Н.А.Морозов / «Христос». 2 книга. / ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПОДЗЕМНЫЕ СИЛЫ. /

ГЛАВА VII.
УХОД БОГОБОРЦЕВ ИЗ СТАРОГО
«РАЗВЕЯННОГО РИМА».

I.
Юность Избавителя.

Возвратимся теперь вспять лет на пятьдесят и исследуем юность «Избавителя».

Ориентируемся снова в именах для связности изложения.

Что значит слово Арон? Мы уже говорили—просветитель. Но у этого имени есть, по толкованию гебраистов, и другое значение: «носитель откровения», так как, по словам легенды, Изба­витель велел ему носить на груди золотую квадратною пластинку, на четырех сторонах которой были двенадцать драгоценных кам­ней: рубин, топаз и изумруд; карбункул, сапфир и берилл; яхонт, агат и аметист; хризолит, оникс и яспис, а по средине надпись: «Откровение и Невинность».¹)

Мы находим здесь те же драгоценные камни, которые видел и последователь христианского «великого посвященного» и «спасателя»—Иоанн Хризостом—в переливах цветов утреннего неба на Патмосе, да и самая надпись на средине этого четыреугольника, символизирующего нашу землю, как ее представляли в древности, говорит нам о каком-то «откровении и невинности».

Все это характеризует ту же самую эпоху и уже заранее наводит нас на идею поискать родственных черт в развитии легенд об Ароне, как духовном отце библейского Иисуса-Рыбы (по-сирийски Навина) и об Арии, как о духовном отце евангельского Иисуса Христа, символом которого в катакомбах тоже является изображение Рыбы. В обоих случаях имена те же самые, и по нашим вычислениям столбования евангельского Иисуса в 368 году Арий является его предшественником. В евангелии, враждебном арианству, Арий заменен Иоанном крестителем, имя которого значит Иониец (а также «горлинка», ласкательный символ невинности и душевной чистоты).²)

¹) Я считаю имя Арон (אהרן) трансформацией слова אריה (АРИЕ)—Лев. Оно перешло в латино-эллинскую литературу или в переводе (Leo, Leon, Лев), как имя собственное для людей, или в своем еврейском произношении Арий. Потом этот Арий вновь попал в еврейскую литературу, но уже под именем АЕРН, т. е. светлый.

²) יונה (ИУНЕ)—горлинка.

Сестра Арона Мариам является здесь аналогичной евангельской Мариам—матери Иисуса.

Прибавлю еще, что эта родословная до меня была отмечена в магометанском Коране, где христианский Иисус действительно называется сыном Мариам, сестры Арона и Моисея и их родным и духовным племянником, как лиц непосредственно предшествовавших ему. Христианские, а с ними и европейские теологи считают эти места Корана, о которых я еще подробно поговорю в главе о Магомете, за доказательство невежества его авторов, но мои астрономические определения хронологии библейских книг показывают, что арабские авторы Корана были здесь единственно правы. Интереснее же всего то, что я вывел эту новую (может быть чисто аллегорическую или духовную) родословную астрономическим путем еще ранее, чем прочел Коран, и последующие строки о «дяде Христа»—Моисее—я переписываю из своих старых тетрадей, в том виде, как они были написаны тогда.

Вот как начинается легенда об этом еврейском «избавителе».

«Сыны Богоборца расплодились и усилились чрезвычайно, и наполнилась ими миц-римская земля. Но там восстал новый царь (МЛК), который не знал Иосифа» (Бытие, I. 7—8). «Опасаясь сынов Богоборца, он с жестокостью принуждал их к работам (I. 13)» и приказал своему народу (аналогично тому, как сделал это евангельский Ирод), «всякого новорожденного сына переселенцев (евреев) бросать в реку, а дочерей оставлять в живых (I. 22)».

И вот жена одного из богоборческих диаконов (луитов) родила сына. Она скрывала его три месяца, но, не имея возможности более делать это, взяла корзинку из прутьев, осмолила ее и поставила плавать с ребенком в тростнике, оставив его сестру наблюдать, что с ним будет. Дочь миц-римского Владыки ³)  пошла купаться и увидела корзинку с плачущим ребенком.

³) Слово Фараон (פרעה—ПРЭЕ) гебраисты переводят a posteriori—рассеиватель, отмститель, а по-сирийски—царь и крокодил. Но это позднейшие нарицательные имена. У египтян царь назывался всегда сутэн (султан) или шейх (шефт). Много более сходно это имя с древне-итальянским padre, с французским père, с немецким Vater, с греческим патер и скорее значит отец в гражданском и духовном смысле. Я перевожу это слово нейтрально—владыка.

—«Это,—сказала она,—из переселенческих детей». «Сестра ребенка, поставленная матерью для наблюдения, тот­час подошла к ней и спросила:

—«Не позвать ли тебе кормилицу из переселенок, чтобы воспитать младенца?»

—«Пойди»,—сказала ей дочь Владыки.

«Девочка привела к ней его собственную мать, и младенец стал вместо сына для дочери Владыки, и она,—наивно говорит автор,—назвала его избавлением, потому что избавила его от воды (2. 10)».

Ясно, что тут нет ничего исторического, кроме того, что Моисей-Избавитель считался в своем детстве сыном дочери светского или духовного властелина в Миц-Риме, и только потом ему захотели дать другое оккультное происхождение, и придумали эту легенду.

Затем рассказывается, как вырос мальчик и как, защищая одного раба-переселенца, он убил истязавшего его миц-римца и бежал в Медону (МДИН⁴), где женился на Утренней Заре,⁵) дочери Пастора Божия (РЕЮ-АЛ) (2. 16), т. е. при астральном истолковании, пришел в виде солнца в созвездие Девы под Волопасом. От нее родился сын по имени Изгнанник, что опять (в случае астрального истолкования) приводит к созвездию Змиедержца над Скорпионом, вытесненному этим животным из Зодиака.

«Однажды, когда Избавитель пас овец в степи,—гово­рит легенда,—он подошел к божией горе Опустошителю⁶)«и там явился ему небесный вестник в виде пламени огненного иглятника,⁷) который горел огнем и не сгорал (3. 9)».

⁴) מדין(МДИН) значит: битва, ссора. Этот город указывается араб­скими географами на восток от Аравийского залива, но следов его там никаких нет, а созвучно это имя с итальянской Медоной. Тут была по­беда Гедеона. (Суд., 8—12).

⁵) צפרה(ЦФРЕ)—рассвет, утро, а также—птица.

⁶) חרבה (ХРВЕ)—опустошение, пыл, зной, латинское borribilis—ужасный. Везувий.

⁷) Здесь употреблено слово םנה (СНЕ)—терновник; буквально, иглятник, что прекрасно также подходит и к иглистым лучам северного сияния в южных странах, когда его основная дуга не видна под северным горизонтом или налегает на него.

«Когда Громовержец увидел, что Избавитель идет смотреть на это чудо (рис. 75 или 76), он сказал ему из средины огненных игл:

— Не подходи сюда. Сними обувь с твоих ног, потому что место, на котором ты стоишь—святая земля... Я бог Отца-Рима, бог Распространителя Письмен, бог Богоследителя.⁸) Я увидел бедствие моего народа в Миц-Риме и иду вывести его в прекрасную и обширную землю (а не в крошечную Палестину!), текущую молоком и медом, в землю торговцев-мореплавателей,⁹) готов,¹⁰) словаков,¹¹) парпсов,¹²) гуннов,¹³) вусов.¹⁴)Выведи из Миц-Рима мой народ, детей Богоборца.

—«Как мне назвать тебя миц-римцам?—спросил Избавитель.

—«Я есмь первая буква алфавита¹⁵) и был—первая буква алфавита (3.14)»,—ответил ему бог словами Апокалипсиса».

Разбирая разные способы происхождения этой легенды, мы приходим здесь к возможности лишь двух путей.

Прежде всего представление об огненном терновнике, горящем и несгорающем, могло быть вызвано светом, исходящим из глу­бины жерла Везувия или Этны от расплавленных масс на его дне и распространяющимся веером над горою, как лучи наших современных прожекторов (рис.76). В этом случае все становится понятно, но не следует забывать возможности и другого объяснения.

⁸) Относительно того, что слово Абрам (אב־רם=АБ-РМ) значит Отец Рима, а не Отец Народов, видно из многих аналогий в книге Бытие. Слово Исаак (יצחק ⁼ ИЦ-ХК) до сих пор производилось от צחק (ЦХК)—смех и в этом случае значило бы «Божий смех». Но я думаю, что оно происходит от יצא (ИЦА)—выростить, вынести, распростра­нить и (XК)—закон, начертание, писание, или просто—распространитель письмен. А слово Иаков (יעקב = И-ЭКБ) происходит или из יה־עקב (ИЕ-ЭКБ) и значит завершение, окончание, награда Громовержца, или просто гоняющийся, хватающийся за пяту Громовержца, богоследитель.

⁹) כנעני (КНЕНИ)—торговцы—мореплаватели, от КНЭЕ—упаковываемый товар. Особенно—«финикийцы», вероятно венецийцы и генуэзцы.

¹⁰) חת (ГТ) значит ужас; вероятно дело идет об ост-готах, живших между Доном и Дунаем, т. е. в Венгрии.

¹¹) אמר ( АМР) значит—слово ; вероятно, здесь переведено на еврейский язык имя словаков или словян.

¹²) פרז (ПРЗ)—суд, созвучно с древним городом Парисом—Парижем. Это никак не Персей, символ Персов.

¹³) חו (ГУ) сходно с ХУЕ или ХУХ—сборище, сонм. Апокалип­тическое Гог или Гунн.

¹⁴) יבום (ИВУС) сходное с будущим временем от глагола בום (БУС)—попирать ногами.

¹⁵) א־היה אשר א־היה (АЛЕФ ЕЙЕ АШР АЛЕФ ЕЙЕ).

Рис 75 «Ошенный игнятник, горящий и не сгорающий Рис 76 Кустовидное извержение из вторичного небольшого жерла вулнана

Такое же представление о горящем и несгорающем терновом кусте могло быть вызвано и северным сиянием. С этой точки зрения легенда получила бы еще более высоко художественный характер. Представьте себе такое явление даже и над обычною горой в морозную ноябрьскую или декабрьскую ночь, незадолго до рассвета. Млечный Путь, т -е. река, текущая молоком и медом, прямо лежит тогда на северном горизонте и, если основная дуга северного сияния тоже лежит на нем, то свет ее должен значительно усиливаться от этого, а острые лучи сияния, распространяясь по северной части неба и, то вспыхивая, то потухая, худо­жественно представляются как иглы терновника, пылающего огнем (рис. 75).

Но какой же вестник неба мог быть посреди этого сияния, который мог сказать:

—«Я бог твоих отцов Аб-Рама, Исаака и Иакова?».

Взгляните на небо в декабре, и вы увидите сами. Небесный трон, на котором тогда еще не была посажена Кассиопея и который считался седалищем бога, был как раз посреди этого сияния, так редкого в южных странах, а потому и слова «из пылающего терновника», приведенные составителем «легенды о Моисее», вполне понятны. Понятна стала бы, помимо Ломбардии, куда потом повел свой народ Моисей, и земля обетованная, которую обещал бог дать народу богоборцу, избранному им, как обще­человеческая интеллигенция, из всех народов и языков земли. Иглистые лучи сияния показывали на те места южной поло­вины неба, где на западе находился под созвездием Рака уже зашедший Корабль, как символ торговых мореплавателей (земля торговцев Кнени); направо от него был бы Лев над Гидрой (земля ужасов—Гот), на самом юге господствовало созвездие Девы, «разговорчивая область (АМР)». По направлению к востоку от нее находилось созвездие Весов—земля Судей—Парис. Еще восточнее созвездие Скорпиона—земля Гибели, и, наконец, на самом востоке восходил Змиедержец—земля Иевиса (Jovis), попирающего ногами Смерть.

С этой точки зрения на всем пути планет от Корабля до Змиедержца, символа мессии, восходящего перед декабрьским восходом солнца, мы увидели бы только аллегорию, в которой фигурируют не реальные народы, а созвездия, доминировавшие над землей во время того северного сияния и лишь случайно приведенные в связь с существовавшими тогда народами посред­ством созвучия данных им названий.

Единственным возражением против этого является чрезвычайная редкость северных сияний в южных странах, и не только в Палестине, куда относит место возникновения этой легенды прежняя топография, но даже и по нашей локализации места действия в Италии.

Однако, редкость такого явления именно и могла обратить на него исключительное внимание наблюдавших и побудить их привести его в связь с важнейшими сюжетами тогдашнего Между­народного творчества.

Во всяком случае, одно то обстоятельство, что никакой горы, которую можно было бы назвать Опустошителем (или Пылом или Зноем, как указанная здесь) не было на всей территории древнего Востока вплоть до Камчатки и Японских островов, и что един­ственные горы такого рода были известны тогда только в Италии, не дает нам возможности локализировать даже и эту легенду в какой-либо другой местности. Конечно, легендарное творчество не стесняется географическими расстояниями или исторической хронологией и комбинирует свободно в одно целое картины и собы­тия, взятые из всех стран и из всех времен как астральные, так и бытовые. Но даже и чистая фантазия,—- как я не раз говорил,— может только причудливо комбинировать уже имеющиеся у нас реальные восприятия и бессильна сотворить что-нибудь, для чего нет еще ни образа, ни названия.

Поэтому мы и здесь имеем полное право отыскивать, откуда и когда было заимствовано то или иное, обрисованное здесь, пред­ставление, как, например, об огнедышащей горе и о тер­новнике над нею, горящем и не сгорающем, и если это могло быть тогда взято только из итальянских явлений природы, то и страна Миц-Рим, имя которой расчленяется на миц—гнетущий (или по другой традиции—развеянный как мякина), и на Рим, представляется здесь не близ Египта, а в Римской земле, и сверх того близ Везувия.

Точно так же легко локализируется и продолжение этого рассказа.

II.
Миц-Римские чудеса,

«Избавитель,—говорит автор Библии,—взял свою жену и сыновей, посадил их на ослов и отправился из провинции в Миц-Рим, но, ко времени ночлега, Громовержец, придя к нему, захо­тел его убить. Тогда Лучезарная Денница,¹⁶) взяв кремень, обрезала им край его детородного члена¹⁷) и, бросив на землю, сказала:

—«Теперь ты мне жених по крови!»

«И Громовержец отошел от него (4.25)».

Если вы, читатель, захотите понимать этот рассказ, буквально, то получаете такую галиматью, от которой у вас завянут уши.

¹⁶) צפרה (ЦФРЕ) от צפירה (ЦФИРЕ)—лучезарная денница.

¹⁷) Здесь, очевидно, первоначально стояло слово כן (КН)—ствол детородного члена, но переписчик принял его за близкое по начертанию בן (БН)—сын, и вышла бессмыслица.

Рис. 77. Солнечное затмение на детородном органе Водолея. Часть старинной карты неба. Поперек идет эклиптика из Козерога в Рыб.

Но действительно ли это простое издевательство над вами одного из авторов библии? Мне кажется, что мы можем обойтись и без такого предположения, если примем во внимание наивность древних астрологов, которым не раз приходили в голову такие идеи, что раскроешь рот от изумления. И мы, повидимому, здесь стоим перед одной из таких идей.

Рис. 78. Различные формы «обрезания солнца», ряд которые был виден на детородном члене «Водолея» 19 февраля 305 года при вступлении на императорский престол Констанция Хлора.

Эта история о первом случае обрезания вернее всего навеяна серповидным солнечным затмением, происшедшим в крови вечерней зари в том месте эклиптики, на котором лежит детородный член Водолея ( рис. 77 и 78). Через это место солнце проходит теперь около 20 юлианского Февраля, а в III—VI веках проходило около 10 Февраля. Единственным таким затмением за весь историче­ский период было кольцеобразное 10 Февраля 305 года нашей эры, видимое как почти замкнутое кольцо или как нож на детород­ном члене Водолея к моменту захода солнца в Александрии и на всех берегах и островах Средиземного моря, а Козерог в это время скрывался в кровавой полосе вечерней зари под Водолеем. После того на небе появилась в сентябре 305 года также и мече­видная комета.

 Такое истолкование ставит эту легенду в анало­гию с легендой об обстриженных Далилой волосах Самсона и с легендой о плеши Елисея, за насмешку над которой две Медведицы пожрали мальчишек (Близнецов¹⁸). И пусть читатель не смеется над моим «толкованием»: оно в полном согласии с психикой наших полусознательных предков IV—V веков, придававших половым органам священное и мистическое значение. Припомните только обязательное изображение солнца и боже­ственного жука Скарабея на этом месте богини неба Нут, культ мужского детородного члена—фаллоса—у древних римлян, употреблявших его изображение как амулет. А чтоб не ходить так далеко, вот вам здесь все семь древних планет, переснятые мною из латинской книги Astrognisia (XVI века), хранящейся в библиотеке Пулковской обсерватории (рис.79—86). Понятно, что неожиданное никем¹⁹) превращение солнца сначала в серповидный нож, а потом в полное кольцо на этой части тела «крестителя звезд» должно было вызвать много толков, которые, наконец, и сошлись на том, что тут было специальное медицинское знамение богов людям. Вероятно, около 305 года храмовая проституция вызвала многочисленные венерические заболевания у итальянцев и «обрезание» Солнца в таком месте Водолея было принято за указание самого неба на то, что надо делать.

¹⁸) Из солнечных затмений в Близнецах замечательны: утреннее на востоке Средиземного моря 6 июня 306 года, затем частное 16 июля 364 года, те инее в полном виде через Балтийское море, и, наконец, 18 июня 410 года, шедшее в полном виде по всем) северному прибрежью Африки.

¹⁹) Легенду о том, что древние умели предсказывать солнечные затмения ранее IV века нашей эры и поняли их причину ранее средних веков пора, наконец, оставить.

Старинные изображения планет.

Рис. 79.
Солнце в созвездии Льва
 (по книге Astrognisia XVI века).

Рис. 80.
Луна в созвездии Рака
 (оттуда же).

Рис. 81.
Меркурии в созв. Близнецов и Девы
(оттуда же)

Рис. 82.
Венера с амуром в созвездии Тельца
(оттуда же).

Рис. 83.
Марс в Овне и над Скорпионом
(оттуда же).

Рис. 84.
Юпитер в созвездии Рыб и Стрельца
(оттуда же),

Рис. 85.
Сатурн в созвездии Козерога и Водолея
(оттуда же).

Рис. 86.
Созвездие Северного Венца
(оттуда же).

Старинные изображения планет.

«После этого,— говорит далее легенда,—Избавитель и Просветитель пришли в Миц-Рим, и вследствие того, что тамошний «владыка» не захотел позволить богоборцам молиться особо, произвели там великие и грозные чудеса.

«Прежде всего Арон бросил свой посох перед Владыкой, и посох сделался змеем. Но то же сделали и миц-римские маги (т. е. могучие), только змий Арона проглотил их змиев (рис. 87)

Рис 87. Змий избавителя Моисея поедает змиев остальных чудотворцев (Из книги Biblia Saera 1556 г.)

«Однако это нисколько не тронуло сердца Владыки.

«На другой день взмахнул Арон своим посохом и ударил по речной воде. Она превратилась в кровь, отвратительно запахла. Вся ее рыба померла, по сделали то же и миц-римские маги.

«Не тронулось и этим сердце Владыки, и он пошел себе домой (7.23)».

«Через семь дней протянул Арон свою руку над водами Миц-Рима и вышли из вод жабы и наполнили собою землю. Но сделали то же и миц-римские маги, хотя удалить своих жаб уже не могли. Владыка призвал Избавителя и Просветителя и сказал.

—«Помолитесь Громовержцу, чтобы он удалил этих жаб, и я отпущу ваш народ принести ему жертву (8.4)».

«Но когда Владыка увидел, что сделалось облегчение, он снова отказался отпустить от себя народ (8.11)».

Нетрудно видеть, что чудо с превращением посохов в змей тут взято прямо из так называемой «черной магии», т. е. древней науке о внушении. И до сих пор индейские факиры производят его. Змею можно загипнотизировать соответствующими манипуляциями так, что она оцепенеет и вытянувшись даже сморщится, как палка, а когда ее бросят на землю, гипноз пройдет, и она поползет, как обыкновенно.

Совем другое в рассказе о жабах и о воде, превращенной в кровь.

Читатель, знакомый с Апокалипсисом, конечно, уже сообразил, что и вода, превращенная и кровь, и жабы, заимствованы здесь оттуда, а не взяты туда из разбираемой нами легенды, потому что в Апокалипсисе этими самыми выражениями опи­саны действительные отблески ландшафта при алом освещении вечерней зари и остатки грозовых облаков, а здесь уже нет и следа реальности.

«Второе облако, —говорил автор Апокалипсиса.—вылило свою чашу на реки и источники вод. и они стали (от вечернего отблеска зари) как бы кровью убитого, и всякая живая душа почила в море (т. е. все погрузилось в сон, Апок. 16.3)». «И я увидел как выходили из уст (созвездия) Дракона и из пасти Зверя (Медведицы) и из уст лжепророка (Цефея) три нечистых выдыха (уродливые темные облака), принявшие форму жаб. Это духи языческих богов, творящие чудеса».²⁰)

²⁰) См. мой истолковательный перевод Апокалипсиса в книге: «Откровение в грозе и буре». 1907 г.

Здесь мы видим поэтическое описание природы, а в легенде об Избавителе, природа совсем затерялась.

Чудеса, приписываемые здесь Арону, сильно развивают апокалиптические сцены, чем и показывают, что не автор Апокалипсиса копировал их отсюда, а авторы этой книги из него.

«Арон,—продолжает автор,—ударил своим жезлом в песок, и вся Миц-Римская земля покрылась москитами. Они были и на людях, и на скоте. Местные маги не могли произвести этого и сказали Владыке.

—«Это божия рука».

«Но он не послушал их и не отпустил народ.

«Множество слепней налетело тогда на его дом и на всех его служителей, и погибала от них вся его земля. Он призвал Избавителя и Просветителя и сказал:

—«Ладно! Принесите жертву вашему богу, но не в степи, а в нашей земле».

—«Если мы совершим здесь такое отвратительное для миц-римцев дело,—ответил ему Просветитель,—то не побьют ли они нас камнями? Мы лучше пойдем в пустыню на три дня пути от них и там принесем свою жертву нашему богу (8.22)».

«Бог-Громовержец удалил тогда слепней от Владыки. Не оста­лось ни одного, и, увидев это, он снова не отпустил народ.

«И вот вымер весь скот миц-римцев (рис. 88), а из скота детей богоборца не умерло ничего. Но Владыка и тут не отпу­стил народ (9.6—7)».

Рис 88. Бог-Громовержец поражает по слову Избавителя (ядовитыми газами Везувия) Миц-Римский скот. (Из Biblia Sacra, 1556 г.)

«Избавитель бросил горсть сажи из горна (Везувия) к небу и разлетелась она пылью по всей стране и сделались от нее нарывы на магах и на всех миц-римцах (Как и бывает от отра­вления некоторыми ядовитыми газами при вулканических извер­жениях)». «Но Владыка и тут не послушался бога и Избавителя (9.10)».

«Избавитель протянул свой посох к небу,—продолжает далее легенда, снова начиная брать свои сюжеты или из реаль­ного описания извержений Везувия, или просто из Апокалипси­ческого описания грозы 30 сентября 395 года на Патмосе,—и сделались град и молнии, воспламенявшиеся среди падающего града, какого не было на всей земле миц-римцев со времени ее обитаемости... Он побил всю полевую траву и поломал все деревья в поле (9.25)... И лен и ячмень были побиты, так как ячмень уже колосился,²¹) а лен пустил почки; только пшеница и полба сохранились, потому что они были поздние... Но когда прекратились дождь, град и гром, Владыка снова отказался отпустить сынов богоборца (9.34)».

«Избавитель простер свой посох над Миц-Рнмской землей, и вот «налетел восточный ветер, продолжавшийся весь день и всю ночь, и нанес саранчу (рис. 89), и покрыла она все лицо земли, так что темно было от нее на земле, и она поела всю земную траву и все древесные плоды, уцелевшие от града... Но саранча была отнесена потом западным ветром, брошена в тростниковое озеро и потому Владыка не отпустил детей богоборца».

²¹) Это показывает время года, о которой говорится здесь

Рис. 89. Саранча нападает на Мид-Рим. (Из Biblia Sacra, 1556 г.)

«Избавитель поднял свою руку к небу, и наступил густой мрак (Рис. 100) по всей Миц-Римской земле. Никто не вставал три дня со своего места, но было светло в жилищах сынов богоборца (10.23)».

«Владыка сказал Моисею:

—«Уйди от меня и не являйся более, потому что в тот день, когда ты увидишь мое лицо, ты умрешь (10.28)».

Читатель, просматривавший мою книгу «Откровение в грозе и бурел, опять видит, что здесь только мошки да слепни, да мрак взяты, повидимому, самостоятельно из житейских впечатлений автора, а все остальное опять навеяно Апокалипсисом. Вся гроза с ее молниями взята оттуда.

«Первый гонец грозы протрубил,—описывает там Иоанн бурю 30 сентября 395 г. перед солнечным затмением на юге,— и произошли град и огонь, смешанные с кровавым отблеском (молний). Они упали на землю, и третья часть деревьев и вся зеленая трава были опалены (Ап. 8.7)».

«Второй гонец протрубил, и третья часть пресных вод сделалась горька, как полынь (от нагнанной бурей горько-соленой воды) (8,11),—и задымилась морская бездна как дымом от огром­ной печи. Дневной свет и воздух помрачились от этого дыма, и выходила из него на берег бесчисленная саранча (морских валов) и было ей приказано . . . вредить только тем, кто не имеет на своем челе печати божества (9.2—5)». «Но не умершие от этих бедствий не раскаялись в делах рук своих (9.20)». «И град до полутора пуда весом посыпался с поднебесной высоты на людей, и ругали люди бога за поранения от этого града, потому что боль от них была очень тяжкая». «И появилась на людях скверная злокачественная сыпь (16.2). (16.21)».

Рис. 90 Извержение Везувия в 1838 году ночной вид

«Четвертый гонец (бури) протрубил и поразил он третью часть солнца и третью часть луны, и скрылась во мраке третья часть земли, и потерял день третью часть своего света, и стал подобен ночи (8.12) » и т д , и т. д.

Кто откуда заимствовал все это? Ведь главные семь язв Моисея—это плагиат семи апокалиптических язв, которыми Иоанн Златоуст грозил византийскому патриарху и царю Феодосию. Но Иоанн взял их прямо из природы; значит копировал автор библейской книги об избавителе (Моисее), а следовательно, она средактирована не ранее V века нашей эры.

Проследим же ее легенды и далее по библии.

«Избавитель с гневом вышел от Владыки (которого в этом случае приходится считать за верховного патриарха римской церкви IV века²²), и Громовержец сказал (своему магу):

—«Этот месяц (т. е. март) пусть будет у вас первым между всеми месяцами года... Пусть каждое семейство хранит агнца до его четырнадцатого дня (т. е. до полнолуния 6 созвездии Девы) и пусть заколют его к вечеру и помажут оба косяка и перекладину своих дверей его кровью. Съешьте его мясо, испеченное на огне в эту самую ночь (так как созвездие Овна восходит в это время в огне утренней зари) с пресными хлебами и тра­вами и ничего не оставляйте от него до утра (все оставшееся сожгите на огне). Пусть будут опоясаны ваши бедра и обуты ваши ноги, и посохи для пути пусть будут в ваших руках: это переход (по-библейски пасха) бога Громовержца (12.11)».

Да позволит мне читатель снова отвлечься от дальнейшего изложения легенды об Избавителе и отметить чисто астральный характер этого места. По-еврейски тут стоит начертание ПСХ-ИЕУЕ,²³⁾ которое значит, как я и перевел, «переход Громовержца» и время его назначено на вечер 14 Нисана, т. е. на полнолуние во время прохождения созвездия Овна мимо Солнца—отца всего сущего. Овен в это время соединен с Солнцем, а Луна соеди­няется с находящимся против него созвездием Девы. Это единственный день в году, когда может произойти лунное затмение при прохождении «агнца, закланного за грехи мира», мимо его отца—Солнца (так как в древности считалось, что созвездия идут навстречу солнца, а не оно проходит под ним). И здесь же говорится о наступлении перед этим густого мрака по всей Миц-Римской земле. Значит, все условия, даваемые тут для мес­сианской пасхи, показывают на связь ее возникновения с лунным затмением 14 Нисана, т. е. 21 марта 368 года, когда был столбован евангельский «спасатель», во время прохождения созвездия Овна мимо Солнца. Это созвездие сгорало тогда во время вечер­ней зари для того, чтобы через три-четыре дня, а то и ранее показать свою голову невредимой из пылающего огня утренней зари на востоке, а затем воскреснуть и целиком. Этим обстоятельством объясняется, вероятно, также и древний обычай «огненного крещения у христиан», когда детей проносили через огонь (о чем не раз упоминается и в библии, как об ереси), объясняется и название соответствующего праздника пасхой т. е. «переходом», и обычай его встречи с посохами в руках, со вкушением молодого «беспорочного Овна», и определение с этого времени начала древнего года.

²²) А следовательно и его библейское имя פרעה (ПРЭЕ'Х)—переделанное переводчиками в фараона, надо считать за сокращенное греческое слово патриарх или за древне франкское пэрэ (père).

²³) פםח יהוה (ПСХ-ИЕУЕ), при чем еврейское פ произносится как придувное п, т. е. как слитное ПФ, вроде немецкого в слове Pferd. Это значит—«переход Громовержца».

Ничем другим, кроме затмения луны в мартовское полнолуние, нельзя объяснить назначения пасхи не на самый день весеннего равноденствия (21 марта), а придание ему передвижного характера.

Но если это так, то предки теперешних евреев и иоанниты времен Иоанна Антиохийского, автора Апокалипсиса, который весь от начала до конца является восхваленнем созвездия Овна, как символа грядущего сына божия, были в пятом веке одно и то же. В биографию законодателя Моисея, получившего скрижали от самого бога, апокрифированы здесь патмосские созерцания Иоанна Антиохийского. Старший брат избавителя (Моисея) просветитель (Арон), будто бы сотворивший эти чудеса по его внушению, не может быть никем иным, как Арием, пре­вратившимся потом и в Александрийского епископа Камня (Петра), как основателя папства в Риме.

Место действия мифа, Миц-Рим,—это великая латино-эллино-сирийско-египетская империя с ее тремя тогдашними столицами: Константинополем, как центром военного могущества и админи­стративной власти, Мемфисом или Каиром, как центром науки, и Старым Римом (вероятно Геркуланумом), как центром религиоз­ной культуры тогдашнего мира, вследствие близости к нему вхо­дов в подземное царство через жерла Везувия, Сольфатары и Этны. Постоянные плутонические чудеса южной Италии должны были особенно сильно действовать на всех интеллигентных жите­лей того времени, воображение которых было, конечно, наполнено рассказами путешественников о тамошних горах, вечно пылаю­щих огнем.

Значит, библейский Миц-Рим—это, действительно, не Египет, а страна «Рим», произносившийся по-итальянски как Рома, а на востоке как Рем и Рим, или, наконец, как выражаются современные раввины, Миц-Раим.

Конечно, все это сильно астрализовано, легендаризировано, дизлоцировано, пополнено впоследствии деталями из географии Египта, но основная часть легенды несомненно взята из итальянской тогдашней жизни, и первичные композиторы библейских книг относили место действия своих героев туда, а не на берега Нила, куда все это сослали в конце средних веков. С такой точки зрения, и фараоны, которые по-еврейской транскрипции читаются как парэехи, должны приниматься нами, повторяю, за до-арианских римских патриархов.

На неразрывную связь и одновременность происхождения перво-христианского и иудаистского праздника «пасхального прохождения Овна мимо Солнца» показывают и другие его подроб­ности, тесно связывающие между собою обе эти фракции одной и той же мессианской религии, как две ветви, вышедшие из одного и того же корня и враждебно разделившиеся лишь после появления евангелий и примирения христианской церкви с государством накануне крестовых походов. Вот «моисеев» устав этого праздника:

«От 14 числа первого месяца до его 21-го числа ничто кислое не должно находиться в ваших домах. Всякий, кто будет есть такое, будет извергнут из церкви богоборцев, будет ли он пришлец или уроженец. В каждом семействе заколите молодого Овна, обмочите кусок исопа в его крови, собранной в сосуде, окропите им перекладину и косяки каждой вашей двери и не выходите до утра. Громовержец пройдет поразить миц-римцев, но не допустит ангела-истребителя войти в дома со знаком закланного Овна, (Исх. 18.22)».

Читатель сам понимает, что последняя мотивировка, без какого-нибудь реального исторического прецедента, не выдерживает никакой критики. Но какой же мог быть прецедент с уксусом и иссопом, для которых даже нельзя найти астрального объяснения, как для пасхального агнца в Овне? Вот он в евангелии Иоанна:

«Столбованный» Иисус, зная, что все уже совершилось, чтобы сбылось библейское предсказание, говорит:

«Хочу пить».

«А тут стоял сосуд полный уксуса. Напитавши уксусом губку и наложивши ее на стебель иссопа, они поднесли ее к его губам. Попробовав уксуса, он сказал:

—«Кончено!»

«И, опустив голову, испустил последнее дыхание (Иоанн,. 19. 23—30)».

А окропление косяков дверей кровью закланного Овна могло быть установлено только в воспоминание о крови, вытекшей из бока столбовапного Иисуса при его прободении копьем. И можно быть уверенным, что это прободение было сделано воином не для убеждения в его смерти, а из желания таким способом прекратить начавшееся лунное затмение, будто бы вызванное Иисусом.

И все это было, как мы ухе вычислили в начале нашей книги, в полнолуние 21 марта 368 года, в христианский страстной четверг, а по лунному календарю евреев в ночь 14 нисана, уже в предсубботний день.

Значит описанный здесь ритуал перехода Громовержца отнесен не к земному событию, как можно подумать с первого взгляда, а к небесному переходу солнца из южного полушарие неба в северное, от зимы на лето. И мы видим, что деталь жертвоприношения Овна не могла быть прибавлена сюда ранее лунного затмения 21 марта 368 года, во время столбования Иисуса. Сам же переход солнца через экватор, т. е. пасха, хотя и без деталей, конечно, была установлена, еще до указываемого мною затмения, так как иначе Иисус не мог бы его предсказать на этот день и не поплатился бы за это, как платились в другие предвозвестники, предсказывавшие людям неприятное.

Не можем ли мы определить астрономически и время установления описанного в библии перехода Солнца? Это очень важно, так как оно фактически сводится к первому установле­нию длины солнечного года. Ранее время считалось только по луне от новолуния до новолуния, при чем месяцам давалось пооче­редно 30 и 29 дней. Этот счет был всего проще, и год выхо­дил в 354 дня, вместо 365 ¼ , а человеческая жизнь считалась, сотнями месяцев.

Но вот было «открыто», что если за единицу счета принять два года в двенадцать месяцев, а третий взять в тринадцать, то время перехода (или пасхи) солнца будет приходиться всегда около той же самой звезды альфы в созвездии Овна (недочет 1 ¼, дня в год можно было установить и исправить лишь позднее). Появилась впервые возможность считать время годами, хотя и периодически неравномерными, и начинать земледельче­ские работы в определенные дни, указывая для каждого месяца его среднюю климатическую особенность. Этот великий успех древней науки и был ознаменован первичным праздником пере­хода (пасхи) солнца около середины месяца Нисана, и вот, как оп описан в книге «Исход».

Рис 91. «И Громовержец двигался перед их лицом днем в облачном, а ночью огненном столбе».

«Громовержец поразил,—продолжает библейская легенда,— всех первенствующих в миц-римской земле от первенца Владыки, сидящего на своем престоле, до первенца узника, заключенного в темницу, и все первородное из свота. Встал Владыка и все его рабы, и поднялся в Миц-Риме великий вопль, потому что не было дома без мертвеца (отголосок нового распространения по городу ядовитых газов из жерла Везувия).

—«Выйдите из среды моего народа,—сказал Владыка бого­борцам,—возьмите весь ваш скот, и крупный, и мелкий; совершите службу Громовержцу и благословите также и меня».

«А миц-римцы торопили богоборцев уйти скорее, говоря друг другу:

—«Мы все помрем из-за них».

«Сыны Богоборца выпрашивали у них за это серебряных и золотых вещей и одежд, и миц-римцы давали им все, что имели. И вот они отправились, обобрав их, в путь от гремящего Коня²⁴) к Шатру,²⁵) до шестисот тысяч пеших мужчин, кроме детей, и с ними множество разноплеменных людей и мелкого и крупного скота (совершенно невозможное в продоволь­ственном отношении скопище по тому времени), и испекли из теста, которое вынесли из Миц-Рима, пресные лепешки, так как бежали оттуда, не приготовив себе даже припасов (хотя и обобрали миц-римлян!). Времени же, которое они тут пробыли, было 430 лет (по каким-то каббалистическим вычислениям) (Исх. 12. 40). Все это было в месяце Колосьев.²⁶)Выйдя из шатра они расположились станом у Сошника в конце степи, и Громовер­жец двигался перед их лицом днем в облачном (рис. 91), а ночью в огненном столбе, и не скрывался столб облачный днем, а огненный ночью от их лица. (Исх. 11. 22.)»

²⁴) ראמ־םם (РАМ-СС = РАМ-СУС)—Гремяший конь.

²⁵) םבוח (СКУТ)—шатер, шалаш. Интересно, что созвездие Плеяды בימה (КИМЕ) называются םבוח בנח (СКУТ-БНУТ)—девичьи шатры.

²⁶) אביב (АБИБ),—колос, когда в полночь кульминирует Колос созвездия Девы. Значит место действия относится к стране, в которой хлеба начинают колоситься в конце марта. Не надо смешивать Абиба с Абом!

III.
Гибель владыки (Фараона) и его войска
(352 г. нашей эры).

—«Что это мы сделали, отпустив богоборцев?—сказали Владыка и его рабы.—Они погнались за богоборцами в Пасть Ущелья между Башней и морем перед Властелином севера (14. 2) и тут настигли их. Сильно испугались богоборцы и закричали Избавителю :

—«Разве нет гробов в Миц-Риме, что ты вывел нас уми­рать в степи? Не говорили ли мы тебе: «оставь нас, мы будем служить миц-римцам?»

—«Не бойтесь,—сказал им Избавитель.—Сам Громовер­жец будет бороться за нас, а вы оставайтесь спокойными».

—«Что ты вопиешь ко мне?—сказал ему Громовержец.—Подними твой посох, протяни руку на море и рассеки его. Пусть дети Богоборца пройдут среди моря по суше, а я ожесточу сердце миц-римцев, и они погонятся за вами. И я покажу им свою славу!»

«И вот божий вестник, шедший перед станом богоборцев, отступил назад и стал за ним, а облачный столб остался еще далее позади. Он был облаком и мраком для миц-римцев и осве­щал ночь для богоборцев, и потому не сблизились они друг с другом на пути».

«Избавитель простер свою руку на море, и вот, сильный восточный ветер всю ночь гнал море, и оно сделалось сушей. Сыны богоборца потали по нему, и воды стояли стенами по правую и по левую их сторону, а миц-римцы гнались за ними. Но Громовержец посмотрел во время утренней стражи из своего огненного и облачного столба (над Везувием) на стан миц-римцев и отнял колеса у их колесниц, так что они сделались тяжелыми (завязли).

—«Побежим назад от богоборцев,—сказали миц-римцы, увидев это.—Сам Громовержец борется за них против нас!»

«Но Избавитель снова протянул свою руку на море, и воз­вратившиеся воды покрыли утром колесницы и всадников всего войска Владыки, шедшего за ними по дну моря. Не осталось ни одного из них. . . И устрашился народ Громовержца и пове­рил Избавителю, его слуге. (15. 31)».

«А провозвестница Мария, сестра Арона (которая, прибавим, в арабском Коране называется матерью христианского Иисуса), взяла тимпан и запела со всеми женщинами, вышедшими за нею тоже с тимпанами и в хороводах:

—«Пойте гимн Громовержцу,
Высоко вознесся он
И ввергнул в море
Коня и всадника (15. 20—21)».

Теологи объявляют нам, что все эти события имели реаль­ное место на берегу Камышевого моря, и считают это море за нынешнее Красное,²⁷) но ведь с еще большим правом его можно считать за Неаполитанский залив, так как только там названный в легенде восточный ветер может угнать куда-нибудь воду; а в Красном море около Синая он, наоборот, ни на что не нагонит вод. И кроме того там есть Суецкий перешеек, по которому беглецы прекрасно могли бы уйти из Египта и без всякого разделения вод. Упоминание о восточном ветре, как об отгоняющем воды, не могло даже и возникнуть в той местности.

²⁷) ים־םוף (ИМ—СУФ)—море уничтожения или конца; можно также перевести море тростника, но тогда это может относиться только разве к итальянским мареммам или к папирусным озерам Египта.

Но я все же считаю этот миф лишь по первичному происхождению воспоминанием о землетрясении в окрестностях Везувия, прогнавшем сначала прочь на запад, а потом назад на восток, воды Неаполитанского залива, а испуганных жителей к северу, но во всех мелких деталях это событие описано чисто астральным способом по схождению планет в Овне в 352 году нашей эры.

Нельзя не видеть в пасхальном переходе богоборцами Концевого моря «пасхального перехода солнца с четырьмя планетами через созвездие, в котором плавают теперь Рыбы, тем более, что это место Зодиака и называется Водной Областью.

Тут протекает у созвездия Тельца, как морской рукав, и Млечный Путь, через который планеты проходят при каждом своем обороте. Отсюда же они идут по направлению к Яслям Иисуса в созвездии Рака. Здесь за первоисточник погони за ними миц-римского властелина скорее всего можно принять гонящегося за ними Марса или бросающегося на них с опущенными рогами Тельца. Думать, что за ними действительно гна­лось войско, после всех приведенных чудес было бы просто смешно. А пасхальные соединения Сатурна и Юпитера в Тельце были в период еврейской пасхи только в 234, 293, 352, 411, 470 и 529 годах нашей эры и выбор приходится делать лишь между ними.

А его нетрудно сделать по Марсу.

Во все такие соединения своих двух старших собратьев: он в пасхальное время был далеко от них и только в 352 году во время Василия Великого гнался за ними, как миц-римский владыка, по приморскому созвездию Рыб, но не мог их догнать.

Оригинальную картину представляло в это время звездное небо. В послеравноденственное новолуние 17 апреля 352 года Солнце, Луна, Меркурий и Венера были в Овне, Сатурн и Юпитер впереди их в Тельце, а Марс еще в Рыбах (рис. 102).

ТАБЛИЦА VII.
Соединение всех планет в Тельце при Марсе в Рыбах и Солнце в Овне между ними.

Потом к следующему новолунию 17 мая все пять светил, сошлись в Тельце, и Овен, символ грядущего бога, отделил их, как и сказано, от «владыки» (Марса), еще не выбравшегося из Моря Рыб. Передние планеты, изображавшие богоборцев, были залиты светом, а Марс остался во мраке ночи.

Рис. 92. Бегство всех планет от Марса между 21 марта и 12 мая 352 года. Все бегут от него влево, а Марс гонится за ними справа и тонет в лучах зари в созвездии Рыб.

Мы видим, что реальная сейсмическая катастрофа заменилась здесь (или дополнилась) на половину астралистикой. Вместо отчетливой истории великого земного бедствия получилась причудливая смесь передвижений небесных светил с перемещениями людей, бежавших от страшного землетрясения, сопровождающегося еще более страшным извержением вулкана. И только одновременное знание астрономии и динамической геологии позволяет разъединить те и другие детали, и, исключив астралистику, получить, хороший материал и для чисто исторической обработки.

«Богоборцы,—продолжает легенда,—возроптали на Избавителя и на Просветителя, говоря:

—«Лучше бы нам умереть от руки Громовержца в Миц-Риме, когда мы сидели у мясных котлов и ели хлеба досыта. А вы оба вывели нас в степь, чтобы уморить всех голодом».

«Но слава Громовержца (утренняя заря) явилась им в облаке и отец богов сказал Избавителю:

—«Я слышал ропот детей богоборца. Возвести же им: «к вечеру вы будете есть мясо, а утром насытитесь хлебом и узнаете, что я, Громовержец, ваш бог».

«И вот попадали сверху вечером перепела и покрыли весь стан, а утром легла роса около стана и когда она поднялась, все увидели на земле что-то мелкое, круповидное, как иней.

—«Что это?»—сказали они.

—«Это хлеб, который дал вам в пищу Громовержец»,—ответил Посвященный.

«И дети богоборца собирали, кто много, кто мало. Но у того, кто собрал много, не было лишнего, а у того, кто собрал мало, не было недостатка. Собирали по утрам каждый, кто сколько мог съесть, а когда обогревало солнце—все таяло. Только в пятницу собирали на два дня»,—прибавляет автор, чтобы не смущать чтущих субботу (Исх. 16)».

«Когда они расположились станом в Рапидах,²⁸) не нашлось воды для питья народу. Но избавитель ударил своим посохом по скале, и из нее пошла вода».

Я покажу далее, что здесь перепела были действительные перелетные птицы, попавшие в поднявшиеся кверху ядовитые газы извержения Везувия, и падавшие мертвыми в окрестностях, покажу, что в манну превратились здесь семена растущего в этих местах растения coriandrum sativum, и что вода, изливающаяся из треснувших скал во время землетрясений, бывает и без удара по им жезлом. А теперь я только прибавлю, как к этим реальным земным явлениям сейчас же приметалась снова и астралистика.

«Сюда пришел Пленитель народа (созвездие Льва²⁹),—говорит легенда,—и Иисус стал сражаться с ним, а Избавитель, Просветитель и Прозорливец (ХУР) взошли на вершину холма. Когда Избавитель поднимал руки к небу, одолевал Иисус, а когда он опускал их—одолевал Пленитель народа. Но руки Избавителя отяжелели, и потому Просветитель и Прозорливец посадили его на камень и поддерживали его поднятые руки до заката солнца. И низложил Иисус Пленителя народа и его скопище острием меча».

²⁸) רפיךים (РПИДИМ)—Рапиды или Рафады от РФД—подпирать подкреплять: возможно, что это имя латинского корня.

²⁹) עם־לק (ЭМ-ЛК)—скопище, пленитель.

Это сраженье с поднятыми к небу руками, конечно, не реально, но и в астральном смысле я не вижу для него иного объяснения, как частное затмение Солнца в созвездии Льва, где подкреплять; возможно, что зодиакальный зверь не мог проглотить Солнца-Иисуса, потому что пророк с мольбой воздевал руки к небу.

Затем описывается, уже изложенное выше, получение Избавителем, Просветителем и Иисусом десяти заповедей на огнедышащей горе.

Рис. 93. Извержение дыма, паров и ядовитых газов из Везувия в 1881 году.

«Весь народ, — говорит автор,—видел громы и пламя, и трубный звук на дымящейся горе Он отступил в ужасе и встал вдали (Исх. гл. 20)»

Реальный вид всего этого я даю здесь на рисунке 93, а фантастический беру из старинной латинской Библии (рис. 94).

«Избавитель сошел и пересказал народу слова Громовержца и его законы, и весь народ в один голос ответил:

—«Мы сделаем все, что сказал Громовержец».

Их пророк встал ранним утром и построил под горой жертвенник из нетесанных камней и кругом него двенадцать столбов по числу двенадцати народов богоборцев (и 12 знаков зодиака). Он послал юношей принести свечи для всесожжения, заколол тельцов и принес жертвы умиротворения. Он взял кровь жертв и окропил ею народ, говоря:

«Вот кровь договора, который заключил с вами Громовержец!»

Он взял Просветителя и его детей «Усердного» и «Отца грядущего бога» и семьдесят богоборческих старцев (апостолов) привел их на полгоры, и они видели (издали) своею бога. Под ногами его было нечто в роде постройки из сапфира и, как само небо, чистое, и он не простер своей руки поразить их (Исх. 24. 11)».

Рис. 94. Избавитель (Моисеи) один восходит на вершину огне­дышащей горы. (Рисунок из Biblia Sacra 1556 года.)

IV.
Общие выводы из всего предыдущего»

Я уже не буду говорить здесь о сравнении неба с сапфиром, которое принадлежит Иоанну Антиохийскому в Апокалипсисе, а остановлюсь на основном физическом фоне этой легенды.

Я опять скажу: «не будем воспринимать уже приведенное нами ранее описание огнедышащей горы в библейской книге Исход, как дети, читающие волшебную сказку без всякого сопоставления ее с реальностью и не отдающие себе отчета в том, что они читают. Ведь тут же,—повторяю снова—великолепное описание извержения огнедышащей горы и притом человеком, нога которого ходила по этой горе в тот период, когда вся внутренность ее еще клокотала и содрогалась от выделявшихся в глу6ине ее газов, когда «пиние­образное» облако, характери­зующее извержения Везувия, поднима­лось днем как облачный, а ночью как огненный столб на 12 километров в высоту до самого стратисферического слоя нашей атмосферы и там расши­рялось во все стороны, как вершина гигантской пинии».

Ни древний, ни новейший автор не могли бы придумать чего либо подобного из одной своей головы.

Я уже говорил ранее, что наша фантазия может только причудливо комбинировать реально полученные впечатления, но бессильна создать что-нибудь новое, чему на языке даже нет названия. Вот когда-то Владимир Соловьев писал пародию на сумбурные комбинации воображения декадентов конца XIX века: начав ее куплетом:

Призрак льдины огнедышащей
В звучном сумраке погас,
Где стоит меня не слышащий
Гиацинтовый Пегас.

Он считал это за верх стихотворной нелепости. Но что же на самом деле он тут написал? Даже и в пародии он только своеобразно скомбинировал уже известные всем нам представле­ния о холодной льдине, об огнедышащей горе, о мифическом крылатом коне-Пегасе, на котором юмористы в шутку заставляют летать поэтов, и о гиацинтовом цвете. И даже этот цвет, хотя он и своеобразен в такой комбинации, есть реальный цвет, а не какой-нибудь, никогда никем невиданный, потому что такой был бы для читателя простым сочетанием звуков без смысля, даже совсем и не цвет, точно так же как и Пегас был бы не ясен для нас, если бы мы ранее не видали обычных коней и обыч­ных крыльев у птиц.

Впечатление обстановки, в которой, по легенде, даны десять заповедей, потому и производит на нас сильное впечатление, что в нем нами чувствуется уже реальность, известная нам хотя бы по картинкам, в связи с описаниями очевидцев. Мы чувствуем, что это писал очевидец, а не философ из отдаленной древней Сирии, Месопотамии или Египта, никогда не видавший огнедышащих гор. Горы Джебель-Сербал, Джебель-Катерин и Джебель-Муза слишком в два километра высотой на восток от Суецкого канала никогда не были огнедышащими, а потому и считать, что на последнее из них (Джебель-Муза) происходило то, что описано в Библии, может только ребенок.

Но раз обстановка списана правдиво с натуры, то почему же,—повторю я и здесь,—не признать, что правдиво и ее основное содержание, т. е. возникновение тут десяти заповедей? С этно-психологической точки зрения является в высшей степени правдоподобным, что в период сильной вулканической деятель­ности Везувия, уже после того, как он погубил «Содом» и «Гоморру,» повалив землетрясением и разбив вдребезги каменные изваяния всех языческих богов, весть об этом пронеслась через береговых мореплавателей по всему древнему миру, вызвав представление о едином, грозном и ревнивом боге богов, перед которым бес­сильны все другие, и которому поэтому одному стоит молиться и угодить которому можно лучше всего низвержением остальных богов. Гора Везувий несомненно была предметом священного ужаса со времени своих первых извержений вплоть до возникно­вения научной динамической геологии, и никто не смел на нее подниматься во время извержений. Легенда связывает ее первое извержение с 79 годом после рождества христова. Но перенося это рождество по астрономическим соображениям на начало четвертого века нашей эры, мы должны отнести и катастрофу в ту же эпоху, т. е. связать ее с началом возникновения христианства и мессианского иудаизма.

Но при этом выходит, что гибель Помпеи была уже при втором извержении Везувия около 472 года нашей эры, а пер­вое страшное извержение, погубившее Содом и Гоморру, было еще при детстве Иисуса (т. е. Василия Великого), а может быть и до него, в конце III века. Невольно представляется, что один из молодых ученых-энтузиастов того времени, привле­ченный в окрестности Неаполя, может быть, из далеких стран, и движимый чувством непреодолимой любознательности, посте­пенно поднимался, один, день за днем, все выше и выше на эту гору, возбуждая своей смелостью изумление и ужас окру­жающего населения, как ученых, так и невежд, как жрецов и аристократов, так и их рабов. Наконец, он добрался до самого огненного столба, и стал туда ходить,—как выражались, конечно, в публике, видящей его высоко на склонах,—беседовать с самим богом Громовержцем, сходящим сюда в облачно-огненном столбе.

И вот, освободившись окончательно после многих поднятий от своего первоначального страха, он там, в порыве вдохновения, перед лицом могучей стихийной природы, написал от имени присутствующего тут бога первые вдохновенные слова своих заповедей:

«Я, Громовержец, твой единый бог, и да не будет тебе бога другого, кроме меня!»

Он мог легко добавить потом и остальные второстепенные заповеди и, спустившись, дать их людям, как написанное им там на каменных дощечках завещание самого бога, а они с благо­говением начали его хранить в особом ковчеге. Флегрейские или Выжженные Поля стали первым местом религиозного паломничества.

Так под влиянием могучих вулканических сил, потрясавших землю, в огне и пламени могучего извержения Везувия, возникла идея единобожия. Не Моисей дал людям эти заповеди, а Везувий.

Но к какой же Философской школе мог принадлежать этот посвященный в тайны маг, услыхавший в гуле извержения десять заповедей? Как его определить?

Мне с детства запомнились две строки из стихотворения Боратынского «Мадонна». Утомленный живописец, путешествуя по Италии, останавливается в провинциальном домике отдохнуть и вдруг, взглянув на стену, вскрикивает пораженный, увидев висящую там картину:

Божественный образ! Чья кисть это, чья?

О как не узнать мне! Корреджий, твоя!

И вот, после того, как я ознакомился с первой главой Апокалипсиса, где описывается, как его автор, Иоанн Антиохийский, слышит в грохоте валов разбушевавшегося моря могучий голос, звучащий, как труба: «Я—альфа и омега, начало и конец», и перечитав только-что описанную обстановку возникновения десяти заповедей, я тоже воскликнул:

—«Здесь не может быть сомнения! Это одна и та же эпоха! Одна и та же школа! Еще ранее того, как Иоанн попал на Патмос, он, несомненно, ездил в Италию увидеть собственными глазами совершающиеся там грозные явления, и в таком же восторженном настроении стоял перед огнем и дымом Везувия, как и перед валами Средиземного моря на пустынном берегу Патмоса».

И если вы, читатель, хоть на момент усвоите мою точку зрения, на эту легенду об избавителе Моисее, Просветителе Ароне и спасателе Иисусе, которого одного почти ребенком брал с собой Моисей на огнедышащую гору, то вы увидите здесь только своеобразный вариант легенды о трех первичных основателях единобожия: о Диоклетиане, Арии и Василии великом, превратившихся в Библии в Моисея, Арона и Иисуса, а в евангелиях трансформировавшихся в Симона-Петра, Иоанна крестителя и в Иисуса, называемого Христом. Даже имя Симон-Петр я более склонен производить от греческого слова «семейон патрос (ση̃μεΐον πατρóς)», т. е. «знамение бога отца», данного ему за путешествие на Везувий, чем от смеси еврейского слова ШМЭУН (слушающий) и греческого πέτρα (петра)—камень. Я думаю, что и здесь, как во многих других местах, еврейские имена заимствованы с латинского и греческого, а не наоборот.

Итак, в библейской и евангельской легендах о первых про­возвестниках единобожия мы видим в двух вариантах тех же самых трех лиц. Только подробности их деятельности и вза­имные отношения скомбинированы в каждой легенде иначе, и прибавлены детали из последующих времен. То, что по византий­ским источникам делал Иоанн Антиохийский, отчасти приписано здесь первосвященнику Арону, а евангельский Иисус, превратившись в библейского Иисуса Рыбу (Навина), стал не учителем, а учеником Симона-Петра (или патера), каким он вместе с Иоанном и должен бы был быть в действительности по своему возрасту, но вознесен высоко над ними благодаря своему удивитель­ному воскресению после столбования в каком-то из крупных культурных центров тогдашнего мира за вольнодумство. Этот крупный культурный центр называют в евангелиях Иерусалимом, и толкователи говорят, что он не что иное, как Эль-Кудс в Палестине, в пустынных окрестностях Мертвого озера. Но об этом смешно и подумать: все великие идеи исходили не из пустынь, а из главных культурных центров своего времени, да и слово Иеру-Салим значит город святого примирения. Первая часть его греческая (ϊερον) и вторая еврейская (ШЛМ).

И вот мы в первый раз приходим к неожиданному выводу: «Город святого примирения», т. е. библейский Иерусалим был у подножия Везувия и основан после его успокоения, т. е. примирения с Громовержцем, переставшим осыпать пеплом и лавою согрешившую землю.

Но как бы вы ни думали об этом моем сопоставлении, несомненно одно: местом возникновения легенды о десяти заповедях Моисея, а также и местом возникновения легенды о Содоме и Гоморре не могло 6ыть в древности никакой другой географической области, кроме окрестностей Везувия—Флегрейских полей. С этим «не могло быть» мы должны считаться, как с основным фактом и фундаментом всех дальнейших наших соображений, чтобы не превращать своих представлений о жизни древнего мира в волшебную феерию, не имеющую ничего общего ни с современной, ни с прошлой реальной жизнью людей.

К этому же заключению приводит нас и дальнейшее исследование легенды об Избавителе-Моисее, Просветителе-Ароне и Спасителе-Иисусе.

«Избавитель»—продолжает книга Исход,—сказал сопровождавшим его на полгоры семидесяти ученым старцам:

—«Оставайтесь, пока я не возвращусь к вам!»

Рис. 95. Одно из извержений Везувия с Громом и молниями.

Он взошел на гору вместе со своим молодым учеником Иисусом. Облако закрыло их и гору (рис. 95) и «вид славы Громовержца был над ними, как пламя, пылающее на вершине горы (24.16)».

Однако,—продолжает легенда,—пока Громовержец указывал Моисею и Иисусу в огненном столбе многочисленные детали пышного ритуала, которым должно в будущем обставляться цер­ковное служение, прошло сорок дней (очевидно без питья и пищи!) и оставленная внизу толпа потеряла терпение. Народ вынул золотые серьги из своих ушей и принес их Просветителю,—которого мы должны поставить в параллель с Арием,—говоря ему:

—«Сделай нам богов, которые шли бы перед нами, потому что мы не знаем, что сделалось с этим человеком (Моисеем)».

Арон сделал Тельца из золотых серег (вероятно в символе созвездия Тельца из звезд, так как 6ыл астрологом), обделал его резцом (т. е. дал очертания), поставил ему жертвенник и сказал:

—«Вот твой бог, о, богоборец, который вывел тебя из миц-римской земли!»

Встав рано утром, народ принес Тельцу (восходящему на рассвете в пасхальные дни) свечи для всесожжения и мирные жертвы, а потом начал пляски.

А тем временем Избавитель с Иисусом (сторонником созвездия Рыб), сходили с горы, и в руке Избавителя были две каменные таблицы «сделанные самим богом с письменами на той и на другой стороне...» «С обеих сторон было написано(32.15—16)»— подчеркивает автор это обстоятельство словами Апокалипсиса, где говорится так о Фигурах созвездий, начертанных на небесном своде.

«Иисус первый услышал клики народа и сказал Избавителю;

—«Это сражение в стане! Но Избавитель ответил:

—«Нет! Я слышу гул песней».

«А когда они увидели поклонение Тельцу и пляски, тогда Избавитель в гневе бросил на землю каменные таблицы и разбил их у подножия горы. Он сжег Тельца в огне (утренней зари, куда тот погружался), растер его изображение в пыль, рассыпал по воде и напоил ею детей Богоборца» (32. 20), т. е. отверг положение весеннего равноденствия в Тельце и указал его в созвездии Иисуса—Рыбах.

«Он возвратился на гору к Громовержцу и сказал ему:

—«О! Боже! Этот народ сделал большой грех! Прости их, а если нет—изгладь меня из книги, которую ты написал».

—«Я изглажу из моей книги того, кто согрешил предо мною,— ответил ему Громовержец тоже словами из Апокали­псиса,—а ты веди народ, куда я тебе указал. Мой вестник пойдет перед тобою, и в день моего прихода я накажу их (32. 34)».

«Избавитель поставил себе шатер у жерла огнедышащей горы, вне стана пилигриммов, и весь народ видел облачный столб у его шатра. С ним говорил там Громовержец лицом к лицу, как говорит кто со своим другом, и юноша Иисус не отлучался от него» (33. 11).

Не напоминает ли вам этот эпизод с Тельцом ссоры Николая Чудотворца с Арием на Никейском соборе и последовавшего за нею насильственного удаления Николая с заседаний?

До сих пор мы не видели еще никакого логического противоречия в развитии этой легенды, но вот в следующих же строках мы наталкиваемся и на поправку к последнему ее месту, вызванную позднейшим евангельским представлением о том, будто «бога Громовержца никто и нигде не видел».

Как теологам было выйти из такого противоречия? Как могли Моисей и Иисус говорить с богом как со своим другом, лицом к лицу, после утверждения последующих теологов о его невидимости? Для средневекового схоласта, конечно, ничего не стоило выпутаться из такого затруднения:

—«Бога,— отвечал он,— конечно, нельзя видеть, но только всего, а часть его—можно».

И вот дальнейший редактор прибавляет к этому объяснению такие слова бога Избавителю:

«Не может человек видеть моего лица и остаться живым,— но я поставлю тебя в расселине скалы и покрою тебя моей рукой, пока буду проходить мимо. А когда я сниму руку, ты увидишь «мою заднюю», а лица моего тебе не будет видно (33. 23)».

И бог,—говорит наивный автор,—действительно прошел так.

А после того, как Моисей увидел «заднюю божию» (по выражению славянского перевода), с ним случилось то же, что и с евангельским Иисусом во время его преображения на горе. Он сошел после этого с огнедышащей вершины с двумя новыми скрижа­лями завета в руках, сделанными (по этой книге) снова самим богом по образцу разбитых. И вот «Арон и все сыны богоборца увидели, что лицо его сияет лучами. Они боялись подойти к нему, так что Моисей должен был положить покрывало на свою голову (34. 29—33)».

Таковы наши первые сведения о фосфоресценции предметов!

Вся остальная часть книги Исход, трактующей о маге-избавителе (Моисее), наполнена, как мы уже видели, ритуальными постановлениями, пышность которых, повидимому, списана во мно­гом с древне-римского богослужения. Сами таблицы закона могут быть, как я уже говорил, только зачатком знаменитого «Римского права» в Италии, где тогда скотоводство еще преобладало над земледелием. Благодаря этому и дальнейшее законо­дательство Избавителя, как оно изложено в книге о нем, носит оттенок пастушеской эпохи и было предшественником поздней­шего Римского права, принявшего уже гражданский характер, вместо клерикального. Оно, конечно, апокрифировано автору десяти заповедей и взято, может быть, из практики многих стран и веков.

Не вдаваясь в разбор юридической части, я отмечу только одно из второстепенных постановлений.

«В первый день седьмого месяца (т. е. когда и солнце и луна вошли в созвездие Девы) да будет у вас покой, праздник труб, священное собрание. Не делайте тогда никакой работы и при­несите свечу Громовержцу, а в десятый день того же месяца (когда луна войдет в Козерога?) да будет у вас день очищения, священ­ное собрание; смирите тогда ваши души и снова принесите свечи Громовержцу; в пятнадцатый день того же месяца (когда Солнце в Деве, а Луна в Овне), да будет у вас праздник палаток завета, семь дней (пока Луна не дойдет до созвездия Рака). Возьмите себе пальмовые ветви, ветви речных ив и яблонь и веселитесь все семь дней, живя в палатках (23. 40)».

Все эти праздники, как видит сам читатель, носят астрономический характер и требуют уже знания солнечного года. Они были даны, по легенде, тоже будто бы с вершины огнедышащей горы, где спутники Избавителя оставались—по словам легенды,— полный год, но около 20 апреля облако над нею и над стоящей у нее палаткой завета поднялось и направилось (гонимое Ветром) к Пармской равнине,³⁰) а за ним пошли туда и дети Богоборца. Оно предшествовало им на пути и оставалось над ним при их ночлегах. И Избавитель каждый раз говорил, выступая в путь:

—«Восстань Громовержец, да рассыплются твои враги и побегут ненавидящие тебя от твоего лица!».

А ставя на место палатку завета, он говорил:

—«Возвратись, Громовержец, к тьмам тысяч детей Бого­борца (10. 36)».

Но вот, стан пилигримов, пришедших отовсюду смотреть на чудо, но не смевших взойти на Везувий, куда ходили только трое ученых смельчаков, испугался усилившейся к апрелю его вулкани­ческой деятельности, когда солнце переходило из Овна в созвез­дие Тельца, которому они будто бы приносили жертвы. Почва вдруг заколебалась под их ногами, новые гигантские клубы огня, черного дыма и белых паров взлетели в годнебесье, и сам Избавитель не осмелился более подниматься на гору. По напра­влению дыма к равнине,³¹) т. е. к северо-западу от Возувия они шли три дня (кн. Числ 10. 33) вместе со скрижалями завета, и в таком случае должны были дойти до современного города Рима.

³⁰) פארן (ПАРН или ФАРН)—созвучно с ПАРУН—краснота. Числа 10. 12. Бытие 21. 21; Второз. 33.2. При переносе места действия в Италию это начертание приходится считать за ломбардскую Парму.

³¹) מדבר (МДБР)—значит: выгон для скота, степное пастбище и вообще степь, а не пустыня, как тенденциозно переводят теологи.

* * *

Окинем же еще раз ретроспективным взглядом все только что сказанное.

Что такое представляет собою рассказ об Избавителе-«Моисее»?

Литературно и научно-образованный читатель сам видит, что вся эта история есть легенда. А из нашего исследования видно, что место возникновения этой легенды—южная Италия, и время— конец III или начало IV века. Хотя арабы и называют современ­ный Египет именем Мазр, созвучней с Миц-Римом, но на этом одном основании мы не можем локализировать действие легенды в одной долине Нила. Ведь эта долина составляла в IV веке нашей эры часть Римской империи, а потому арабы есте­ственно называли ее Миц-Рим, и это название так и осталось за нею после завоевания халифами. Действительные египтяне (копты) называли себя всегда кеми, турки называют Египет—Гипт (Копт) откуда и наше его европейское название. А авторы библейских книг каждый раз, когда говорят об Египте не в связи с леген­дой о Моисее и с исходом Богоборцев под его предводительством из духовного рабства, называют Египет «Земля Хама», по его местному названию.

Если же мы примем слово Миц-Рим, как это делают теологи, за множественное число от слова МЦУР,³²) то оно будет значить: «притесненья, угнетенья», и в таком случае тут совер­шенно непонятно мало употребительное для этого понятия множественное число, которое одно лишь и имеется в соответству­ющем начертании Библии. Кроме того, в Библии есть имя Абрам, которое значит отец-Рим. Значит и имя Миц-Рим не может служить именем одного Египта, а только всей Латино-Еллино-Сирийско-Египетской империи и всех федерировавшихся с нею прибрежий Средиземного моря. То обстоятельство, что не только новейшие раввины, но и равиины эпохи Возрождения считали библейский Миц-Рим за один Египет доисторических времен, еще ничего не доказывает, так как географическими путаницами и заблуждениями переполнены все средневековые легенды. Ведь тогда не было правильных географических съемок.

³²) מצור (МЦУР)—угнетение.

Итак, Миц-Рим (или Миц-Раим) эпохи Возрождения—это сборная страна, и роде апокалиптического зверя с львиной головою, туловищем барса и ногами медведя, под которым Иоанн Златоуст подразумевает тоже Римскую империю. Человеческая фантазия, создавая на протяжении средних веков легенды о ней, пренебрегала географическими расстояниями в один миг перескакивала через моря и горы за тысячи верст, давая сцене, продолжающей пре­дыдущую, совсем другую местность, и внезапно перенося реальное место какой-нибудь отдаленной страны в другое, совсем не под­ходящее к ней по геофизическому положению.

Исследуя научно какую-либо сказку, учено-литературный критик или психолог может заняться лишь изысканием того, из каких предыдущих впечатлений жизни автора ее (будут ли эти впечатления реальные или из прочитанных им романов и нянькиных сказок) могли вырасти в его фантазии те или иные образы, картины и понятия, которым он дал лишь оригиналь­ную комбинацию. Так и в исследовании сложного мифа о Моисее и его законодательстве мы должны искать корней каждой, отдельной сцены или в явлениях реальной природы того времени, или в жизни предшествовавших ему реальных людей, или в «астральной символистике» и в сложившихся до него таким же путем представлениях его предшественников, переданных ему величайшими орудиями нашей мысли: устной и письменной речью.

Прилагая это к легендам о Моисее, Ароне и Иисусе, мы не можем не видеть, что их первоисточники были те же, как и евангелий и Апокалипсиса и что легенда об евангельском Иисусе и двух великих послах бога Громовержца Петре и Иоанне раз­вивалась одновременно и параллельно с этой библейской леген­дой. Даже легенда об Илии и Елисее, а также и о пророке Ионе, проповедовавшем против Ниневии, есть лишь маленькие боковые отпрыски, выросшие из того же самого основного корня.

А корень всех этих сказаний был прежде всего в ожи­влении сейсмической и вулканической деятельности на пред­дверии средних веков в дремавших до того времени прибрежьях Средиземного моря, затем в солнечных и лунных затмениях, в появлениях комет, в галосах вокруг солнца и луны и в других исключительных небесных явлениях, вызвавших представление о подземном и надземном мире.

В другой период катастрофы с Геркуланумом, Помпеей и Стабией не имели бы всемирного значения, но тут они произошли в тот момент, когда уже достаточно развившееся тор­говое мореплавание сблизило между собою отдаленные мест­ности этого бассейна, предназначенного самой природой быть колыбелью духовной культуры человечества. Представьте только себе гигантские выбросы подземного огня, дыма и пепла из вершины содрогающейся огромной горы, поднявшиеся гигантским огненным столбом до самого неба в то время, как огнен­ные реки и потоки грязи полились к ее подножию, сжигая и затопляя все; представьте себе море, вдруг хлынувшее на ничего не ожидавшие и стоявшие на берегу цветущие города. Представьте себе вдруг зашевелившуюся под вашими ногами землю и вне­запно взлетевшую вверх и вдребезги рассыпавшуюся вершину горы, павшую потом на окрестности каменным дождем,—пред­ставьте себе все это, и вы поймете, как такие события должны были поразить человеческое воображение. Такая катастрофа не­избежно должна была вызвать, на ряду с обычными торговыми путешествиями, ряд путешествий чисто религиозного и научного характера, пилигримство множества религиозных и любознатель­ных людей из зажиточной и образованной по тому времени части населения, пользуясь содействием торговых или государственных флотилий. Все это должно было затем сильно повлиять на развитие религиозных представлений и повести к единобожию Громовержца, ниспровергшего около себя храмы и статуи всех других богов и превратившего их, в воображении современников, из его детей в демонов, восставших на него.

При таких условиях началась культура и научная литера­тура благодатных берегов Средиземного моря, а вместе с ней, как только выработалось искусство приготовлять бумагу, разви­лись математика, алхимия, астрология, техника и медицина, связанные еще с магией и демонологией, и появились великие магистры оккультных наук, окруженные в воображении остальной, непосвященной массы населения ореолами всемогуще­ства и непосредственных сношений с тайными, сверхъестествен­ными силами, управляющими жизнью всей вселенной. Вместе с легендами о чудесах заморской страны появились легенды и об этих великих людях, и из всех этих легенд в начале средних веков сделались излюбленными легенды о великом маге и враче, распятом по одной версии на кресте, но воскресшем из мерт­вых, а по другим легендам (о Илии и Енохе)—прямо взятом на небо.

Был ли источником всех этих излюбленных легенд только один реальный человек» основатель христианской литургии, которого мы зовем Великим Царем (Василием) IV века?

Конечно, нет. Не только он один, но и переживший его младший товарищ Иоанн и учитель их обоих, астролог к путешественник—«знаменщик бога отца (Симон Патрос)» сделались тремя фокусами, около которых начали разрастаться и комби­нироваться в продолжение средних веков христианские легенды, часто путая их возрасты и реальные отношения друг к другу, в зависимости от того бассейна умственной эволюции, в котором развивались представления об этих деятелях.

И каждая страна, обладающая своим обособленным литератур­ным языком и обособленной культурой, являлась тогда таким особым бассейном умственного творчества.

Подобно тому, как первоначальные виды животных и растений расчленялись на многие вариации по числу географи­ческих областей, отделенных друг от друга морями, пустынями и непроходимыми для них горными хребтами, так и мифы о тех же самых явлениях природы и о великих ученых древности, развиваясь, распадались от поколения к поколению на много вариаций в зависимости от принявших их в свое лоно древних культурных языков. А потом, когда появились переводчики, произошло с ними то же самое, что и с видами животных и растений, когда между морями появлялся перешеек, а пустыня или горная цепь делалась проходимою: они смешивались друг с другом, и, если не очень дифференцировались, то давали начало еще большему количеству новых вариаций.

Арабский коран VII века был прав, считая христианского Иисуса родным племянником библейских Моисея и Арона, как лиц, принадлежавших лишь к предыдущему поколению, а не живших за несколько веков до него, и считая самого Иисуса не очень давним предшественником Магомета, этого «последнего из пророков....»

назад начало вперёд