теперь тому же. «Прочитано было мне — говорит этот апокрифист — сколько на каждый народ наложено было дани, на вес золота и серебра; какое было число оружия, лошадей и других даров, принесенных храму в виде слоновой кости и благоуханий; сколько каждый народ должен был доставить зерна и всякой утвари, поистине не менее тех количеств, которые налагает сила парфян или власть римлян».

Более тринадцати походов совершил Тутмес III (Константин I) против чужеземных народов в течение двадцати годов, причем, — по хвастливым словам авторов, — брался приступом город за городом, реки переходились с боем одна за другой, и целые страны оставлялись позади при утомительно-долгих путях под чужим небом и среди враждебного населения.

«В то время настает новый период в жизни Халдеи, — говорит Бругш, считая Халдею, т. е. страну звездочетов, за Западную Месопотамию. — Она теперь управляется арабскими царями, которые долго уже были властелинами Месопотамии. И все эти события, совершившиеся непосредственно перед тем, когда Тутмес III объявил себя полновластным господином Египта, не могли не произвести сильного переворота в жизни народов от Евфрата до Средиземного моря и, конечно, произвели свое действие и в Египте». Но мы уже знаем, что никакого «арабского», т. е., правильнее сказать — агарянского завоевания не было до Средних веков, так как и самое имя Агарь есть лишь искаженное слово Геджра, т. е. начало исламитской эры в 622 году нашего счета. Да и первоисточники наших современных знаний о Ближнем Востоке, авторы XVI века называют халдейским языком после-христианский диалект Месопотамии.⁶ С этой точки зрения дело становится еще хуже для древней хронологии. Византийско-египетских теократов теперь уже смешивают с наместниками (калифами). Но продолжим рассказ и далее.

⁶ См. Сирохалдейские грамматики, изд. Peterman'ом, 1872 г.

Главные пункты, на которые вел свое наступление (египетско-византийский) Тутмес впродолжение нескольких лет войны, были лутены (латины?) и цахи (чехи?). Описание последнего похода на них мы дадим здесь в собственных словах египетской надписи в Карнакском храме Амона:

Царь Тутмес III — да живет он вечно! — отдал повеление поставить в виде памятной таблицы такую надпись в этом святилище, которое воздвиг он своему отцу (богу громовержцу Аммону):⁷

«В 23 году 16-го Пахона, в Ихеме, царь сделал совещание со своими воинами и говорил им:

— «Пришел (в нашу страну) враждебный царь города Кадеш. Он вступил в Мегиддо и там находится в настоящее время. Он собрал к себе царей всех народов от вод египетских до земли Нахараин (Двуречье) и говорит мне так: «я буду стоять перед Мегиддо, а ты приходи сюда воевать».

— «Скажите же мне, каким путем идти к этому городу?

«Военачальники говорили царю:

— «Нельзя нам ходить дорогой, идущей через ущелья, так как есть сведение, что враги стоят там в засаде и что путь тот непроходим большому количеству людей. Но хороший путь идет через Алуну. Он не представляет опасности внезапного нападения, он широкий путь. Возьми его в соображение, пойдем по нему и выйдем у Та-ан-нака (Таанах). Другой путь, который ты можешь принять в соображение, есть дорога к северу от Цафта (Цафат). Мы выйдем по нему к северу от Мегиддо. Куда пойдет наш победоносный господин, туда и мы пойдем за ним, только да не ведет он нас на непроходимую дорогу!

«Тогда говорил августейший сутэн (султан) — жизнь, счастье и здоровье ему!

— «Клянусь любовью Ра и призываю в свидетели отца моего Амона, я, сын солнечного бога Ра, чистый жизнью, пойду по широкой дороге Алуны. Пусть желающие идут по другим дорогам, названным вами, а те, кто не желает, пусть идут за мною. Пусть не говорят враги, не знающие о боге Ра: султан удаляется от ужаса, производимого нами».

«Военачальники сказали царю:

— «Да даст нам твой отец Амон Фивский помощь и защиту, когда мы будем за тобою следовать, куда бы ты ни повел, ибо слуге подобает быть сзади своего господина.

«Царь показался перед лицом всего собранного войска и говорил ему:

— «Да поведет нас Амон, и пусть клянутся воины, говоря: «не пойду впереди царя, пусть идет царь впереди своего войска!».

«Так и шел царь во главе своих воинов.

«В год 23 в 19 день Пэхоиа (апреля) разбита была царева палатка близ города Алуна, но царь пошел далее. Его божественный отец Амон шел (в виде знамени) перед ним, и бог Хормаху, световой бог Гелиополиса, шел рядом...

«Южный фланг был у города Та-а-нака, северный фланг в углу, южнее города (Мегиддо). Царь стоял перед лицом их. Аррнергард храбрых воинов царя оставался у города Алуна и вошел в долину.

«Они наполнили долину. Они разбили лагерь и царь показался перед лицом своих воинов.

— «Будьте наготове, приготовьте оружие, потому что утром завтрашнего дня мы сойдемся в битве с презренным врагом».

«Когда поставили стражу, воины говорили:

«Мужайтесь, мужайтесь! Стерегите, стерегите его! Храните жизнь царя у шатра».

«В 23-й год в 31-й (21?) день Пахона (апреля), в праздник новомесячия, который приравнивает (год) к венчанию царя, рано утром было приказано воинам, чтобы они открыли (сражение).

«Царь стоял на медной колеснице,⁸ и с ним было все нужное. Он был как Гор-Поражатель, господь силы, и как Менту, господь «Фив». Южный фланг воинов был у горы при ручье Нина; северный фланг к северо-западу от Мегиддо, а царь в середине между ними, и бог Амон подле него.

«Враги побежали к Мегиддо, в лице их ужас, они оставили своих коней и свои золотые и серебряные колесницы. Их подняли (на стены юрода Мегиддо) за их одежды, как на веревках, ибо ворота города были заперты из страха деяний сутэна.

«Пока их втаскивали на стены за одежды, — о, если бы воины царя не отдались желанию взять в добычу вещи врагов! — они захватили бы Мегиддо в тот же час! Но подняты были за свои одежды презренный царь Кадета и презренный царь города Мегиддо, они ускользнули от даря и вошли в свой город!

«Разгневался царь...».

⁷ Бругш, стр. 299 немец, ориг. 1877 г.

⁸ Снова отмечу, что сражаться, стоя на колеснице, по образцу Ильи пророка в грозу, можно только в сказке, а на реальной земле два единственные средства: пешком или верхом. На колеснице же того типа, как рисуют в «памятниках», можно только удирать от неприятеля, лежа на оси подобно пушке, чтобы центр тяжести был низко, иначе обязательно свалишься.

Потом после перерыва написано об окончательной победе Тутмеса III:

«Венец его одолел их. Взяты были в добычу их кони, золотые и серебряные колесницы, которые изготовлялись в земле Асеби. Они барахтались, лежа в куче, как рыбы на суше. Храбрые царские отряды воинов пересчитали вещи их. Взята была палатка презренного царя и в ней его сын. Воины подняли крик радости и почтили Амона, господина Фив, который дал победу своему сыну... Они принесли (перед царя) добычу, взятую ими: отрезанные руки, живых пленных, кобылиц, колесницы, золото и серебро и всякие вещи.

«Царь сказал:

— «Благодарите Амона за защиту, которую даровал мне, своему любимому сыну, солнечный бог Ра в этот день.

«И они остались при плотине, которая была окружена свежими зелеными деревьями всяких пород той страны. И царю пожелалось пребывать, как в крепости, на востоке от города.

«Царь приказал обстроить это место и обнести его толстыми стенами с зубцами, и дал ему имя «Мен-хепер-ра, овладевший овладел равниной азиатов». И поставили стражу перед жилищем царя и сказали:

— «Мужайтесь, мужайтесь! Бдите, бдите! Охраняйте жизнь царя у шатра».

«Царь повелел, чтобы вражеские жители оставались сзади стен; исключение было сделано только для противоположного выхода, при воротах их крепости... И было это начертано на кожаном свитке в святилище Амона в тот же день.

«Тогда пришли цари страны с детьми, чтобы преклониться перед царем и умолить его дать дыхание ноздрям их от силы руки его и от величия его духа.

«И предстали дети царей пред сутэном и поднесли ему дары: серебро и золото, синие и зеленые камни, пшеницу, вино в мехах и плоды для воинов царя, ибо каждый из (народа) Кити принял участие в этом подвозе припасов, чтобы возвратили их на родину. И простил сутэн чужеземных царей»...

Затем следует перечисление добычи:

И снова представляется, как будто все это описание и перечисление предметов сочинено уже очень поздно и более похоже на миф средневековья...

А вот и еще чрезвычайно интересный список мест и городов, найденный в 1875 году при очищении цоколя одного из пилонов на юг от святилища в Карнакском храме. Я нарочно привожу его целиком с указаниями по Руже, Мариетту, Бругшу и Властову на соответствующие места в библейских книгах. Вне скобок в начале строк написаны в точном порядке и транскрипции имена городов и местечек, из которых Тутмес III будто бы увел пленных, а за ними в скобках даны указания на библейские книги.

Просмотрев его (табл. LXIX), читатель сам увидит, что все это взято главным образом из книги «Иисус Навин», а потому и современно с ним. А я уже показал ранее, что Иисус Навин (т. е. Спаситель-пророк) есть восточный вариант сказаний об Иисусе Христе.

Мы видим, что некоторые из имен, приводимых здесь, впервые упоминаются только в книгах Маккавеев, другие (№ 19, город Бейрут) только у Иезекииля, средневековое происхождение которого я определил астрономически на 452 год нашей эры. Но всего интереснее здесь упоминание о Иякове-Божием (№ 102; и о жителях города Наина, который впервые встречается лишь в Евангелии Луки (7, 11), в рассказе о воскрешении Иисусом умершего сына Наинской вдовицы. А об Иисусе Навине уж и говорить нечего! Все города взяты из него.

ТАБЛИЦА LXIX.
Города страны Лутен.

«Это опись жителей страны верхней Лутены, которых взял в плен Его Августейшество (Тутмес III) в неприятельском городе Мегиддо. Его-Августейшество увел их детей в город Ус чтобы наполнить дом отца своего Амона, господина Апе в первом своем победоносном походе, как приказал его отец Амон, который вел его по правому пути».

Окончание

Почти полное соответствие имен не позволяет сомневаться, что приведенный нами теперь список принадлежит той же поздней эпохе, как и библейские пророчества, как рассказ об Иисусе Навине и рассказ об евангельском Христе. И даже если мы отнесем Тутмеса III и весь его дом не только в такую древность, какую ему приписывают, а и в IV век нашей эры, то все эти иероглифические надписи придется принять не за составленные при нем самом протоколы о его делах, а за простые легенды о делах глубокой древности. Ведь построили же Французы в Париже Вандомскую колонну в память побед Наполеона I лишь при его значительно отдаленном преемнике Второй Империи, и построили же, в Новгороде в XIX веке, памятник тысячелетию России с именами и изображениями ее первых царей, относимых самими ее зодчими за тысячу лет до произведенной ими постройки. Ведь даже и по обычной хронологии Моисей и Иисус Навин увели «народ Божий» в Палестину из Египта на 300 лет позже Тутмеса. А по нашей теории, отожествляющей Иисуса Навина с евангельским Христом, Иисус Навин и был как раз современником Константина — Тут-Меса.

В других памятниках, упоминающих о Тут-Месе, говорится даже и об земле халифов (земля Халиву), что указывает на очень позднее их происхождение.

Вот, например, надпись на гробнице одного его военачальника Амеп-ем-Хива, найденной Эберсом,¹ которая написана от его имени, но, конечно, не самой его мумией(:о)), а каким-либо пережившим его специалистом по таким надписям, составившим свой рассказ по поручению его детей или других наследников:

Я служил царю, моему господину, в походах его в Земле Севера Юга... Когда Его Августейшество доходил до страны Нахараин (Двуречья), я вывел оттуда трех взрослых людей, взятых в рукопашном бою. Я привел их перед Его Августейшество живыми пленными. Я участвовал в походе против народа высокого плоскогорья Уан (окрестности озера Ван на Армянском плато), к западу от земли Халифа (Халиву).² Я взял в плен 13 амов (по-еврейски ам означает народ, люди), 70 ослов и 13 железных копий, выложенных золотом».

«Потом сражался я в рукопашную в походе против народа Кара-Каймеш и увел нескольких жителей живыми пленными. Я прошел в брод через реку Нахараин, а они были в моей руке, и я привел их пред царя... Я удивлялся мужественным подвигам царя Тутмеса III, дающего жизнь против народа Цор.

⁹ Dr. Ebers, Thaten und Zeit Tothmes III в Zeitschrift für Egypt, 1873

¹⁰ Город Халиву считают за Алеппо, но тогда почему же он лежал, к востоку от земли Ван?

Прибавлю здесь от себя, что я склонен считать этот Цор за слово царь (цезарь), а не за рыбацкую деревушку Цурна Сирийском берегу, так как цезари назывались сокращенно царями не только по-русски, но и вообще на Востоке. Здесь в надписи мы видим уже явное хвастовство, а далее и нелепость:

«Я удивлялся — говорит от имени того же Амен-Хива надгробный писатель по заказу его наследников — необыкновенному деянию, совершенному моим господином в стране Ни. Он гнался сразу за 120 слонами (!!) ради их клыков. Я напал на самого большого между ними, который бросился на Его Августейшество. Я прорезал ему хобот. Еще живой, он гнался за мной. Я вошел в воду и стоял между двух скал».

Вот уже типичный «охотничий рассказ» Тартарена де-Тараскон, так прославленного Альфонсом Додэ!

Затем нам сообщается, как какой-то неведомый страшный зверь бросился в средину воинов.

«Я побежал за ним пеший, держа кинжал, и распорол ему брюхо. Я отрезал ему хвост, передал царю и получил за то похвалу от божественного. Радость, выраженная им, наполнила мое тело, и удовольствие проникло в мою душу...».

«И вот окончил царь течение своей жизни после многих лет, прославленных завоеваниями и триумфами, начиная со своего первого и кончая своим последним днем месяца Фаменота (февраля) его 54-летнего царствования. Он полетел на небо, когда закатился солнечный круг. Потомок бога присоединился к своему родителю.

Когда же начало светать на земле и настало утро, и взошел солнечный круг, и небо озарилось светом, тогда царь Аменхотеп II, — да живет он вечно! — сел па престол своего отца...»

Я не оканчиваю этой надписи. Читатель сам видит, что такие загробные похвалы составлялись не самими умершими, лежа и гробу, а специалистами по погребению знатных лиц, на основании рассказов их родственников, причем красноречие соответствовало условленной плате. С такой точки зрения мы и должны на них смотреть. Нам не стоит, по примеру прежних исследователей, ломать голову над тем, каким образом покойник вместе со своим царем охотился сразу за 120 слонами и притом в стране Но, которую некоторые считают за Ниную, т. е. Ниневию, а другие ищут город Ни на реке Оронте, хотя стада слонов не водились ни тут, ни там...

Я уже говорил, что жизнеописание Тутмеса III сильно напоминает библейское жизнеописание Иоаса, который был выращен в храме, пока власть была захвачена Эталией (иначе Гофолией). Все эти цари отсутствуют в родословной Исуса, помещенной в Евангелиях, но введены потом в книгу Царей.

В одной из надписей храма Апе в Карнаке автор говорит от имени Тутмеса о его опекунше — цариде Хашоп:

«То, что я говорю — не выдумка! Она была удивлением людей и тайною для сердца богов, знавших все это».

Затем автор рассказывает, как Тут-Мее должен был жить в городе Буто на севере, в храме Амона, будучи «подобен молодому Гору».

«И это не сказка», — заканчивает сам Тут-Мес. — Все время, пока я был ребенком и мальчиком, я пребывал в храме Амона, но не получил даже звания «Видящего бога» (священника).

Чтоб несколько умерить пыл слишком не критического доверия к «говору египетских камней», я приведу еще выдержку из одной «деловой» надписи, начертанной очевидцем на большой каменной плите, найденной Мариеттом и хранящейся теперь в Булакском музее.

«В 34-м году (Тутмеса III), в последний день месяца Мехира (января) была принесена жертва богу Амону на его великом месте. Я отправился туда сопровождать Амона-Отца. И пошел бог на своих собственных ногах праздновать этот свой прекрасный праздник. Удивительно было смотреть на его святость»... «И пошел бог далее, пока праздновался прекрасный праздник моего господина».¹¹

¹¹ Бругш, стр. 367 оригинала.

Таков рассказ очевидца, и если вы не хотите верить ему, то вам придется относиться с осторожностью и к другим, хотя бы и более правдоподобным сообщениям египетских камней.

Тутмесу III приписывается постройка Дендерского храма на основании найденной там Дюментоном надписи:

«Царь Тутмес III приказал возвести это здание в память матери своей, богини Гатор, госпожи Ан (Солнечного глаза), божественной царицы всех богов. В городе Ан найден был великий план древнего чертежа его, на кожаном свертке, во время преемников Гора, внутри кирпичной стены, на южной стороне храма, в царствование царя Пени» (греческое папас — отец).

А этот Пепи жил, по счету египтологов XIX века, в 3233 году до начала нашей эры и за 1633 года до Тутмеса III ! Читатель видит сам, что тут не больше правдоподобия, чем и в предшествовавшем описании путешествия бога Амона на свой праздник на собственных ногах.

И мы уже знаем по зодиакам Дендерского храма, что он был построен при визаитийско- египетском царе-теократе Юстиниане, (527—565 гг.) и закончен скульптурой 15 марта 563 года нашей эры. Значит, царь Тутмес как будто тут списан уже с него и принадлежит VI веку нашей эры.

О границах «всемирной империи Тутмеса III» говорится на громадном монолитном обелиске из розового гранита, находящемся теперь в Константинополе:

«Царь Тутмес III прошел великую окружность земли Двух Рек победоносным завоевателем во главе своего войска. Он поставил свою границу на конце света и на землях задней воды Двуречья».

Теперь думают, что Тутмес III (т. е. по-нашему Константин I) был первый, строивший обелиски,¹² а потому ему же приписывают и знаменитую Иглу Клеопатры, находящуюся в Лондоне. Но нельзя, однако, исключать предположения, что обелиски строились и в его честь. Ведь после смерти он был причислен к лику богов и имя его, начерченное на находимых теперь тысячах статуэток и каменных скарабеев, считалось талисманом против вредных влияний злых духов и колдунов.

Его тронное прозвище было Рэ-Мен-Хепер. Я уже говорил, что он был современником Великого Царя (Василия Великого, давшего повод к легендам о евангельском Христе), и отголосок этого мы видим в том, что вслед за ним стоит в Абидосском списке Амен-Хотеп II, который в родословной Матвея назван Эл-Иуд, т. е. бог Богославных, а у Луки — Мелхий, т. е. Царь Божий. И в соответствии с этим между камнями-амулетами, обделанными в форме священных жуков, которые носили позднейшие египтяне для защиты от злых духов и колдунов, есть много таких, на нижней стороне которых начертано: Амен-Хотеп,¹³ прозвище которого Аа-Хепру-Рэ.

¹² Бругш, стр. 386 оригинала.

¹³ Бругш приписывает их Амен-Хотелу III (Бругш, стр. 399). Но если на них не написано III, то можно быть уверенным, что они относятся к Амен-Хотепу II.

Очень плохо сохранившаяся надпись около южных пилонов храма Апе в Карнаке говорит о его походе в землю Двуречья для усмирения возмутившихся лутен, причем он будто бы взял в плен 7 царей и увез много добычи, в том числе 640 купцов. В нубийском храме Амада есть врезанная в стену плита, на которой после восхваления его говорится:

«В то время царь украсил храм, который его отец, царь Тот-Мес, выстроил прочно из камня с оградой из кирпича. Двери были из лучшей акации с вершины Столовой горы. Пилоны из крепкого камня, с целью увековечить в нем великое имя своего отца, сына Солнца Тот-Меса III.

«Царь Амен-Хотеп сам руководил празднеством закладки храма в знак почтения к своим предкам, и им он посвятил многие жертвенные сосуды и утварь из серебра и железа, подставки, жертвенники, железный котел, жаровни, блюда и сковороды для курения».

Он вел большие постройки и в Египте и в Нубии и при нем упоминается много знаменитых священников.

Переходя теперь к Тут-Месу IV (Юлиану целарю) — нельзя не остановиться на надписи, найденной на плите между лап огромного Гизехского сфинкса, приписывающей ему его возобновление вместо создания, как часто делают древние сказания.

«Настал час, когда он, Тут-Мес IV,¹⁴ после охотничьей поездки давал отдых своим двоим слугам. Он воспользовался этим временем, чтобы принести там богу Хор-Маху близ (храма) Сокара в «городе мертвых» и богине Ранну жертвоприношение, состоящее из цветочных семян, и чтобы помолиться великой матери Изиде, госпоже северной стены и госпоже южной стены, и Сохете Ксоитской и Сету.

«Ибо великое чарование лежит на той местности от начала времен и до властелинов Вавилона, по священной дороге богов до западного светового круга Она, ибо образ сфинкса есть изображение Хеп-Рэ (имеющего быть), великого бога, живущего на том месте, величайшего из всех божественных духов, существа, более всех почитаемого, которое покоится. К нему воздымают руки жители Мемфиса и всех городов, стоящих на принадлежащей ему местности, чтобы молиться перед его лицом и приносить ему богатые жертвенные дары.

«В один из тех дней случилось, что сон одолел принца Тут-Меса, когда он, после своего странствования, прибыл сюда во время полудня и лег, чтобы отдохнуть в тени великого бога.

«В самую ту минуту, когда Солнце стояло в своей высшей точке, он увидел сон, и ему представилось, как будто этот прекрасный бог говорил с ним собственными своими устами, как говорит отец со своим сыном, и сказал:

— «Взгляни на меня, смотри на меня, сын мой, Тут-Мес! Я отец твой Хормаху, Хеп-Рэ, Ра, Тум. Тебе дано будет... царство, и ты будешь носить белый венец и красный венец на троне бога земли, Себа, младшего из богов. Твоя будет вселенная в длине своей и в ширине своей, везде, где освещает ее блестящий глаз господина всего. Полнота и богатство будут у тебя, все лучшее на земле и богатые дани от всех народов. Дадутся тебе долгие годы для времени твоей жизни. Мое лицо милостиво к тебе и мое сердце принадлежит тебе. Я дам тебе наилучшее.

«Я засыпан песком страны, на которой пребываю (начинает уже апокрифировать автор). Обещай мне, что ты сделаешь то, что я желаю в моем сердце, тогда я познаю, что ты — мой сын, мой помощник. Подойди, да будем мы с тобой в единении.

«Аз есмь...» (дальше стерто).

«После этого Тут-Мес проснулся и повторил все его слова. Он уразумел смысл слов бога и сохранил их в своем сердце, говоря сам себе: я вижу, как жители города чествуют храм его жертвоприношениями, не думая освободить от песка произведение царя Хаф-Рэ (по нашему сопоставлению самого же Диоклетиана), изображение которого было им сделано богу Тум-Хор-маху».¹⁵

¹⁴ Бругш, стр. 395 немеик. изд. 1877 г.

¹⁵ Хор-Ма-Ху или Гор-Ем-Ху, т. е. Гору в Сиянии.

Здесь оканчивается разобранная часть повествования.

«Но хотя последующие строки надписи совершенно разрушены, не трудно отгадать и заключительную часть сказания» — говорит Брутш, наивно считающий все это за исторический факт. — Само собой понятно, что когда Тут-Мее IV достиг царства, он счел своею святою обязанностью исполнить данное сфинксу обещание. Он приказал очистить от песка все его гигантское тело и вслед затем, в первые же дни своего царствования, поставил между лап сфинкса плиту с надписью, помеченною 19-м днем Атира, первого года царствования Тут-Меса! V».

Рис. 169. Колоссы в долине Нила во время его разлива.

Se non e vero, e ben trovato (если и не верно, то хорошо придумано),— скажем мы и прибавим от себя: мы знаем даже, откуда все взято: это перифраз сна Иакова из 28-й главы библейской книги и Бытие», где говорится:

«Иаков пошел в Харран, пришел на одно место, остался там ночевать... и увидел во сне: вот лестница (зодиакальный пояс) стоит над землей, и вестники бога (планеты) восходят и нисходят по ней, и вот бог-Отец (Иеве-Юпитер) стоит на ней и говорит:

— « Я бог Авраама, отца твоего, и бог Исаака. Землю, на которой ты лежишь, я дам тебе и твоему потомству. Ты распространишься к морю (к западу), и к востоку, и к северу, и к полудню, и благословятся в твоих потомках все земные племена»...

Иаков пробудился от своего сна и сказал:

— «Истинно бог-Отец присутствует на этом месте, а я и не знал! Как страшно это место! Это дом бога, это врата небес!..

«И назвал он то место «божий дом», а ранее оно называлось Луз. Здесь он поставил потом каменный памятник» (Гл.35,14).

Тот же самый рассказ!

Преемник Тут-Меса IV был Амен-Хотеп III (Мемнон) передают нам далее. — Им построен близ Мединет-Абу храм Амону (богу-Отцу) и поставлены около него колоссальные статуи «Мемноны», одна из которых, — как говорят средневековые греческие авторы, — издавала мелодические звуки «еще в начале царствования Октавиана Августа» (т.е. по нашим сопоставлениям Константина Святого), когда вследствие землетрясения с нее упала верхняя часть. Потом Септимий Север (по нашим сопоставлениям Одоакр) приказал устроить ее голову на прежнее место, но звуки уже не возобновились.

По нашим сопоставлениям (табл. LXVII, стр. 909 II, мы здесь снова возвратились к евангельскому Христу и к «Великому Царю» (Василию Великому) Святцев. И зто подтверждается деталями его биографии. Так, на стене Луксорского храма (Рис. 170) изображены: благовествование о нем архангела Гавриила (в виде Гора) царственной Деве, ее оплодотворение Святым духом (кнефом), его рождение и поклонение ему пришедших странников. Значит, Мемноны были изображениями Христа и (вероятно) его преемника — Иоанна Богослова (Златоуста).

Рис. 170. Три изображения, относящиеся к чудесному рождению Амен-Офиса (Амен-Хотепа) III, на стене Луксорского храма в Египте (по Massey: Natural Genesis). 1) Архангел Гавриил (он же Гор) возвещает царственной Деве рождение ею чудесного сына. 2) Бог Дух Святой (кнеф) с крылатым Солнцем над головою мистическим способом оплодотворяет ее, что выражено округлостью ее живота. 3) Царица Дева рождает Амен-Офиса, сидя на троне. Коленопреклоненные бабки принимают его, а рисунок, помещенный под чертою этой сцены изображает поклонение новорожденному младенцу девяти фигур, две из которых стерлись (см. А. Мальвер: Наука и религия, стр. 60 русского перевода). Все это ясно показывает, что Амен-Офис (Амен-Хотеп) III также отожествлялся с евангельским Христом.

«Переходя к строителю «колоссов», зодчему Амен-Хотепу, — говорит Бругш¹⁶ — бывшему в состоянии выполнить такую гигантскую работу, мы должны заметить, что некоторые надписи на камнях свидетельствуют нам о том, что он задумал и выполнил свое величественное предприятие по собственной инициативе, без повеления на то царя. Для этого было недостаточно отделить от горы и изваять такие колоссальные изображения, нужно было еще и довезти их до Нила, погрузить на суда, выгрузить и поставить на место, Амен-Хотеп сам говорит, что выстроил восемь судов, чтобы поднять тяжесть таких гигантских фигур».

«Даже в наши времена паровозов и усовершенствованных машин — прибавляет Бругш — передвижение и укладка на суда подобных масс представляла бы огромные трудности. А в те времена (т. е. задолго до начала нашей эры) все это, даже при массе человеческих сил, употребляемых в дело, представляется прямо невозможным».

Да! Это правильно. Но только почему же Бругш не сделал из такой невозможности и соответствующих выводов?

Вот надпись на одной из статуэток того же скульптора:¹⁷

«Царь Амен-Хотеп (III), старший сын бога Хар-Маху, назначил меня своим подстаршим писателем. Я был введен в знание священного писания и видел великолепие бога Тота. Мне были открыты все тайны. Я овладел всесторонне искусством речи»... «Амен-Хотеп — сам солнечный бог: да будут ему в удел многочисленные ряды 30-летних праздников без конца. Я действовал (при выполнении статуй) на основании моих собственных вычислений, когда под моим руководством высекались из хорошего красного камня две статуи... Сорок локтей была их мера... Они были удивительны и по ширине, и в высоту. Высадка их (на кораблях) в Фивах (?!) была .радостное событие».

¹⁶ Бругш, стр. 411 оригинала.

¹⁷ Бругш, стр, 903 нем. издания 1877 года.

Рис. 171. Амен-Хотеп III по апперцепциям Амарнской школы в Египте. Рис. 172. Апперцепция царицы Тии, жены Амен-Хотела III, которую он взял по любви не из княжеского рода.

Все египтологи признают эту надпись относящеюся к статуям Мемнопа, т. е. к колоссам. На северо-востоке от Мединет Абу и теперь стоят обе статуи, сделанные из темно-красного крепкого песчаника, но лица их совершенно выветрились.

А вот образчик и частной письменности того времени, делавшейся, как и в клинописи, на обожженных глиняных пластинках:¹⁸

¹⁸ Бругш, стр. 417 оригинала.

«Настоящим доносится о всех воровствах, учиненных рабочими Нехуммута, — царапает на глине заведующий каким-то складом. — Они потихоньку влезли в дом. Они украли... и пролили масло. Они открыли зерновой ларь, содержавший полбу, украли свинец с отверстия колодца. Они вошли в пекарню и украли запас прежде испеченного хлеба и пролили масло, предназначенное для освещения в 13-й день месяца Енифи, в самый день коронования царя Амен-Хотепа».

А на другой стороне черепка рассказаны и последующие действия воров:

«Они вошли в кладовую и украли три длинные хлеба, восемь украшений... Они выпили пиво из бурдюка, лежавшего на воде, в то время, как я был в доме моего отца. Да прикажет, господин, чтобы мне была оказана справедливость».

На одном из жукообразных камней значительной величины говорится, что границы царства Амен-Хотепа (III) доходили на восток до земли негров (кали). Он был хороший охотник и убил, — говорят надписи, — 210 львов во время похода в Землю негров. От его имени построено много храмов, в том числе Луксорский в честь Иеговы-Амона. Женой своей он избрал по любви девушку не из царского рода и имел двух сыновей Амен-Хотепа и Тот-Месса и дочерей: Изиду, Хонт-Михиб и Сатимонт, вышедшую замуж за одного из последующих царей.

назад начало вперёд