[ Антропологи договорились считать, что возраст гомо сапиенса – миллион лет. Возник в экваториальной Африке. Восемьсот тысяч лет назад он уже обживал пещеры в Атапуэрка (Испания). Окаменелые черепа и зубы шести скелетов, обнаруженных там, ошеломили экспертов, ранее считавших, что люди с евразийскими лицами и вместительными черепными коробками появились примерно за 200 тысячелетий до рождества Христова.
И выходит, что все эти почти геологические эпохи человек не говорил, не считал, не писал. Начал сочинять первые праформы незадолго до христианской эры. (Так полагали в конце 18 века.) Завоевание Наполеоном Египта открыло для Европы эту цивилизацию. Расшифровав иероглифы, начали привыкать к мысли, что история письменности и языков несколько более протяженная, чем представлялось. Последовавшие за этим «великие историко-географические открытия» – Ассирия, Вавилон, Шумер – довели возраст культур и языков человечества до четвёртого тысячелетия до н.э. Археология ещё не сказала своего последнего слова. Этимология в состоянии раскопать в курганах словарей вавилоны древнекаменного века. ]
... Вывод из всех примеров, приведённых в книге, таков: подтверждается версия – основной словообразовательной схемой являлась антонимическая. От каждого слова производилось антислово, от которого – следующий антилог. Так собирались словари. Причиной этой морфологической модели послужили двусложные знаки солнца, выражавшие идею диалектики – борьба и единство противоположностей. Философия и науки в первичной форме религиозных учений взошли из этого графического семени.
Мы теперь можем получить мощный инструментарий для анализа слова, обряда, идеи и форм древнейших предметов материальной культуры, если отнесемся к предлагаемому методу со всей серьёзностью, поднявшись выше личных и цеховых амбиций.
Восстановленные модели словообразования, развивающие базовую («знак + название + толкование = слово-понятие») при всей своей распространённости в языках эпохи Начала не утратили единообразия, что придало морфологическим правилам характер общих грамматических законов. Реконструкция этих правил позволяет этимологии перейти из разряда гадательных в категорию точных наук и стать прочным фундаментом нового языкознания.
Отринуть предложенный метод («Палеография в слове») или убедиться в его действенности можно только одним способом – испытав его в этимологической практике. При анализе словарей любого языка планеты.
Осветив тёмные глубины слова, сообща можем вернуть историю «неисторическим народам» и продлить её тем, кому посчастливилось вписать своё имя в недавние хроники и в итоге – распространить биографию мыслящего человечества в глубины времен, куда ранее она по незнанию не допускалась.
В объединяющейся Европе готовятся переписать учебники истории. Нынешние не способствуют воспитанию «европейского сознания». Они все, так или иначе, преувеличивают этническое особенное, в ущерб «общеконтинентальному». Они вскармливают изолированное национальное сознание, которое всегда было агрессивно по отношению к «чужому».
Но стоит ли зацикливаться на «европейском», «азиатском» или «американском» сознаниях? Не проще ли сразу иметь целью – общепланетарное? Наверное, не проще. Национальная идея доступней человеку, чем «региональная», «континентальная» и тем более – «мировая». Потрясения, вызванные взрывами агрессивного национализма, замешанного на первобытном этноцентризме, на культах небесных или земных идолов, способствуют выработке органического, доброго синтеза пацифистского национализма с общечеловеческой идеей. Любить свою родину и потому ценить спокойствие в регионе и в мире. «Возвысить степь, не унижая горы». Ибо только равные достоинством народы могут стать человечеством. Не разделяю этносы на древние и молодые, исторические и неисторические: все появились на Земле в одно время. Память об этом сохраняется в языках. Этимология становится главным жанром исторических наук – археологией языка. Она – будет основным поставщиком сведений о древней истории, о несчитанных тысячелетиях доистории. Обновленный метод этимологии позволит прочесть начальные главы истории человечества, написанные столь мелким шрифтом, что обычной лупой принятой методики его не разглядеть. Нужен универсальный «микроскоп», способный достать до ядра, до каждого электрона слова. Ядерная лингвистика, рассматривающая связи языка и первоиероглифа.
Теперь мы, в основном, готовы подступиться к следующей книге, которая будет посвящена происхождению алфавитов. С ними связан уже «исторический период», человечеству более известный, благодаря буквенным источникам. К ним пора добавить и этрусские памятники, которые, надеюсь, могут быть прочтены и поняты с помощью языков Этрурии.
В конце второго тысячелетия по христианскому летоисчислению и, может быть, сотого по календарю гомо сапиенса, оживает дополненная картина нашего прошлого. В неё войдут проявленные, озвученные кадры темной доистории. Из этого немого антрацита времени уже пробились первые лучи солнечных знаков. Они являют собой графический код слова и речи. В них ясно отражен принцип прогрессивной парности, лежащий в основе языка, письменности, архитектуры, механики и поэзии – в конструкции каждой составляющей сложнейшего организма культуры 
.
Материалы языков планеты содержат в себе все элементы грамматики общечеловеческого наречия эпохи Начала, выработанной в процессе освоения знаков солнца – основные схемы морфологии, форманты, способы образования частей речи. Системы спряжения и склонения, формулы грамматического строя и др.
Реконструкция Первой грамматики поможет восстановлению картины развития национальных грамматик, их самобытных особенностей, что, в свою очередь, позволит научно классифицировать языки, отказавшись от гадательно собранных гиперсемейств («индоевропейская», «урало-алтайская», «семито-хамитская» или «ностратическая») уточнить отношения внутри естественных, родственных союзов (славянских, романских, германских, тюркских, семитски т.д.). В результате станет возможным представить во всей полноте двуствольное древо жизни языков человечества, выросшее за сотни тысячелетий из нескольких зерен – солнечных знаков и их названий, начинающихся с губных звуков М и Б.
... На этом я хотел бы прервать свою повесть-аргумент, написанную в обоснование версии причинности графического и устного знаков. Мотивирую определение жанра книги обращением к латинскому истоку: argumentus – 1) рассказ, повесть, 2) обоснование идей, 3) правдивость, 4) истина.
