Рис. 169.
Карта Сирийского побережья по современным съемкам, по с евангельскими названиями местечек и городов.
Рис. 169. Карта Сирийского побережья по современным съемкам, по с евангельскими названиями местечек и городов. |
 | Рис. 168. Геологические строение долины Мертвою Моря и реки Шериат-Эль-Кебирач (Псевдо-Иордана), образо-вавшейся в трещине пласта медового известняка, служащего основанием всей этой местности. Обозначении в низу: Нигде не видно признаков каких либо сейсмических дислокаций, после образования этой до-человеческой трещины Мертвого моря и нет признаков того, чтобы вся эта страна была когда нибудь способна стать центром самостоятельной культуры. |
Поступим и здесь так же, как с Тиром и Сидоном.
Характерной чертой геологического рельефа Палестины является огромная трещина в земной коре, проходящая с севера на юг по мощному пласту меловой системы вплоть до Сирийской пустыни (рис. 168). Она начинается на северо-востоке у древней Антиохии и потом поворачивает на юг, образуя долину реки Эль-Аси (Оронто европейцев), затем образует впадину Келесирии между Джебель-Либнанским (будто бы—Ливанским) хребтом и Джебель-Эни-Шерим (Антиливанским хребтом европейцев). Эта трещина образует долину Шериат-Эль-Кебпре (Иордана теологов). Южнее Либнана, у озера Хуле, занесенное дно этой трещины лишь на два метра выше уровня океана, а затем, постепенно понижаясь, оно достигает максимальной глубины —394 метра близ Мертвого моря, и далее, уже поднимаясь, идет через Арабу к заливу Айла в Красном море. Господствовавшее ранее мнение, что эта глубокая долина в доисторические времена представляла залив Красного моря, приходится оставить, так как водораздельная линия Красного и Мертвого морей достигает 250 метров высоты над их уровнем.
Таким образом, Палестина представляет три узкие продольные полосы: 1) полосу западной приморской равнины сравнительно позднего происхождения, 2) полосу западной возвышенности и 3) полосу трещины, или русло берега реки Эль-Кебире. А за ними лежит восточная возвышенность, ужо не называемая Палестиной.
В доисторические времена отложения бывшего тут моря, составляющие верхнюю современную почву западной приморской полосы, поднялись на 60—70 метров над уровнем Средиземного моря. Они принадлежат к новейшему геологическому периоду, так как в них находяхся те же раковинки conchifera, которые и теперь живут в водах Средиземного моря. Из того же моря поднялись затем известняково—песчаниковые отложепия прежнего дилювиального моря. Они образовали почти прямой берег от Синайского угла Средиземного моря до Кармельского мыса (32° с ш.). Это с доисторических времен—сплошная плоская равнина, лишенная возвышенностей и изрезанная ничтожными поперечными речками, не дающими в своих устьях никаких гаваней, кроме местных рыбацких. Вдоль однообразного берега тянется ряд дюн, за которыми нередко лежит линия болот, и эти дюны особенно развиты между Яффой и Газой, достигая тут шести километров ширины.
Только к северу от Кармельского мыса, т. е. севернее Палестины, характер побережья изменяется, и равнины чередуются со скалами. Отсюда низкий берег идет до Акры и прямой линией до Рас-эн—Накуры, где образует скалистые обрывы, а далее следует снова низкий берег с узкой равниной вдоль него. Однако, и утесы Кармела, и утесы Рас-эн- Накури, достигающие 100 метров высоты, находятся все же на 6 километров от берега моря.
Мелкое дно на всем побережьи не позволяет кораблям подходить близко к берегу, и это обстоятельство совершенно устраняет даже мысль о возможности существования здесь в прошлом какого-либо центра мореходства и неизбежно соединявшегося с ним в прежние времена, хотя бы и второстепенного центра влиятельной, передовой культуры. Правда, что скалы у Яффы представляют сопротивлепие волнам, но они же и мешают судам выйти в гавань.
На всем Сирийском поберсжье только Хайфа является после Бейрута наиболее удобной гаванью; она защищена мысом Кармель от западного и южного ветров, но совершенно открыта для северных и северо-восточных и потому негодна для постоянного убежища судов. Точно так же неудобна в том же заливе и Акка, считаемая за древнюю Птолемаиду и открытая для западных и южных ветров.
Что же касается до Акры и местечек Сура (легкомысленно считаемого за Тир) и Сайды (легкомысленно считаемой за Сидон), то, как мы видели уже, они не имеют и этих удобств. Там даже небольшие суда принуждены бросать якорь в открытом море и по геологическим условиям их окрестностей, в них с дилювиальной эпохи не могло быть никогда хоть сколько-нибудь удобной гавани для серьезного (даже в древнем масштабе), флота дальнего плавания.
Прибрежная полоса к югу от Кармельского мыса, представляющая холмистую покатую к западу равнину, характеризуется тоже многочисленными, несудоходными, пересыхающими на лето ручьями, направляющимися к западу (рис. 169) и называемыми «вади». Из речек, не пересыхающих в своем нижнем течении, можно назвать только Нахр-Сукреб и Нахр-Рубин.
К югу от Газы, расположенной среди большого оазиса, эти равнины переходят в пустыню, по которой протекает поток Вади-Эл-Ариш. Несмотря на то, что Газа лишена гавани, о ней говорят, что в древности она была значительным торговым пунктом, благодаря своему положению на пути из Египта в Месопотамию и по стратегическому значению являлась ключом Сирии. Газа и теперь вывозит значительное для маленькой страны количество ячменя, здесь растет финиковая пальма, оливы и апельсиновые деревья. Вся прибрежная полоса к югу от мыса Кармел хорошо обработана и заселена, но ширина ее не велика, только от 3 до 4 километров около Кармела и до 12 километров у Яффы (Iоннии).
Такова лучшая в хозяйственном отношении часть Палестины, и читатель сам видит, как она ничтожна.
Рядом с ней тянется Западно-Иорданская возвышенность почти прямою полосою с севера на юг, соединяя собою Синайский полуостров с Джебель-Либнаном. Благодаря постепенному расширению доисторической трещины земной коры, давшей начало долине реки Шериат Эль-Кебпрэ (лже-Иордана), прежний сплошной меловой слой, пластически заполняя образовавшийся в нем и, вероятно, постоянно расширявшийся раздвиг, принял форму слабо выгнутой дуги с более крутым уклоном на восток к руслу Эль-Кебире, чем на запад. Весенние потоки изрезали его с тех пор, и целая система долин образовалась по направлению на запад к морю, из которых некоторые расширяются в небольшие плодородные равнинки, а другие, встречая береговые дюны, образуют болота вдоль морского берега.
Крутой восточный склон, опускающийся в долину реки Эдь-Кебирэ, легкомысленно считаемой за библейский Иордан, не благоприятствовал образованию таких долин. Благодаря тому, что русло этой реки опускается ниже уровня Средиземного моря, здесь горные потоки уносят в нее с собой всякую почву со скал и даже увлекают небольшие камни при своем падении с почти перпендикулярных склонов.
Вдоль этой горной возвышенности по линии водораздела и идет единственный сухопутный торговый транзит (рис. 170) из Египта через всю Палестину к Малой Азии, так как многочисленные речки, текущие с востока на запад в море, обладая часто глубокими руслами, мешают движению караванов. Благодаря этому, все более или менее значительные городки страны и развились тут по линии водораздела. Здесь вырос Халил (считаемый гебраистами за Хеврон или Кириат-Арбу), Бет-Ляхм (созвучный с Вифлеемом, но получивший это имя уже в христианские времена), Эль-Кудс (считаемый за Иерусалим), Наблус (считаемый за Сихем) и Себастия (считаемая за Самарию).
И мы видим, что все эти местечки развились не как самостоятельные центры богатой местной экономической жизни, а как места остановок для караванов, направляющихся из богатой долины Нила к северу в Анатолию, а из нее в Малую Азию и Месопотамию. Никакой своеобразной культуры в Палестине, следовательно, никогда не могло быть.
 Рис. 170. Главный караванный путь в Палестине. |
Из природных деревьев Палестины можно отметить, главным образом, сосну и дуб по горным склонам, но они обыкновенно низкорослы; из природных животных водятся газель, олень, куропатка.
Река Шераат Эль-Кебирэ (Псевдо-Иордан), начинаясь небольшими ручьями, вливающимися в озеро Эль-Хуле (считаемое за библейские «Воды Мером»), проходит затем сквозь другое озеро Табариа (считаемое за Тивериадское озеро Евангелий, или за озеро Киннерет, а в Талмуде за Раккат) и вливается, наконец, в Соленое озеро (Бахр-Лут).
В северной части, у озера Хуле, притоки Эль-Кебирэ образовали равнину в 10 километров ширины, орошенную многочисленными источниками и густо покрытую болотами, заросшими очеретом и разновидностями папируса. Между озерами Хуле и Табария русло Эль-Кебирэ прорыто в древних потоках лавы, заполнившей доисторическую трещину в меловых пластах, и образует во многих местах быстрины. Отсюда до Мертвого моря Шериат Эль-Кебирэ имеет 110 километров в длину и течет по мягкой мергеловой и глинистой почве, отчего при быстроте своего течения имеет мутно-желтый цвет (рис. 171). Ширина его долины около 4 километров у Табарийского озера и затем то суживается в ущельях, то расширяется иногда до 24 километров. Ширина самой реки доходит здесь лишь до 15 метров с изменяющеюся глубиною, и на ней 54 брода. Ее резервуар—Мертвое море с дикими пустынными берегами имеет на севере глубину до 329 метров, а в южной половине она редко превышает четыре метра. Один из его притоков Вади Эль-Моджиб легкомысленно считается за библейский Арнон.
 Рис.171. Устье Шериат-Эль-Кебира, считаемого легкомысленно за библейский Iордан (по книге Гейки: «Святая Земля»). |
Все горы Палестины принадлежат меловой эпохе. Более древние отложения проявляются лишь для некоторых фрактур у восточного края Мертвого моря. Никаких следов действовавших в человеческую эпоху вулканов нигде нет. Даже и в третичную эпоху их не было. Под песчаником и доломитовым известняком находятся конгломераты и брекчии, пересекаемые жилами порфирита и диорита, порой встречаются базальт и лава, но эти былые следы доисторической плутонической деятельности заметнее всего не здесь, а к востоку от долины Шериата-Эль-Кебирэ, т. е. уже не в Палестине. Что же касается до прибрежной полосы, то вся она покрыта толстыми дилювиальными отложениями, на которых вдоль берега идут только аллювиальные дюны и речные отложения. Никаких Содома и Гоморры здесь не могло быть.
Почва узкой приморской равнинной полосы, состоящая из красноватого песка и такой же глины, особенно пригодна для разведения апельсиновых и лимонных деревьев.
В горной полосе между нею и долиной Шериат-Эль-Кебирэ мягкая глинистая почва от выветривания горных пород сохраняется, где возможно, в углублениях скал, откуда ее не могут смыть зимние ливни, и сохранение ее является главной заботой жителя. Плодородной Палестина никогда не была. Ее нагорье дает две, даже три жатвы в год, но страна слишком высока, и почва быстро высыхает. В случае удачи пшеница редко дает урожай сам-пять на удобренной почве, за исключением небольшой и очень культурной немецкой колонии Сароны.
Минералами Палестина бедна, и в ней едва ли когда-нибудь добывались металлы, хотя увлекающиеся гебраисты и думают, что нашли в горах Аджлуна остатки «древних рудников», где добывалось, по их мнению, железо (за невозможностью допустить тут какой-либо другой руды). Но какова «древность этой попытки, если она действительно была? Не со времен ли «Иерусалимского Королевства» крестоносцев? Только асфальт находится в изобилии на берегах Соляного озера, да существуют залежи каменной соли, серы и фосфорита, пригодного только для современной нам техники.
В орошающей поля воде ощущается и, конечно, ощущался всегда в человеческие времена, недостаток на всей возвышенной полосе. Ключей у подножия гор много близ Халила (считаемого, как я уже говорил, за Хеврон), но крайне мало в окрестностях Эль-Кудса (считаемого за Иерусалим).
Остатки плотин в долинах и следы некоторых виадуков говорят нам, что раньше (и, конечно, не ранее, чем при крестоносцах) были сделаны здесь попытки сохранить драгоценную влагу в искусственных водоемах.
В климатическом отношении приморская полоса имеет подтропический климат, нагорье за нею обладает континентальным климатом, а долина псевдо-Иордана почти тропическим. В течение июня, июля, августа и сентября не выпадает никаких атмосферических осадков, а в конце октября или в ноябре начинается дождливое время года, наступает мягкая температура. В декабре и январе бывают частые и обильные дожди, разрыхляющие высохшую почву (рис. 172) и наполняющие цистерны. Иногда выпадает и быстро тающий снег. В марте начинается рост хлебов, вызревающих в апреле или начале мая, сначала ячмень, потом пшеница. В долине Шериат-Эль-Кебирэ жатва наступает на 3—4 недели ранее.
 Рис. 172. Сириец богославного (иудейского) вероисповедания, размешивающий ногами воду из канавки для орошеиня своего участка в Палестине (из книги Гейки: «Святая Земля»), образец местной культуры. |
На высотах вокруг Шериат-Эль-Кебирэ найдено много кремневых орудий позднейшего неолитического периода каменной эпохи, о которой я говорил в «прологе» и который окончился здесь не ранее, как в начале средних веков, потому что металлургия Кипра и Богемии, не имела еще возможности заменить здесь камень окончательно металлом.
Судя по найденным скелетам, люди, населявшие тогда Палестину (около Гезера), были маленького роста, не выше 1,68 метров, и жили в многочисленных пещерах Палестингких гор. Их занятием была охота, они одно время сжигали своих мертвых, и возле сожженных трупов найдено много примитивных глиняных сосудов для пищи мертвецов.
Мегалитические памятники—долмены, т. е. комнаты из 3 или 4 необработанных, прислоненных друг к другу каменных плит, имеются на плоскогорье к востоку от Шерпат-Эль-Кебире,1) тут же найдены и кромлехи, т.-е, круги камней, поставленных узкими концами вниз. О древности последних судить нельзя, так как и теперь бедуины этих мест окружают могилы кругами из камней, хотя и меньших размеров.
Что же мы видим?—Тут откопаны и долмены и кромлехи и глиняные горшки первобытных людей и каменные топоры неолитического века, а от огромных, сооружений в Иерихоне, Сионе и древнем Iерусалиме—нет и следа! Ясно, что их никогда тут и не было!
1) Отмечу, что слово Хабири—созвучно со словом гебры—переселенцы. В Палестине найдены и клинописные документы в Лахиме, Гезере и Таанахе.
Что мы знаем об «евреях» в Палестине? Будем переходить от более известного нам времени, чтобы выяснить менее известное, так как это наилучший путь. Займемся, поэтому, сначала новым временем и средними веками. Вот что говорится в Еврейской Энциклопедии Гаркавп и Каценельсона под заголовком «Палестина»:
«Сведения о евреях в Палестине от начала арабского владычества (636 г.) до Крестовых походов касаются почти одного Иерусалима (т.-е в действительности, Эль-Кудса) и отличаются к тому же отрывочностью, так что трудно себе составить понятие о степени заселения евреями Палестины (в древности) и о их судьбе. Только в XI веке Палестина приобрела на время значение в духовной и культурной жизни (иудаизма), благодаря Иерусалимской Академии, глава которой носил звание гаона. Но Палестинский гаонат просуществовал недолго. Со взятием Иерусалима в 1071 г. сельджуками гаонат был перенесен, как предполагают в местечко Сур (Тир). А когда и этот городок подпал под власть Египта (1089), где тем временем один потомок вавилонских(?) эксилархов был провозглашен эксилархом (т. е. начальником изгнанников), тогда последний Палестинский гаон Абиатар должен был оставить академию».
Почему должен был?— спросите вы.—Ведь ни о каких гонениях на Абиатара не говорится. А с нашей точки зрения это не только вполне понятно, но иначе и не могло быть. Никакой высшей школы нельзя было основать в таком захолустьи.
Всякий культурный человек там только спился бы от скуки, как в административной ссылке, или сбежал бы оттуда в более людную и богатую местность, где исторически накопились кроме материальных и нематериальные богатства, всегда сопутствующие им. Высшие школы руководящего характера творятся медленно самой местной жизнью, а не возникают по мановенью волшебного жезла отдельных личностей, где кому угодно. Вот почему с тех пор и вплоть до завоевания Египта турками (1517 г.) палестинские евреи были подчинены в духовно-религиозном отношении, как и следовало быть, египетским нагидам, да и сама Палестина до турецкого завоевания находилась под властью Египта.
 Рис. 173. Сирийцы боговлавного (т. е. иудейского) вероисповедания, называемые переселендами (т. е. евреями) в современной Палестине за молитвой перед восходящим Солнцем (рис. XIX века). |
«Крестоносцам,— продолжает автор,—удалось завоевать Палестину в 1098 году, но владычество их продолжалось (как и следовало ожидать по отдаленности!) только до 1187 г., и все попытки их, вплоть до 1291 г., вновь отвоевать Палестину оканчивались неудачей.
«Даже в государствах, основанных крестоносцами: в княжестве Антиохии, в графстве Триполисе и в королевстве Иерусалимском—евреи жили в сравнительно небольшом числе».
«Вениамин из Туделы (испанский путешественник XII века) сообщает, что в Суре (лже-Тире) имелась община из 500 евреев, в Акко—200, в Кесарии только 10 человек и 200 самарян». Около Хайфы он нашел в пещерах горы Кармел «много» (т. е. сотню или более?) могил, принятых им за еврейские, но в самом городе, повидимому, ни одного еврея. По пути от Кесарии до Иерусалима (т. е. Эль-Кудса) он нашел только одну еврейскую семью в С.-Георге (неизвестном теперь местечке). В Себастие (считаемой за древнюю Самарию), где ему показывали развалины дворца Ахава (!), не было евреев, равно как и в Наблусе (считаемом за древний Сихем), где тогда жило около 100 самарянских семейств. В Иерусалиме (Эль-Кудсе) он нашел (только!) 200 евреев: они взяли в монопольную аренду красильный промысел».
Да и в других местах Вениамин встречал только евреев красильщиков: в Бет-Лахма (лже-Вифлееме) 42 человек, в Бет-Нуди—две семьи, в Яффе и Изреели по одному еврею. Более значительные общины Вениамин отмечает в Раме (300 евреев), в Тороне (300), в Новом Аскалоне (200), в том числе 40 караимов, в Тиве-раиде 50 и в Альме—50».
Если читатель вдумается в эти ничтожные числа и отметит, что тут взята не одна Палестина, а также и непринадлежащие к ней области Сура (псевдо-Тира), Акки
Мне скажут: «они были разогнаны магометанами...» Но это же явно неправда. Везде сторонники Аронова закона жили, по тому же Вениамину, невозбранно то красильщиками (даже монополистами!), то небольшими религиозными сектами. Очевидно, что они не были гонимы и высылаемы за свои религиозные обряды. Скажут: «это вновь начиналось иудейство после предыдущего изгнания из всей страны». Но ведь это можно с таким же правом сказать и о Польше XIX века, где, во всяком случае, было много больше раввинистов, чем насчитал Вениамин из Тиделы в Палестине в XII веке.
 Рис. 174. Эль-Кудс времен Крестовых походов. Стены крестоносцев, устроивших тут крепость и столицу недолговечного «Иерусалимского королевства Балдуина I», (XII век нашей эры). |
 Рис. 175. Современный Эль-Кудс—создание всех христианских и европейских паломников и жертвователей со времен Крестовых походов и до нашего времени, всех, видевших здесь свой «Iерусалим». |
А вот и план псевдо-Iерусалима в Палестине (Эль-Кудса) в том виде каким он был во время «Иерусалимского королевства крестоносцев» (рис. 175 , и в том виде, каков он теперь. И параллельно с ним рис. 176 я даю план библейского Иерусалима из книги Любинецкого: Historia omnium cometarum, 1681 года. Скажите сами: что общего между ними?
 Рис, 176. План древнего «Иерусалима» из книги Любинецкого: Theatrum omnium cometarum 1681 года и над ним комета, предсказывающая его разрушение—(более похож на план Помпеи, чем на план Эль-Кудса. |
Но будем продолжать нашу выписку далее.
«В XIII веке Палестина,—говорят нам,—стала посещаться видными европейскими писателями и деятелями. В 1211 г. прибыли туда 300 раввинов из Англии и Северной Франции», и в 1257 г. Нахманид застал всю Палестину,(вообще, а не только местные еврейские общины) опустошенной набегом татар (?) и взялся за восстановление своей религии. К концу XIII века появились мессианские общины в городах Акко и Сефеде». «Хотя община в Акко и была разгромлена (?) в 1291 году, когда этот город был взят штурмом египетским войском», но самый факт завоевания этого города имел благотворные последствия для дальнейшей судьбы евреев в Палестине. Египетские правители охотно разрешали приезд евреям из чужих стран на поклонение святым местам. Часть этих паломников оставалась в Палестине, начинала заниматься земледелием, и вскоре всплыл вопрос о том, как быть относительно (отдачи церковникам) десятой части от плодов земли и относительно «седьмого года отдыха земли». Так как египетские власти не чинили препятствий к водворению раввинистов в Палестине, то это побуждало евреев Западной Европы переселяться во множестве сюда, и каббалисты (рабби Хананель ибн-Аскария, рабби Шем Тоб ибн-Гаон, рабби Исаак Хеле и рабби Меир Алдаби) искали в Палестине вдохновения для своих каббалистических размышлений».
Казалось бы для Палестины, благодаря этому, должна была начаться блестящая эпоха культурной жизни, но геофизические условия ее захолустья все-таки остались таковы, что глушили всякие такие попытки и, ответным путем, доказывали только то, что доказывал здесь и я: библейская «земля обетованная» никогда не была в Палестине, и раввинские школы лучше было устраивать в Равенне, а не в Эль-Кудсе.
«Несмотря на то,—говорит, как и следовало ожидать, историк еврейства Грец,— что «Святая Земля» (в первой половине XIV века) была целью стремления всех национально настроенных евреев, она не стала центром рассеянного Израиля. Даже и в области талмудической учености Палестина не выставила тогда (т. е. в реальные времена) ни одной выдающейся личности».
Даже и прокормить себя не могли благочестивые поселенцы!
«Европейские еврейские общины,—продолжает автор,— принуждены были поддерживать существование евреев в Иерусалиме, Хевроне, Сафеде и Тивериаде. И более значительный прилив иммигрантов в конце XV века, в связи с изгнанием евреев из стран Пиринейского полуострова и из Сицилии, не изменил характера палестинского еврейства. В то время, как другие страны, принявшие изгнанников, приобрели значение в развитии материальной и духовной культуры, Палестина оставалась мертвой ».
«Новая попытка внести свежую струю в затхлую жизнь палестинских евреев была сделана в XVI веке. Это была попытка колонизовать Тивериаду и семь других окрестных местностей, предпринятая в 1565 году известным европейский деятелем Иосифом Наси, которому Султан Селим подарил эту страну, но и она не имела успеха».
 Рис. 177. Сириец богославного (т. е. иудейского) вероисповедания мелет себе муку первобытным способом в Палестине (образчик высоты палестинской культуры, даже в XIX веке нашей эры). |
«Причины неуспеха,—говорит М. Вишницер, автор всего вышеизложенного,—не выяснены. С. П. Рабинович склонен думать, что план не удался за отсутствием сочувствия со стороны тогдашних, палестинских евреев, погрузившихся в каббалистику и не имевших ни малейшего интереса оживить страну и развить в ней земледелие и производство», а «Б. Кац утверждает, что Тивериада даже и не была подарена султаном Селимом Иосифу Наси, а только было дано ему разрешение заселить ее евреями, с тем, чтобы они уплачивали повинности наравне с прочими его подданными».
Но все это пустые отговорки... Реальный факт тот, что несмотря на все пожертвования, содействия и сверхчеловеческие колонизаторские труды энтузиастов при огромном содействии европейских богатых патронов Палестины, эта страна не могла и не сможет быть никогда поднята на значительный, сравнительно даже со своими египетскими или малоазиатскими соседями культурный уровень, благодаря своим геофизическим условиям. Со времени аллювиального периода и даже ранее его, когда в этих местах еще блуждали вместо человека мастодонты, и только изредка заходил человек-обезьяна—антропопитек—эта страна должна была оставаться захолустьем среди других прибрежных стран Средиземного моря.
 Рис. 178. Переселенки (т. е. еврейки) богославного (т. е. иудейского) вероисповедания мешают себе муку первобытным способом даже в XIX веке нашей эры. |
В экономическом отношении Палестина не могла никогда конкурировать с недалекой от нее долиной Нила и могла быть только тем, чем и была во все средние века: тяжелой сухопутной дорогой караванов, направляющихся из Египта в Месопотамию или в Малую Азию и обратно для обмена продуктами обеих стран, с которой к тому же конкурировало береговое мореплавание. Не могла она быть также со времен аллювиального периода и мастодонтов центром умственной культуры и инициативы по той же причине своей захолустности. Если здесь и нарождался какой-либо гениальный ум, то он неизбежно должен был или глохнуть бесследно от недостатка умственной пищи, или должен был получать свое дальнейшее развитие лишь под условием переселения в Египет или в Европу, где в его распоряжении находились бы значительные общественные книгохранилища, о каких мы не знаем в предполагаемом когда-то Соломоновом храме в Эль-Кудсе. Да и самого такого храма никто не мог бы здесь выстроить без помощи египетских или европейских меценатов, присылавших сюда по каким-либо сочувственным соображениям необходимые материалы и рабочих.
Я нарочно начал с географического очерка страны и с ее средневековой истории, чтобы показать, что евреи здесь были все время тем, что обозначает их имя: религиозными переселенцами, эмигрантами, вселенцами, а не каким-либо местным коренным народом. Таким народом здесь всегда были сирийцы, предки современных обитателей этой страны.
Никаких самостоятельных культурных царств «Израильского» и «Иудейского» тут никогда не могло быть. Здесь могли быть в древности только каравансараи по торговому тракту, на расстояниях дневного пути друг от друга. Но каравансараи не могли тогда стоять беззащитно в стране кочевников, и в результате вместе с ними должны были возникнуть маленькие крепости с достаточными гарнизонами для того, чтобы выделять из себя вооруженные отряды для сопровождения караванов от одного пункта остановки до другого. Эти крепостцы неизбежно стали делаться и административными центриками для окрестностей, но центрами культуры они, ясно, никогда не могли стать на ряду с центрами производства в долине Нила, которые они только обслуживали. То же можно сказать и о Суре и Сайде как попутных местах отдыха для кораблей, идущих из Египта в Антиохию. Даже подумать о том, чтобы местечко Сур (т. е. Скала) мог быть когда-то тем, что мы читаем о знаменитом Тире, смешно для геолога. То же самое должно сказать и о местечке Сайде, как о сопернике Тира—Сидоне.
Но что же представляют собою в таком случае различные монеты и другие памятники древности, находимые в Палестине и Сирии? То же самое, отвечу я, что и христианские памятники.
Среди палестинских монет мы имеем многочисленные подделки уже со времен Ренессанса. Часть из них легко отличима по надписям, сделанным квадратным еврейским образцом, который отсутствовал в древности, даты на них нет никакой и вместо кубка стоит курильница. Подделки эти немного больше монет, считаемых правильными, они отлиты, а не штампованы, и о них знал даже Мелангтоп2) (1552 г.).
Относительно достоверности остальных монет еще ничего нельзя сказать: не все же подделки обязательно должны быть неумелыми. Но нет серьезных возражений против римских приведенных мною выше, во второй части этой книги.
2) C. Hill: «Reliquary», oct. 1902.
