Чрезвычайно интересны некоторые места Корана об израильтянах, которых он в VII веке нашей эры называет еще существующими, между тем как по современном представлениям они были рассеяны и уничтожены еще в 23 году до начала нашей эры, т. е. более чем за 1000 лет до исламитов и их «Достославного» (Магомета), так что от них оставались только иудеи, которых Коран ставит особо:
Вот несколько мест об израильтянах (2. 38, 41, 44):
«О дети Израиля, вспомните о благодеяниях, которыми я осыпал вас! Будьте верны моему договору и я буду верен вашему, вспомните обо мне и уверуйте в книгу, которую я послал для подкрепления ваших писаний. Не будьте первыми в отказе уверовать, не приобретайте в обмен за свои знамения предметы ничего не стоящие. Бойтесь меня... Внушите ли вы другим добрые дела в то время как сами заблуждаетесь? О дети Израиля! Вспомните о благодеяниях, которыми я осыпал вас, вспомните, что я возвысил вас выше всего человечества».
«Мы сказали детям Израиля (17. 10):
«Живите в этой стране, а когда придет срок будущей жизни, мы всех вас соберем вместе. Мы действительно послали вам Коран, а тебя, — о Достославный! — мы послали только проповедовать и предостерегать».
«Мы дали детям богоборца книгу, знание и пророков; мы дали им в пищу прекрасные вещи и возвысили их выше всех народов. Мы дали им видеть явные опыты наших повелений, а они, получивши во владение мудрость, начали разделяться между собой, и это по злости одних к другим. Властелин твой в день воскресения решит споры между ними» (45. 15—16).
Все это напоминает только о распадении на части Латино-эллино-сирийско-египетской империи, ко времени завершения Корана. Это она называется Израилем (богоборцем) в Коране, и всегда о ней в нем говорится с уважением.
Совсем другое отношение видим мы в нем к евреям, которые нигде не называются израильтянами, а просто религиозной сектой, аналогичной христианам, но более враждебной к исламу.
«Наверно и христиане и евреи и те, которые следуют иудейской религии, одним словом всякий, кто верует в бога и в последний день, и кто будет творить добро, получат награду от их Властелина» (2. 59).
«Бог договорился с евреями, что они будут объяснять людям Пятикнижие, и что не скроют его. А они бросили его через плечо и продали за ничтожную цену. Какой негодный товар они получили взамен этого! Не думайте, что те, которые восхищаются их делами, или которые хвалятся всем, что бы они ни сделали, будут в безопасности от наказания. Их ожидает жестокое возмездие».
«Мы повелели сойти на землю Пятикнижию (говорит бог). Оно содержит направление к доброму пути и к свету. Пророки, истинно верующие, преданные воле божией, должны судить евреев по этой книге. Ученые и священники христиан должны судить их по частям книги божией, которую они сохранили.
«Евреи не веруют в Иисуса, они выдумали о Марии жестокую ложь».
Отсюда мы видим, что авторы Корана считали иудейство одной из тогдашних уважаемых религий.
Все это сразу устраняет у читателя, сознательно читающего Коран, целый ряд серьезных недоумений.
С точки зрения обычной хронологии выходит, что авторы этой книги, живя в культурной прибрежной полосе Аравии, находившейся в постоянных караванных сношениях с Византииско-сирийско-египетской империей времен императора Гераклия, когда парусные египетские корабли ходили уже чуть не каждую неделю и в Мекку, и в Медину, где будто бы писалась эта книга, ничего не подозревали о великих или сенсационных событиях совершавшихся в это время в соседних странах. Они как будто только что пробудились от тысячелетнего летаргического сна, дли даже скорее от двух, каждый в полутысячелетие. Они прекрасно помнят об Аб-Раме и Лоте и об извержении, погубившем Содом и Гоморру, и бывшем, как нам говорят, в Сирии за 3500 лет до составления Корана, но ничего не помнят о довольно недавних для них страшных извержениях Везувия, погубивших Геркуланум, Помпею, Стабию, дым которых долетал до самой Аравии.
Проспав затем после библейской гибели Содома около 3½ тысяч лет, они просыпаются на несколько десятков лет, и узнают о Соломоне, Давиде, и нескольких библейских пророках, вроде Ионы, проглоченного рыбой, после чего вновь впадают в летаргический сон на 500 лет, и проснувшись в начале нашей эры, видят Иоанна Крестителя, Захарию, Христа и его апостолов и тут же помещают в виде дядей Иисуса и двух деятелей, приписываемых теперь отдаленному от него периоду — Моисея и Аарона. А проснувшись в третий раз от многовекового забытья, в котором они проспали возникновение и падение Всемирной римской империи, Констанция Хлора и такие важные религиозные движения, как христианство и Вселенские церковные соборы IV, V и VI веков, авторы Корана представляются нам уже совершенно оглохшими и ослепшими. Они ничего не видят более кругом и, подобно одряхлевшим и уже выжившим из ума столетним бабушкам, вспоминают только события своей юности, мгновенно забывая о современных.
Однако весь характер приведенных нами для образчика гимнов, в которых звучит истинная поэзия, и большинство других сказаний Корана противоречат представлениям о крайнем одряхлении его авторов или об их пробуждении с полной потерей зрения и слуха, после двух или трех многовековых летаргических снов... Да и сами эти сны, в роли объяснителей зияющих пробелов Корана, могут удовлетворить всесторонне образованного человека только в фантастической сказке, а не в реальной истории.
И вот мы видим, что никакого другого объяснения странных особенностей исторической части Корана не может быть, кроме того сдвига хронологии, к которому мы уже пришли по историко-астрономическим соображениям. Все, что говорит Коран, относится не к отдаленным до него векам, а непосредственно предшествует ему. Авторы Корана не проспали гибель Геркуланума и Помпеи, а описали их под именами Содома и Гоморры. Они не проспали 500 лет после появления евангельского Христа, потому что и сам человек, давший начало легендам о Христе, жил лишь в IV веке нашей эры. Они не проспали возникновения единобожия, в виде арианства, и не по ошибке поместили Арона и Моисея в дяди евангельского Христа, потому что они были действительно его непосредственные предшественники, основатели арианства, как первой ступени для перехода к последующему иудаизму, православию и к самому магометанству, на которые расчленилось арианство, а под народом-богоборцем (израилем) Коран, как и Библия, — носящая тоже все признаки возникновения в V и VI веках нашей эры — подразумевает граждан Великой империи Аврелиана, Диоклетиана и Констанция Хлора, давших повод к возникновению легенды о Сауле, Давиде и Соломоне.
Обратим еще внимание и на то, что говорится в Коране о собственном народе бога, о так называемых приобщенных, т. е. арабах (от еврейского слова «араб» — примешанный, приобщенный). Подобно тому как христианство к концу средних веков устроило себе исход из палестинского Эль-Кудса, назвав его Иерусалимом, так и приобщенные стали приписывать себе происхождение из Аравийского полуострова, хотя он настолько же мало подходит для культурного руководства миром, как и Эль-Кудс.
«Мы сделали из вас, о, приобщенные (арабы)! — говорит Коран, — народ посредствущий, чтоб вы были свидетелями (о боге) перед лицом всех людей и чтоб апостол ваш был свидетелем перед вами» (2. 137).
«Мы видели тебя (о, приобщенный!) обращающим лицо на все стороны неба. Мы хотели, чтоб вперед ты обращался к стране, которая тебе нравится, к стране священного Дома молитвы. В каком бы месте вы ни были, обращайтесь, молясь, в эту сторону. Те, которые получили Писание, знают, что тут истина, исходящая от властелина, и бог не невнимателен к их делам» (2. 139).
Однако же не все приобщенные называются в Коране верными богу (9. 100—104).
«Есть между приобщенными (арабами) пустыни такие, которые веруют в бога, которые смотрят на милостыню, как на средство приблизиться к богу и заслужить молитву пророка. Наверно милостыня приблизит их к богу; он (бог) возьмет их под свое милосердное покровительство, ибо он терпелив и милостив. Старейшие, первые между могаджерами и инсарами и подражавшие их хорошему поведению, будут удовлетворены богом, как он будет удовлетворен ими. Он обещал им сады, орошенные потоками воды. Там они будут жить вечно. Это великое счастие. Но есть между приобщенными пустыни, которые обитают около вас, и между жителями Ясриба, люди загрубевшие в лицемерии. О, Достославный! ты не знаешь их, но мы знаем. Мы накажем их дважды. «Иные их них признались в своих ошибках и таким образом перемешали добрые поступки с поступками дурными. Может быть бог простит им, ибо он терпелив и милосерд. Получи милостыню из их имущества для очищения их и снятия с них грехов; молись за них, ибо твои молитвы возвратят им покой. А Бог слышит и знает все».
Не угодны богу также и те из арабов, которые ругают «воинов за веру» по поводу налогов на их содержание (9. 80—82).
«Что же касается до тех, которые порицают верующих за прием добровольных милостынь, получаемых с большим трудом, которые насмехаются над ними. Их в свою очередь осмеет бог. Их ждет страшное наказание. Умоляй о прощении их или не умоляй, все равно! Если ты помолишься семьдесят раз, бог не простит их, ибо они не веруют ни в бога, ни в его апостола. Бог не направит нечестивых, которые оставались при своих очагах во время похода к Табуку. Они были рады остаться позади пророка, им было противно сражаться вместе со своим имуществом и своими людьми на божием пути. Они говорили:
— «Не ходите на войну во время таких жаров!».
«Скажи им:
— «Жар адского огня еще жарче».
«Ах, если 6 они это понимали!».
То же самое повторено и в 48 главе (48. 11):
«Приобщенные пустыни, которые остаются позади вас и не пойдут па войну, придут сказать тебе:
— «Наши стада и наши семейства мешали нам следовать за тобой. Молись богу, чтоб он простил наши грехи.
«Но их языки произносят то, чего нет у них в сердцах.
«Скажи им:
— «Кто может бороться с богом, если он захочет поразить вас бедствием или оказать вам какое-либо добро? Бог знает ваши действия».
Город Мекка упоминается в Коране лишь несколько раз, а интереснее всего то, что один раз о нем говорится под именем Векки, или Бекки 1 (3. 90—91):
1 И по-гречески, и по-еврейски, и по-арабски, звук б произносится придувным способом, как средний между б и в.
«Первый храм, основанный среди людей, это Веккский. Он был основан, чтоб быть благословенным и служит направлением человечеству. Вы увидите там следы явных чудес. Там стан Отца-Рима. Кто входит в его ограду, тот имеет убежище от всякой опасности. Совершить в него путешествие, обязанность перед богом для всякого, кто в состоянии это сделать».
Но в остальных случаях употребляется слово Мекка (95. 1—6):
«Клянусь смоковницей и маслиной, горой Синаем, священным округом Мекки, что мы сотворили человека прекраснейшим образом. Потом мы низвергли его на нижайшую ступень лестницы, исключая верующих и творящих добро: этим будет совершенная награда».
Медина называется Ясрибом (33. 13), а современное ее прозвище произошло от Мединет-эн-Неви (город пророка).
Поразмыслим же немного над только что сказанным.
Слово араб, как мы видим, обозначает не расу и не нацию, а религию, так как первичный его смысл есть — приобщенный, т. е. присоединенный к уже существовавшей религии. Слово Коран по-арабски значит просто — Книга для чтения, то же самое, что и Библия по-гречески. Язык, на котором написана эта книга, как и латынь, и древне-еврейский язык, не существует, как разговорный ни у одного народа, но ближе других к нему язык древне-еврейский. Арабисты думают, что на языке Корана говорили геджасцы в V веке нашей эры в Аравии, но это только предположение, а фактом является лишь то, что языка Корана, как народного, нигде нет, а существуют лишь чрезвычайно близкие к нему семитические наречия: сирийское, египетское, берберийское и несколько аравийских. Из этих областей, и очевидно прежде всего из культурного Египта, а не из бесплодных аравийских степей, вышел корейшитский язык,2 на котором написан Коран и который в средние века стал языком культурных классов во всей северной Африке и в южной Европе, особенно же долго в Испании.
2 Или мусульманский, т. е. правоверный, от мослем — правоверие.
Слово Магомет значит просто «достославный», вроде как «православный», и потому оно не имя, а прозвище какого-то мифического или реального лица, и в Коране употребляется оно большею частью так, что его можно принять за простое обращение к читателю, вроде того, как русские крестьяне на своих сходах до последнего времени начинали свои речи словами: «православные, послушайте, что я скажу!».
Главное место предполагаемой деятельности распространителя этой «приобщенской религии» называется в Коране не Мединою, а Ясрибом. А относительно того, что вместо Мекки, в самом важном месте Корана говорится о городе священного исламитского храма и о месте священного ежегодного пилигримства, названа Векка, можно наверное сказать, что это не описка, так как такое название сохранилось во всех копиях. Оно очень напоминает итальянское слово vecchia — старинная, как и до сих пор называется в Италии Чивита Веккия, служащая до сих пор гаванью для Рима, хотя и отстоит от него на 71 километр. Она и теперь известна своими целебными серными источниками, морскими купаньями и очень древними руинами, и во всяком случае не трудно видеть, что в Коране имя Векка было первоначальное уже по одному тому, что его затем перестали употреблять, — тогда как город Мекка существует и теперь. А Медина значит просто столица, и в Египте есть даже лучшая — Мединет Эль Фаюме.
Все это — вместе с топографической невозможностью вести успешно наступательную (хотя бы и религиозную войну с Египтом из такого малолюдного захолустья как аравийский Геджас, — заставляет нас серьезно пересмотреть и время, и место возникновения исламитства помимо исторических внушений, полученных нами из мало правдоподобных первоисточников.