Рис. 145. Созвездие Жертвенник с лезущими на него демонами. Из редчайшей книги: Астрономия Бахараха (Bacharach: Astronomia) 1545 г. Книгохранилище Пулковской обсерватории.
Появившиеся первоначально на греческом языке, две части книги «Флавия» «О древности Иудеев» сделались известными евреям только в XVI столетии, когда впервые во всей еврейской литературе упоминает о ней Азария де-Росси, в своей книге «Меор-Энайим». Но у него из нее только несколько цитат. Сокращенный перевод ее был сделан Самуилом Шелламом в 1566 г., а затем она появилась на еврейском и в других переводах.1
1 Fürst: Bibliotheca Judaica, II, 117—132; Schurer, I, 76-81; Gutschraid, IV, 381—384.
Время составления этого сочинения, которое и мы будем называть «О древности Иудеев», не может быть объявлено даже по гипотезам современных экзегетов ранее «93 г. после Р.X.», так как в автобиографии того же самого «Иосифа Флавия» упоминается о смерти Агриппы II, умершего по современным хронологам в 100-м году нашей эры.
Эту дату, как древнейшую, и принимают историки.
Однако отдаленнейшая из всех возможных дат не всегда бывает и самая достоверная. В этих случаях необходимо указать читателю, чтоб не мистифицировать его, и возможно позднейшую дату, а она (при всегдашней возможности апокрифа) определяется, конечно, самым ранним из имеющихся у нас манускриптов, или изданий. Древнейшее издание книг Флавия было в 1700 году. Значит, мы получаем как возможную эпоху составления этой книги — все средние века. Местом же ее писания был, вероятно, Рим, как указывает сам автор в своей автобиографии.
С такой точки зрения неопределенности времени и недостоверности места, — как единственно строго научной, — мы и будем рассматривать эту книгу. Что же мы в ней видим? В самом ее начале говорится; «Лучший из людей, Эпафродит!2 Я думаю, что в моем сочинении «Древности»3, обнимающем собою период в 5000 лет и составленном по нашим священным книгам, я достаточно выяснил всем читателям, что наш иудейский народ очень древний и вполне самобытный»... Однако я замечаю, что многие... недоверчиво относятся к тому, что мною было сказано в «древностях», ссылаясь на молчание известнейших греческих историков о нашем народе, как на доказательство молодости его. Поэтому я считаю долгом вкратце разъяснить все это в особом сочинении»4.
Итак, при первом же опубликовании книги «Флавия», на которой основана вся еврейская история до начала нашей эры, она встречена была всем читающим и ученым миром как новость, а у «многих» возбудила даже прямое недоверие, все равно была ли она написана в конце первого века нашей эры или позднее.
Что же делает «Флавий» в опровержение этого недоверия?
Прежде всего он начинает делать увертки, а затем и личные нападки на своих оппонентов.
«У греков все является новым (?), существующим со вчерашнего дня, — говорит он,5— и основание городов, и изобретение искусств, и начертание законов, но ведь должны же они признать, что египтяне, халдеи, финикияне ... имеют самые древние и прочные предания».
2 Личность не выясненная исторически.
3 Иудейские древности, история евреев от „сотворения мира“ до 66 года после Рождества Христова.
4 Кн. I, 1.
5 Гл. I, 2.
Отослав таким образом возражателей в далекие страны, куда они явно не могут съездить, к изучению неизвестного ни им ни ему египетского языка и к поискам там с фонарем в руках лиц помнящих «предания об иудейском народе», он нападает на древних греческих историков и более детально.
«С моей стороны, — продолжает он,6 — было бы излишне объяснять тем, которые это знают лучше меня, как часто... Эфор уличает во лжи Гелланика, Эфора же Тимей, Тимея — жившие после него писатели, а Геродота — все!..» «А наши предки7 заботились о ведении летописей, поручая эту обязанность первосвященникам и пророкам»... «Пророки (у нас) записывали события отдаленной древности по вдохновенью (!) Божьему,8 а события своего времени на основании собственных точных (как мы видели, астрологических) наблюдений, и потому вполне понятно, что у нас нет бесчисленного множества книг, противоречащих притом же одна другой»... «Мы имеем только 22 книги,9 обнимающие собою историю всего нашего прошлого и по справедливости считающихся вполне достоверными. Пять из них принадлежат Моисею»...
«Пифагор Самосский, — продолжает он далее, — несомненно был знаком с нашими нравами... Сам он, по общему мнению, ничего письменного не оставил,10 но о нем писали многие». «Эти люди (т. е. иудеи), — говорит Аристотель, — ведут свое начало от индийских философов. У индийцев философы называются каланами, а у сирийцев — иудеями»11 (приверженцами Иуды-Учителя!) «Некоторые историки — по зависти... — нарочно не упомянули о нас»... «таков, например, «Иероним» (легендарный полемарх Александра Великого), «написавший историю диадохов»...
6 Гл. I, 3.
7 Гл. I, 6.
8 Гл. 1, 7 (конец).
9 Общепринятое число Библейских книг теперь 24.
10 Действительно, все сочинения, приписывавшиеся в эпоху Возрождения Пифагору, считаются теперь подложными.
11 Мнение, что иудеи составляют не народ, а только класс сирийских философов (т. е. религиозную секту), встречается также у „Теофраста“ и „Мегасфена“, которые не оставили нам ничего своего, а только цитируются позднейшими писателями.
Живя постоянно и почти исключительно в тех местах (в Сирии и Палестине), он нигде в своей истории ни слова не говорил о нас.12 А египетские историки, — по словам «Флавия», — занимались одними клеветническими легендами. Первая из них, приводимая «Манефоном», жившим в Верхнем Египте говорит, что происходившей из Гелиополиса (в Египте), жрец Осарсиф, будучи поражен проказой, ушел с другими прокаженными из Египта и, пристав к Солумитам (Σολ̃μΐται), основал там новое государство, переименовав себя при этом в Моисея, что значит Спаситель.13
Эта легенда, по словам «Флавия», приводилась и у Херемона, легендарнаго начальника Александрийской библиотеки, утверждавшего будто бы, что иудеи произошли от 250 тысяч прокаженных (вероятно, сектантов, зараженных ересью), изгнанных фараоном Аменофисом из Египта, вожаками которых были Моисей и Иосиф (Тисифен и Петесеф по-египетски14).
Еще более развилась, по словам «Флавия», эта легенда у «Лисимаха» (о котором, кроме указания «Флавия», ничего неизвестно).
«Когда пораженные проказою и паршею, — говорил Лисамах, — были потоплены (в Египте по приказанию оракула Аммона), остальные из одержимых накожными болезнями были прогнаны в пустыню и предоставлены гибели. Собравшись там вместе на совещание относительно своего положения, они зажгли при наступлении ночи костры и факелы, и тем сберегли себя (от зверей) и, соблюдая всю ночь пост, умилостивили богов. С наступлением дня некий Моисей (Спаситель) убедил их бодро двинуться вперед, наугад, пока не дойдут до населенного места... Единодушно согласившись на это, они начали свое странствование по пустыне. Они с трудом достигли жилых мест, совершая повсюду насилия над людьми и предавая огню и грабежу их святилища. Затем они прибыли в страну, называемую теперь Иудея, и, основав свой город, поселились в нем. От их воинственного настроения город этот получил название Иеросила (т. е. Богодёра),15 а потом, сделавшись могущественными (т. е. образовав сильное государство), они переменили, во избежание упреков, это название на Иерусалим, а себя стали называть иерусалимцами.16
12 I, 23. 13 משה —Спаситель, Избавитель. 14 I. 33. 15 I, 34 (конец). 16 II, 3.
Осмеянием этих клевет «Лисимаха» и заканчивает «Флавий» свою первую книгу «О древности Иудейского народа».
Но точно ли он доказал этим древность «иудеев?»
Читатель сам видит, что ни в каком случае. Он только подчеркнул тот факт, что после выхода его книги «Иудейские древности», где он впервые написал на основании ничем не датированных библейских книг связную «до-христианскую» историю еврейского народа, легшую в основание и всех современных историй, он, как снег на голову, упал на современный ему ученый мир и вызвал в нем такое изумление, что ему поневоле пришлось писать особую книгу в защиту своей «истории».
Но и этого оказалось недостаточно.
Ему пришлось составлять еще и вторую защитительную книгу «Против Апиона». Кто такой был этот «Апион»? Его имя, уверяют нас, происходит от аписа, египетского быка, и, по утверждению историков эпохи Возрождения, он родился незадолго до начала нашей эры, на одном из оазисов Верхнего Египта, куда ссылали преступников. Он с детства попал в Александрию, где и получил образование в греческом духе. Интересно, что в одном из приписываемых ему отрывков, которые только и дошли до нас, он является каббалистом, так как определяет числительное значение букв в заглавии Илиады, сопоставляя сумму этих букв 48 с числом глав в обоих книгах «Гомера». Особенно же интересно, что «Флавий» выражается об этом писателе, как о своем современнике.
«В третьей книге своей Истории Египта Апион пишет, — говорить Флавий, — следующее: «Как я слышал17 от египетских старцев, Моисей (т. е. Спаситель) происходил из Гелиополиса. Хотя ему и следовало бы остаться верным родным обычаям, однако он ввел молитвы под открытым небом... и повелел всем обращаться при этом лицом к востоку. Вместо обелисков он устроил столбы, поставленные в ладьях, в которые падала тень от колонны, соответственно движению Солнца по небу».
Как справедливо объясняют комментаторы, это были солнечные часы, в которых ладья имела какое-то символическое значение, а потому и нововведение, приписываемое здесь «Спасителю», является указанием на его астрологические гадания.
«А что касается определения времени, — иронизирует далее Флавий,18— когда, по его (Апиона) мнению, Моисей вывел (из Египта) прокаженных, слепых и хромых, то этот «достоверный» ученый так близко сходится со своими предшественниками! Манефон заявляет, что иудеи были изгнаны из Египта в царствование Тутмосиса... Лисимах — при фараоне Бокхорисе, а наиболее точный из них, Апион, вполне непреложно определил их исход в седьмую олимпиаду и, притом, в первый ее год! «Он же приводить затем изумительное объяснение и того, почему суббота у евреев называется саббатос! Совершив — говорить он — шестидневный переход, иудеи заболели бубонами (т. е. венерическими опухолями в пахах, получаемыми от продажных женщин) и по этой причине, на седьмой день, остановились отдыхать в стране, называемой теперь Иудеею. А так как заболеванье бубонами египтяне называют саббатозис, то этот день они и назвали субботой (т. е. бубонным днем)». «И чему же после этого удивляться, — восклицает Флавий,19 — если он (Апион) лжет, будто предки наши были родом египтяне?!» «Далее Апион задает (об иудеях) следующий вопрос20: почему, если они граждане (александрийские), они не почитают тех самых богов, что и александрийцы? На это я ему отвечу: почему же вы, раз вы египтяне, постоянно и непримиримо враждуете между собой из-за религиозных вопросов?..»
«Он выставляет нас также виновниками возмущений. Но если бы это обвинение и было основательно относительно александрийских евреев, то на каком основании обвиняет он в этом нас, живущих в других местностях?»
«Сочиняя лживо на наш храм клевету, они (наши враги) не считают такого поступка недобросовестным»...
«В этом-то святилище, — осмелился заявить Апион, — евреи поместили ослиную голову, воздавали ей почести и удостаивали ее самого торжественного богослужения!» «Одинаково гнусно лжет он, уверяя, будто мы клянемся Господом Богом быть в вечной вражде ко всякому иноземцу, особенно же к грекам»... «Разница между нами и греками скорее местная, чем касающаяся обычаев»... «Многие из них охотно приняли наше вероучение, некоторые остались ему верными, а другие, не выдержав его ограничений, вновь отпали. И ни один из них никогда не говорил, что слышал о подобной клятве. Слышал о ней, видно, один только Апион, что, впрочем, и не удивительно, так как он сам сочинил ее».21
«Он упрекает нас в том, что мы приносим в жертву животных и не едим свинины, и глумится над нашим обрезаньем.21 Однако если бы евреи его спросили, кого из египтян он считает самым мудрым и благочестивым, то он, конечно, назвал бы жрецов»... «А между темь они-то как раз и подвергаются обрезанию и воздерживаются от употребления в пищу свинины»... «Не страдал ли, следовательно, Апион умопомрачением, когда взял на себя задачу глумиться над нами в угоду египтянам, которые, по словам Геродота, именно и обучили других обрезанию?»
«Зато Апиону и пришлось поплатиться. Когда у него появилось гнойное воспаление на одном члене, он сам поневоле был обрезан, но не выиграл ничего от этой операции и умер...» «Таков был конец его жизни и пусть таков же будет здесь и конец нашей речи о нем!»
«В заключение я хочу вкратце поговорить и о нашем общественном устройстве».22
«Одни (народы)23 предоставляли управление государством монархам, другие нескольким избранным родам, третьи непосредственно народным массам. Наш же законодатель оставил все это в стороне и положил основание теократии.... предоставив управление и власть Господу Богу и научив народ смотреть на него, как на причину всех существующих благ». «Самый дорогой материал24 не достоин служить для его изображения, никакое искусство не в состоянии даже приблизительно представить его. Даже мысленно представить что-либо подобное ему уже грех. Мы видим его творения: свет, небо, Землю, Солнце, воды, возникновение живых существ, произрастание растений. Все это Господь создал не руками, но все тотчас возникло без усилий... лишь только он пожелал его возникновения». Каковы наши постановления о браке? Закон наш25 признает одно естественное соединение с женщиной и притом с исключительной целью произведения детей... Он запрещает вступать в брак ради приданого, не допускает насильственного похищения, хитрого убеждения или соблазна, но велит просить руки девушки у того, кто властен выдать ее замуж, если нет препятствия от близкого родства...»
17 II, кн. 2. 18 II, 2. 19 II, 6. 20 II, 10. 21 II, 13. 22 II, 24. 23 Ц, и. 24 II, 16. 25 II, 22.
Читатель сам видит, что это место никак не соответствует библейскому ученью, разрешавшему женитьбы на сестрах, да и вообще здесь проповедуется моногамия в том самом виде, как ее установили только средневековые раввины.
Лишь в 1030 году знаменитый Вормский съезд раввинов под председательством Гершома издал постановление о моногамии евреев.
Вот почему это место и наводит уже само по себе сильные сомнения относительно действительной принадлежности книг «Флавия» автору первых веков нашей эры и вызывает гипотезу, что они написаны не ранее XI века.
К этому же заключению приводят и другие места, где взамен библейского закона «истреблять неприятелей до последнего человека» проводятся позднейшие мягкие талмудические постановления. Возьмем лишь некоторые из них.
«Следует быть гуманным в своих поступках даже относительно врагов.26 Так, наш закон (очевидно, не библейский, а позднейший раввинский XI века) не дозволяет опустошать страну огнем и не разрешает срубать ее плодовые деревья. Точно так же он запрещает грабить павших в битве,27 а относительно пленных он распорядился, чтобы они не подвергались ни малейшему насилию, особенно женщины».28
«Он (т. е. явно уже средневековой раввинский закон), так развил в нас мягкосердечие и гуманность, что повелел не забывать даже бессловесных животных, разрешив лишь законное пользование ими, всякое же другое запретил... Вынимать из гнезд птенцов без их родителей он не позволил и повелел щадить и отнюдь не убивать рабочий скот даже в неприятельской стране».29
26 II, 29.
27 Опять противоречие с библейскими книгами, даже позднейшими, например, со II Маккавейской. „Собравши за ними (т. е. за побежденными войсками Никанора) оружие и сняв доспехи со врагов, они (т. е. иудеи) праздновали субботу, усердно благодаря и прославляя Господа... После же субботы, уделив из добычи своим увечным, вдовам и сиротам, остальное разделили между собою и детьми своими (II Маккав. VIII, 27, 28).
28 А в библейском Второзаконии говорится совсем обратное. Так, в XXVIII, ч. 21 и след. и в Исх. XII, 44, Иисус Навин, X, 24.
29 II, 29
Читатель сам видит, что если бы эта книга Флавия была написана в древний еврейский или даже в талмудический период, то сопоставление ее с уже переведенной на греческий язык и общеизвестной Библией дало бы только повод к насмешкам над его словами среди окружающих. Другое дело при раввинском периоде нового времени, когда, действительно, под влиянием всеобщей гуманизации Европы и раввины в ней начали вырабатывать новые гуманные законы. Точно к такому же выводу приводят нас и взгляды «Флавия» на загробную жизнь. «Людям, соблюдающим законы, Господь Бог охотно дарует, — говорит он,30 — новую жизнь и лучшее в сравнении с прежним существование.31 А ведь древняя еврейская религия не знала этой идеи!
Сочинение Флавия заканчивается общим резюмированием содержания всей его книги.
«Мне кажется, что я в достаточной мере исполнил в своем сочинении то, за что взялся. Я показал (??) необыкновенную древность нашего народа,32 тогда как обвинители наши утверждали, что он один из самых молодых, и привел целый ряд классических (слово классический, если оно употреблено в подлиннике, явно нового происхождения) свидетелей, упоминающих о нас в своих сочинениях, как о народе древнем, что, однако, каждый из обвинителей наших отвергал (и справедливо, так как сам Флавий не привел об этом ни одной достоверной и ясной цитаты из классиков). По мнению последних, предками нашими были египтяне, но было, однако, доказано, что они прибыли в Египет извне (на самом деле и у Флавия нет ни одного доказательства об этом, кроме голословного утверждения). Они лгали на наших предков (с чем нельзя не согласиться), уверяя, будто те были изгнаны из страны за свои телесные болезни (скорее всего их изгнали за религиозные верования, а потом и пустили клевету о заразе...). Затем они поносили нашего законодателя, как самого дурного человека, а между тем мы нашли, что свидетелем его добродетели был сперва сам Бог, а потом время».
30 II, 30.
31 Точно так же говорить он о бессмертии души в „Иудеиской войне“ (I. 33, 2—3) и в „Иудейских древностях“ (18,1).
32 II, 40. Произвел его прямо от Адама!
Этими двумя безапелляционными свидетелями и заканчивается вторая книга «Флавия», носящая в своей полемике и стиле такой яркий характер эпохи Возрожденья.
Вместо того, чтоб защищаться серьезно и убедительно от обвинений, появившихся тотчас же вслед за обнародованием его истории иудеев, что он сам сочинил по разным не проверенным легендам и сказаниям весь до-христианский ее период, начиная от воображаемого сотворения мира около 5000 лет до начала нашей эры, он предпочитает отвечать нападениями на своих оппонентов, обвиняя их в лживости, подлости, невежестве. В ответ на пасквиль, будто евреи произошли от изгнанных из Египта венерических больных (т. е. от секты, предававшейся разврату), он пускает пасквиль, что сам опубликовавший этот слух Апион умер от венерической болезни. Все это так характерно для средневековой полемики, сохранившейся и до сих пор у первобытных людей, как наиболее легкий способ на все ответить!
Кому из нас не приходилось среди малокультурных людей слышать совершенно такие же перебранки?
Но нам здесь важны не они.
Нам важно знать, что до появления книг «Иосифа Флавия» не было никакой древне-еврейской истории. Она его произведение, а до него в цивилизованных греческих и итальянских кругах ходили о происхождении евреев лишь противоречивые рассказы.
Само же произведение, как ясно видно из очерка существовавших при «Флавии» еврейских законов (о моногамии и гуманности), должно быть отнесено не ранее, как к XIV веку нашей эры, а не к первому. Всего же вероятнее, что эта книга написана незадолго до 1566 года, когда она «была открыта».
Все это подтверждает уже высказанное мною мнение, что евреи никогда не были «расой». Это и до сих пор мессианцы-второзаконники, собравшееся из всех стран и народов. Наши русские евреи почти все потомки средне-вековых испанцев, изгнанных из своей родины инквизицией за нежелание присоединиться к католицизму, как это подтверждается и собственными их историческими свидетельствами. Даже самое слово еврей значит ибериец, т. е. испанец.
Рис. 145. Созвездие Жертвенник с лезущими на него демонами. Из редчайшей книги: Астрономия Бахараха (Bacharach: Astronomia) 1545 г. Книгохранилище Пулковской обсерватории. |
