Рис. 61. Константинополь на Босфоре,
центр магометанско-кораническои культуры нового времени.
Рис. 61. Константинополь на Босфоре, центр магометанско-кораническои культуры нового времени. |
 Рис. 62. Агаряне на совещании. |
После художественно-литературных апокрифов Эпохи Возрождения, легкомысленно относимых к первым векам нашей эры (какие мы разбирали в предшествовавших томах «Христа», вроде «историй» Фукидида и Тита Ливия, трагедий Еврипида и комедий Аристофана, или вроде фантастического романа Апулея «Золотой осел»), обратимся снова к действительным произведениям допечатного периода литературы, когда еще не было ни бумаги, ни скорописи.
И какую разницу сразу увидим мы в них, и по слогу, и по идеологии, и по незначительной величине!
Иначе, конечно, и быть не могло. Припомните, сколько диктантов требовалось от вас для того как вы усвоили установленную прописями орфографию, а ведь стандартные прописи могли быть установлены только со времени печатного станка, а до него каждый неизбежно писал как сам произносил. Сколько книг приходится перечитать ранее чем привыкнуть легко излагать на письме свои мысли!
Что такое Коран? Это изложение еврейско-христианской Библии вплоть до ее «Пророков». Это хаотический сборник моральных поучений, хвалебных гимнов того же образца, как и библейские псалмы, или легенды о тех же библейских деятелях: Адаме, Авеле, Каине, Аврааме, Лоте, Исааке, Измаиле, Иосифе, Сауле, Давиде, Соломоне, Илии, Елисее, Ездре (Озайре), Енохе (Эдрисе), Ионе (Дгуль-Нуке), Моисее (Мусе), Ароне...
Только Арон считается здесь дядей евангельского Иисуса, отожествляемого, таким образом, с Иисусом Навином.1 Но, несмотря на это отожествление, Иисус в Коране является со всеми своими евангельскими особенностями, кроме рещительно отвергаемого распятия его. В Коране говорится с уважением также в о некоторых евангельских пророках, каков Иоанн Креститель, но вы не найдете там ни слова о таких «великих» псевдо-старозаветных пророках, как Исайя, Иеремия, Иезекиил и Даниил, чем и подтверждается мое мнение, что это были просто заголовки книг, так как Иса-Ия значит «Спасение от бога Громовержца», Иезекиил значит «Осилит бог», Даниил—«Суд Божий» и т. д. Подтверждается и то, что эти книги были открыты и введены в Библию, никак не ранее VII или VIII века, хотя и были написаны еще в конце V (кроме Даниила более позднего).
1 Отмечу что слово Навин—Рыба, созвучно со словом Нево (или Набу) — пророк, так что Иисус Навин можно перевести и Иисус Пророк.
Где Коран был написан?
Где угодно, только не в Мекке и не в Медине, в которых по географическим условиям никогда не могло быть, ни в прошлом ни в будущем, руководящего культурного или литературного центра.
Образчиком наивных гимнов Корана может являться первый, которым он и начинается, и в котором еще так ясно сохранились пережитки солнцепоклонства в согласии с самим именем бога Алла, от греческого Элиос — Солнце:
«Хвала богу (т. е. Элпосу-Солнцу), господину вселенной, милосердному, милостивому, царю Дня создания! Тебя мы обожаем, тебя мы умоляем о помощи: направь нас на путь правый, на путь тех, которых ты осыпал твоими благодеяниями, но не тех, которые заслужили твой гнев, не тех которые заблуждаются».
Или два последние (113 и 114):
«На дневном рассвете». Во имя бога милостивого и милосердного! Скажи: я ищу прибежища у властелина Дневного рассвета от злости сотворенных им существ, от вреда темной ночи, когда она нас захватывает, от злости (женщин-чародеек), дующих на узлы, от зла того, кто имеет к нам зависть».
«Последний гимн». Скажи: я ищу прибежища у властелина людей, царя людей, бога людей, от злости того, кто внушает дурные мысли и скрывает их от гениев и от людей».
Все это очень напоминает коротенькие библейские псалмы, да и самое имя исламитского верховного бога Алла есть лишь местное произношение мессианского Элоима, или Эла, он же греческий Элиос, творящий вселенную и прежде всего дневной свет. Указанное в книге Бытие сотворение Солнцем самого себя на четвертый день есть явный анахронизм.
А как образчик полемических пьес приведу, например, проклятие Абу-Лагабу, не признававшему автора Корана пророком (111):
«Да погибнут обе руки Абу-Лагаба и да погибнет он сам! Богатства и дела его да не послужат ни к чему! Он будет сожигаем в пылающем огне, а жена его будет носить для него прутья. К шее ее будет привязана веревка из пальмовых волокон».
Так все здесь коротко и ясно!
В одном из гимнов Корана описывается, под видом птиц-абабилей, падение дождя метеоритов на войско какого-то Властелина слонов, под которым толкователи предполагают царя Эфиопии Абрага, подошедшего будто бы к храму Каабы в Мекке, где хранится и до сих пор священный метеоритный камень, пославшей Аврааму (но уже не в наказание, а в подарок) богом с неба.
«Видел ли ты как Властелин судил людей слона? Не разрушил ли он их замыслов? Не послал ли против них птиц абабилей, которые бросали в них камнями, носящими знаки, начертанные на небе? Эти птицы сделали из камней подобие шара, ядро которого съедено».
В других гимнах воспеваются гуманитарные идеалы чисто евангельского характера, принимающие, как и в Евангелиях, демагогический оттенок благодаря выпадам против собирающих себе земные богатства (112):
«Скажи: бог (т. е. бог-Солнце) един! Это бог, к которому все вещества обращаются в своих нуждах. Он никого не родил и не был рожден. Он не имеет себе равного в чем бы то ни было».
Или еще из 89 главы:
«Клянусь рассветом дня и десятью ночами; тем, что двойное, и тем, что простое, клянусь ночью, когда она следует по своему пути... Разве не видал ты, до чего бог довел народ Аду (идумеян), который жил в Иреме (Риме) с большими столбами, в городе, которому подобного не существовало ни в какой стране? До чего довел бог темудян, иссекавших свои дома из скал в долине, и Фараона, властелина столбов? Все они угнетали землю и распространяли на ней зло, и бог попустил упасть на всех их бичу наказания... Да! Когда земля будет обращена в мелкие кусочки, когда властелин твой придет и ангелы встанут в ряды, когда приблизят геенну, долженствующую поглотить преступников, о! тогда человек поразмыслит об этом. Но к чему послужит тогда размышление?».
Места в этом роде тоже повсюду рассеяны в Коране. Но теперь я обращаю внимание читателя лишь на то, что после перенесения мною времени возникновения христианства в конец IV века, я вижу в Коране (многие сказания которого начали возникать еще с конца VI века) такой же первоисточник для выяснения действительной личности евангельского Христа и его времени, как и другие древние документы.
Принадлежит ли Коран действительно Отцу Мироздания (Абдул-Казему), прозванному Достославным (Магометом), по-арабски и мавритански? Конечно нет.
Его гимны, поучения и сказания по самому их характеру, стилю и содержанию являются не произведениями одного автора, а наличностью самых разнообразных сказаний той эпохи и во многом переписками из Библии. Утверждение средневековых авторов, что большинство из этих литературных произведений были записаны какими-то его «секретарями» (!) на «бараньих лопатках», и что эти лопатки хранились до 654 года в палатке одной из его, тоже безграмотных жен — Хавсы — заставляет только улыбнуться серьезного читателя, способного себе представить необходимую для этого пирамиду начисто обглоданных исписанных костей. На таких лопатках могли быть нанесены только коротенькие гимны, вроде вышеприведенных, но по ним Достославный является только песнопевцем, вроде библейского Возлюбленного (Давида), и я нисколько не удивлюсь, если гимны Корана были составлены одновременно с библейскими псалмами, тем более, что некоторые из них имеют даже и одинаковые заголовки.
Возьмем хотя бы гимн 106 Корана.
«К союзу со служителями господа (корейшитами)! К союзу с ними, чтобы посылать караваны зимой и летом! Да служат они богу этого храма, богу, питавшему их и охранявшему от голода и избавившему их от беспокойства».
Аналогично с этими корейшитами мы имеем в Библии серию псалмов, названных псалмами «братьев Кореев» (44—49 по еврейской нумерации). Слово корей по-еврейски (קרח) значит — плешивый, что напоминает тонзуру постриженных в священнический сан у католиков, а слово корейшиты созвучны с греческим кюриос — господь, по-еврейски кораш.2
2 Слово корейшит, мне кажется, происходит от библейского קרש (КРШ) — Кир, греческое Кириос (Κυριος) — господь, властелин.
В псалмах, приписываемых «Возлюбленному» (по-еврейски Давиду), мы замечаем те же идеи, как и в псалмах «Достославного».
Вот хотя бы псалом 15 еврейского счета:
«Властелин! Кто может пребывать в твоем шатре? Кто может обитать на твоей святой высоте? Только тот, кто поступает непорочно, кто говорит истину в своем сердце, кто не клевещет своим языком, не делает другому зла, кто «не произносит злословия на своего ближнего»; только тот, в глазах которого презренною кажется низость, кто уважает почитающих Властелина небес, кто не изменяет своему слову, хотя бы это было во вред себе, кто не отдает в рост своего серебра и не принимает даров для обвинения невинного, — только тот непоколебим навеки».
Или, вот, псалом 19:
«Небеса проповедуют славу бога, а небесная твердь возвещает о делах его рук. День дню передает свое слово, и ночь ночи открывает свое познание. Они говорят без речей, и не слышно их голоса, а все же звук его проходит по всей земле, и слова их до пределов вселенной. Бог поставил в небе шатер Солнцу, и оно выходит, как жених, из своего брачного терема, и веселится, пробегая свой путь, как богатырь. На краю неба его восход, до краев неба его кругообращение, и ничто не укрывается от его теплоты. Закон Властелина — совершенство, он отраден для души. Свидетельство Властелина верно, оно умудряет простодушного. Повеленья Властелина правильны, они веселят сердце. Его зало-: веди святы, они просвещают очи...
«Очисти меня от неведомых мне скверн и от ведомых удержи меня... Да будут тебе благоугодны слова моих уст, о моя сила и мой искупитель!».
Здесь слово «искупитель» уже показывает христианскую идеологию. Мне кажется, что единство идей и лирики в псалмах Библии и в псалмах Корана, образчики которых я привел в начале этой главы, настолько бросается в глаза, что одновременность творчества их не требует дальнейших доказательств, даже и без моего астрономического вычисления времени 22-го псалма (гимна созвездию Ориона), показывающего, что он написан не за несколько веков до воображаемого «Рождества Христова», а уже в 442 году нашей эры.3
Это один и тот же стиль, одна и та же эпоха.
* * *
Разберем прежде всего, на каком языке написан Коран?
Нам говорят на арабском, и невольно, заставляют думать, будто он выработался на Аравийском полуострове. Но это не так.
Аравийский полуостров получил такое название лишь у поздних европейских авторов-географов, когда они стали чертить правильные карты этой местности, а у местных учителей были лишь названия его отдельных областей: Геджас, Йемен и т. д.
Самое слово араб не название какого-либо народа или племени, а обозначение исламитской религии. Оно происходит от еврейского корня ОРБ (ערב), имеющего три основные значения: приобщенный (к какой-то религии), торговец и вечер. При последнем значении арабы тожественны с классическими гесперидами, жителями запада Европы; при втором с «финикийскими» мореплавателями (кто бы они ни были); а при первом, которое наиболее подходит, это—приобщенные к арианской религии, к религии Арона, тожественного с Арием, как я уже не раз показывал, в еще не раз покажу здесь из самого Корана. Чтобы освободиться от предвзятых локализаций, я и самый арабский язык буду называть просто исламитским, или корейшитским.
Само собой понятно, что такая книга, как Коран, хотя он и носит явные признаки коллективного творчества многих авторов и нескольких поколений, не мог быть даже и окончательно средактирован на Аравийском полуострове, состоящем большею частью из пустынь и лежащем в захолустном положении по отношению к географически детерминированным центрам мировой культуры. При его бедной природе на нем не могло развиться никакой идейно-руководящей литературы ни в прошлом, ни в настоящем, и не разовьется в будущем. Самое восточное место, где могли вырабатываться и записываться в средние века отдельные главки Корана, был Египет, а самое западное — Испания при маврах.
Но я не нашел в Коране достаточных указаний ни для локализации его на определенном пункте земной поверхности, ни для астрономического определения времени.
Из созвездий неба в нем особенно упоминаются Весы в согласии с торговым значением слова араб.
«Он (т. е. бог) возвысил небеса, — говорит Коран, — и поставил на них Весы, чтобы вы правильно взвешивали».
Но из таких общих замечаний времени не определишь, и потому воспользуемся сначала историческим содержанием этой книги.
