Богомольцы все ближе и ближе подходят к Городу Небесного Знамения, но все еще не видят его, потому что он находится в долине, окруженной пустынными скалами, не имеющими никакого величественного вида. Они, как и меккская долина, лишены всякой растительности. Все находится в таком противоречии с пышными описаниями наших арабских первоисточников по биографии Магомета, что эти «первоисточники» можно было бы из-за одного такого несоответствия признать подложными, сделанными человеком никогда не бывавшим в Мекке.
Да! Только человек никогда не ступавший ногою в Аравию, мог описать Мекку и Медину так, как описали их, будто бы, магометане, которым доступ в Мекку, был всегда открыт!
Вот, например, знаменитый Ибн-Батута. Восхваляя прелести Мекки, он говорит, что «ел здесь в изобилии разные плоды: виноград, фиги, персики и финики, подобных которым нет в целом свете». Как это объяснить иначе, чем тем, что автор никогда там не бывал и все его путешествие — европейская выдумка? Здесь, около Мекки, нет не только ни одной речки или озерка, но нет даже и ручейков. Жители живы только дарами пилигримов. Они берут для себя воду из водопровода, который проведен с горы Арафат, на расстоянии семи часов пути. Самый город, носящий высокопарные названия «матери городов», «главного города», «страны верных», и окруженный у прежних авторов тремя стенами, на деле открыт со всех сторон. Кроме дворцов шерифа, нескольких жалких медресе (училищ грамоте) и Каабы, в Мекке нет значительных общественных зданий, которыми богаты все большие города. Улицы Мекки шире, чем улицы других восточных городов, но в дождливое время они бывают совершенно непроходимы от грязи. Нечистота их в значительной степени увеличивается еще и тем, что здешние домовладельцы, не имеющие у себя помойных ям, выкидывают обыкновенно мусор, помои и все негодные вещи прямо на улицу.
«Легко себе представить — говорит один путешественник XIX века — положение пешехода безлунной ночью в Мекке, не имеющей на своих улицах фонарей». Здешние дома все построены из серого камня, который находится в довольно большом количестве в соседних горах. Хозяева прилагают особенное старание сколько возможно изящнее украсить лишь их окна, которые должны привлекать постояльцев. Они защищены решетчатыми тростниковыми ставнями от мух и комаров.
Дома так сильно накаляются от солнечного жара, что иностранцу совершенно невозможно в них жить. Так, например, Буртон принужден был поселиться в подвале.
«Там — говорит он — я укрывался все время после второго завтрака. Я обливал его стены водою и лежал целыми часами, растянувшись на циновке».
Большая часть домов имеет террасы, которые обыкновенно окружены перилами, но вообще нужно заметить, что Мекка может показаться красивым городом только тому, кто не видал городов с прямыми переулками. Народонаселение Мекки Буркхардт считал не более 25 или 30 тысяч человек, в этом числе 3 000 рабов.
Большая часть богомольцев проходит через главные ворота в город, и перед ними остается лишь несколько лиц женского пола. Это те, которые во время своего пути не успели войти в конкубинат, так как ни одна незамужняя женщина не имеет права совершить хадж. Безмужние должны ждать у городских ворот до тех пор, пока кто-либо из местных жителей не согласится взять их на время в свои жены. За подобную услугу женщина им платит обыкновенно известную сумму денег, и временный ее муж пользуется всеми правами законного супруга. И вот в Мекке существует целый класс парней, единственное занятие которых — жениться на прибывающих к городу девушках и вдовах, что доставляет им хороший доход. В последнее время городские власти, «во избежание злоупотреблений», объявили, что каждый подобный брак, чтобы быть законным, нуждается в их согласии, за что все «кандидатки в жены» должны платить особую пошлину. Конец этих мимолетных паломнических браков совпадает с праздником «курбан-байрам».
 Рис. 98. Внутренний двор Меккского храма в XX веке во время стечения пилигримов. По средине кубическое каменное сооружение, прикрытое черным чехлом и соответствующее библейской «скинии» (т.е. палатке) завета с ее скрижалями заповедей. В углу его вделаны и они зацементированные осколки каменистого метеорита. |
«Такие импровизированные браки, — говорит Осман бей,— подавали зачастую повод к странным приключениям. Так, например, бывали случаи, когда мужья, узнав, что временные жены их богаты, не выпускали их из рук, не заручившись приличным выкупом. В день развода ловкий мусульманин объявлял, что он согласен только с условием — получить от своей жены столько-то денег, и несчастной не оставалось иного исхода, как согласиться на подобное условие, иначе муж ее имел законное право не давать ей развода, В караванах, отправляющихся в Мекку, встречается, — говорят, — и до сих пор много ловких людей, обделывающих свои делишки на счет женщин. Женщины знают это, однако волею-неволею попадаются им в лапы, так как «этого требует закон Магомета».
Но вот, все незамужние женщины, так или иначе, пристроились к меккским кавалерам. Богомольцы, вошедши в Мекку, направляются к Каабе. И тут опять мы видим доказательства фантастичности наших «первоисточников жизни Магомета». Вот что, например, говорит тот же Ибн-Батута:
«Кааба — такой чудной формы, и вид ее так красив, что язык тщетно силится описать ее чудеса, и никакое описание не может дать идеи о ее особенной красоте».
А как мало это соответствует действительности, покажет наше дальнейшее изложение.
Лишь только вы входите во двор меккской мечети, как вашим взорам представляется в ней сооружение кубической Формы, покрытое черной шелковой материей. Это и есть агарянская скиния завета — Кааба. По измерению Буркхардта, длина ее была тогда 18 шагов, ширина 14, а высота от 35 до 40 футов. Плоская крыша и черное покрывало придают ей вид куба (отсюда и ее название Кааба).
Постройка эта не носила на себе даже и в XIX веке никаких следов искусства. Она была сделана из больших обломков меккского серого камня, различной величины, соединенных между собой «дурным известковым раствором».
А Ибн-Батута говорит о ней опять неправильно:
«Кааба построена из очень твердых камней, соединенных между собою весьма удивительным образом, весьма изящно и весьма прочно, так что время не изменяет их, и века не оставляют никакого следа», и... совершенно умалчивает об ее многократных разрушениях.
В Каабу ведет единственная дверь, находящаяся на северной стороне. Она возвышается над землею на 7 футов, и потому для входа в нее нужно подниматься по лестнице, которая приставляется только два или три раза в год. И дверь и лестница Каабы (присланные из Константинополя только в 1633 году), обиты листовым серебром и украшены золотом. Половинки двери были снабжены серебряными лампами с позолоченными украшениями и множеством висячих замков. На пороге Каабы каждый вечер ставились небольшие зажженные восковые свечи и курильницы с мускусом, алоем и другими благовонными веществами. Богомольцы, во время посещения, собирали свечные огарки, пепел из курильницы и пыль с порога и натирали себе ими лбы или сохраняли, как святыню.
Довольно любопытна церемония, какою сопровождалось открытие дверей Каабы. К двери подкатывали лестницу, которая имела два колеса.
«По этой лестнице торжественно входит, — говорит Ибн-Батута,— начальник Бену-Хайба, держа в руке ключ. Его сопровождают привратники, которые приподнимают покрывало, закрывающее дверь и называемое аль-барка (занавес). Затем начальник отворяет дверь, целует прославленный порог и входит один во святилище, затворяя за собою дверь. Он остается там несколько времени один, совершая молитву, после чего входят прочие хайбиты, также затворяя за собою дверь. Они совершают там молитвы и коленопреклонения попеременно. После этого уже отворяется дверь, и народ тоже спешит войти».
«В Каабе, — говорит Буртон, — нестерпимо жарко. «Пот лил с меня градом, и я с ужасом спрашивал себя, каково бывает здесь, когда весь двор наполнен фанатиками, в их толкотне и давке!».
По окончании здесь молитвы, пилигримы должны более или менее щедро расплачиваться за удовольствие.
Снаружи Кааба — как я уже говорил — покрыта черной шелковой материей, украшенной на конце золотой бахромой. Несколько выше средины это покрывало украшено поясом, называемым Ель-хазем, на котором золотыми нитками вышит магометанский символ веры. Та часть кясвы, которая закрывает дверь, бывает красиво убрана серебром. В этом покрывале имеется отверстие для осколков меккского метеорита, который почти всегда остается открытым для поцелуев пилигримов.
«Кясва — говорит Ибн-Батута — блестит светом и несравненным блеском и покрывает Каабу сверху до низу».
Так как она не плотно прилегает к Каабе, то, при ветре, она колышется и это считается признаком присутствия 70 тысяч ангелов, крылья которых производят такие колебания, приветствуемые со стороны набожных богомольцев молитвою: ангелы, стерегущие Каабу, отнесут ее в рай, когда зазвучит труба страшного суда. В настоящее время старая кясва снимается в 15-й день месяца Дзуль-Кагда, и в продолжение двух недель Кааба остается непокрытою. А в 10-й день месяца Дзуль-Хаджа, т. е. в день Арафа, надевается новая кясва, старая же, по словам Кричтона, составляет принадлежность шерифа, который разрезывает ее на части и продает по пяти франков за локоть.
Так как кровля Каабы совершенно плоская, то для спуска воды с нее устроен на западной стороне знаменитый желоб, или мизаб. На конце его привешена так называемая борода мизаба — вызолоченная дощечка, по которой стекает вода на землю, на помост из разноцветной мозаики, где по преданию, находится гробница патриарха Измаила и матери его, Агари. Могила первого отмечена зеленой мраморной доской. Рядом с нею, в иракском углу, лежит другая тоже зеленая плита, но круглая, где будто бы покоится Агарь, которая у магометан называется Хеджар.
Но особым уважением пользуются у всех цементированные метеоритные осколки — Черный камень, Хаджаруль-асвад, составляющий центр всех меккских святынь и всех пилигримств.
Он вделан в северо-восточном углу Каабы неподалеку от ее двери, на расстоянии 4 или 5 футов от земли, или, по Ибн-Батуте, на 6 пядей от земли, «так что человек высокого роста должен нагнуться, чтобы поцеловать его, а низкого роста должен вытянуть шею для этой цели». Он имеет вид неправильного овала около 7 дюймов в поперечнике и укреплен довольно прочно, только, к сожалению, неизвестно, насколько глубоко он уходит в стену (рис. 99).
 Рис. 99 (повторение рисунка 88 на странице 481). «Камень, брошенный богом с неба», величайшая святыня современных магометан и средне-вековых агарян. «В настоящее время тут видны пятнадцать метеоритных осколков, различных по форме и величине, но хорошо соединенных вместе известковым цементом и совершенно гладких (отшлифованных бесчисленными поцелуями верующих). Их, цвет, — говорит Кричтон, — кофейный, близкий к черному, и все эти обломки заключаются в рамке, имеющей толщину от 2 до 3 дюймов. Рамка также черного цвета и представляет собою род цемента, состоящего из смолы и песку. Метеорит, которому принадлежат эти осколки, был из отдела каменистых. Они похожи на лаву, содержащую в себе частицы беловатого и желтоватого вещества» стр. 522). Он вделан в северо-восточном углу кубического сооружения, чрезвычайно напоминающего библейскую «скинию завета», где хранились каменные скрижали, данные богом с неба Моисею, путешествовавшую по библейскому сказанию как раз в этих местах и исчезнувшую .затем с богословского горизонта без следа. |
Относительно того, почему он разломался на куски, создано, конечно, не мало объяснений для удовлетворения пилигримов.
Во время пожара Мекки, — говорят нам одни, — в царствование мятежного Евзида I, пламя раскололо небесный камень на три части. Вскоре после этого он был склеен и обтянут серебряным обручем, который будто бы был возобновлен и увеличен Гарун-аль-Рашидом. Другие говорят, что во время нашествия еретиков-карматов, когда небесный камень был унесен из Мекки в Хеджер, он был разбит одним карматским солдатом еще до того, как в 950 году был возвращен в Мекку. А третьи говорят, что около 1020 года сумасшедший египетский султан Хакем, претендовавший на божескую почесть (а по другим известиям, один подосланный им человек), во время совершенна обрядов хаджа, три раза ударил по нему железною дубиною, скрытою до времени под платьем, за что весь египетский караван подвергся избиению и разграблению. От ударов этих отскочили еще три куска величиною с ноготь человека, были растерты в порошок, которым, с помощью известкового раствора, замазали язвины. А с того времени черный камень оставался неприкосновенным до 1674 года, когда в одно утро он, вместе с дверью Каабы, оказался испачканым человеческим калом, так что каждый, кто целовал его, возвращался назад с запачканными губами. Подозрение пало на персиян, но настоящих виновников этой насмешки не было отыскано. В настоящее время тут видны 15 метеоритных осколков, различных по форме и величине, но хорошо соединенных вместе известковым цементом и совершенно гладких. Их цвет, — говорит Кричтон, — кофейный, близкий к черному, и все эти обломки заключаются в рамке, имеющей толщину от 2 до 3 дюймов. Рамка эта также черного цвета и представляет собою род цемента, состоящего из смолы и песку. Метеорит, которому принадлежат эти осколки, был из отдела каменистых. Они похожи на лаву, содержащую в себе частицы беловатого и желтоватого вещества.
«Я — говорит Буртон — внимательно рассматривал весь камень, усердно целуя его и ощупывая руками и лбом, и нашел, что он был не что иное, как аэролит».
И это вполне соответствует сказанию, что он был брошен архангелом Гавриилом.
Уважение к нему поразительное.
Еще не доходя до него, пилигрим протягивает к нему руки, целует воздух и бормочет молитву. Он пробивается сквозь густую толпу своих единоверцев и считает себя счастливым, если ему удалось коснуться камня правой рукой, а тем более поцеловать его.
«Это, — говорит Вамбери — высшая цель всех стремлений пилигримов».
Характерны в данном случае и (апокрифические) слова Ибн-Батуты:
«Взоры, — говорит он, — видят в нем необыкновенную красоту, как у молодой невесты; при целовании испытывается удовольствие, которым наслаждаются уста, и тот, кто целует его, желает не переставая целовать его снова и снова. Довольно привести слова пророка по этому случаю: поистине, он есть правая рука бога на земле».
И только Ель-Азраки сообщает свидетельства некоторых будто бы слышавших халифа Омара-Ибн-ель-Хиттаба, говорившего пред черным камнем:
— «Я знаю, что ты — простой камень, который не может ни повредить, ни помочь мне. И я не стал бы целовать тебя, если бы не видел, как делал это Магомет».
«Вокруг Каабы устроен из мраморных камней различного цвета помост, лежащий на 8 дюймов ниже уровня двора. Это пространство, образующее неправильный круг, окружено 32 позолоченными колоннами, или столбами, каждый около 7½ футов вышиною. Между каждыми двумя столбиками привешивалось по семи скверных стеклянных ламп зеленого цвета, которые зажигались каждый раз при захождении Солнца, но свет их был очень слаб. На самом широком помосте, во дворе Каабы, находится пять «макамов» (мест). Самым большим уважением из них пользуется «макам Ибрагим», что значит: место Аб-Рама (Отца Рима). Оно находится против северо-западного угла Каабы, рядом с воротами Бабуль-Салям и представляет собою довольно изящный павильон, поддерживаемый шестью столбами, в 6 или 7 футов высоты каждый. Четыре из них сверху до низу окружены хорошей железной решеткой, за которой виден футляр пирамидальной формы, скрывающий под собою значительный камень. На этот камень — говорят нам — некогда становился Отец-Рима (Аб-Рам), когда строил Каабу, и верующие утверждают, что он сохранил следы ног патриарха, хотя ни один богомолец не видал этого, потому что футляр, под которым он лежит, всегда покрыт красной шелковой материей.
Остальные четыре «макама» символизируют четыре ортодоксальные магометанские секты: хапифитов, ханбелитов, шафеитов и малекптов. Из них Макам-эль-Шафеи составляет верхний Этаж того здания, в котором находится колодезь Зям-Зям, но все эти макамы построены лишь в XVII веке нашей эры.
Сюда приходят во множестве богомольцы и пьют воду, просовывая свои руки с чашками сквозь железную решетку, вставленную в окне. Начальник колодца, игравший довольно видную роль в Мекке, носит странный титул «отравителя», хотя вода колодца Зям-Зям и считается целебным средством от всех болезней.
«Одна капля ее, положенная на язык умирающего, избавляет его от чистилища; одна капля ее сохраняет женскую красоту и уничтожает бесплодие».
В меккской мечети есть еще одно замечательное место.
У северной стороны Каабы, близ ее двери, находится углубление в земле, в которое могут свободно поместиться три человека. Место это называется «макам Джибрапл» (место Гавриила), потому что архангел возвестил здесь Магомету приказание ввести в употребление пять ежедневных молитв и сам совершал их здесь с пророком, а на деле это и должна быть одна из выбоин метеорита, другой осколок которого может быть образовал и колодезь Зям-Зям.
Все эти здания с Каабой во главе окружены довольно большим двором, образующим собою параллелограм. Стены его так близко прилегают к окружающим их меккским домам, что у некоторых окна обращены прямо во двор и составляют собственность лиц, которые отдают их в наем более богатым пилигримам за дорогую цену. За более или менее порядочное помещение с окнами, выходящими во двор мечети, платилось в XIX веке на время хаджа более 500 пиастров.
«Вдоль стен в мечети устроена довольно хорошая колоннада. Всех столбов здесь более 500, и они имеют по 20 футов вышины и от 1½ до 13/4 футов в диаметре. Построены они опять лишь в 1626 году. В некоторых местах и стены, и колонны раскрашены желтым, синим и красным цветами, которые всего более любят магометане. Колонны соединены между собою араками и арки наверху снабжены куполами. Внутри арок на позолоченных цепях подвешено множество ламп и некоторые из них зажигаются каждую ночь».
Имеются ли здесь какие-нибудь указания на то, когда произошло падение метеорита, давшее начало меккскому храму?
Отбросив мифы, мы приходим к заключению, что «Эра бегства» (Геджра) мусульман и начинается с бегства при этой катастрофе. С таким предположением согласны и исторические сказания.
Бывший тут прежде храм был — говорят нам — совершенно разрушен (ударом?) Нужно было срыть все остатки его, чтобы воздвигнуть новый. Абдалла (т. е. слуга божий) предложил сделать это мекканцам, но суеверный страх не позволил им принять предложение. Страшно перепуганные жители Мекки почти все поголовно удалились в долину Мина и жили там в продолжение трех дней, а потом пришли помогать Слуге божьему (Абдалле), Кааба была выстроена с небывалою пышностью. Город Сана снабдил ее известью, гипсом, мозаиками, которые некогда были принесены Иула абиссинцами, и мраморными колоннами; дверь была обложена золотыми пластинками; шерстяное покрывало было заменено шелковым, пропитанным драгоценными благовониями. При этой постройке, оконченной в 66 году Геджры (в 685 г.) алтарь метеорита и получил название Каабы.
К кощу первого столетия после общего бегства от метеоритного сотрясения (Геджры по-аравийски) в первый раз была устроена Валидом Ибн-Абдуль-Малеком в меккской мечети колоннада, пилястры которой были во множестве украшены золотыми пластинками, привезенными, говорят, из испанского города Толедо. А вот щедрый Гарун-аль-Рашид, к великому изумлению исламитских историков, ничего не сделал капитального для украшения Каабы, да и вообще в более достоверный исторический период, с половины X века, т. е. со времени освобождения Мекки из-под власти карматов, почти до половины XV века, о меккском храме нет никаких известий.
Таким образом, и все, что я сейчас сказал о постройке меккского храма, становится похоже на миф, особенно благодаря такому обстоятельству. Во второй половине XVII века (в 1626 году) — говорят нам — город Мекка вместе с Каабой сильно пострадал от большого наводнения. Дождевой поток из Джебель-Нура был настолько велик, что скоро потопил весь город. Вода с неудержимой силои хлынула в мечеть. Почти все люди, какие были здесь, утонули. Изящные экземпляры Корана и другие драгоценности, какие были в мечети и в окружавших ее домах, были уничтожены; часть стены Хеджера и три стены Каабы были опрокинуты; в городе утонуло до 500 человек. Но это бедствие было причиной новой капитальной поправки Каабы в следующем 1627 году. В начале настоящего столетия Кааба еще раз значительно пострадала во время осады Мекки ваггабитами, но ваггабиты были скоро изгнаны и осенью 1816 года прибыло в Мекку довольно значительное число художников и рабочих, присланных из Константинополя. Это была уже последняя поправка. Таким образом мы видим, как политические и религиозные события магометанского мира отзывались на судьбе Каабы. Но несмотря на все, она, по убеждению исламитов, есть самое древнее здание в целом мире, существование которого прекратится только пред кончиной мира. Тогда — говорят нам — придут эфиопы, которые завладеют Аравией и разрушат Каабу, после чего она уже никогда не будет восстановлена, «как говорит Аль-Джаннаби». По другому же преданию, Кааба пред кончиной мира будет унесена ангелами на небо.
«Одно из чудес этой мечети — говорит нам Ибн-Батута — состоит в том, что она может вместить в себе такое множество народа, которое может быть сосчитано только одним богом. Это объясняется тем, что ангелы тайно увеличивают объем здания и уменьшают величину каждого молящегося субъекта. Другая чудесная сторона та, что здесь во всякое время дня и ночи совершаются чьи-то невидимые обходы вокруг Каабы, что голуби, которых здесь много, не летают над самой Каабой и никакая птица не садится на нее, если не больна. Тогда, севши, она или тотчас умирает, или выздоравливает».
Но все же меккская мечеть только во время молитвы считается священным местом, а в другое время она теряет религиозный характер и в ней совершаются разного рода житейские дела. В разных местах ее находятся школы, в которых постоянно можно видеть, как палка учителя прогуливается по спинам непонимающих урока или шаловливых учеников. Здесь встречается друг с другом множество торговых людей и нищих. Больных, ожидающих или чудесного исцеления от близкого присутствия святыни, или смерти, тут так много, что двор имеет сходство с госпиталем. Здесь, в колоннаде, можно видеть и кухмистеров, и разного рода мелких торговцев, и брадобреев. Сюда приходят часто меккские жители отдохнуть под прохладной тенью. Здесь некоторые из бедных пилигримов проводят все свое время, и едят тут, и спят. Здесь же просушиваются простыни и всякого рода белье, вымытое в воде Зям-Зяма. Оно охотно раскупается хаджами, которые верят, что если их тела по смерти будет обернуто или одето во что-нибудь такое, что было вымыто в священной воде Зям-Зяма, то душа их будут иметь более легкий доступ в рай. Мало этого. Здесь во дворе мечети, в близком присутствии первостепенной религиозной святыни, Каабы, совершаются иногда совершенно публично такие дела, о которых скромность не позволяет говорить нашим европейским путешественникам. И что всего замечательнее, так это то, что такие дела не встречают себе никакого порицания; они вызывают в простодушной и развратной публике только смех. Близ ворот Бабуль-салям постоянно сидят со всеми письменными принадлежностями арабские шейхи, предлагающие свои услуги для писания писем, счетов, контрактов и других документов. Ими же продаются разного рода магические изречения, амулеты и рецепты любви, которые охотно раскупаются за дорогую цепу преимущественно бедуинами. В Мекке, и особенно в мечети, много голубей, которые считаются неприкосновенною собственностью Каабы. Никто не имеет права убивать их. Везде, то здесь, то там, расставлены каменные сосуды с водой для питья им. Здесь же сидят женщины и продают зерновой хлеб, которым богомольцы кормят голубей.
При Каабе состоит многочисленный штат служителей: евнухов, ламповщиков, муэззинов, катибов, чтецов, улемов, имамов, муфтиев и др. Весь этот многочисленный штат получает определенное содержание от мечети и добровольные подарки пилигримов. Первое официальное лицо в мечети есть наиб-аль-харам, хранитель ключей Каабы. В его руках, кроме их, находятся все доходы пожертвованные разными лицами; он наблюдает за правильным их распределением. Все поправки Каабы производятся под его наблюдением. За этим лицом (по степени, важности) следует ага, начальник евнухов, обязанности которых отчасти полицейские. Они метут двор мечети и наблюдают за чистотой, и они же устраняют беспорядки и водворяют тишину. В руках они носят длинную палку, которою имеют право, по своему усмотрению, наказывать виновных.
Число евнухов доходит до 40; и штат их иногда пополняется подарками мальчиков от магометанских властителей. Все евнухи, служащие при Каабе, получали от мечети и из Константинополя определенное содержание, подарки от богомольцев и большую прибыль от торговли, которую они ведут в Мекке. Поэтому все они настолько обеспечены в материальном отношении, что каждый содержит при себе по нескольку невольников. Начальник евнухов, ага, выбираемый ими самими, играет важную роль, как в мечети, так и в городе. Он имеет право сидеть в присутствии паши и шерифа. Во главе всех официальных лиц города Мекки стоит этот шериф, духовный и светский глава. Его имя произносится в молитвах после имени константинопольского султана, которому принадлежала до мировой войны власть над Аравией. Но благодаря своему захолустному положению он имеет, конечно, лишь показную власть.
Обратимся теперь к описанию пресловутого «хождения (хаджа)» современных нам магометан.
Посещению горы Арафа должны предшествовать «предварительное» посещение Каабы с обходами вокруг нее и шествие между двумя холмами Сафа и Мярва. Совершивши «предварительные обходы» вокруг Каабы и другие неразлучные с ними церемонии, толпа чужестранных богомольцев под руководством тамошних специалистов выходит из мечети воротами Сафа «в виду Каабы». Около зеленых колонн они ускоряют свой ход до полной рыси и во время этого бега («сай», по шариату), произносят под диктовку вожака молитву:
— «О, господи, прости и сжалься! Забудь то, что ты знаешь обо мне, потому что ты самый лучший и щедрейший! Спаси нас от огня ада и введи безопасно в рай! О господи, даруй нам счастье здесь на земле и в будущей жизни и сохрани нас от мучений ада!».
Всходя на холм Мярва, богомольцы также кричат:
— «Подлинно, Сафа и Мярва суть два Памятника божия. Потому и бегать от одного к другому не будет ошибкою».
Затем все быстро бегут с холма Мярва на холм Сафа, оттуда снова — на Мярва и т. д., до семи раз. Пешие, конные и сидя на носилках, все совершают обряд бегства. Все спешат, перегоняют друг друга, беспрестанно выкрикивая громким голосом одни и те же молитвы. Тут же, на улице, сидят торговцы, между которыми снуют взад и вперед покупатели, пробивая себе дорогу сквозь толпу неизбежных на востоке зевак. Шум и толкотня страшные!.. «Этот обряд совершается, — говорят нам, — исламитами в подражание Агари, матери Измаила, которая (при падении метеорита), по преданию, семь раз пробежала от холма Сафа к холму Мярва, ища воды для своего умирающего сына». Подбегая к одному холму, она слышала с другого голос: «здесь вода». Подбегая к другому, она слышала то же самое. Бег ее, естественно, то замедлялся, то ускорялся; она беспрерывно озиралась в разные стороны, ища воды. И вот богомольцы, в подражание ей также, но только уже бессмысленно, поворачивают при перебегании свои головы во время бега в разные стороны.
Но это объяснение перебежек, конечно, чистая выдумка, как и сама Агарь, и поводом к такому обряду могло быть только реальное бегство от метеоритной катастрофы.
Окончив свои, так сказать, приветственные обряды (по прибытии в Мекку), богомольцы отыскивают себе квартиры на все время совершения хаджа. Становятся заметны приготовления к поездке на гору Арафа, обряды и церемонии на которой составляют самую важную часть. Эта гора отстоит от Мекки на 7 часов пути, и история прародителей человеческого рода тесно связана с ней. По одному преданию, записанному Рабгузом в его книге «Рассказы о пророках», Адам после грехопадения удалился в Индустан, а Ева на гору Джидда. Виновник их падения, Иблис (дьявол) убежал — в Басру, змий — в Испагань, а павлин — на гору Мина. Долго и много плакали Адам и Ева в разлуке друг с другом и, наконец, после многолетнего странствования, все время отыскивая свою подругу, Адам дошел до одной горы близ Мекки, где и встретился с нею. Гору эту они назвали «Арафа», что значит «место познания». На этой же горе Адам был научен архангелом Гавриилом тому, как он должен молиться своему творцу.
Путешествие на гору Арафа составляет, по шариату, первую степень обязательности — в 7-й день месяца Дзуль-Хаджа. В этот день в городе и по арафатской дороге бывает страшная суматоха. Одни богомольцы едут на верблюдах, другие на мулах, третьи на ослах, но большая часть их отправляется в путь пешком. Крик, перебранки и молитвы заглушаются ревом животных, которые к тому же увешаны колокольчиками. Кое-где перед значительными лицами, играет восточная музыка. За богомольцами следуют разного рода торговцы со своими товарами. В деревне и долине Мина, где, по преданию, Каин и Авель приносили свои жертвы богу, богомольцы должны остановиться и пробыть до утренней молитвы следующего 8-го дня, но это предписание шариата не исполняется по причине тесноты долины. Третья и четвертая молитвы того дня совершаются в мечети Мюздаляфа, стоящей вправо от дороги, за Миной, где богомольцы все вместе произносят (под диктовку вожака) молитву:
— «Боже мой! предохрани от огня мое тело, мою кровь, мои кости и все мои члены! О, милосерднейший из существ милосердных!».
Пройдя горное ущелье, пилигримы вступают в долину Арафа, по которой тотчас и рассыпаются, чтобы найти место для стоянки, причем избегают, по запрещению шариата, только местечка Бурана. Далеко за полночь не утихают здесь шум и крики лиц, отыскивающих друг друга в толпе и разбивающих свои палатки. Немногие проводят эту ночь во сне, а большая часть в благочестивых (и довольно диких) песнопениях или в кругу веселых собеседников.
Двукратный пушечный выстрел возвещает о наступлении великого дня Арафа, 9 числа месяца Дзуль-хиджа, дня первой утренней молитвы, после совершения которой все спешат осмотреть священную гору.
Арафа возвышается почти на 400 метров над окружающею ее местностью, которая имеет в окружности несколько километров. С восточной и западной стороны ведут на нее довольно широкие каменные ступени. Внизу, на восточной, юго-восточной и западной сторонах равнины виднеются мечети и другие здания. С горы открывается живописный вид на долину, в которой Буркхардт, во время своего путешествия, насчитал до 70 тысяч, Буртон до 50 тысяч, а Али-беи до 83 тысяч человек. Во время пребывания Буркхардта здесь было до 25 тысяч верблюдов и 3 тысячи разного рода палаток, между которыми, по своей красоте и богатству, занимали первое место палатки жены египетского паши, Мухаммеда-Али.
Новый залп пушечных выстрелов возвещает наступление третьей ежедневной молитвы, к совершению которой пилигримы должны приготовиться полным омовением. Музыка возвещает шествие шерифа на гору. Народ, верховой и пеший, бежит в беспорядке туда же, стараясь занять по возможности более удобное место. «Во главе процессии шерифа, — говорит Буртон, — шло несколько человек, несших булавы, и они по обыкновению довольно бесцеремонно пробивали себе дорогу. За ними следовали наездники пустыни с длинными копьями, украшенными кисточками, затем вели лошадей шерифа, породистых и малорослых... Черные рабы вели их под уздцы и у каждого было большое ружье с фитилем. Затем, предшествуемый тремя зелеными и двумя красными знаменами, ехал на муле в белой одежде с открытой головой шериф, а за ним все его семейство и придворные. Широкий зеленый зонтик, шитый золотом, который нес служитель над головой шерифа, был единственным отличительным знаком его достоинства, и шествие заключалось толпою бедуинов, на лошадях и верблюдах.
Эта процессия медленно подвигалась к горе. Шериф и окружающие его поместились поближе к месту проповеди, другие по-всему спуску и даже у подошвы горы. Здешнее поучение всегда читается с платформы меккским кадием по книге в продолжение почти трех часов до самого захода солнца, и во все это время проповедник должен, насколько возможно, чаще поднимать свои руки к небу, чтобы получить благословение свыше.
Сначала богомольцы слушают проповедь молча, но номере того как воодушевляется проповедник, наэлектризовывается религиозным фанатизмом и народная масса, все чаще и чаще прерывая чтение возгласами: «ляббайка, иллягумма, ляббайка!» (я здесь, господи, я здесь!) Народ при этом машет своими белыми ихрамами и зелеными зонтиками, так что вся местность получает вид зеленного луга, как говорит Буркхардт.
И в то время, как одни громко кричат, плачут и бьют себя в грудь, сокрушаясь о своих грехах, или стоят молча, проливая слезы, другие проводят время в громком разговоре, смехе и в курении кальяна или же в обществе публичных женщин.
По закате солнца проповедник оканчивает чтение, возглашает в последний раз «ляббайка», и народ стремглав бросается с горы. Одни пилигримы стараются обогнать других, один караван старается перегнать другой, схождение с Арафа представляв какую-то бешеную скачку. Все, как сумасшедшие, гонят верблюдов, носилки ломаются, пешеходов опрокидывают, даже верблюды падают; драка со всех сторон, а зачастую и кровавые схватки.
«В ущелье, через которое нужно было пройти, — говорит Буртон, — стало еще ужаснее. Верблюды вместе с носилками натыкались с шумом на стены. Никто не мог сообразить, что с ним делается. Пушечная пальба и залпы блестящих ракет еще увеличивали смятение женщин и детей, пораженных ужасом. Музыка не переставала, пилигримы кричали, что было силы:
— «Да будет праздник этот благоприятен!».
Дойдя до мечети Мяздалафа, отстоящей «на три мили» от Арафа, богомольцы останавливаются и поздравляют друг друга с приобретением звания «хаджи». Утром 10 дня месяца Дзуль-Хиджа, после первой молитвы, они, поднявши с земли по несколько камешков, идут далее. Они обязаны остановиться в долине Мина для совершения обряда «бросания камней» в трех местах: при входе в долину, в середине и конце ее, благодаря чему здесь образовались три так называемые «кучи камней дьявола». Богомольцы бросают тут семь раз по семи камней.
Я думаю, читатель сам понимает, что объяснить такой обычай можно лишь тем, что в этом месте выпал при метеоритной катастрофе 622 года целый град камней, и народная молва объяснила это явление избиением богом дьявола. Но часто случается, что камни, бросаемые в сатану, попадают в головы невинных богомольцев, после чего между хаджами происходят ожесточенные схватки.
В 10 день месяца Абуль-Хиджа богомольцы закалывают в долине Мина, совсем как в библейских описаниях, жертву из годовалых овец, из двухлетних коров и из пятилетних верблюдов,1 число которых разнообразится, смотря по усердию каждого. Все эти животные увешаны разноцветными лентами и побрякушками, и головы их во время заклания должны быть обращены к Каабе. По данному сигналу, масса мясников бросается в толпу богомольцев и в самое короткое время закалывает (как и по Библии) тысячи животных, произнося при этом молитву:
— «Во имя бога, милостивого, милосердого! Велик бог!».
1 «Способные к жертвоприношению животные: овен годовалый, бык двухлетний, верблюд пяти лет. Недостаток рогов, вертежи и короста на овцах, хотя бы они были жирны и здоровы, делают их негодными к закланию пред богом. Овны холощеные годны, если они не кривые, слепые, худощавые, хромые, если передние и задние ноги их не повреждены, не отрезано ушей, и не много обстрижено шерсти и хвоста» (Д'Оссон, стр. 368).
Мгновенно вся долина покрывается потоками крови и представляет вид самой грязной скотобойни. Жертвенное мясо тут же на месте съедается жертвователями, их родственниками и знакомыми и щедро раздается беднякам. Но животных закалывается так много, что богомольцы не успевают съесть всего и происходит то, что значительное количество мяса оставляется на месте, где служит пищею хищным птицам и животным и подвергается разложению.
«Ночью, — говорит Буртон, — воздух был так тяжел, что я не мог спать. Здесь разлагалось от 5 000 до 6 000 убитых животных».
Такая антисанитарная обстановка служила все время причиною многоразличных болезней, быстро развивавшихся между богомольцами, и объясняет громадную смертность их, как в предшествовавший их путь, так и в самой Мекке, и особенно во время обратного пути на родину. По вычислению д-ра Шнеппа, в обыкновенное время, когда не бывает никакой эпидемии, гибнет 1/5 часть богомольцев. Этим и объясняется постановление шариата, которое требует от магометанина, желающего совершить хадж, обеспечения в хозяйственном отношении своей семьи. Сильные холерные эпидемии 1831 и 1865 годов были занесены в Европу из Мекки.
В 1-й день богомольцы приобретают здесь окончательно титул «хаджи». Вся долина в это время оглашается обоюдными поздравлениями и пожеланиями счастия друг другу. Открывается ярмарка. Ночью долина пылает фейерверками, потешными огнями и оглашается ружейными выстрелами. Но побиение сатаны и затем не прекращается. В полдень 11 и 12 числа месяца Аб-ул-Хиджа богомольцы (бросают по 7 камешков в каждое из трех мест, где являлся бес, так что за три дня каждый богомолец перебрасывает до 63 штук.
Бросив последний камень, зажиточные хаджи возвращаются в Мекку, между тем как бедняки еще остаются в Мине, чтобы попировать на остатках гниющего мяса и .заготовить из него провизию на обратный путь. Ломтики, нарезанные из этого мяса, сушат потом на солнце на дворе Каабы.
В полдень 12 числа месяца Аб-ль-Хиджа богомольцы оставляют Мину и с радостию, которая выражается пением, криком, болтовней и смехом, возвращаются в Мекку, где видят Каабу, одетую в новое покрывало. На другой день, в час после восхода солнца, отворяются ее двери. Толпа бросается внутрь храма, иногда чрез головы друг друга. Евнухи, стоящие при дверях щедро раздают удары палками тем, которые производят беспорядки и уклоняются от платы за вход в Каабу. В это время все, начиная от шерифа Мекки с серебряным ключом в руках до последнего привратника, требуют себе платы от посетителей святилища.
По окончании всех обрядов хаджа богомольцы совершают еще обряды «гумра». Местом их служит небольшая, бедно-украшенная мечеть Ельгумра, которая отстоит от Мекки примерно на полчаса пути к северо-востоку. Дойдя до кучи камней, которая, по магометанскому преданию, показывает место, где Абу-Лахаб думал устроить засаду пророку Мухаммеду и где сам нашел себе гибель, богомольцы бросают снова камни, произнося проклятие Абу-Лахабу.
— «Поистине Сафа и Мярва, — должны они тут снова сказать, — два памятника божия. Бегать от одного к другому не будет ошибкою для того, кто совершает гумра».
Затем богомольцы идут к брадобреям, где читают, очевидно под диктовку кого-нибудь следующую молитву:
— «О боже, моя голова в твоих руках! Даруй мне в день воскресения свет для каждого волоса! О ты, милосерднейший из милосердных!».
Затем идут в места рождения Магомета, Фатимы, Али, Абу-.Бекра и Абу-Талеба (который считается великим патроном Мекки), к памятникам Хадиджы (жены Магомета) и Амины (матери его). На вершине горы Джебель-Кабайсим показывают место, где луна раскололась по желанию пророка на двое; на Дже-бель-Нур показывают небольшой грот, где ангел Гавриил открывал Магомету разные отрывки Корана. Обошедши эти и некоторые другие религиозные памятники и возвратившись в Мекку, богомольцы приготовляются к обратному пути.
Теперь хадж в строгом смысле слова закончен: остались не совершенными лишь некоторые обряды религиозного путешествия. Богомольцы, на своем обратном пути из Мекки, должны еще посетить светлейшую Медину и поклониться здесь так называемому гробу Магомета.2 Во всем мусульманском мире только одни ваххабиты отвергали путешествие в Медину с религиозными целями, считая что тут гроб подложный, а настоящий висит поддерживаемый ангелами, между небом и землей до страшного суда. Мединская мечеть, по воздаваемому ей почтению и поклонению, — говорит Буртон, — занимает срединное положение между меккской Каабой и иерусалимской мечетью Омара.
2 Некоторые богомольцы исполняют эту обязанность в передний путь.
Медина стоит на расстоянии 10—11-дневного пути от Мекки по пустыням и отрогам гор и находится на краю огромной пустынной низменности Неджеда, близ гор, которые окружают ее с трех сторон. Здесь, в местностях, достаточно орошенных водою, расположены мединские сады, которые производят чарующее действие на душу путешественника, прошедшего огромную пустыню. На юг от Медины расстилается необозримая и бесплодная равнина, через которую тянется дорога в Мекку. Медина так же, как и Мекка, входит в священную территорию, границами которой служат на севере гора Оход (в 5 верстах от Медины), на юго-западе — гора Аира, а с других сторон эти границы неопределенные. Кто умирает в этой священной области, тот имеет заступничество и ходатайство пророка в день страшного суда.
В город ведут четверо ворот, которые довольно массивны и красивы. Крепость находится сравнительно с другими крепостями Востока в хорошем состоянии. Она обнесена стеною до 10 метров вышины, на которой стоят полукруглые башни с бойницами, и окружена рвом. Дома здесь все построены из камня, и некоторые, улицы вымощены камнем, а население этого города, по предположению Буркхардта, доходило в XIX веке от 16 до 20 тысяч человек. Мечеть так же, как и в Мекке, называется Ель-Харам, но всего чаще ей присваивается название Месджидуль-наби (мечеть пророка). Она меньше меккской мечети, так как имеет в длину только 165 шагов, а в ширину —130, но, по устройству своему, она походят на первую: тот же открытый четырехугольник, окруженный со всех сторон крытой колоннадой.
Колонны здесь все выбелены и только неподалеку от воображаемой могилы Магомета обложены лазурью и украшены разноцветными арабесками. Они тоже, как и меккские, украшены на верху белыми куполами, а пол в некоторых местах выложен мрамором. Главное ее богатство сосредоточено в южной части, где стена у колонн обложена мраморными плитами и имеет широкие и высокие окна со стеклами. Эта часть мединской мечети составляет святилище, тут будто бы покоится прах Магомета на расстоянии 25 шагов от южной и 15 от восточной стороны. Она обнесена железной решеткой, зеленого цвета называемой Ель-Хеджр, и составляющей неправильный четырехугольник, и украшена бронзовыми надписями, которые считаются золотыми.
Однако сквозь ее решетку ничего не видно!
Богомольцы смотрят внутрь чрез окна, которые отстоят на 5 футов от полу, и отходят огорченные. Нужно быть очень богатым человеком, чтобы получить позволение проникнуть внутрь, но и тогда увидите немного. Место, где предполагается теперь так называемая гробница Магомета, закрыто занавесом из шелковой материи с серебряными цветами, арабесками и золотою надписью вокруг. Он покрывает четырехугольное каменное сооружение, поддерживаемое двумя столбиками, куда уже никто не допускается. Здесь-то, — говорят публике, — и находится гроб Магомета, который, по утверждению некоторых, имеет форму катафалка с мраморной плитой на верху, украшенной золотом.
«Место это,—говорит Буртон, отмечено большими жемчужными четками и одним особенным украшением, называемым «Созвездие жемчужин», которое прикреплено к занавеси. Народ предполагает, что это одна из драгоценностей рая, а я принял ее за пробку от графина»...
Здесь же, говорят нам, — покоятся тела Абу-Бекра и Омара, двух друзей Магомета, а средневековый рассказ о том, что гроб его висит в воздухе, притягиваемый силою двух громадных магнитов, объявляется теперь выдумкою греков и латинян, хотя это и явно неправдоподобно: христианам незачем было выдумывать такие чудеса, о предаваемом ими анафеме человеке. Наоборот, как я и говорил уже ранее, христиане, да и то не ранее открытия ими магнетизма, только заменили магнитами прежних магометанских ангелов, а последующий спуск воздушного гроба на землю русские церковники еще в конце XIX века объясняли хитростью одного украинца, который «знал, что магнит не выносит чесночного запаха», и пробравшись паломником под видом мусульманина, раздавил около него чесночную луковицу. Гроб рухнул на землю, и разбился на мелкие куски».
А теперь его мавзолей, похожий на громадную птичью клетку, украшен наверху высоким и красивым куполом, с позолоченными шаром и полумесяцем, которые считаются магометанами за золотые.
В Мединской же мечети находится покрытый, богатой черной парчой без украшений гроб Фатимы, дочери Магомета, хотя и говорят, что она похоронена не здесь, а на мединском кладбище. Тут указывают также небольшое окно в стене мечети, через которое несколько раз приходил к Магомету ангел Гавриил» Здесь же, возле его грибницы, оставлено место для будущего погребения Иисуса Христа, когда он снова придет на землю пред всеобщим воскресением и умрет.
Каждый богомолец, желающий посетить мединскую мечеть, обязан предварительно очистить себя полным омовением. Во двор мечети он входит чрез ворота Бабуль-Салям, переступая через порог их непременно правою ногою и читая такую молитву:
— «Боже мой, прости мне мои грехи, и отверзи мне двери твоего милосердия!».
Он прямо направляется к Родхе, читая на пути другие молитвы и еще молитву с 4 коленопреклонениями и повторяет 109 и 112 главы Корана.3 Отсюда все идут к решетке Геджр, становятся против того окна, возле которого находится воображаемая гробница пророка Магомета, поднимают руки кверху и молятся, повторяя слова чтеца:
3 109 гл. Корана: «Во имя бога милостивого, милосердого! Скажи: неверные! Я не поклоняюсь тому, чему поклоняетесь вы, а вы не хотите поклоняться тому, кому я поклоняюсь. Я не хочу поклоняться тому, чему поклоняетесь вы, когда вы не хотите поклоняться тому, кому я поклоняюсь. У вас свой вероустав, у меня свой вероустав».
И глава 112 Корана: «Во имя бога милостивого, милосердого! Скажи: он — бог единый, вечный бог. Он не рождал и не рожден: равного ему ни кого не бывало».
— «Мир да будет на тебе, Магомет! Мир да будет на тебе, послании божий! Мир да будет на тебе, избранный божий! Мир да будет на тебе, друг божий. Мир да будет на тебе, достойный похвал! Мир да будет на тебе, любимец божий! Мир да будет на тебе, раздаватель милостей! Мир да будет на тебе, мой имам! Мир да будет на тебе, последний пророк! Мир да будет на тебе, принесший нам добрые вести! Мир да будет на тебе апостол! Мир да будет на тебе, достопочтейнейший из детей Адама! Мир да будет на тебе, князь посланников божиих! Мир да будет на тебе, посланник господа тварей! Мир да будет на тебе, на твоем потомстве, на твоих сподвижниках, на твоих целомудренных женах, которые считаются матерями магометан! Я изъявляю тебе более благодарности, чей благодарность, которую изъявлял богу пророк за свой народ и апостол за свое племя. Да будет мир божий на нашем господине Магомете, будут ли упоминать его в своих молитвах или нет. Я исповедую, о посланник божий, что тебе дано было апостольство, что ты посеял истинную веру, что ты дал спасительные советы народам, что ты разогнал мрак, и шел так прямо по путям господа, который наградил тебя верным знанием. Мы пришли посетить тебя толпою, о посланник божий, из стран самых отдаленных, чтобы исполнить твои повеления. Я приветствую тебя и прошу тебя предстательствовать за меня у бога, ибо мои недостатки велики и мои грехи многочисленны; но ты предстатель, который получаешь все, о чем просишь. Бог сказал: если люди, согрешивши, попросят у меня прощение, и если мой посланник заступится за них, то все они найдут меня милосердым (Кор,, гл. 4, ст. 67). Я пришел сюда обремененный грехами; ходатайствуй пред богом и выпроси мне у него милость умереть в твоем законе и воскреснуть в твоем обществе. Заступничество! заступничество! заступничество! о, посланник Божий!».
Эта молитва произносится чтецом и все повторяют ее, — говорит Вамбери, — со слезами, криком и воем, так что невозможно расслышать собственного голоса. А те, которые вслушиваются в слова чтеца, но не могут, не понимая, повторять за ним, довольствуются тем, что подражают ему движениями губ и рта. Затем богомольцы поклоняются воображаемым остаткам Абу-Бекра и Омара. Около этих гробниц часто происходят беспорядки, которые нередко оканчиваются кровавыми побоищами. Дело в том, что шииты ненавидят обоих, считая узурпаторами, предвосхитившими власть любимого их халифа, Али. И ненависть к Абу-Бекру и особенно к Омару, выражается часто открыто. Встречаются такие иранцы, которые, — говорит Вамбери, — вместо обычного: «Йа Омар!» (о, Омар!), произносят скороговоркой: «Йа шимар!» (о, осел!) и, придя домой, похваляются таким подвигом.
Затем богомольцы идут к воображаемому гробу Фатимы, для совершения поклонения этой лучшей из женщин, и наконец возвращаются в Родху, где воссылают молитвы самому богу, чем и заканчивается совершение обрядов, соединенных с посещением мечети пророка.
Посещение это, как и посещение Каабы, сопряжено с огромными расходами. Подаяния неотвязчивым нищим и плата грубым евнухам и муллам служат причиною того, что многие богомольцы возвращаются домой нищенствуя с совершенно пустыми кошельками.
* * *
Сосредоточимся же немного на сказанном.
Вплоть до XX века мы видим в караванах богомольцев, направляющихся в Мекку, наряду с молитвами, грубые, плоские, сальные шутки скоморохов, забавляющих толпу путешественников. У самых ворот священного города совершается публично наем мужей путешественницами для временного вступления с ними в брак, и бессовестная эксплуатация женщин магометанскими ловеласами, вблизи их святыни, Каабы. Публично совершаются в храме такие дела, о которых скромность наших европейских путешественников не позволяет даже и говорить. «В то время как одни из более благочестивых богомольцев заняты слушанием поучения, другие проводят время в обществе публичных женщин, которых в Мекке довольно много»... Еще в XII веке существовал здесь целый квартал, заселенный такими женщинами, о чем свидетельствует и магометанский писатель Ибн-Фарад...
Действительное занятие продавщиц семян для голубей на дворе Каабы состоит в торговле своим телом... Ряды их пополняются ежегодно с прибытием караванов богомольцев, как, например, в 1814 году, когда их пришло в Мекку очень много... Время хаджа есть время народного разгула в Мекке... Бухарский эмир XVI века Абдулла, совершив странствование на поклонение в Мекку, возвратился назад с убеждением, что оно «не было приятно богу», — говорит Буркхардт... Не пережиток ли это страро-«христианского» культа?
