Остановимся же несколько подробнее на вышеприведенном реестре «святых» и выясним сначала несколько чисто лингвистических недоразумений, господствующих среди нас. Возьмем, например, начало ново-греческого национального гимна времен последнего греческого королевства, соответствующее бывшему русскому императорскому гимну «боже, царя храни». По-гречески он начинается так (пишу нарочно русскими буквами):
«Калостон Василея ке Василиса!»
Зная, что калостон значит наилучшее, что ке значит и, а Василий и Василиса греческие собственные имена, вы, конечно, переведете его так:
«Наилучшего Василию и Василисе!»
И вы переведете правильно... А между тем это значит:
«Наилучшего царю и царице!"
Дело в том, что подобно тому как и по-русски, если вы воскликнете:
«Да здравствуют Надежда и Любовь!», то непосвященный в суть дела никак не будет в состоянии сказать, говорите ли вы здесь об общечеловеческих чувствах или о двух знакомых вам женщинах, так в данном случае и по-гречески, потому что на греческом языке имя Василий значит—царь, а имя Василиса—царица.
Чтобы показать, насколько изменяется характер изложения, когда мы переводим с иностранных языков прозвища действующих лиц, я привожу здесь следующее место из Евангелия Иоанна о суде над «Христом», оставив в нем непереведенным только слово царь (по-гречески Василий), и, наоборот, переводя слово Иисус его значением—избавитель (спасатель). Вот что выходит при таком переводе:
«Пилат сказал ему (царю иудейскому): «И так ты Василий?» Избавитель отвечал: «Ты верно говоришь, что я Василий. Я родился таким, и пришел в мир, чтобы свидетельствовать oб истине» (Иоанн 18—37)... С этого времени Пилат искал средств отпустить его, но иудеи (ариане) кричали: «Если ты отпустишь его, ты не друг императору! Всякий, называющий себя Василием (т. е. царем), противник императора...» Пилат, услышав это слово, вывел вон избавителя и сел на судилище, на месте, называемом Каменный помост (отмечу, что все это могло произойти только в Кесарии, где жил и судил римский наместник, а никак не в Эль-Кудсе, называемом христианами Иерусалимом)... и предал eгo им на столбование... и велел поставить на столбе надпись: «Избавитель миропомазанник Василий богославский».
Читатель сам видит, что при таком переводе выходит совсем другой рассказ. А между тем, вся Библия, и все классические писатели, и вся древняя история переведены именно без указания значения собственных имен, в которых и заключался тогда главный смысл, потому что они были лишь характерными прозвищами, а не случайными именами, как у нас теперь.
Таким же образом, как я уже показывал выше, параллельно сказанию об основателе христианского богослужения Василии Великом, которым христианские «Четьи-Минеи» начинают православный год, возникло сказание и об евангельском «Христе», основателе христианской религии. Кто из них реален? И тот и другой окружены, как мы видели, мифами, но Василий Великий оставлен на своем хронологическом месте, и потому я считаю, что евангельский «Христос» есть гигантская тень от Василия на фоне древнего мира.
Его младшего ученика, Иоанна Богослова, имя которого значит иониец (т. е. грек), мы видим в Четьи-Минеях раздвоившимся тоже на двух первоклассных святых: Ионийца Богослова, прозванного сыном грома и помещенного под 26 сентября, и Ионийца теолога, прозванного Златоустым, помещенного под 13 ноября.1)
1) Хотя слово ИОАНН и можно производить как прилагательное от ИЕУЕ, или ИЕВЕ, т. е. Иеговин, придавая ему значение «божий», но очень возможно, что оно значилось просто иониец (а не голинка)...
Первый есть тоже тень второго, хотя и не такая гигантская.
Местом рождения этой тени называют город Рыбный (по-еврейски Вит-Саида), ее отцу дают прозвище Надел божий (по-еврейски ЗБД-ИЕ=Заведей), а матери—божие примирение (Соломия) и считают ее за одну из женщин, сопровождавших евангельского великого учителя. В царствование Укротителя (по-римски Домициана), который налегает по нашей хронологии на императора Валента, эта тень Златоуста была,—говорит сказание,—взята под стражу и отправлена в Рим на суд, а потом сослана на Патмос, где она будто бы написала Апокалипсис. Когда Марк Нерва, налегающий по нашей хронологии на одного из первых соправителей Аркадия, прекратил гонения на христиан, эта тень будто бы поселилась в Ефесе, где написала «Евангелие от Иоанна», и умерла в столетнем возрасте, а место погребения ее осталось неизвестно. Но эта основная канва так переплетена с чудесами различного рода, что не может иметь никакого исторического значения: во всякой сказке, отбросив все чудесное, можно найти такую же по внешности правдоподобную канву. Такого Евангелия, как Иоанново, тогда не могло еще быть написано, и я далее покажу, что автором его был Иоанн Дамасский, а Иоанн Златоуст, кроме утраченных теперь сочинений, написал только Апокалипсис.
Действительный же оригинал любимого ученика евангельского "Учителя" изображен в Четьи-Минеях, как и в их первоисточниках «Acta Sanctorum» и книгах Косьмы Индикоплевста, «известен нам,—как мы уже сказали.—под именем ионийца (Иоанна) Златоустого, при чем он был учеником Василия Великого и несравненно более историчен. Он родился, по этой биографии, в Антиохии, столице тогдашней Сирии, от богатых и знатных родителей в 354 году. Ко времени неудачного столбования Василия Великого в 368 г. ему, по нашему счету, было, как и по евангельской традиции, около 14—15 лет, и потому это событие должно было произвести на него особенно сильное впечатление. Его необычайная жизнь и доказательства того, что Апокалипсис был написан именно им 30 сентября 395 года, достаточно изложены мною во введении к этой книге, где я только резюмирую основные выводы моей прежней работы «Откровение в грозе и буре». Я не буду здесь снова заниматься этим предметом, а только остановлюсь над возникающем отсюда же вопросе: не найдем ли мы в Четьи-Минеях и других учеников евангельского "Великого учителя", тоже раздвоившихся на две личности, подобно тому как и сам творец мира представляется по этому учению «единым в трех лицах»? Не найдем ли реальных личностей и для них тоже в IV и V веках нашей эры?
Для того, чтобы лучше разобраться в этом, остановим еще раз наше внимание на приложенном выше «реестре православных святых по временам их смерти».
Странную вещь заметили мы в ней!
Выделяя особо старозаветных пророков, а также 12 евангельских апостолов и 70 второстепенных учеников евангельского спасителя, как таких, которых время, будь они реальны или вымышлены механически, передвигается в ту же эпоху, в какую передвинулся по нашим вычислениям и Иисус, мы не нашли до IV века нашей эры решительно ни одной сколько-нибудь выдающейся христианской личности. Как-будто христианства тогда и не было совсем, а ходили только какие-то его тени или призраки будущих деятелей!
Известно ли вам, если вы не священник, обязанный ежедневно читать святцы, что-нибудь хоть об одном из этих имен? Конечно нет, потому что и знать об них нечего: все их биографии составлены по одной шаблонной и тусклой схеме: ничего жизненного, характерного для данной эпохи! Только Ориген да Дионисий Великий стоят одиноко в III веке, да и о них мы не знаем ничего достоверного.
Но обратитесь к IV веку, в котором, по нашему вычислению, было действительное столбование какого-то большого мыслителя, и вы увидите целый ряд христианских святых, известных всякому образованному человеку и украшенных титулом «великий": 1) Антоний Великий, умерший в 356 г., 2) Афанасий Великий—373г., 3) Макарий Египетский—390г., 4) Григорий Богослов—390 г., 5) Ефрем Сирийский—372 г., 6) Кирилл Иерусалимский—386 г., 7) Паисий Великий (около 400 г.), 8) легендарный Марк, Латвийский Пустынник, постоянно сдвигавший по своему желанию гору, которому всегда прислуживали ангелы (возможно, что это—вторая легенда об авторе Евангелия от Марка). Он умер будто бы около 400 года; 9) Арсений Великий (умер в 450 г.); 10) Пахомий Великий (умер в 340 г.). учитель Феодора "Освященного" (т. е. «Христа», божьего дара, посвященного в высшие тайны знания), умершего в 368 году, в год распятия евангельского Христа по нашим вычислениям.
Вы увидите тут же Онуфрия Великого (умер около 400 г.), Павла Неокесарийского (IV в.), Илариона Великого (до 372 г., Иоанна Златоустого (до 407 г.) и Николая Чудотворца (до 342 г.). Вот где оказывается целый короб «великих учителей» христианства, как и должно быть по нашему вычислению! Все апостолы могут здесь обнаружиться беспристрастному исследователю под новыми прозвищами.
Ничего подобного не было ни раньше, ни после, хотя следующий за этим V век тоже начинается громкими именами: Феодосий Великий (до 529 г.), Евфимий Великий (до 473 г.), папа Лев (до 455 г.), папа Григорий Диалогист (около 590 г.), и Пимен Великий (450 г.). А дальше, вплоть до наших дней мы находим только Иоанникия Великого (до 846 г.), да Иоанна Дамаскина (до 776 г.), заслуживающего это прозвище, к ним же можно причислить и Луку Элладского (греческого) умершего в 946 году, возможного автора Евангелия Луки и «Деяний Апостолов», если мы будем считать все предшествовавшие упоминания об этих книгах за апокрифы эпохи Возрождения.
Я не буду настаивать теперь на этом моем давнишнем подозрении, упраздняющем сразу почти всю теологическую литературу, приписываемую и средним векам. Я здесь только спрошу читателя: неужели он сам не видит из этого простого реестра христианских деятелей, что началом расцвета xpистианства был действительно не I, a IV век и даже последняя его половина и первая половина V века? Почему бы оно могло вдруг воскреснуть здесь, через триста лет совершенного идейного бездействия? Так не бывает в реальной истории человеческой культуры!
Вот почему, даже и без моих вычислений, невольно хочется среди этих «великих» конца IV века отыскать реальные личности для возникновения сказаний и об апостолах евангельского мессии.
Но для этого мы опять не должны ни на миг забывать, что тогдашние имена были простые, ни для кого не обязательные прозвища, и потому должны разбирать их по смыслу и никогда не забывать, что одна и та же личность могла попасть не только в «святцы», но и в компиляции эпохи Возрождения, в роде «церковных историй» Евсевея Памфила и Сократа Схоластика, в виде нескольких различных лиц.
Считая Иоанна Златоуста автором Апокалипсиса, так как время этой книги определяется на 30 сентября 395 года, как мы видели, вполне точным астрономическим путем, я мало склонен считать его же и автором Евангелия от Иоанна, так как мы имеем, кроме него, и других известных ученых Иоаннов, особенно Иоанна Ученого (Схоластика) в VI веке, память которого празднуется 2 февраля, затем Иоанна Дамасского (умер около 777 г.) и Иоанникия Великого (752—846. гг.)
Основную часть Евангелия от Марка возможно было бы приписать, прежде всего, как я уже говорил, Марку Ливийскому, (родом из Афин), будто бы умершему 5 апреля около 400 года, но это лицо носит все признаки легендарного творчества и, вероятно, списано с Марка Египетского, умершего 5 марта неизвестного года в V веке.
Простота композиции этого Евангелия соответствует складу мыслей египетского мистика-анахорета, но оно, должно-быть, обработано и пополнено потом в VI—IX веках.
Евангелие Луки должно быть очень поздним, и его приходится, как я уже говорил, приписать не ранее, как Луке Элладскому, умершему 7 февраля 946 года.
Что же касается до Евангелия Матвея, то о нем можно лишь сказать, что автор его нигде не причислен к лику святых под этим именем, после действительного столбования «Царя Иудейского» в 368 году, и потому вся его книга должна представлять апокриф, тоже очень позднего времени, окончательно обработанный не ранее VIII века нашей эры, так как в нем уже имеется возвеличение скопчества. А в основной части оно списано с Евангелия Марка. Самое имя Матвей не греческое, а арабско-еврейское, и значит: дар божий, по-гречески Федор, а наиболее подходящим из всех греческих святых Федоров для автора этого Евангелия я нахожу Феодора Студита, умершего 11 ноября 826 года. Причина же, почему его имя переведено на еврейский язык, тогда как Евангелие несомненно писано по-гречески, вероятно, заключается в том, что этот ученый монах все время находился во враждебных отношениях к византийским императорам своего времени, склонявшимся к иконоборству, и не раз был ими сослан. Из других Федоров-Матвеев можно указать еще Федора Сикеота, умершего 22 апреля 613 г.
Таково положение вопроса об евангелистах с точки зрения новой хронологии, по которой приходится считать за апокрифы почти всю христианскую литературу до IX века, за исключением библейских пророков, Апокалипсиса да Евангелий Марка и Иоанна.
Я, конечно, понимаю, что это мое мнение покажется современным церковным историкам совершенно неприемлемым, так как последний Вселенский собор, Никейский II, окончился в 785 году, но я напомню, что споры об окончательной редакции даже «символа веры», т. е. его выработка, прекратились только в XI веке, вместе с разделением вселенской христианской церкви на восточную и западную. Значит, даже и самый "символ веры христианской" не был окончательно составлен вплоть до XI века, а Евангелия Матвея и Луки представляют собою только сильно пополненные Евангелия Марка.
Следовательно, и перечисление в них имен 12 апостолов можно считать составленным в очень позднюю эпоху и приходится искать их первоисточников в предшествующих деталях, особенно в конце IV века или в V, и даже в VI.
Рассмотрим сначала, кого напоминают более всего различные «великие современники евангельского Христа IV века».
Вот святой, носящий странное прозвище Великий Бессмертный (по-гречески Афанасий), хотя, несмотря на свое прозвще, он,—говорят нам,—все же умер 18 января 373 г. Он получил образование в Александрийской школе в то же самое время, когда путешествовал по Египту и евангельский Христос, этот «Великий Царь» православных святцев. Кто же был «Великий Бессмертный» ?
Он был,—говорят нам,—александрийский грек и боролся с арианским мировоззрением. Если это не был сам евангельский Христос, дошедший до нас под новым прозвищем, то он мог послужить предлогом к возникновению легенды об Ионийце (Иоанне), предтече Иисуса. В таком случае и река Иордан, в которой Иоанн будто бы крестил «Великого Царя» в свою веру, могла быть не палестинская горная речка, текущая из Бар-Эль-Гуле, а священный Нил, оживляющий ежегодными разливами всю природу своей страны.
«Великий Бессмертный» умер, как выходит и по Евангелиям, раньше «Великого Царя» (т. е. Василия Великого), а легенда о том, что дочь римского наместника по поручению своей матери просила подарить ей в день своего рождения, вместо женских украшений, его голову, как и следовало ожидать, оказалась вымыслом, потому что этот "Великий Бессмертный", хотя и подвергался за свое учение многим ссылкам и гонениям, но умер в Египте естественной смертью.
А вот и другие современники евангельского Христа— Макарий Великий, имя которого значит Великий Блаженный, и Макарий Александр, т. е. Блаженный Доблестный. Оба празднуются 19 января, вслед за Афанасием (18 января), но первый,—говорят теологи,—умер в 391, а второй в 395 году.
«Великий Блаженный» родился,—говорят,—в начале IV века в Верхнем Египте и провел жизнь в отшельничестве. Он воскресил раз мертвого в гробе, чтобы убедить еретика Иеракита, имя которого значит «священная урна». Все мертвецы отвечали ему из гроба на вопросы. Он был так щедр, что сам помогал вору вынести из своего дома украденные у себя вещи, и в час его кончины 19 января около 390 года явились к нему ангелы со словами: «Иди с нами на вечную жизнь!». Все это, конечно, не реальность, а легенда, а потому и объяснение ее мы должны искать в какой-нибудь другой известной личности того же времени. Вот Григорий Богослов, прозвище которого приравнивает его к Иоанну Богослову, а имя значит «бдящий».
Мы уже видели в начале этой главы, что,—по словам предания,—он был старший друг и товарищ «Великого Царя» по Александрийской и афинской школам, но на год или два старше его, так как родился в 328 году, в Каппадокии. Предание говорит, что в 372 году «Великий Царь», бывший в то время главным «наблюдателем» в «Царственном городе», назначил его «наблюдателем» в Сосиме, в Малой Азии, потом в Селевкии, а потом он переселился в Константинополь. Жизнь свою он окончил на родине в 390 году.
Принимая во внимание это обстоятельство, мы можем предположить, что Бдящий Богослов скорее всего—сам апостол Симон Петр (он же «Знамение-камень»).
После того как ангел в Палестине,—как нам сообщают из глубины веков,—вывел его из темницы, он скрывался где-то некоторое время, а потом был на «апостольском соборе в Иерусалиме» в 50 году после рождения Иисуса, что налегает хронологически на 1 Константинопольский собор 381 года, или на Антиохийский 379 г.
Считая, что «Великий Царь» родился около 330 года, как говорят «Жития Святых», мы имеем для этого собора 380 год. На нем,—говорят,—был отменен, по предложению Петра, обряд обрезания, установленный, вероятно, Арием. Петра поддержали в этом Павел и Варнава. Сам председатель собора—Иаков, брат Иисуса, согласился,—по Деяниям Апостолов,—с этим, и, вместе с Иудой, прозванным Варсавою и Силой, они отправили решение своего собора в Контр-столицу («Антиохию»), где особенно держались этого обряда. Выходит, что город царя Давида—Иерусалим—налегает здесь географически на "Царь-Град", или Константинополь. Петр же после этого посещал города Малой Азии и Греции и потом переехал в Рим, где будто бы и был столбован «Нероном», при чем сам просил, чтоб его повесили на столб вниз головою, но это уже легенда, не имеющая корней в реальности.
Таким образом, мы находим в двух «великих богословах» IV века двух главенствующих апостолов Иисуса, но Петр, повидимому, еще отразился несколько задним числом также и в александрийском епископе Петре, память которого празднуется 25 ноября, а смерть в 311 году, когда,—говорят нам,—он был обезглавлен. С этой точки зрения все гонения на христиан, относимые к царствованиям Диоклетиана и Максимина, придется отнести ко временам Валента и Феодосия I.
А вот еще другой Бдящий (Григорий), по прозванию Нисский (Каппадокийский), умерший 10 января 394 года, за год до появления Апокалипсиса. Он был младший брат "Великого Царя". С 360 года он с большой любовью занимался светскими науками и сделался учителем словесности. Потом, оставив светскую жизнь, он стал доказывать, что брачное состояние человека препятствует ему вполне отдаться науке, и, таким образом, стал идеологом монашества. При Валенте он,—говорят нам,—осужден был на изгнание, но возвратился после его смерти. В 379 году он был на Антиохийском соборе и после него отправился проповедывать христианство в Палестину и Аравию. Он же,—говорят,—участвовал и на Константинопольском соборе и очень много путешествовал по Востоку. Его сестра Теозва, имя которой значит Богоживущая, и другая сестра Макрина (Величественная) проводили жизнь в созерцательном уединении. В нем мы можем предполагать Иакова, «брата господня», память которого празднуется 23 октября.
Он,—говорят нам,—председательствовал на апостольском соборе, бывшем на 50 году от рождения Иисуса, что по нашей хронологии налегает на 380 год, который одинаково можно наложить и на Антиохийский собор 379 г. и на Константинопольский 381 г., если не считать, что оба эти собора были одно и то же. Тридцать лет,—говорят "Жития",—он был "иерусалимским» епископом, утверждением верующих, защитой народа. Фарисеи (ариане) столкнули его с крыши храма, но он остался невредим, и они за это побили его камнями у подножия храма, а он молился за своих убийц. И здесь мы видим тенденциозный мученический конец, приделанный к какой-то реальной жизни, но все же "Жития" понемногу открывают нам и родственников евангельского Иисуса и его последующую жизнь после снятия со столба или с чего-то подобного столбу. Отмечу еще, что сброс его с крыши храма напоминает рассказ о прыжке оттуда же Симона-волхва и о соблазне сатаною Иисуса сделать то же.
Вот знаменитый Ефрем Сириец, умерший 2 января около 373 г., имя которого значит Пепел (АФРИМ). Родился он в Низибии, в северо-восточной Месопотамии, и был в юности скептиком. Но раз его с двумя товарищами несправедливо обвинили за кражу овец, и, когда он негодовал на своего судью, он вдруг услышал во сне голос, говорящий: «Припомни, что ты делал раньше вместе с товарищами, и вы все убедитесь, что страдаете не безвинно». Потом, когда были найдены истинные виновники и он был выпущен, он решил удалиться от мира и предаться тогдашним мистическим наукам. Иаков, епископ Низибийский, взял его к себе в ученики, и он присутствовал,— говорят нам,— вместе с ним на первом Вселенском соборе в Константинополе, путешествовал по Египту и на возвратном пути увидел в Царственном городе «Великого Царя», поучавшего в храме многочисленный народ.
— Какими делами можем мы умилостивить бога?—спросил его «Великий Царь».
— Не мне поучать тебя,—ответил он,—сам будь моим врачом, наставь меня на правый путь!—За такой ответ «Великий Царь» посвятил его будто бы в диаконы.
Само собой понятно, что «Пепел» не раз творил чудеса, вплоть до воскрешения умершего юноши, которого ужалила змея за то, что последний ее ударил. А «Пеплом» он мог быть прозван за то, что написал много сочинений, между которыми приписывают ему и известную молитву: «Господи, владыко живота моего! Дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь мне».
По приведенному здесь его разговору с «Великим Царем» ясно, что он был одним из его учеников. Не соответствует ли он Фоме, имя которого значит «Близнец» и который тоже был сначала скептиком?
Вот Арсений Великий, имя которого значит «Великий мужественный". Его родиной был Рим, а родители люди богатые и очень образованные. Он родился, по церковным преданиям около 354 года, и ко времени столбования ему было, следовательно, только лет тридцать. Но мы никак не должны полагаться на эту дату, так как «Великий мужественный» был наставником сыновей Феодосия I еще по рекомендации Грациана, умершего в 383 г., когда по вышеприведенной дате ему не могло быть и 28 лет,—возраст слишком молодой для учителя по тому времени, тем более, что император, по тем же сказаниям, обратился к нему при его приезде с такой речью:
— Будь моим детям отец более, нежели я: ибо труднее дать детям разум, нежели жизнь. Сделай их добродетельными и мудрыми, охраняй от дурного влияния, и бог воздаст тебе за твои труды. При этом царь дал ему,—говорят нам,—звание «сенатора».
Конечно, вся эта речь апокриф, но она характерна, как показатель того, что ко времени распятия Иисуса в 368 году «Великий мужественный» был уже не мальчиком. Он провел при дворе Феодосия 11 лет и затем около 390 года бежал от двора, где сын Феодосия Аркадий подговаривал царедворцев убить его за то, что он, будучи воспитателем, слишком неумеренно хотел сделать его «мудрым и деятельным».
Переселившись в Александрию, он переправился оттуда, перед временем появления Апокалипсиса, в пустыню, в обитель Иоанна Колова, а оттуда еще далее, и умер в уединении.
По смыслу своего имени «Великий мужественный» соответствовал бы апостолу Андрею, имя которого тоже значит мужественный, но христианские легенды рисуют последнего рыбаком, не имевшим в себе ничего придворного. Заметим однако, что и Иоанн Златоуст из аристократа и повелителя царей земных был низведен Евангелиями тоже до степени рыбака. Кроме того, я уже говорил, что под "рыбаками" в Евангелиях надо понимать астрономов, ловивших небесной координатной сетью перемещение точки весеннего равноденствия в созвездии Рыб, да и самую притчу о том, как Иисус накормил народ пятью хлебами и двумя рыбами, надо понимать астрально: или в том смысле, что он прибавил к первоначальным 360 дням в году еще 5 дней в созвездии Рыб, или что он объяснял народу соединение 5 планет в созвездии Рыб (Иоанн 6,9), т. е. около весеннего равноденствия, как знамение каких-то предстоящих важных событий. Отмечу, что эти пять планет у Матвея обратились уже в семь (Матв. 25,34), т. е. в свое полное число, чего не было «в Рыбах» ни по прежней хронологии, ни по моей. По прежней хронологии Сатурн и Юпитер сходились в созвездии Рыб в I веке только в 52 году, но Марс в новолуние 5—6 марта 52 г. был еще между Козерогом и Водолеем, да и для жизни Иисуса 52 год не подходит. А в IV веке Юпитер и Сатурн совсем не сходились в созвездии Рыб. Впервые пять планет сошлись в этом созвездии лишь при жизни Иоанна Дамасского (умер в 776 г.) в весеннее новолуние 23—24 марта 730 года, когда Марс тоже был поблизости, между Козерогом и Водолеем.
Вот Кирилл из города Святого Примирения (Иерусалимский), имя которого есть ласкательное от слова Кир (царь), т. е. значит вассальный царек города Святого Примирения. Он умер,—говорят,—18 марта 386 года, и при нем были два небесных знамения: 7 мая 351 года на «тамошнем» небе был виден огромный крест, сияние которого равнялось солнечному, а в 363 г. сильное землетрясение с ужасной бурей разметало материалы, свезенные для постройки «тамошнего храма». Затем, когда все-таки хотели продолжать его постройку, «огонь вышел из земли и опалил платья рабочих, оставив на них знаки крестов». Он,—говорят,—был участником I Константинопольского собора в 381 году, и потому можно думать, что оба предыдущие знамения помечены на десяток лет ранее, чем произошли физические явления, давшие повод к возникновению этих сказаний. «Он несколько раз подвергался гонениям и был в изгнании». Не представляет ли этот рассказ второй легенды о «Великом Царе»?
Вот Паисий Великий, умерший,—говорят нам,—19 июня 400 г. Имя его значит Юноша и он был учеником Памвы, имя которого в переводе значит «Всепастырь». Последний умер,— говорят,—18 июля 386 г., т. е. приблизительно налегает на евангельского «Всепастыря», но местом жительства ему здесь назначена Нитрийская пустыня в Египте. Тут же помещают «Жития» и «Великого юношу», оставив для них обоих бледные биографии, не имеющие в себе ничего жизненного и написанные по общей схеме монашеского литературного творчества средних веков. Но в значении их имен остался высохший и не развившийся от времени вариант многоветвистой легенды об Иисусе и его юном ученике Иоанне.
Вот в Тавенской обители, около Латополя в Египте, живет «Федор Освященный», что в переводе значит богодарованный Христос, и смерть его отнесена к 27 апреля 368 года, через месяц после вычисленного нами времени распятия евангельского «освященного», хотя память его и празднуется 16 мая. Это заставляет нас заподозреть и в нем один из отпрысков легенды об евангельском Христе.
Он был,—говорят нам «Жития»,—учеником Пахомия Beликого, имя которого значит Великий крепкоплечий,50 который родился в 292 и умер в 348 г., пятидесяти лет от роду. Пахомий был сначала военачальником, но потом удалился в египетскую пустыню вместе со своим братом Иоанном, умершим вскоре после этого. Туда-то к нему и явился Богодарованный «освященный», или по-гречески «Христос", еще юношей, оставив свою мать, богатую и знатную женщину из египетской Фиваиды, которая потом сама пришла к нему и поселилась недалеко в женской обители, близ Латополиса, основанной сестрой Пахомия. Увидев его, Крепкоплечий тотчас же «прозрел в нем «сосуд избрания», полный "божественного духа" и «Богоданный» начал «утешать скорбящих, давать наставления неопытным».
Вскоре в Тавенскую обитель явился также и брат Богодарованного Пафнутий, отличавшийся, однако, меньшим усердием, чем он. Соответственно искушению Иисуса дьяволом в пустыне, имеется и здесь наивное искушение «Богодарованного". Когда Пахомий заболел, то братия решила после его смерти заменить его «Богоданным», и он согласился на это. Но «Крепкоплечий" выздоровел и, обидевшись на него за преждевременное избрание, разжаловал его на два года в звание простого скитника, после чего признал его опять «получившим благодать от бога в семь раз более, чем прежде».
Потом "Крепкоплечий» умер, завещав «Богоданному» не оставлять без наказания тех братий, которых он увидит нерадивыми. Преемниками его были выбраны сначала Петроний (каменный), потом Орсисий (поднимающий), а третьим уже Богодарованный. По другому же варианту, «Богодарованный» заместил «Крепкоплечего» еще при его жизни, когда тот, желая полного безмолвия, удалился из Тавенской пустыни. В последнем случае легенду о «Федоре Христе», умершем в 368 году, придется признать за отпрыск легенды об Иисусе, но тоже захудавшей на сухой и скудной почве монастырской фантазии средних веков.
Вот Онуфрий Великий, имя которого значит Священный бык, или Телец, умерший 12 июня около 400 г. Он жил сначала,—говорят нам,—в одной из египетских обителей, но этого ему показалось мало. По указанию одного старца пустынника он ушел в изолированную от всего живого пещеру в пустыне, где только «тощая трава служила ему пищей», а «роса питьем». Только через тридцать лет такого святого жития, около пещеры для него возник родник, а для пищи выросло финиковое дерево. Никто на свете даже и не подозревал ничего об этом, и только в последний день жизни «Священного быка» к нему пришел инок Пафнутий, которому он рассказал все это и затем умер, сказавши:
— В руце твои, господи, предаю дух мой.
На кого из евангельских деятелей похож этот «Священный бык в пустыне»? На Иоанна Купателя или на Иосифа Аримафейского, имя которого значит Кратер Громовержца, Свет ложа смерти господней,2) или просто на созвездие Тельца, выходящего из лучей утренней зари в июне месяце, когда празднуют его смерть?
2) Слово Иосиф я произвожу от יו־םפה (ИУ-СФЕ), а Аримафей от אור־מות־יה (АУР-МУТ-ИЕ).
Вот Иларион Великий, имя которого значит: Великий весельчак и мало подходит для подвижника. Он умер 21 октября 372 года и был сначала учеником епископа Петра Александрийского, а потом Антония Великого, имя которого значит «Набивающий цену». Роздав свое имущество бедным, «Великий весельчак» поселился в «палестинской пустыне», куда приносили к нему всевозможных больных, и он их исцелял. Затем он удалился в Египет к пределу «Вавилонской» области, где подвизался и Антоний Великий, откуда снова видно, что христианский «Вавилон» был не в Месопотамии, а в Египте, где и до сих пор стоят библейские башни до небес. В 359 году Египет постигла засуха и сильный голод, но «Великий весельчак» молитвой избавил страну от этих бедствий. Он был потом на островах Сицилии, Кипре и Патмосе, где и умер свыше 80 лет от роду.
С каким бы апостолом его сравнить? Он более похож на самого Диониса или Бахуса, первое имя которого происходит от латинско-греческого слова Диос (деус)—бог-Громовержец, и второе от санскрито-славянского корня: баха (бог).
Таковы особенно прославившиеся в сказаниях православной церкви, действительные или воображаемые современники «Великого Царя». Для оценки их первичного значения мы более должны руководиться смыслом их имен, чем содержанием рассказа о них: рассказ пополняется продуктами последующего литературного творчества, способными совершенно извратить первичную сущность, а имя, т. е. первоначальное характеристическое прозвище лица, остается неизменным на родине мифа во все время.
Понятно, что такие фигуры, как Онуфрий Великий, одно имя которого «Священный египетский бык» вызывает к себе недоверие, скорее всего являются продуктами легендарного творчества. Они не только не могут служить средством к реализированию евангельских легенд, но и сами требуют реализирования, т. е. объяснения своего происхождения, наравне с объяснениями евангельских деятелей. Понятно также, что искать в конце IV века реальных лиц для всех 12 апостолов Иисуса было бы смешно, так как имена некоторых из них, в роде Варфоломея, т. е. сына Водолея, взяты из числа 12 созвездий Зодиака. Да и в Евангелиях большинство из них нигде не фигурирует, не только как деятели, но даже как и собеседники.
Активную роль там играют только три:
1) Иоанн Богослов, оригинал которого мы вполне точно определили путем вычисления времени Апокалипсиса в лице Иоанна Златоустого.
2) Симон, имя которого значит Слышащий (или Знамение), прозываемый Петром, т. е. камнем веры, бодрствовавший ночью, когда взяли Иисуса, и пытавшийся защитить его мечом. Его мы рассматриваем как отражение Бодрствующего богослова (по-гречески Григория-теолога), и
3) Иуда Искариот, т. е. «Богославный» муж, как лев, или «Богославный муж-арианин», изменивший Иисусу. Но он является личностью аллегорическою. Понятно, что аналогичного ему святого мы не найдем в православных святцах.
Однако, возможно думать, что первоисточником для возникновения легенды об Иуде-изменнике мог быть и действительный брат Иисуса Иуда, если после смерти своего брата он объявил себя его преемником и основал в Палестине свою партию, поднявшую восстание против римлян, как это сделал Иуда Молот (по-еврейски Иуда Маккавей), который, как мы увидим далее, тоже хронологически налегает на двух евангельских Иуд, т. е. в переводе, богославцев.
Среди первых мессианцев действительно могли возникнуть две враждебные партии.
Первая—палестинские мессианцы во главе с Иудой, братом Иисуса (т. е. иудеи), могла признавать, что Иисус умер через одиннадцать лет после своего неудавшегося столбования естественной смертью 1 января 379 года, и потому является хотя и пророком, но таким же смертным, как и остальные люди.
Другая партия, европейская, во главе с Иоанном, который в это время был в другой местности, могла не верить в возможность смерти Иисуса после того, как он уже воскрес из мертвых, и только считать его просто вознесшимся на небо, чтобы посидеть немного «одесную отца» и снова явиться на землю в очень скором времени, для поражения своих врагов— земных царей.
Этим ожиданием и дышит весь Апокалипсис в 395 году.
Понятно, что такая партия в пылу своего фанатизма сначала могла отвергнуть только кровное родство «брата-предателя» с Иисусом, объявив последнего рожденным от бога, а не от общего отца их, а затем, как это сделано в последнем из Евангелий—Евангелии Луки, она легко могла разделить Иуду, брата Господня, на двух Иуд: Иуду Иаковлева и Иуду Искариота, чего еще нет в других Евангелиях, где фигурирует только один Иуда Искариот.
Этим способом естественно объясняется возникновение двух вариаций мессианства V века—раввинской и православной, тем более, что наши астрономические вычисления времени возникновения библейских пророчеств, а с ними и "Книг царей израильских", передвигают их в средние века нашей эры, выясняя их апокрифичность.